***
Самый громкий тихий скандал за прошедший год тихой сапой набирал обороты. Виктор и так находился под пристальным вниманием невыразимцев: отдел Министерства Магии, совмещающий в себе исследовательские функции с разведкой и взваливший на себя уйму обязанностей, отнесся к словам магика крайне серьезно. Разговор был тщательно проанализирован, буквально каждое слово, после чего начались шевеления. Первым делом невыразимцы подняли архивы, потрясли знатоков волшебной фауны, опросили специалистов и энтузиастов-любителей. То, что феникс может аппарировать с грузом, было известно всем. Также как и факт родства с саламандрами, позволяющий птице оперировать огнем в достаточно широких пределах. Однако, в процессе опросов выяснился один маленький нюанс: феникс может аппарировать практически сквозь любые щиты. Во всяком случае стандартные, рассчитанные на магов, птице были на один чих. Сложные, основанные на крови или сродстве магий, фениксу практически не поддавались, но если птице поможет кто-то снаружи, то она запросто проникнет внутрь. Были, конечно, заклинания, созданные исключительно против этих огненных созданий, но их мало кто знал, а учитывали еще меньше. Когда Густав прочитал отчет, у него волосы дыбом встали. Представив себе, что может натворить маг, у которого в подручных есть феникс, глава выхлебал бокал коньяка, после чего осел в кресле, обдумывая происходящее. Чем дальше, тем больше вся эта ситуация ему не нравилась. Даже если взять только эти качества, феникс получался очень неудобным противником... И, что самое неприятное, они о подобном не задумывались. Совершенно. А вот мордредов ситх подумал. Очень хорошо подумал. Однако, словно этого мало, он подумал еще кое о чем... и предупредил. Хотя вовсе не обязан был этого делать! Фраза о песнях не выходила из головы Густава, назойливо долбя череп. В мире магии проблема защиты сознания от влияния извне стояла гораздо острее, чем в немагическом, хотя и там были... нюансы. Но тут... Зелья, заклятия, артефакты, врожденные способности... перечислять можно долго и нудно. Мало им сирен и тех, в ком течет их кровь! Так теперь еще оказалось, что можно влиять на магов с помощью птицы, про которую такое никогда и не предполагали! Хотя, может, и знал кто, но знаниями не делился. А зачем? Такой простой, эффективный и безопасный со всех сторон способ — да это же просто неимоверные выгоды! Невыразимцы рыли, как бешеные, отыскивая хоть какие-то факты, намеки или слухи. Неудачи следовали за неудачами, никто ничего не знал и не говорил, но вот через два месяца им впервые удалось найти зацепку. Один маг вспомнил, как стал свидетелем беседы двух мужчин, у одного из которых на плече сидел феникс. Изначально настроенный крайне агрессивно, пришедший на встречу маг после песни птицы внезапно успокоился, потом постепенно начал проникаться к собеседнику симпатией... закончился разговор тем, что маги расстались практически друзьями. Такая резкая смена настроения очень настораживала. Получив пусть и косвенное, но хоть какое-то доказательство правоты ситха, спешно созванные невыразимцы только переглянулись на очередном собрании. — Вы знаете, — Марготта Элжберета Батори, дальняя родня печально известной Эржебет Батори, задумчиво поправила блестящий локон, кокетливо выпущенный из прически на волю, — меня настораживает еще один интересный момент. — Какой? — Густав повернулся к ослепительной красавице, одному из самых лучших аналитиков его отдела. Та задумчиво откинулась на спинку стула, машинально расправив плечи и выставляя впечатляющие прелести в тесном корсете в наилучшем для любования ракурсе. — Феникс. Он испугался ситха. Вы заметили? Сначала он не хотел лететь к столу Виктора, затем он даже не пробовал как-то сопротивляться! И еще... как этот магик смог удержать феникса в руках? А? Этих красавцев голыми руками не взять! Все равно что саламандру ловить! А ситх удержал... Маги переглянулись, Густав достал палочку и активировал заклинание. Над стоящим посреди стола старым думосбросом появилось изображение — помещенные внутрь воспоминания очевидцев. Вот короткий кусочек — Дамблдор что-то шепчет понурой и недовольной птице, пока та, укоризненно на него посмотрев, не расправляет крылья. Вот ситх молниеносно ловит феникса — и тот обвисает в крепкой хватке дохлой тушкой. Птица явно в ужасе, это видно совершенно ясно и четко. Ситх держит ее, не напрягаясь. — Магия? — с сомнением почесал нос Карл. — Если и магия, то явно отличающаяся от нашей... — Густав побарабанил пальцами по столу, задумчиво рассматривая замершее изображение. — Мы о его виде или расе абсолютно ничего не знаем. А значит... — Не можем хоть как-то спрогнозировать... — вздохнула Марготта. — Ладно... — Густав пододвинул к себе очередной отчет. — Марготта. Что у нас по Альбусу Дамблдору? — Ничего хорошего, — брезгливо скривила пухлые губы Батори. — Итак... есть несколько крайне настораживающих моментов. Родня. Младший брат — ненавидит Альбуса лютой ненавистью, винит в смерти их сестры. Дело спустили на тормозах, сочли несчастным случаем... вот только меня заинтересовало кое-что. Судя по отзывам знакомых, в юности оба брата были примерно одинакового уровня. Крепенькие середнячки, не более. Однако, сейчас Аберфорт является практически сквибом. Дальше. В настоящий момент уровень магии Альбуса резко, скачкообразно вырос, он стал сильнее, хотя до уровня главы старого рода не дотягивает. Но для представителя молодой (шесть поколений) семьи — очень неплохо. Даже слишком неплохо, если знать, что его отец женился на маглорожденной... и он стопроцентный человек. — Ритуалы? — подалась вперед Мессалина. Марготта пожала плечами. — Скорее всего. На это намекает то, что уровень Альбуса вырос после смерти его сестры. Это был первый скачок. Дальше. Имеет контакты с Фламелем. Маги встревоженно переглянулись, глава нахмурился. — Это точная информация? — Да. Фламель почему-то заинтересовался амбициозным магом. Кстати... судя по всему, феникс появился вскоре после знакомства Альбуса с Николя. — Однако... что еще? — Дружит с Гриндевальдом. Маги изумленно переглянулись. — В последние пару лет эта дружба вроде бы исчерпала себя... и есть интересный слух. Гриндевальд наводил справки в гильдии менталистов. — Причина? — Причина неизвестна, но было несколько визитов... — Марготта обвела присутствующих торжествующим взглядом, — вскоре после скандала в магазине. — Вот как... — Густав подобрался, почуяв запах жареного. — Клаус. Попытайся установить контакт с Гриндевальдом. Намекни, что это — официальное расследование... и есть интересные новости.***
— Та-а-ак... — протянул Геллерт, разглядывая письмо, украшенное официального вида печатью с хорошо знакомым ему гербом. — Это еще что такое? Он быстро просканировал письмо, неопределенно хмыкнул, ничего не обнаружив, после чего распечатал и погрузился в чтение. Закончив, он откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно. — Ну надо же... просьба о встрече. И намеки какие интересные! Натворил ты дел, Альбус, раз Отдел тайн так всполошился. Вон, даже письмо прислали с нижайшей просьбой о встрече... и намекают, что есть интересная информация... Что ж... Посмотрим, что там лаймы раскопали.***
Лаймы раскопали много чего. Геллерт внимательнейшим образом ознакомился с предоставленными ему сухопарым светловолосым магом материалами, после чего с трудом подавил злорадную ухмылку. Вляпался Альбус, ничего не скажешь, вляпался по самое не могу! И как же это его угораздило? — Скажите, герр Клаус, — Геллерт откинулся на спинку стула и прищурился, рассматривая бесстрастного невыразимца. — Что послужило причиной расследования? Да еще и со стороны Отдела тайн? Да еще и так... оперативно? Клаус сложил бумаги в папку, завязал ее и, положив на стол, подвинул к Гриндевальду. Посмотрел на того. Подумал. Пожевал губами. Геллерт с интересом наблюдал за демонстрируемой ему пантомимой. — Дело в том, что мистер Дамблдор развязал конфликт с истинным. С лордом Магии. — И он еще жив? — изумился Геллерт. Клаус невозмутимо пожал плечами: — Пока что... да. — Пока что, — понятливо протянул Гриндевальд. Клаус согласно смежил веки: — Да. Судя по всему... пока что. Маги замолчали, рассматривая картины, висящие на стенах кабинета роскошного ресторана, где проходила встреча. Магловского. Поэтому Гриндевальд блистал в костюме цвета асфальта, а от одежды Клауса за милю перло английским кроем. Вошедшие официанты подали десерты, коньяк и кофе, а затем исчезли, словно привидения. Геллерт осмотрел штрудель с ванильным мороженым и, довольно кивнув, ковырнул его вилочкой. Клаус решительно атаковал баварский сливовый пирог. — К какой расе принадлежит истинный? — невозмутимо поинтересовался Гриндевальд, наслаждаясь вкусом нежной начинки. Вишня и миндаль. Клаус слегка улыбнулся: — Ситх. — Сидхе? — поднял бровь Гриндевальд, не понимая, с чего такое косноязычие. Англичанин отрицательно покачал головой: — Нет. Ситх. Новый вид... или раса. Мы еще точно не знаем. — Новый магик... — задумался Геллерт. — Совершенно неизвестный вид... Как его зовут? — Виктор Марка Сит-ари. Лорд Сит-ари. — Сит-ари... Ситх... — очень интересно. А теперь... — Гриндевальд побарабанил пальцами, уставившись на невыразимца, — расскажите, что именно произошло в тот день. Подробно. Голубые глаза похолодели.***
Салазар умиленно наблюдал за играющим малышом, гоняющим здоровенную анаконду. Магическую разновидность. Рептилия была устрашающе огромной: пятнадцать ярдов в длину, в самом толстом месте — больше фута в диаметре. Жуткий монстр, способный задушить в своих объятиях любого... Красавец Сесва трепетал при виде Виктора и довольно шипел, играя с Марволо. Ситха змей боялся. Это было видно, это чувствовалось. Виктор вызывал в нем какие-то глубинные страхи, инстинкт самосохранения заставлял змея пищать и визжать. А вот ребенка Сесва обожал, готов был играть (в понимании змея — учить охоте) часами, и вообще с Марволо они стали лучшими друзьями. Малыш своего нового компаньона полюбил сразу, лично наливал ему молоко, они часами могли плавать в теплом бассейне или греться у камина, хотя на нормальное отопление ситх не поскупился... Но вот очарование живого огня, мягкие, теплые шкуры, горы подушек... Они даже спали вместе, благо было где разместить здоровенного и жутко тяжелого змея. Нарисованный маг нарадоваться не мог, наблюдая за жизнью своего потомка. Марволо ему очень понравился, было видно, что малыш далеко пойдет. А еще между Салазаром и Виктором состоялся крайне интересный разговор.***
— Что думаете делать, Виктор? — маги давно общались по-свойски и этикетом не заморачивались. — По поводу? — Виктор устроился в кресле поудобнее, дегустируя дорогущий коньяк многолетней выдержки. — Продолжение рода. Насколько я понимаю, Марволо, хоть и является вашим сыном, пошел в мать. Ситх согласно вздохнул и отпил еще глоток ароматного напитка. — Вы правы, Салазар. Марволо — маг. В нем есть моя кровь, но нет моей Силы. В понятии моего вида мальчик одаренным не является. Забавно, не так ли? Особенно учитывая тот факт, что когда-нибудь он станет великим магом. Виктор покачал бокал, любуясь янтарным цветом напитка, плещущегося внутри. — Марволо — практически весь в мать. Но я не в обиде. Меропа дорого заплатила за то, чтобы вернуть своему роду величие. И я не могу так просто отмахнуться от ее жертвы. Так что, когда Марволо подрастет, он станет лордом Мраксом. — Что вы собираетесь делать? — сверкнул глазами Слизерин, отщипывая от виноградной кисти ягоды. Виктор усмехнулся: — Есть несколько путей. Первый. Как у всех... жениться и совместить приятное с полезным. Однако тут есть сложности. Я хочу много детей... а у вас многоженство является незаконным. А плодить бастардов — неприемлемо. Магия... — Виктор поморщился. — Можно заключить контракт на вынашивание... — предложил Слизерин. Виктор кивнул: — Можно. Мне уже начали подбор кандидаток. Однако, хотелось бы и семью иметь... Также есть еще один способ, гарантирующий, что я получу стопроцентного, натурального ситха. — Кровный ритуал принятия? — нахмурился Салазар. Виктор жестко усмехнулся: — Наподобие, но не совсем. Кто угодно не подойдет. Маги не подходят. Совершенно. Это должен быть одаренный. Пол мне не важен, так же как и возраст. Лишь бы кандидат подходил... Я сделаю его или ее ситхом. Таким же, как я. — Вы собираетесь возродить свой вид? — подался вперед Слизерин. Ситх кивнул: — Да. Именно так. Поэтому столько проблем в подборе кандидаток. — Как вы узнаете, что это именно тот, кто вам нужен? Что это... Одаренный? Так вы называете магов своего вида? — Я почувствую, — золотые глаза смотрели жестко и серьезно. — Я почувствую... и сделаю все, чтобы этот человек вошел в мой дом. Или род. А там посмотрим...***
Гриндевальд неторопливо прогуливался по аллеям парка, окружавшего его имение. Подумать было над чем. Рассказ невыразимца произвел на него впечатление, отрицать это было бы глупо. Поймать феникса голыми руками, и не просто поймать... Удержать! Это заявка с претензией. Магик явно не прост. Новый вид. А значит... новая магия, новые возможности, новые знания. Все то, что ценит Геллерт. Поэтому надо наладить контакт с этим существом... Но только после того, как он посетит гильдию менталистов. Это — в приоритете.***
То, что его беззаботная, тихая жизнь закончилась, причем резко и сразу, Виктор понял, когда в кафе случайно едва не столкнулся с молодой на вид красавицей, обдавшей его жарким взглядом. Виктор, будучи опытным холостяком, тут же оценил выпирающие из декольте очень дорогого платья прелести, тонкую талию и буйную гриву волос, в данный момент собранных в великолепную прическу. Прекрасная птица высокого полета... очень высокого. За время, прожитое в магическом мире, ситх прекрасно усвоил, что внешность магов напрямую связана с их происхождением. Увы, в отличие от канона, здесь можно было сразу определить, кто есть кто, достаточно просто посмотреть на представителя магического сообщества внимательно. Что ни говори, но остров есть остров. И как бы ни пыжились англичане, внешность у них... однотипная и красотой не поражающая. Средненькая. Для человека, привыкшего к многообразию типажей, особенно в больших городах, было грустно каждый день сталкиваться с довольно похожими друг на друга людьми. Маги же, различные по происхождению, отличались как небо от земли. Маглорожденные были самыми что ни на есть обычными. Как по силе, так и по внешности. Симпатичные, но не более... Красавцы и красавицы среди них попадались с той же частотой, что и у обычных людей. Чистокровные маги-люди уже были немного другими. Магия потихоньку выправляла генофонд в лучшую сторону, но не слишком. А вот древние рода... это было очень по-другому. Как-то Виктор видел представителей старых родов, стопроцентных людей (среди магов тоже были ксенофобы). Очень красивые... что мужчины, что женщины... но именно человеческой красотой. Правильные черты лица, прекрасные фигуры, здоровье... было на что посмотреть. Алены Делоны, Мишель Мерсье, Софи Лорен... и прочие признанные идолы человечества. А вот старая аристократия, имеющая нечеловеческих предков... это был совершенно особый разговор. Часто неестественные для людей цвета волос и глаз, черты лица, показывающие, что перед вами — нелюдь, отличия в телосложении (у каждой расы были свои особенности)... прочие мелочи. Про психику и говорить не приходится, там такие тараканы водились, что просто кошмар. Зачастую у тех, кто мог похвастать длинным списком предков, имелись необычные потребности, как физические, так и психические, к тому же накладывало свой отпечаток воспитание. Маги жили в раннем Средневековье, когда лорд или глава семьи — царь и бог, высшая инстанция. Его воля — закон. Только так, и никак иначе. И, к сожалению, никак иначе было нельзя. Что поделать, инстинкты, способности, потребности. Очень часто они были... другими. Совершенно. Поэтому опознать мага можно было достаточно легко, и Виктор сразу понял, кто перед ним. Высшая аристократия. Причем не совсем английская. Уж слишком яркий типаж. — Ах, простите... — грудным голосом выдохнула красавица, поправляя локон смоляных волос. — Я такая неловкая... Леди глубоко вздохнула, за чем Виктор проследил с искренним интересом — вид с высоты его роста открывался потрясающий. — Ну, что вы, леди... — Батори. Марготта Элжберета Батори, — сверкнула темными глазами женщина. Ситх дернул бровью. — Батори... Не являетесь ли вы родственницей венгерским Батори? — Именно, — довольно улыбнулась леди. Виктор галантно подал руку: — Что-то я невежлив... Позвольте угостить вас чашечкой кофе и десертом. Здесь они просто изумительны. — С удовольствием! — красавица легко оперлась на руку ситха, проходясь по его подтянутой фигуре оценивающим взглядом. В черных глазах мелькнули алые искры.***
— Сегодня у меня была крайне занимательная встреча... Ситх развалился в кресле, поглядывая на спящего на кольцах Сесва Марволо. Змей причудливо свернул петлями длинное тело, и на нем, как на матрасе, раскинулся ребенок, вымотавшийся в процессе игр. Виктор не стал его перекладывать на кровать, только накрыл одеялом, отчего Сесва благодарно зашипел. Салазар, меланхолично отщипывающий ягоды с огромной виноградной кисти, задумчиво жевал, с комфортом устроившись на диване, специально добавленном недавно художником. На взгляд ситха, получилось очень неплохо, а на взгляд Слизерина — еще и удобно. — С кем? — Марготта Элжберета Батори. — Батори? Те самые? — прокашлялся портрет. — Наслышан... — Я тоже, — кивнул Виктор. — Крайне интересная особа... чистокровная, красивая, очень сильная... работает, скорее всего, на Отдел тайн. — Откуда известно? — подобрался нарисованный маг. Ситх жестко усмехнулся: — Опыт. Я сам работал в таком вот... отделе, так что коллег за милю чую. Кроме того, ее одежда... уж очень знакомые заклинания на ее верхней мантии были. Я такие видел, когда договаривался о намерениях. — И? — Слизерин с интересом подался вперед, бросив общипанную кисть на блюдо. Виктор шевельнул пальцами, и стоящая на полке бутылка прилетела к нему в руку. — И... вот думаю, что моему сыну мачеха с наследием высших вампиров и даром не нужна. Тем более в их роду настораживающе часто встречаются поехавшие крышей маги. Меня такое не устраивает. Не люблю... любителей. — То есть? — Они слишком повернуты на крови... и при этом им даже не хватает мозгов прибрать за собой, — брезгливо скривился Виктор. — Пусть они и дальняя родня Дракулам и имеют связи с королевскими домами... это того не стоит. Совершенно. — Невзирая на то, что она — невыразимец? — поднял бровь Салазар. — Особенно невзирая на это. Я понимаю, связи и прочее... Но! Я не собираюсь поправлять чужой генофонд за свой счет. — С чего такие мысли? — сузил глаза Слизерин. Виктор хмыкнул: — Я — менталист. И уловить чужие намерения... для меня легко. Даже напрягаться сильно не надо. — А если это просто маска? — Значит... сама дура, — пожал плечами Виктор.***
— Итак, герр Гриндевальд, — скрипучим голосом произнес сидящий перед магом маленький сухонький старичок. — Вот мое заключение... — костлявая рука положила на столик лист пергамента, украшенный пятью разноцветными печатями и пятью подписями. — И не только мое. — Продолжайте, герр Штрауб, — почтительно посмотрел на него Гриндевальд. Старик кивнул, клюнув воздух крючковатым носом. — Задачу перед нами вы, герр Гриндевальд, поставили сложную, — продребезжал он, — но тем интереснее было ее решить. Итак, что нами было обнаружено... Учтите, все выводы мы зафиксировали и официально заявляем: все так и есть, печати мы поставили... м-да... Так вот! О чем я? А! Мы проверили не только сознание, но и подсознознание, а также сверхсознание... Обнаружены крайне интересные следы... — Чужое вмешательство? — нахмурился Геллерт. Старичок захихикал: — Именно! Однако, нельзя назвать это прямым приказом или принуждением, нет! Старый маг едва не запрыгал в приступе энтузиазма: — Видите ли, герр Гриндевальд, мы нашли эти следы только по косвенным признакам: мнение до и мнение после. Песня феникса действует на физическом уровне. Она повышает, как мы теперь знаем, доверие... А так как беседы проходили тет-а-тет... сами понимаете, к кому это доверие повышалось. — Догадываюсь, — процедил сквозь зубы Гриндевальд. Штрауб заулыбался, демонстрируя невероятно белые и ровные зубы. — Вот и хорошо, что догадываетесь... — ласково произнес он. — Это даже очень хорошо... Итак. Вот заключение, ознакомьтесь... Геллерт цапнул пергамент и начал читать, продираясь сквозь дебри специальных терминов. С каждой строчкой его лицо все больше и больше белело от бешенства, в конце концов сравнявшись по цвету с мелом. Только сияющие прозрачные голубые глаза выдавали, что именно в данный момент он чувствует. Выдохнув, Гриндевальд прикрыл глаза, посидел молча, успокаиваясь под сочувствующим взглядом старого менталиста, после чего встал и поклонился. — Благодарю вас, герр Штрауб. Ваша помощь неоценима... — Ну почему же, — довольно сверкнул глазами тот, — очень даже оценима. Сумму вы знаете... — Я распоряжусь увеличить ее впятеро, — твердо произнес Гриндевальд. — Это того стоит. Еще раз благодарю. — Замечательно, — тонко улыбнулся старик. — Искренне надеюсь, что больше по таким печальным поводам мы встречаться не будем. — Я за этим прослежу, — оскалился Гриндевальд, поклонился и вышел из комнаты, забрав заключение. Герр Штрауб вздохнул. — Надеюсь, Геллерт, надеюсь...***
— Что скажете, Марготта? — Густав и собравшиеся полным составом невыразимцы с интересом уставились на красавицу, ожидая пикантных подробностей. Батори самодовольно сверкнула глазами. — Пообщались... — улыбнулась она, сверкнув на мгновение клыками, после чего приняла деловой вид. — Итак, вот мои впечатления. Чудовищно силен. Это первое, на что обращаешь внимание. Силу свою не скрывает. И... — И? — прищурилась Мессалина. — И... он не маг в нашем понимании. Невыразимцы недоуменно переглянулись. Карл моргнул: — То есть как это? Не маг? Марготта побарабанила пальцами, пытаясь подобрать слова, чтобы правильно описать свои ощущения, то, что пришло к ней на уровне подсознания и интуитивного понимания. — Разница между ним и привычными нам магиками такая же, как разница между магом-обывателем и великим магом. Я не знаю, как это точно описать, но попытаюсь. Начну по порядку. Он очень силен, я об этом уже говорила. Однако... привкус его энергии... Айсберг. Словно я вижу и ощущаю какую-то небольшую часть, которую могу воспринимать привычными нам способами. Понимаете? Словно я не вижу и не слышу то, что не воспринимают мои органы чувств. — Можешь привести пример? — нахмурился Густав. Марготта кивнула, в черных глазах вспыхнули и погасли алые искры. — Он не пользуется палочкой. Совершенно. Равно как и каким-либо другим концентратором: кольца, татуировки, жезлы и прочее. Я понимаю, что многие магики владеют беспалочковой магией, ведь они не люди. Но это... это по-другому. Я толкнула чашку... и он просто посмотрел на нее. Чашка не долетела до пола, плавно, без рывков приземлилась на стол. При этом поверхность находящегося внутри кофе застыла, словно ее накрыли невидимой пленкой. Она даже не колыхалась! Я не чувствовала магию, но чувствовала сгустившуюся на мгновение энергию. Словно его окружает плотное поле, постоянно настороженное, постоянно находящееся в полной боевой готовности. Далее, он может быть эмпатом. — Основание? — Каюсь, поддалась на миг некоторым желаниям... — Марготта стыдливо потупилась, но этому никто не поверил. — Внешне он ничего не показал, но я ощутила некоторое... некоторую... заминку? Словно он прикинул перспективы, и они его не устроили. Вот так. И еще... к попыткам соблазнения отнесся с интересом... ученого. Против интрижек ничего не имеет, но мою игру раскусил. Значит, или сталкивался с попытками влиять через... гхм... или сам такое устраивал. — Интересно... Крайне интересно. Что-то еще? — Знает историю. Сразу спросил, не являюсь ли я родней венгерским Батори. Причем произнес мою фамилию и имя так, как произносят там. — Еще интереснее... — вздохнул Густав. — И как это понимать? Мордред... Не ситх, а сплошные проблемы. — И на закуску. Я не смогла прочитать символы на его брачном браслете. Неизвестный язык. Совершенно. — Счастье-то какое! — саркастически пробурчал Карл. — Что-то еще? — Пока все, — пожала великолепными плечами Марготта. — Пока все. — Ладно, — вздохнул Густав. — Продолжаем собирать сведения, но аккуратно. Что там по Гриндевальду?***
Альбус, хмурясь, читал послание, принесенное Фоуксом. Письмо было длинным и достаточно неприятным, критика и сарказм больно кололи чувствительное эго мага. Однако они были заслуженными, как это ни печально. Поморщившись, Альбус дочитал нотации и перешел к кратким практическим советам, написанным в самом конце. Вздохнув, почесал длинный, немного свернутый набок нос (последствия встречи с кулаками брата), встал, походил по комнате. Подсыпал проголодавшемуся фениксу зерна, на которое тот с энтузиазмом набросился. Подумал. Что ж... сам напортачил, значит, сам и будет исправлять содеянное. Конечно, от такого все внутри переворачивалось, но что поделать... Впрочем, не важно. Потом он это припомнит. Потом.***
Геллерт Гриндевальд, кандидат в великие маги, задумчиво поглаживал кончиками пальцев выданное ему в гильдии менталистов заключение. Кусок пергамента, перевернувший его знания об окружающем мире. Он и сам по себе был достаточно умным, чтобы разобраться в переполненной терминами писанине, ну а после консультации с герром Шварцем вообще схватился за пострадавшую голову. Как выяснилось, воздействие на него осуществлялось, но не прямое. Косвенное. Очень аккуратное, очень деликатное, оно производилось крайне интересным способом, заставляющим восхищаться такой... хитростью. Песня феникса действовала практически на физическом уровне. Звуковые волны расслабляли, погружая мага в своеобразный легчайший транс, как например, особо низкие звуки, не слышимые ухом, нагоняют безотчетный страх. Здесь все было наоборот. Телу становилось хорошо, на уровне подсознания, и затем включалась простейшая цепочка. В присутствии этого мага мне хорошо. Спокойно, легко. Значит, ему можно доверять, в его компании можно расслабиться... и вот тут и находилась ловушка. Успокоенный разум, слегка приспустивший уровень паранойи, становился податливым и уязвимым для вторжения. И дело было не в воздействии легилимента, все было гораздо хуже. Дамблдор действовал умнее... его кто-то очень хорошо обучил. Тщательно подобранные фразы, правильно расставленные ударения... программирование с помощью слов, на что расслабившийся не обращал внимания... а вот довольное и расслабленное подсознание впитывало, как губка. И вот тут таланты легилимента проявляли себя во всей красе. Дамблдор видел, что именно цепляет сидящего перед ним мага, а что нет, и усиливал давление в нужном направлении. Ведь у всех есть какие-то темы, которые люди считают для себя важными и нужными. Зацепи такую — и внимание обеспечено, а там... немного подправить тут, перенести акцент сюда... и вот уже человек воспринимает чужие слова как свою собственную идею. А разговоры... их к делу не пришьешь. Ведь это слова! А не магическое воздействие. Не зелья. Не... много чего не. Это просто слова. Просто. Гриндевальд сидел в сгущающейся темноте, трогая пергамент, словно пытаясь убедиться, что ему не мерещится. Сейчас, вспоминая свою жизнь и долгие годы общения с тем, кого он когда-то считал другом, он заново переосмысливал многие и его, и свои поступки. Особенно напрягала разница между тем, каким был Альбус до того, как заполучил феникса, и после. Он и раньше был амбициозен, жаждал славы, признания, благ и почестей, но вот после... Теперь он не зарабатывал свои умения и знания трудом, а действовал хитростью, медленно втираясь в доверие, дергая за ниточки образующихся связей. Альбус становился манипулятором — чем дальше, тем больше. Геллерта спасло то, что в последние лет пять он очень мало виделся со своим другом. Промежутки между встречами были большие, а дел на него навалилось много, причем таких, что о всеобщем благе он не задумывался, его волновало исключительно личное. Он занимался делами своего рода, накопившимися за долгое время, подыскивал себе супругу, а это дело не пяти минут, воевал с врагами семьи, тряс должников, расплачивался с кредиторами. Он был занят и не думал на темы, которые любил обсуждать Альбус. — М-да... никогда не думал, что скажу предкам спасибо за лень и запущенное хозяйство, — пробормотал Геллерт, щелчком пальцев зажигая светильники. — Что ж... надо пообщаться с этим ситхом. Надо. Теперь уже можно... Геллерт встал, положил пергамент в специальную шкатулку для бумаг и убрал в сейф. Он ему еще пригодится. — Да. Надо.