Когда мы в клубе

Джиён вновь дергает хена за руку, и теперь очередь Топа послушно идти за ним, хотя в его голове лишь мысли, что нужно бы такси вызвать, пока не поздно, лучше бы уехать. "Поздно", - думает он, когда осматривает кабинку изнутри. Складывается такое впечатление, что теперь его снимают в этой будке. "Почему именно розовый... Хотя это мой любимый цвет". - Что ты собираешься делать? - наконец спрашивает он после долгих раздумий. Чхве обреченно качает головой и потирает уставшие от бледного света глаза. Джиён склоняет голову к плечу и улыбается, ныряя под стол и доставая из минибара бутылку виски и пару стаканов. - Ничего из того, что тебе бы не хотелось и не понравилось. "Или даже мне..." Все вокруг идиотского поросячьего цвета, но Джи в курсе, что из-за этой расцветки мало кто берет эту комнату, и поэтому чаще всего в ней нет этого убийственного запаха секса. Так даже лучше, он разливает алкоголь и берет оба бокала в руки. Сынхён все еще старается держаться от него подальше, и это даже где-то мило. - Джиён, я уже говорил, что запутался... Ты... Я. В общем, я нормальной ориентации... был с утра, по крайней мере, - Топ нервно перебирает пальцами, стараясь держаться от собеседника на расстоянии метра. - Плохой идеей было приехать в клуб. Страшно все же ему с Джиёном еще работать, он совсем не может представить, как это все будет выглядеть завтра или даже послезавтра. Они ведь только начали ладить, хотя это была явно заслуга Чхве (впрочем, как и их скандалы). Он себя просто сам загнал в угол. А тем временем у него стоит на Джиёна до сих пор, как ни на одну девку не стояло. И от этого ситуация еще хуже. - Тогда никаких проблем не будет, - Джиён пожимает плечами, протягивая ему второй бокал и улыбаясь, - мы просто выпьем. Может быть, спустимся вниз и вернемся сюда с девочками. А потом будем вспоминать все это как какую-нибудь университетскую попойку, на которой ты по пьяни взасос целовался со своей сестрой или типа того. И, что самое странное, скорее всего, для него именно так все и будет, даже если не будет никаких девочек. Тело - не такая уж важная штука. По крайней мере, не настолько важная, как некоторые о нем думают. Все, чего сейчас хочется Джи, - это еще раз поцеловать Сынхёна и проверить, что получится. От этого желания свербит внутри и чешется в груди. Но вместо этого он салютует ему своей выпивкой и залпом опрокидывает в себя огненную воду. Not big deal, как он всегда любил говорить. А если это еще и поможет Сынхёну вкурить, что он просто стандартный малый, которого все так же привлекают горячие цыпочки, то вообще будет шикарно. Голова послушно уезжает, притупляя ощущения. Абсент радостно принимает в свои объятия другую выпивку, гарантируя на утро больную голову, а на вечер - полный треш. Джиён хмыкает и падает на диван, положив ноги на стол. Джинсы задираются, обнажая лодыжки, он улыбается и хлопает ладошкой по обивке рядом с собой. - Садись? Сынхён присаживается на самый край кресла, залпом осушая бокал. - Джи, ты, по ходу, не догоняешь, о чем я тебе говорю, - вздыхает он и делает еще глоток прямо из бутылки. - Какая к черту сестра, по какой пьяни... я, бля, трезвый, и это... это было осознанно. - Ему тяжело даются это слова, это все равно что выйти на сцену и сказать всем, что ты не такой нормальный. Сейчас он решает не говорить лишнего и не вдаваться в подробности, за которые потом будет стыдно. А вдруг Джи ответит, что ему не очень-то и хотелось? - Не хочу сейчас девочек, - бурчит Чхве, не сводя глаз с чужих ног. - А для тебя это просто попойка в общаге? Он все еще разглядывает лодыжки Джиёна, они у него красивые, несмотря на то, что он парень. Алкоголь постепенно расслабляет, Топ сторожно тянется рукой к одной из джиёновых ног и, касаясь кончиком пальца, ведет от косточки вверх, задевая край джинсов, и неловко останавливается, чтобы попытаться задрать штанину еще выше, но зауженная форма мешает это сделать. Щекотно. Когда Сынхён прикасается к его ноге, это щекотно и к тому же заводит. Есть что-то такое в этом прикосновении, отчего Джиёну хочется податься бедрами вверх и влажно вздохнуть. Джи следит за его пальцами, словно кот из засады. Топ хмыкает на свои тщетные попытки, совершенно странные и бессмысленные, и только тогда решается посмотреть ему в глаза, неловко улыбаясь: - Ты правда забудешь? - он наклоняется чуть ниже к Квону, играя бровями. Сынхён кладет руку на его колено, чуть сжимая, но потом, захихикав, отстраняется и подставляет бокал. Он снова наливает порцию себе, а потом и Джиёну. Джи вздрагивает, когда Сынхён сжимает его колено, чувствуя, как узкие джинсы становятся неприлично узкими. Лидер коротко проводит языком по верхней губе и улыбается так, словно вспомнил что-то приятное. - Если так будет удобнее... В каждом движении Топа по два и больше смысла. Джиён тонет во всех этих смыслах, даже не пытаясь барахтаться. Он с детства знает, что самый правильный способ, если не работает "присядь и прикройся", - это "не рыпайся". Джиён снова ухмыляется, опрокидывает в себя очередную порцию алкоголя, который уже не имеет вкуса, и поднимается на ноги, нависая перед Топом. - В чем загвоздка? Может быть, тогда я могу сделать так? - он по-кошачьи заползает на диван и усаживается Чхве на колени лицом к нему. - И все равно все останется по-прежнему? Он не может объяснить, почему он делает то... что делает. Единственное, что он может теперь сказать наверняка, так это что у них обоих - каменные стояки. Джиён неосознанно двигается вперед, вжимаясь в пах Топа. Если у Сынхёна проблемы с тем, что ему кажется, будто он хочет мальчика, - Джи даст ему мальчика. Одного из лучших, черт побери, такие вещи нужно ценить. Топ откидывается на спинку кресла, когда Джи буквально седлает его. Он глупо смотрит и хочет сказать, что нихрена не по-прежнему, что все будет совершенно по-другому, и это не есть хорошо. Но в итоге лишь охает, когда руки по инерции ложатся Джиёну на ягодицы. Его снова трясет не по-детски. Один член - это, конечно, весело, но в собственный стояк сейчас тычется чужой, и это, блин, заводит, хотя, по идее, совсем не должно. Это в какой-то степени даже радует, а должно пугать. Все не слава богу с этим Джиёном... - Я же хотел забыть тебя, как навязчивую идею, - шепчет он словно в бреду. Голос дрогает и отдает хрипотцой. - Если хочешь - уходи сейчас, - тихо, но отчетливо произносит Джиён, но это совершенно бессмысленно, потому что он уже все равно все решил за него и просто не даст ему и шага сделать за пределы этого розового безумия. Чхве сглатывает, сильнее сжимая чужую задницу в своих руках. - Ты этого не хочешь... впрочем, как и я? - Топ вопросительно поднимает брови и тянется рукой к волосам Джи, зарываясь в них своими пальцами, и делает то, что хочется больше всего: наклоняет его голову, вновь примыкая к его губам. Джиён хрипло смеется, Сынхён попал в точку: ни Джи, ни он сам никуда уже отсюда не денутся. Просто потому, что деваться куда угодно - абсолютно бессмысленное занятие, не несущее, в принципе, никакого практического значения. Все настоящие ответы на сегодня - здесь. И они оба это знают. Целовать Джи определенно приятно, а в этом пьяном трешевом угаре с диким возбуждением - просто невыносимо. Сынхён хочет прокусить ему губу до крови, но вместо этого лишь углубляет поцелуй с вожделенным стоном. Джи ерзает на его коленях, а Сынхён спускается к шее, оставляя поцелуи на остром кадыке. Он часто смотрел на это место, размышляя, каково было бы поцеловать здесь. И это в итоге так офигенно, что Чхве чуть не рвет на Джиёне футболку от эмоций. Сынхён понятия не имеет, что делать, как делать и удовлетворит ли это их обоих? Но сейчас все, что происходит, начинает ему нравиться... "Забыть меня?.." - эта мысль не отвлекает Квона, а наоборот подстегивает. Сквозь спиртовые пары все же пробивается немного информации, над которой можно было бы подумать, не будь он так пьян и возбужден. Губы у Топа влажные, прохладные, попадающие ровно в десятку. Джиён откидывается чуть назад и стаскивает футболку через голову. Он почти дошел до состояния "мне плевать", так что тут же ныряет обратно, обхватывая ладонями лицо Сынхёна, прихватывая зубами его нижнюю губу и немного ее оттягивая. Откуда-то из другой, параллельной реальности играет музыка и раздаются людские голоса. Здесь же раздается только один голос - да и тот у Джиёна в голове. Этот голос твердит: "Come on!", и Джи не видит причин кочевряжиться или отказываться. - Come on, - повторяет он вслед за ним и проводит языком по мочке уха Топа. Дыхание подло сбивается, а джинсы болезненно сдавливают самое дорогое. Джиён отъезжает по коленям Чхве назад и медленно вжикает молнией на его брюках, не отводя от него глаз. Музыка долбит по мозгам, а может, дело в алкоголе. Топ облизывается, чувствуя вкус его губ на своих, и нетерпеливо расстегивает на себе рубашку. Слишком душно. Он небрежно расправляется с каждой пуговицей, не снимая пиджака, оголяя грудную клетку. Когда Джиён сползает с колен ниже, Топ облегченно вздыхает: хоть какая-то передышка в этом сумасшествии. Но не тут-то было: Квон тянется к его брюкам, расстегивая и оголяя его нижнее белье. Сынхён от неожиданности приподнимается на руках, задыхаясь от избытка мыслей. "Зачем или... как? Блин, он что делает? Неужели..." Лидер поглаживает его сквозь ткань белья и жмурится, словно лис. Свободная рука нащупывает бутылку, тянет ее на себя, и Джи делает большой глоток. Все, что бы он ни сделал, будет чересчур. Ведь он же первый. На самом деле Топ не думал о сексе с Джиёном с этой стороны. Не думал, как будет все происходить, ему просто было интересно, каково это, и сейчас все, что вытворяет Джи, просто приводит его в эмоциональный шок. Любое движение, взгляд, слова - все это отдается такой сильной волной восторга. - Ты опять что-то задумал? - спрашивает Сынхён, следя за лидерской рукой. А когда тот потом совершает совершенно странный жест с бутылкой, Топ ждет, пока Джиён глотнет, и, подцепляя руками его голову, быстро наклоняется, целуя и вынуждая поделиться выпитым с ним. Он смеется в поцелуй, слизывая остатки разлившихся капель алкоголя с лица Квона. - Вкусно... Джиён вздрагивает, когда его губ касаются чужие, а алкоголь делится на двоих. В этом куда больше интимного, чем даже в том, что он сидит на коленях Чхве и шарит рукой в его штанах. Он ухмыляется в ответ и отшатывается назад, вытирая мокрый подбородок. "Это Сынхён?.." - виски сдавливает странным будоражащим желанием. Такого Чхве он не знает, о существовании такого он и не подозревал. И это как распаковать свой рождественский долгожданный подарок, когда ты точно уверен, что весь год был хорошим мальчиком. Джи внимательно смотрит в темные глаза, и на секунду ему кажется, что он проваливается внутрь чужих зрачков, словно в колодец. Квон чертыхается сквозь зубы и подныривает пальцами под резинку белья, проводя подушечками по напрягшейся плоти. Именно в этот момент у него срывает тормоза. Что самое удивительное - он частично трезвеет. Джиён резко подается вперед, окунаясь в поцелуй, как в озеро. Он проталкивает язык глубже, оглаживает им чужие небо, десны, ему хочется или растворить Сынхёна в себе, или самому раствориться в нем. Интуиция подсказывает, что разница будет не так уж и велика. Он сжимает пальцы кольцом и коротко проводит вверх-вниз, проверяя, какая будет реакция. Ему хочется, чтобы Сынхён стонал, ему безумно интересно, как это будет звучать. И плевать на то, что Топ - его сосед по комнате и возможный согруппник. Вновь поцелуи и ласки. Если честно, Сынхён никогда не любил долгие прелюдии и такие глубокие поцелуи. Девичьи губы его раздражали, и он предпочитал сразу приступать к делу. Сейчас все по-другому, и он чувствует себя не так, как обычно. Джиён творит с его сознанием что-то невообразимое. И то, что это - парень, лишь подстегивает его сильнее. Поэтому ему нравится целоваться с ним. И когда тот берет инициативу в свои руки, Сынхён лишь беспомощно обнимает его в ответ, принимая все, что лидер ему предложит. Руки Джи проскальзывают внутрь, сжимая его член. Топ срывается на стон и боком падает на диван, располагаясь на спине и прижимая Джиёна к себе ближе. "Чертов гей, знает, как надо..." Он захлебывается от чужих прикосновений, ерзая ногами по скользкой диванной обивке. - Приподними зад, - тихо шепчет Джи ему на вдохе, прежде чем вновь прильнуть к нему губами. - Мне нужно снять это, - он тянет вниз его штаны. Топ пугается этих слов: он как-то не думал над тем, что может оказаться снизу. Он застывает с открытым ртом и не знает, что сказать. До Сынхёна начинает доходить, что не так уж и пьян, и, может, не так уж ему и хочется. - Я... может, не надо? - обеспокоенно говорит он, все еще ерзая по дивану. - Скажи, что мне сделать... Я хочу сам... - он просяще смотрит в глаза и проводит рукой по лидерским скулам, которые ему так раньше нравились. Сынхён переворачивается на узком диване не без труда, прижимая Джи книзу. Выдыхая, он снимает с себя многострадальный пиджак, потом следом - расстегнутую рубашку и стягивает брюки. Джиён не против оказаться внизу, если Топу так приятнее. Он рвано дышит, морально придавленный к дивану сынхёновой тяжестью, и шокировано понимает, что перед ним сейчас практически_голый_Чхве. А ведь даже живя с ним в одной комнате, он ни разу не видел его без одежды. - Я вполне взрослый мальчик, просто направляй, - Топ улыбается, рассматривая его тату. Раньше он тоже их видел, но сейчас все иначе - даже их перевод. Джи непонимающе отрывает взгляд от чужих ключиц и облизывает пересохшие от волнения губы. Направлять? Как он себе это представляет, если у него не было раньше секса с парнем? Джиён понятия не имеет, как объяснить ему то, что нужно сейчас сделать. Сынхён делает первый ход: он наклоняется, целует Квона в мочку уха, спускается все ниже по ключицам и прикусывает его соски. Его губы влажные, прохладные, под ними по коже пробегает предательская дрожь. Джинсы лидера до боли стягивают его пониже пояса, и Джи ёрзает, пытаясь хотя бы потереться о Сынхёна. Впрочем, когда тот добирается до его сосков, Джиён обо всем забывает. Делая паузу и обжигая дыханием его кожу, Сынхён спускается ниже к животу, доходя до пупка. Другая рука пытается расстегнуть чужие джинсы, нетерпеливо и неуклюже потягивая за ремень вниз. - Все правильно? - переспрашивает он для получения одобрения своих действий. "Черт!" - Джи кусает губы и, тяжело дыша, смотрит вниз. Топ слишком близко к его паху и слишком медленно пытается расстегнуть ему джинсы. - Постой, я... - Квон сглатывает остаток фразы и, поднимая бедра над обивкой, сам стягивает с себя надоедливый предмет одежды. Он сотню раз щеголял по комнате в белье, но никогда не рассматривал это с сексуальной точки зрения. Вообще у Джиёна не такое уж сексуальное тело, нет мощного пресса, как у Ёнбэ или Дэсона, нет рельефных мышц или длинных ног, как у самого Топа. Он решительно не понимает, может ли он вообще возбуждать. И если да, то чем? Болезненной худобой? Плоским животом? Татушками, которыми он планировал отвлечь внимание от своих явных недостатков? - Правильно, - он откидывается назад и улыбается немного пьяной и чуть встревоженной улыбкой, - делай, что хочешь, и будет правильно. Техническую часть я... - он все же упирается пахом то ли в его ногу, то ли еще куда-то, и сдавленно стонет, пугаясь собственных звуков. - Возьму на себя... Квон приподнимает колено, проводя им по напряженному члену Сынхёна, и чувствует, как его снова потряхивает. Это ненормально, но так чертовски обжигает, что Джиёну уже просто хочется. Без всяких прелюдий. Он, не глядя, запрокидывает руку наверх, безошибочно попадая на салфетницу, пару лежащих на ней презервативов и маленький одноразовый тюбик со смазкой. Для тех, кто любит погорячее. - Откроешь? - Джиён хмыкает и передает Топу тюбик, цепляя пальцами квадратик презерватива. - И иди сюда. Топ сконфуженно рассматривает тюбик. В принципе, он не подумал сразу, что секс с парнем - это всего лишь анальный секс. Просто там вместо сисек - второй член. Топ прикусывает колпачок зубами и прокручивает одной рукой, открывая смазку. Джи подтягивает его за руку ближе, заставляя нависнуть прямо над ним. Он завороженно следит за тем, как отблески от экрана плазмы рисуют на лице Сынхёна узоры, и подается вверх, сжимая зубами кожу на его ключицах. Одновременно с этим он стаскивает с него трусы, тут же обхватывая ладонью член, и медленно проводит по нему рукой вверх-вниз. Второй рукой он чуть надавливает на тюбик, заставляя немного смазки вытечь себе на ладонь, размазывает ее по пальцам и заводит руку назад. Большим пальцем Джиён подцепляет резинку собственного белья, наполовину стаскивает его и проталкивает внутрь один палец, растягивая себя. Он прогибается над диваном, ускоряя вторую руку, и тяжело дышит, кусая изнутри щеки. Что может быть бредовей?.. Чхве в очередной раз доказывает, что он полный тормоз, и, наконец, понимает это. А Джиён тем временем в очередной раз делает ЭТО: касается его плоти и медленно водит ладонью, покусывает кожу на его ключицах. У Сынхёна сводит зубы, и он наклоняется для лучшего обзора. Ему ведь интересны любые мелочи, например, смотреть, как чужая рука касается его члена или как Джи прикусывает губу, когда он сам его трогает. Дотрагиваться до джиёнового достоинства Топ пока не решается, это все же довольно серьезный шаг, и он ждет нужного момента. - Ты что делаешь? - сконфуженно спрашивает Сынхён. Хотя потом он понимает, что то самое. Рука Квона на его члене ускоряется, и Топ еще больше смущается. - Я, кажется, понял. Я медлительный, да? - он смотрит на него, следя за реакцией. - Но я же просил мне подсказывать. Видимо, ты не очень любишь это делать, м? Топ кладет свою руку на руку Джиёна, чтобы тот перестал надрачивать его член. Джи встряхивает головой, пытаясь развеять туман внутри черепной коробки, и поднимает на Сынхёна осоловелый взгляд. Пальцы внутри останавливаются вместе со второй ладонью. - Я таким темпом быстро кончу, не хочу, и так на пределе, - шепотом объясняет Чхве и убирает со своей плоти ладонь. - Давай по-другому? Сынхён испытывает его на прочность своим вкрадчивым голосом? Джиёну так хочется, что он согласен и на потолке. Чхве привстает и садится снова на диван, облокачиваясь на спинку. Он до конца снимает свое нижнее белье, а потом помогает снять его и Квону. - Возвращайся ко мне, ну-ка, - он просит Джиёна сесть к себе на колени обратно, а сам берет тот самый тюбик, обмазывая второй и третий палец правой руки. Заплетающимися руками, не без помощи Чхве, Джи наконец-то стаскивает с себя все мешающие тряпки и, умирая от возбуждения, замешанного на неожиданном проблеске смущения, залазит на чужие колени. - И что мы имеем, - Сынхён смотрит на Джи, внимательно изучая, - истерзанные губы, чуть искусанная шея, чувствительные соски, - для подтверждения он царапает их ногтем. Квон вздрагивает, не замечая ничего, кроме блестящих глаз Топа. Прикосновения заставляют Джи прогнуться навстречу его рукам и едва не пропустить кульминацию. - Стояк, довольно долгий, и... - пальцы неуверенно раздвигают его ягодицы, касаясь сначала указательным нужного места. - Достаточно узкий зад? - Топ слащаво и пьяно улыбается, проскальзывая внутрь. Внутри у Джи и правда узковато, а еще действительно горячо, что заставляет Сынхёна двигать пальцем быстрее. Биг бада бум. Сынхён касается его ТАМ, и это что-то вообще из другой вселенной, потому что в этой такого не бывает. Джи всхлипывает и судорожно цепляется за чужие плечи. - Ты ужасно... вкусный... я же говорил? - Сынхён поднимает брови и уже не стыдится слов, действий, эмоций. Квон неосознанно краснеет и мотает головой, дурея от самого факта происходящего. Второй палец проскальзывает внутрь, болезненно растягивая, но словно в противовес этому Сынхён сжимает его член. Сердце бешено колотится от ощущений, все же не каждый день Чхве бывает пальцами в чей-то жопе. Свободная рука скользит по джиёнову бедру к члену, и Топ осторожно касается кончиком пальцев его головки. Он с интересом рассматривает его член, ему же все сегодня интересно. Как ребенок он изучает что-то новое для него. Между джиёновыми висками что-то потрескивает. Наверное, если поставить рядом лампочку, то она загорится только от этого электричества. Джи приподнимается на коленях, двигаясь навстречу чужим пальцам, и, шепча что-то бессвязное, утыкается лбом в плечо Сынхёна, вздрагивая и постанывая сквозь зубы. А потом Чхве проводит самой подушечкой там, где одновременно нужно было и не стоило бы. Глаза распахиваются, а в пересохшем горле не хватает воздуха. Джиён отпихивает от себя чужую руку, ласкающую его спереди, и вцепляется в губы Топа коротким, злым, нетерпеливым поцелуем. Кто бы мог подумать (Сынхён - точно не мог), что лидер окажется таким... желанным и возбуждающим. С учетом, что ему вообще мальчики не свойственны были, Чхве испытывает особый спектр ощущений, но, с другой стороны, создается впечатление, будто он занимался этим всю жизнь. Вот только кроме Джи он не мог представить другого парня, а после его стонов и приятного запаха его кожи - даже девушку. Ему начинает даже доставлять удовольствие водить ладонью по его плоти туда-сюда, явно ловя от этого кайф, будто он дрочит сам себе. Кстати, он и старается быть ласковым, как с самим собой, и, зная, как сделать приятно себе, хочет точно так же сделать Джиёну. Качающийся на коленях лидер - +60% к возбуждению, он и подумать не мог, что простые прикосновения пальцами могут делать кому-то настолько приятно. "Интересно, а как он отреагирует на язык?.." Снова волна сумасшествия накрывает с головой, и просьба Джи уже не пугает, а даже радует Сынхёна: - Черт... Сынхён, давай. Пофиг... - Квон просительно прогибается в пояснице и смотрит ему прямо в глаза, подтаскивая поближе презерватив, - ... Давай... У Джиёна красивые глаза, Топ давно это заметил, кошачьи такие, немного женские, особенно когда он их подкрашивает и надевает на себя женские майки. "Дурак", - мелькает в голове, когда он берет упаковку и разрывает ее, выуживая резинку. Все это напоминает ему его первый опыт с девушкой: было так же волнительно и, главное, мысли не оставляли в покое, долбя молотком по вискам. "А что дальше? Ведь все зависит от меня". Он вздыхает и уверенно надевает презерватив до основания, добавляя на головку остатки смазки. - Ты уверен? - спрашивает он в последний раз, прежде чем направить свой член между лидерских ягодиц. - Обратной дороги не будет, и, возможно, мы пожалеем... Но наперекор его словам одна из рук расширяет джиёнов зад, устанавливая влажную головку в нужном месте. Джи лишь мычит что-то нечленораздельное. Об этом стоило спрашивать до того, как лезть друг другу в трусы. Скорее всего, они пожалеют, но... это просто секс. Тем более, Сынхён сам этого хотел. - Давай, - шипит Джиён снова и сжимает пальцы на чужом плече, когда чувствует, как в зад ему тычется что-то твердое, мокрое и прохладное. Чтобы оборвать ненужные разговоры, Джи сам приспускается на коленях, принимая его в себя и сдавленно постанывая от боли. Все же он давно этим не занимался. Глуповато было даже не дать растянуть себя как следует, но ему хотелось и все еще дико хочется. - Давай... - собственный голос тихим шуршанием едва пробивается сквозь доносящуюся с танцпола музыку. Джиён упрямо опускается ниже на дрожащих ногах, царапая плечи Чхве. Квон смаргивает неожиданные слезы и тихо стонет, подтаскивая его к себе за шею. Сынхён захлебывается воздухом, когда его член проскальзывает и сжимается узкими тисками джиёновой задницы. Он чувствует себя последним извращенцем, потому что от этого складывается впечатление, будто его член становится еще больше от переизбытка возбуждения - хотя куда еще больше? Он не успевает даже облегченно выдохнуть, как Джи лишь добавляет жару: - Трахни меня, если тебе этого хочется... Ему больно, и Топ пугается: неужели это так неприятно? Зачем тогда он это делает? А если все же делает и не в первый раз, видимо, есть своя прелесть в этой боли. Неужели их лидер - мазохист? Впрочем, для садиста Чхве это хорошая новость. Пальцами он стирает влагу с квоновых ресниц и облизывает его сухие покусанные губы. - Не представляешь, как мне хочется, - шепчет он почти так же чувственно, поворачивая голову и кусая тонкую кожицу на шее Джиёна. - Очень давно, - позволяет он себе сказать лишнего, прежде чем берет его бедра и, крепко обхватив руками, начинает двигать его на своем члене. Медленно, осторожно, все еще пугаясь ощущений от узости внутри. Как Топ и говорил, Джиён очень вкусный. Он прикрывает глаза от кайфа и облизывает его солоноватую кожу. В данную секунду времени это что-то волшебное, почему он не попробовал этого раньше? Почему не сорвался на Джи чуточку ранее, сколько времени было потрачено зря! Топ вдыхает его запах, вслушиваясь в тихое хлюпанье внутри. Двигаться становится все легче, и поэтому Чхве начинает увеличивать скорость, подаваясь своим пахом навстречу. Стонать очень стыдно, он вообще не знает, стонут ли парни, которые трахают других парней, сам он в сексе стонал, только когда кончал, во время кульминации ощущений. Сейчас это даже не середина, но, впиваясь в кожу ногтями, а лбом - в ключицу Джиёна, он издает басовый стон, а потом еще один. Джи тоже тихо стонет, когда чужие руки направляют его, насаживая до конца и снова приподнимая, и отчаянно старается отрешиться от тянущей боли в заднице. Сынхён быстро осваивается, впрочем, премудрость не так велика. От его укусов и прикосновений губ горит кожа. Джиёна дергает на каждом движении, он судорожно царапает плечи Чхве и отчаянно пытается понять, на кой все-таки согласился на все это. Но когда Сынхён натягивает его на себя в очередной раз и наконец-то делает все как надо, все сомнения улетучиваются вместе с грудным джиёновым стоном. В этот же самый момент стонет сам Топ, и это - самая пробирающая музыка, которую Джи только доводилось слышать. - Бля, это охуенно, - шепчет Сынхён, не понимая, что это сказано вслух. Джиён растягивает губы в улыбке, которая при сложившихся обстоятельствах выглядит пошлой, и резко двигает бедрами ему навстречу, молчаливо соглашаясь. Все происходящее бредово, сумасшедше, безответственно... Но имеет все шансы на самом деле стать охуенным. Толчки становятся более глубокими и настойчивыми, Топ поднимает глаза на Квона, рассматривая его лицо в момент, когда его член полностью входит в него, и вполне серьезно спрашивает: - Тебе нравится? Джи на секунду забывает, как дышать, и не сразу понимает, что обращались к нему. Он моргает, пытаясь сфокусироваться на лице Чхве, и тянется к нему, вместо ответа накрывая его губы своими. Кажется, если и не нравилось, то только что начало. Он отшатывается от него так же быстро, как и льнул, и, упираясь руками в его колени, самостоятельно ускоряет темп. Самому отыскать нужный угол менее круто, но зато так гораздо быстрее. Топ лишь улыбается в подаренный поцелуй, его веселит эта ситуация. "Мистер Квон боится открыто говорить, что думает? Просьба для него - сложная вещь, разговоры - тоже, и даже ответы на вопросы он избегает, молча показывая телом, как ему нравится?" Не то чтобы он был против, наоборот, его заводит подобное дикое поведение этого парня. Однако он осознает существенную деталь возникшего между ними недопонимания. Ошибка Топа была в том, что он слишком много ждал от Джиёна - действий, слов, решений, - когда нужно было просто действовать напролом первым. Этот черт прыгает у него на коленях, Сынхён только и может, что смотреть на это с приоткрытым ртом, это даже в пьяном угаре не забудешь, если захочешь. Рука тянется до чужого члена и водит по нему в противовес толчкам Джиёна. Он наблюдает за каждым изгибом, звуком, движением. Пока в один прекрасный миг... Джи до хруста выгибается в позвоночнике, запрокидывает голову и шепчет, словно в горячке: - Да... Да, вот так. И, честно говоря, ему насрать, что подумает о нем Чхве, когда снова обретет способность думать головой, а не членом. Боль отступает с каждым толчком, Джиён когтит чужие колени и, не выдерживая, стонет в голос, откровенно сжимая Сынхёна внутри, что заставляет Топа оторваться от спинки дивана и прижаться к горячему телу своего партнера. Он обхватывает его руками, поддерживая выгнутую спину, и прикусывает левый сосок, постанывая вместе с Квоном в унисон. Джи до дури невозможный, Топ уже потерял счет времени. Сколько они здесь находятся и сколько раз он подумал об этом выводе? Пять минут или час? Время сейчас весьма абстрактно. Внутри что-то переворачивается и щелкает; ему снова мало. Его мало. - А ну-ка, иди сюда, - шипит он прямо в его кожу и, приставая с дивана, падает на колени, приземляя Джи задницей на холодный столик. Бутылка с виски, стоявшая там, глухо звенит, но Топ этого не замечает. Он прикидывает, что высота стола идеально подходит для нужной позы, и рывком укладывает Джи на лопатки, отшвыривая почти пустую бутылку на пол. Она катится по паркету, и дорогой алкоголь пачкает пол, но всем плевать; руки Сынхёна в это время держат Квона за талию, и, притаскивая его к себе ближе, он оскаливается. Джиён тихо шипит, когда поясница касается ледяного по сравнению с прижимающимся к нему Чхве столика. В ушах все еще звенит до безумия возбуждающее сынхёново: "А ну-ка, иди сюда". Навстречу этому "иди сюда" Джи пошел бы, даже если в конце пути его поджидал монстр, готовый его сожрать. Впрочем, кажется, именно он там его и ждет. Джи восхищенно замирает, удивленный собственной реакцией. Ему когда-нибудь нравилось подобное ощущение власти над собой? Он не помнил... - Потанцуем? Теперь бедрам ничего не мешает, Сынхён возобновляет глубокие толчки и увеличивает скорость. У него просто безумное желание отодрать Джиёна так, чтобы парень не просто плакал, а ревел и просил остановиться. Квон, улыбаясь, словно портовая шлюшка, радостно идет в его усеянную клыками пасть. Пальцы на талии обжигают не хуже поцелуев, с каждым новым жестким движением Джиён поскуливает и царапает ногтями столешницу. Лопатки ездят туда-сюда по скользкой поверхности, вторя толчкам. Ему не верится, что даже за всем шумом и музыкой никто не слышит того, как тяжело они дышат и как умопомрачительно низко стонет Сынхён. Джи скользит дрожащей ладонью по своему животу и накрывает ею изнывающий без внимания член. Ему почти жаль пролитого виски, почти жаль того чувака, которого они на пару с Сынхёном отшили, почти жаль всю гребаную планету, которая живет и не знает, как это охерено, когда тебя имеет кто-то похожий на Чхве Сынхёна. On the TOP. Топ уже давно вошел во вкус, вкус под названием "Джиёнши". Он мягкий, податливо сладкий, с привкусом корицы и коньяка - хотя нет, они же пили виски. Чхве проводит языком по тонким ребрам парня и сам от себя хренеет: до чего этот Квон довел его. И глупо было бы скрывать тот факт, что он предвкушает особенный конец, он многого ждет от этого момента. Джи двигается навстречу, выгибается в его руках, как кошак, и ему нравится все, что с ним делает Чхве. А самому Сынхёну до одури приятно все и сразу. Смотреть, делать, ощущать, понимать. Он стонет сквозь сжатые зубы и замирает на его глазах. Джи облизывается, наконец-то встречаясь с глазами Сынхёна своими. Слишком черные. Расширенные зрачки практически неразличимы на фоне потемневшей радужки, и Джиён выстанывает его имя, просто чтобы не разрывать зрительный контакт. Просто чтобы он еще смотрел на него своим обжигающе горячим взглядом. Только. На. Него. Одного. Это самое эротичное, что Топ когда-либо слышал. Ни визжащие девушки, ни царапающие женские всхлипы, а вот такой обреченный от наслаждения крик. Рука Джи ускоряется, и Топ смекает, что вот-вот уже все закончится. Он просто не хочет этого. - Опаздываешь на банкет? - парень убирает его руку с члена, оставаясь внутри податливого тела. Джиён содрогается, когда остается без своей порции дополнительного наслаждения, он пытается вернуть ладонь обратно, но Топ держит слишком крепко. - Рано. Ты можешь кончить от того, что я просто буду мучить тебя? Толчки прекращаются, и Сынхён выскальзывает из него, держа его кисти своими руками, чтобы не мешали. Он следит за его реакцией, осматривает тело и улыбается, понимая, что это чертовски приятно - мучить Джиёна. Все же он еще не умолял его ни остановиться, ни продолжать, так что Топ решает просто делать все, как ему хочется. Джи терзает собственные губы, задыхаясь от своего возбуждающего бессилия. Под чужим взглядом плавится кожа, обнажая нервы, заставляя дышать все глубже и все реже. Он почти приоткрывает рот, чтобы, наплевав на собственную гордость, попросить снова войти в него, снова начать двигаться, но Сынхён опережает его и здесь. - Хочешь легко отделаться? Разве это честно? - Топ наклоняется и прикасается губами к его пульсирующей головке, которая готова сорваться в любой момент. И Чхве ее понимает, ведь он сам сходит с ума от того, что движения прекратились, а его плоть все еще требует удовлетворения, но оттого момент лишь приятнее. Приятнее ощущать нетерпение обоих, когда язык медленно спускается от верха до основания и обжигает дыханием его тонкую, без того обожженную кожу. А дальше - взрыв. Извержение вулкана, девятибалльное землетрясение. Квон только что умер и по чьей-то недоглядке попал в рай, или Чхве только что?.. На самом деле?.. Джиён скулит от переизбытка ощущений. К нему уже слишком давно никто не прикасался ТАК. - Щщщет... - вырывается у него просто, потому что все эти ощущения должны - ОБЯЗАНЫ - из него выйти хоть как-нибудь, иначе он просто взорвется. - Поворачивайся, - в приказном тоне говорит Топ, и голос его отдает металлическим оттенком. Раз Джи согласился с ним заняться сексом, пусть терпит все его прихоти и желания. Животом вниз он укладывает лидера на стол, загибая ему руки за спину, чтобы не шалил, а ноги спускает вниз, ставя Квона на колени и раздвигая их своими. Джи подчиняется, помогая перевернуть себя на живот. Он мог бы оправдать себя тем, что ему хочется. Слишком хочется... Но какие к черту оправдания, когда и так все понятно? Входить снова уже легче и приятнее. Не так пугающе, как в первый раз. Член скользит, ускоряя движения и делая их оттого все грубее и грубее. Топ понимает, что, скорее всего, он не сможет этого повторить с тем же Джиёном или с другим парнем, наверняка это его первый и последний раз. Поэтому парень позволяет себе оторваться по полной, ведь здесь только двое - и он его предупреждал... Колени болезненно скользят по полу, плечи ноют из-за неудобной позы, а едва нагретая столешница дразнит напряженные соски, но это только подстегивает Джиёна двинуться навстречу, едва только Сынхён начинает входить снова. Грудь ездит по столику, заставляя его едва заметно сдвигаться с места из-за сильных толчков. Джи разводит ноги шире, прогибаясь в пояснице, и, честное слово, ему совершенно плевать на все, что происходит за пределами этой комнаты. Топ задыхается, от всего и сразу, наклоняется к лидеру, мимолетно целуя за его ухом, и шепчет: - Так мне отпустить твои руки или ты справишься? Тихий шепот выдергивает Джиёна из нирваны. - Только очень постарайся, чтобы я не пожалел, - пьяно улыбается Квон, запрокидывая голову назад. Когда руки, наконец, обретают свободу, он забрасывает их на стол, бессильно когтя скользкую поверхность. Не трогать себя? Окей. Вызов принят. Сынхён хмыкает, а что он делал все это время? У него какое-то ненормальное желание по максимуму выжать из этого вечера все, что он может. Потому что он не знает, как бывает с парнями, потому что не хочет чувствовать себя ущербно, и, судя по состоянию Джи, у него это получается. Вряд ли он стал бы притворяться, чтобы не обидеть Топа. Сынхён отпускает руки Джиёна и кладет ему на плечи ладони, фиксируя положение тела и рывками подталкивая лидера на себя. Джи полностью концентрируется на ощущениях внутри. Он приподнимается на дрожащих локтях и стонет, когда член Топа в очередной раз проезжается по простате. Ничего не делать самому действительно трудно, примерно так же, как и крышесносно. Изнутри, словно цунами, поднимается горячая волна удовольствия; он утыкается лбом в собственные перекрещенные запястья и теряет последние остатки самообладания. - Сынхён... Не останавливайся... Блять, только не останавливайся. Я... Он захлебывается словами, когда понимает, о чем именно просит, но не просить невозможно. Бедра сами движутся навстречу Чхве, шлепки влажной кожи врезаются в барабанные перепонки, словно дротики. "Ох, ничего себе", - думает Топ с удивлением, такого лидера он точно не слышал, и это до дрожи приятно. По спине каплями стекает холодный пот. Он сглатывает, примеряясь к своим ощущениям - как долго он сможет в таком темпе, и, рвано выдыхая, принимает Джи полностью, ритмично подстраиваясь под его движения своими толчками. Воздуха не хватает, а внутри - очень горячо и, несмотря на растяжку, по-прежнему узко; руки ползут на лидерскую талию, очерчивая выпирающие кости. Наслаждение медленно, но верно достигает своего пика. Джи вскрикивает, приподнимаясь над столешницей и сжимая Сынхёна изнутри. Топ только и может, что простонать в ответ, кончая внутрь Квона. - Черт, хён! Оргазм кроет по полной. Джи, дрожа, рушится обратно на стол, царапая его ногтями. Сердце скачет, норовя пробить грудную клетку, и безумно хочется закурить. "Что мы только что?.." Сынхён стискивает его в объятиях, все еще пребывая внутри, и чувствует невыносимую пульсацию, содрогаясь в оргазме. Он утыкается лбом в чужую спину, закрывая глаза и ловя разноцветные круги, расплывающиеся в темноте. Так длится определенная череда мгновений, пока из сказки не начинает отпускать, а дыхание не становится более ровным. Сейчас хочется поцеловать его, грубо и властно, но... Каждый из них выполнил негласный договор, и Топ уже не имеет на это права. Он лишь окидывает спину Джи в последний раз взглядом и плавно выскальзывает из его тела, сразу же отстраняясь и избавляясь от полного презерватива. Что сейчас было, трудно объяснить и Джиёну, и самому себе. Одно ясно: такого охуительного секса у него еще не было. От неловкости Сынхён не знает, куда деть глаза. Вытираясь приготовленным полотенцем из клуба, он в спешке надевает трусы, пока Джи не очухался, и натягивает рубашку. Джиён соскальзывает со столешницы, садясь на собственные, еще не держащие его ноги. Его все еще трясет, но пьяный туман в голове уже рассасывается, уступая место проклятым мыслям. Итого - что он имеет? То, что имели его самого? То, что ему понравилось? То, что он и подумать не мог, что Сынхёна может заинтересовать секс с мужчиной? То, что он и подумать не мог, что этот секс может заинтересовать его самого? Глупо было бравировать перед ним. Что он сказал? "Сплю и с теми, и с другими"? Довольно громко, если быть честным, но Сынхёну ни к чему знать, что это не совсем так. "Один раз - не пидорас, - всплывает в голове, и он хмыкает, чувствуя, как собственные холодные пятки упираются во влажный от смазки горящий зад. - А два?" - Спасибо... Мне легче, - говорит Сынхён, потому что даже не знает, что нужно сказать своему лидеру после всего того, что он сделал с ним. Он берет второе чистое и слегка влажное полотенце, стараясь не смотреть на голого Джиёна, вручает ему в руки и отходит, ища свои штаны. "Наверно, стоит разделить плату за кабинку, все же я не шлюшку снимал..." - думается ему, и как-то сразу на душе становится паршивей. Он все же знал, что так будет, но не сдержал себя. Квон на автомате протягивает руку за полотенцем и зачем-то набрасывает его на плечи. - Не за что, - да уж, тупее ответа не придумаешь, но не в том сейчас он положении, чтобы выискивать какие-то нужные слова. Он поднимается на дрожащие ноги и с сожалением понимает, что в ближайшие пару дней у него будет рецидив "простуды", на которую он списывал свое тогдашнее отходнячное недомогание. Абсолютно не стесняясь своей наготы, он деловито вытирается, стараясь не морщиться. Не менее деловито он натягивает белье и, осторожно отодвигая рукой Сынхёна, добирается до своих джинсов, все еще валяющихся на диване. - Надеюсь, тебе и правда полегчало, - Джи вертит в дрожащих руках футболку, - и завязывай с этими отлучками из общежития. Мы пока не в том положении, чтобы ставить свои условия, понимаешь? Какого черта? Почему он разговаривает с ним так, словно они просто остались на отработку танцевальных движений после занятий, а вовсе не трахались пять минут тому назад? Или защитный механизм уже вступил в силу? В конце концов, что это для кого значит? Джи пропихивает руки в рукава толстовки и одергивает ее, стряхивая пыль. Сынхён кивает всему, что бы Джи ни сказал, не особо вслушиваясь, потому что в ушах упорно звенят неловкость и напряжение. Музыка не прекращает бить по нервам, волнами пробегаясь по всей коже. Он наглухо застегивает рубашку, заправляет ее в штаны и возится с пуговицами на манжете. Одной рукой их застегивать всегда было неудобно. - Выйдем по очереди, - продолжает Квон, - вряд ли кто заметит, конечно, но лучше перестраховаться. Кабинку я оплачу, поэтому можешь просто идти на выход... Ну, или остаться тут еще на какое-то время, - он позволяет себе улыбнуться, - отдыхать - так по-крупному. Но не забудь, что завтра у нас вокальная практика с утра, поэтому в твоих интересах вернуться не очень помятым... - Но... - хочет возразить Чхве, правда, сразу осекается, встречаясь взглядом с Джиёном; тот ему мягко улыбается и поспешно выходит из помещения. Джиён шагает быстро, игнорируя это странное чувство неудовлетворенности, которое вдруг начало шевелиться в грудине. Только добравшись до выхода, он разрешает себе завернуть в ближайшую подворотню и сползти вниз по стене спиной, закрывая глаза ладонями. - Какого черта я только что сделал? Какого черта... - собственный шепот напоминает сумасшествие. Джи до боли стискивает плечи и тяжело поднимается на ноги. Он должен добраться до дома быстрее Топа, просто чтобы успеть уснуть... Сынхён садится на диван, вздыхает и откидывается на спину, рассматривая потолок. "Вот как все повернулось. Это не я шлюшку снимал, это, по ходу, меня снимали..." Закусив губу от огорчения, он ловит себя на мысли, что гораздо приятнее было бы думать, что Джиёну он просто понравился. Хотя, несмотря на подобное стечение обстоятельств, со своей стороны он хорошо отработал... даже слишком. Рука проходится по паху и подтягивает джинсы чуть выше. Он вздыхает и наконец-то выходит из вип-помещения. Как и предполагалось, музыка не унимается до самого утра. Топ смотрит на часы: имеет ли смысл идти домой, когда там Джиён? Тот самый Джиён. И чем он только думал? Хотя... ясное дело, чем. Хотел забыть, а в итоге всегда будет об этом помнить. Пока он в раздумьях трется около бара, его примечают две улыбчивые брюнеточки. Чхве устало отводит глаза. "Нет, я лучше спать". Сынхён выходит из клуба, вызывает такси и со смаком выкуривает сигарету до тех пор, пока за ним не приезжают. Он долго сомневается, какой же адрес назвать, и в итоге решает просто покататься по городу. Все проблемы, всех лидеров и вообще все остальное лучше оставить на завтра.