Самый любимый ребенок

Иван, спускаясь по одной весьма "говорливой" лестнице в своём доме в подвал, задумчиво смотрел вперёд. На нём, как всегда, были подаренный Олей шарф, бежевое пальто и тёмно-зелёные брюки. Тёплые носки - какой дурак будет ходить дома в обуви? - конечно, делали шаги Брагинского почти бесшумными, но деревянные ступеньки всё портили, прогибаясь и возмущённо скрипя под его весом. России необходимо было разобрать завал в подвале своего дома, который копился там веками. Иван нисколько не поёжился от прохлады комнаты - Генерал Мороз и похуже холод наводит, поэтому её низкая температура терпима, почти не ощущается. Россия бы и не вспомнил про подвал, в который он свалил вещи дней минувших, если бы не Гилберт: тому просто стало интересно, что находится в том "темном и подозрительном помещении" - так он выразился. Гил, как известно, после войны стал жить у России, вместе с Советским Союзом. Бальшмидт, поначалу, был похож на дикого зверя в клетке: шипел, кричал, пытался сжечь дом, и, ругаясь на родном немецком, ухмылялся, когда видел, как напрягаются страны и встают в боевую стойку. Первый месяц дуло охотничьего ружья сопровождало то голову, то спину прусса - спасибо Наташе. Страны прекрасно понимали, что пока Россия не оправится от войны, защитить их некому. Да и они были не в лучшем состоянии - Ольга с заботой любящей матери каждый день меняла всем бинты, и пыталась помочь Гилберту, на что он орал, словно его режут. Оля только улыбалась, смотря на Гила как на маленького крикливого ребёнка, и продолжала давать ему еду, пусть даже остальные страны были против. И они в общем-то были не против, если бы Иван выкинул Бальшмидта из дома, дав крепкого пинка на прощанье. Но этого не произошло, и прусс, словно упёртый осёл, не желал что-либо делать в своей "тюрьме", поэтому целыми днями бродил по выцветшему саду и изучал дом Брагинского. В конце концов, одним из прекрасных летних деньков Россия появился на кухне. Гилберт слышал в разговоре между Ольгой и Натальей, что Иван истекал кровью несколько дней, так как всю боль, все крики и мольбы своего народа он засунул в отдалённые уголки своего сознания, продолжив бороться до победного конца. Игнорировал, терпел, не давал боли свободу выхода, и вот результат - Россия без сознания, а немного позже сидит как мумия, с алыми пятнами на бинтах. Постепенно всё возвращалось на круги своя. Всё ещё внимательно следя за пруссаком, Беларусь, как это было всегда, хотела женить любимого брата на себе, Украина постоянно хозяйничала на кухне, а прибалты - Эстония, Литва и Латвия - с чем-то возились, разбирали бумаги. Остальные страны, в том числе и Россия, заново отстраивали дом. Ведь жить в обгоревших развалинах было тяжеловато, если не невозможно. Гилберт, ни на йоту не отказавшись от статуса "Великого Я", от нечего делать стал помогать в строительстве. Оправдывался Бальшмидт с жаром, говоря, что как только у него появится своя комната, он запрётся там на веки вечные. Такого, естественно, не произошло. Прусс медленно, но верно, прижился в доме СССР - а всё благодаря зимним морозам, излюбленному крану Вани и семейной обстановке в Союзе. Гил обнаружил, что ему весело с ними. Каждый день что-то случалось: было радостно и грустно, тихо и до безобразия шумно. В обычные дни страны занимались своими делами, смеялись, веселились, а в праздничные объявлялся небезызвестный конкурс "кто кого перепьёт". Самыми первыми от крепкой русской водки пьянели прибалты. Ториса, решившего провести концерт по заявкам, зачастую снимали со стола, несмотря на то, что тот, по его мнению, был абсолютно трезв. Эстония, который еле-еле стоял на ногах и что-то бубнил заплетающимся языком, и маленький Латвия кое-как дотаскивали брыкающегося Литву до дивана, чтобы плюхнуться на него с не слабым грохотом. Дальше "отключался" разум Лукашевича - он часто бывал в доме СССР, чаще всего сбегая от своего босса. После двух с половиной бутылок водки Феликс обнимал Ивана и Гила за шею, говоря что-то в пьяной небылице про славян и арийцев. Длилось это на счастье России и бывшей Пруссии недолго, так как Польша быстро засыпал в своём кресле. Ну и на очереди теперь сам Бальшмидт. Первые попойки жгли его горло, заставляли глаза слезиться, но он не мог позволить Великому Себе проиграть Ивану. Поэтому-то прус напивался до такой степени, что стены и пол начинали "танцевать", перед затуманенным взором плясали зелёные черти. Украина много раз предупреждала его о том, что он не перепьёт Ваню, что не нужно портить желудок. Но Гилберт не был бы собой, если бы отказался от этой затеи. И сколько бы прусс ни старался, третье место в этой сумасшедшей игре занимала Оля, второе Наташа, и, естественно, первое доставалось Брагинскому. Причём оставался бессовестно трезвым, будто воду вместо водки пил. Бывший Пруссия даже допускал мысль о том, что свою выдержку к алкоголю Иван наколдовал, одолжив у Артура пару книжек о магии. Впрочем, зачем это России? У него самого три длинных полки таких книг было. Да и сейчас есть, и одна из них сыграет с Иваном злую шутку. И русский был бы рад, нет, счастлив, если бы эта самая магия помогла ему в девяносто первом - в то время, когда все покинули его. Многие страны, почувствовав вкус мнимой свободы, молниеносно - это произошло за каких-то два дня - собрали вещи и вернулись в свои столицы. Иван с горечью думал, что все они, даже его сёстры, забыли все те дни, что провели под одной крышей. Как весело было смотреть на опухшие лица друг друга после очередного праздника, как уютно было холодными зимними вечерами всем вместе просто сидеть в гостиной у камина, смотря недавно появившийся телевизор, и как искренни были объятья друг друга. А Брагинский не забыл, отложив этот период своей истории в памяти навсегда. Гилберт прекрасно, будто это было вчера, помнил какие ужасные последствия распада СССР ждали Россию, словно дикие волки, что на время притаились в лесу, а затем набросились и разорвали свою жертву на куски. Бальшмидт не покинул его, ошарашив этим всю Европу. Гилберту доставил огромное удовольствие вид шокированых европейцев, и он никогда не забудет выражения их лиц. Бывший Пруссия, конечно, встретился с младшим братом, но причину своего поступка не объяснил, лишь хитро ухмыльнувшись и с насмешкой взглянув на некоторых стран. Прусс не хотел больше углубляться в прошлое, ведь ему нужно было пинками поставить Ивана на ноги. У Гилберта из головы не выходила мысль о том, что он сможет капать Брагинскому на мозги двадцать четыре часа в сутки, и, конечно же, веселила его, заставляя губы извиваться в садисткой усмешке. Только вот кран иногда мешал, а в целом Бальшмидт был даже рад добившимся результатам. Эх, если бы Калининград знал, что в хламе подвала России чёрт уже двадцать раз не только ногу сломал, то точно бы туда не полез и не покалечился рухнувшими на него полками с давно забытыми книгами и бесполезными сувенирами, привезёнными Иваном очень давно из других стран. После этого Бальшмидт сверлил Россию уничтожающим и крайне рассерженным взглядом пылающих алых глаз несколько дней повторяя, мол, если ты, Брагинский, не разберёшь свою помойку в подвале, то я всё там сожгу. Гилберт ещё долго капал на нервы Ивану, и даже весомый аргумент против уборки в виде крана, казалось, не пугал его. У Вани терпение оказалось не железным, но продержался он почти две недели, поэтому, выделив в своём рабочем графике свободный денёк, он всё-таки решил разгрести пыль былых времён. Россия открыл ветхую деревянную дверь, которая грозилась вот-вот свалиться с петель, и вошёл в абсолютную темноту и давящую тишину. Брагинский на ощупь, но очень осторожно, нашёл пальцами левой руки выключатель на стене. В подвал, где пахло сыростью, мхом и осиной, было проведенно электричество; резкое в этой тьме, но тусклое мерцание лампочки осветило комнату, и, казалось, даже всколыхнув многолетнюю пыль. Иван устало улыбнулся, оглядывая старинные вещи: одни напоминали о временах подчинения Золотой Орде - Ваня нахмурился, - другие о Первой и Второй Мировых войнах. Брагинский натянул шарф на нос, дабы не задохнуться от пыли, и сделал аккуратный шаг вперёд в полной тишине. Пол под ногами России жалобно пискнул, и стоило только последнему неосторожно развернуться, как потрёпанные книги и полка из высохшего дерева, не выдержав неизвестной нагрузки, с треском рухнули вниз. Брагинский в миг немного сжался и рефлекторно вознёс руки над головой, будто ожидая, что ему на голову упадёт потолок. Но этого не произошло, поэтому Россия выпрямился, развернувшись и кинув взгляд своих прекрасных аметистовых глаз на рухнувшие вещи. Иван со вздохом присел, взяв в руки упавшую к его ногам измученную временем книгу. Он пробежался взглядом по строчкам первых попавшихся страниц и улыбнулся. - Когда-то я искал тебя,- с незаметной усмешкой произнёс Россия. Иван прекрасно помнил те века, когда он был язычником, когда колдовал и неоднократно пользовался магией. У него это, к слову, выходило лучше, чем у Англии сегодня. Брагинский с улыбкой подумал о Кёркленде - узнай Артур о магической библиотеке Вани, то вырвал бы только эту книгу с руками русского. Перевернув страницу и скользнув глазами по строчкам, Россия упрямо проигнорировал маленький текст - он настоятельно рекомендовал не читать некоторые заклинания вслух - в верхней части листа, который написал сам же. - Ничего не будет,- сказал себе Россия,- если я прочитаю одно. Как известно, бороться с жителем ослепительных снегов и злых вьюг бесполезно, поэтому Ваня предположил, что его даже не заденет. Брагинский, забыв о силе своих слов, методом тыка выбрал заклинание и прочёл его вслух. Последнее, что видел Ваня, это треснувшая лампочка. *** - Эй, Брагинский!- где-то наверху орал Гилберт, наверняка так, что даже соседи слышали,- в холодильнике мышь повесилась. Мне её похоронить по всем правилам и традициям?- раздался звук неторопливых шагов на лестнице,- и мы наконец посетим магазин?... Бальшмидт перестал говорить, остановившись у двери, ведущей в подвал. Из коридора веяло прохладой, а из комнаты доносилось какое-то странное копошение. Калининград удивлённо изогнул бровь, пытаясь хоть что-то разглядеть в такой тьме, что хоть глаз выколи. Гил, что-то неразборчиво ворча, достал из типичной современной тумбочки - благо та стояла рядом - огромный фонарь, и, включив его, пошёл вперёд. - Брагинский?- повысил голос Бальшмидт, и хмыкнул,- своим барахлом убился что ли? Гилберт спустился вниз по лестнице с крайней осторожностью, усвоив свой печальный опыт прошлого спуска в подвал. Посветив ярким светом по стенам комнаты, Пруссия не увидел самой высокой страны, поэтому сначала посветил на книги перед собой, затем на... - Россия? Первые секунды осознания того, кто стоит перед Гилбертом и в каком он положении, не укладывались в прусской голове. Перед Гилом стоял Иван собственной персоной, который вместо привычных ста восьмидесяти с лишним сантиметров имел рост семилетнего ребёнка, да и выглядел также. Ваня морщился от света фонаря, и путался в одежде, резко ставшей ему невероятно огромной. В его васильковых глазах отражался противно-резкий свет, кожа ребёнка, казалось, стала ещё белее. Калининград глазам своим верить категорически отказывался, и в привычный ход мыслей его вернул тихий голос русского. - Тевтонский орден?- с небольшой ноткой сомнения спросил Иван. Бальшмидта осенило: мало того, что русский что-то напортачил со своим ростом, так он ещё и память потерял. Гилберт, совершенно неприлично, прыснул и засмеялся, нет, заржал, как конь, на всю округу. Бальшмидт присел, схватившись руками за живот, и своим громким смехом сотрясал воздух вокруг. Он не мог спокойно смотреть на Брагинского, ведь стоило только Калининграду взглянуть в детское личико России, как это вызывало у него новые истерические приступы смеха. Пруссия сел на пол окончательно, всё ещё держась за живот, который деликатно намекал на то, что большего напряжения не выдержит. - Всё! Не могу!- пытался отдышаться Гил,- хватит!- у Пруссии даже мышцы лица болели, но он всё-таки смог выдавить пару слов,- подойди-ка, Брагинский. Иван счастливо и наивно улыбнулся - наконец у него появился друг. Ваня, как смог, закатал рукава своего пальто и быстро подобрал его с пола, затем двинулся в сторону Калининграда. Но Россия запутался в собственных штанах, а поэтому, сделав единственный шаг, растянулся на трухлявых досках. Держись - в мыслях сказал себе прусс, пытаясь не поддаться новому приступу смеха. Он хмыкнул, поджав губы, и, всё-таки поднявшись на ноги, неожиданно подхватил Ваню на руки. Брагинский явно не ожидал такого, поэтому вцепился в футболку Гила. - Старые добрые времена магии и мистики решил вспомнить?- хохотнул Бальшмидт, догадавшись, где тут собака зарыта, только посветив и взглянув на книги под ногами. Иван ничего не понял, а Гилберт в мыслях только махнул на это рукой. Именно в этот момент раздался звонок в дверь. Видел бы прусс свои удивлённые глаза - он бы посмеялся. - Только этого не хватало!- буркнул себе под нос Калининград, поспешно поднимаясь в жилую часть дома. Прусс от дневного света поморщился, как вампир, но скорость шага не замедлил. Звонок повторился, и заставил Гилберта ускориться. Добежав до гостиной, Бальшмидт заметался туда сюда, без понятия того, куда ему деть Ивана. Калининград разозлился ещё больше, услышав ещё один довольно протяжный звонок. - Так!- Гил поставил Россию на пол,- стой тут, никуда не ходи! Пруссия кинулся к двери, моля всё и вся о том, чтобы за дверью не был один из членов Большой Восьмёрки. Уж лучше Украина, или Беларусь на крайней случай. Бальшмидт замер на секунду, и, набрав в грудь больше воздуха, открыл дверь. Перспектива разбиться о стену с разбегу показалась пруссу весьма привлекательной после того, как он увидел Большую Восьмёрку в полном её составе, и которая устроила балаган во дворе их с Брагинским дома. - Привет, Запад!- Гилберт заметно оживился, и почти перестал обращать внимания на дерущихся Англию и Францию, увидев младшего брата,- чего такой кислый? - Здравствуй, Гилберт,- сдержанно кивнул ему Людвиг,- Россия дома? Мне нужно обсудить с ним кое-что важное. Тут Калининград растерялся не зная, что ответить - мысли гудящим роем носились в его голове. А тут ещё заявилась Большая Восьмёрка, и вдобавок к ней за Японией пришёл Китай. Бальшмидт перевёл крайне недовольный взгляд на Польшу, в котором, видимо, проснулась славянская кровь и он решил навестить брата. Пруссия так крепко задумался, что даже не заметил, как привычный шум и гам резко сменила тишина. Сначала Франциск шокированым взглядом уставился вглубь коридора за спиной Пруссии, затем это сделал Артур - он был в немом шоке. - Эм, Пруссия,- первым же пришёл в себя Франция,- ты ничего не хочешь нам объяснить? - А?- Гил не понял. Но в следующую секунду, обернувшись, он последовал за взглядами стран, и чуть не ударил себя по лицу. Из-за косяка двери, ведущую в гостиную, выглядывал Иван, с сомнением смотря на прибывших гостей. Гилберт удивился тому, как Брагинский дошёл до выхода в коридор, ведь его предыдущая попытка сделать шаг ещё в подвале потерпела сокрушительное фиаско. Бальшмидт понял, что от объяснения ему не уйти, и только хотел пропустить стран в дом, как Польша пронёсся мимо совершенно бесцеремонно. Феликс подхватил опешившего Ваню и поднял его над собой. - Такие глаза могут принадлежать только Янушу!- хмыкнул Феликс, подбросив Брагинского,- и как это типа произошло? - Что, серьёзно?!- в дом влетел шумный Америка,- это - Россия?!- Джонс попытался взять Ваню на руки, но Польша умело увернулся от Америки. Всем странам немедленно потребовалось узнать, как Иван стал маленьким ребёнком - они неудержимым вихрем ввалились в дом, и Гилберт только и успел отскочить в сторону. Германия и Япония же, в отличии от остальных, прошли мимо Пруссии спокойно, спросив разрешения. - Брат, объясни мне, что произошло,- с холодком в голосе сказал Германия,- пока мы не вошли туда,- он кивнув в сторону гостиной. - Я и сам не знаю. Но, Россия, видимо вспомнил свою бурную молодость,- тут прусс хмыкнул,- и решил поколдовать. К несчастью Гилберта, Англия стоял у выхода - его совершенно не интересовало положение Брагинского. И это не нравилось Франции, ведь по его мнению маленький Ваня не мог не нравиться кому-то. - "Поколдовать"?- процитировал англичанин, высунувшись в коридор,- как?! - А ты что, не знал?- ухмылялся Гил,- когда Россия был язычником, его магия похлеще твоей была! Артур заворчал что-то на родном английском, и, видимо, обещая себе всё разузнать. - Данную ситуацию лучше обсудить со всеми,- выдохнул Людвиг, чувствую, что ещё чуть-чуть и гостиная будет разобрана по кирпичику,- идёмте. Стоило только Калининграду увидеть представшую перед ним картину, как он залился истерическим смехом, Германия скептически положил ладонь на лицо во всемирно известном жесте. Англия лишь фыркнул. Польша, стоявший на сидении, явно не собирался отдавать брата в чужие руки, посему гордо поставил ногу на спинку дивана и поднял Ивана до потолка. Франция говорил, что это не честно, Китай по известной только ему причине старался не пересекаться взглядом с Брагинским; Альфред, не унимаясь и не оставляя попыток получить маленького Россию, почти достал до него, но потерял равновесие и грохнулся на пятую точку. - Ве-е-е, Россия такой милый!- Италии понравился маленький Иван, но вставать между более сильными странами и русским он не решился. - Дай его сюда, Феликс!- голосил Бонфуа,- моя очередь его посмотреть и обнять! - Дверь иди посмотри и обними!- огрызнулся Лукашевич,- это типа мой брат! - Успокоиться всем!- рявкнул Германия - страны затихли,- сели. Скрипя зубами, Франц отступил и расположился в кресле, Италия, Канада - его из-за сложившейся суматохи никто не замечал, - Китай и Япония расположились на широком бежевом диване. Феликс, убедившись, что брата у него никто не заберёт, спрыгнул на пол и устроился на подлокотнике, посадив Ваню на колени. Остальные остались стоять, подперев стены. - Итак,- начал Людвиг,- как я узнал от Гилберта, Россия сделал с собой что-то с помощью своей магии... - Ему ещё и память отшибло!- пробурчал прусс, перебив брата. - А надолго ли это? Или Россия будет заново расти?- сразу же встрял француз. - Думаю, нет,- неожиданно для всех в задумчивости сказал Артур, сложив руки на груди. Все взгляды устремились на него,- что? Я просто знаю это. Пока взрослые страны продолжили активное обсуждение относительно России, последний не без интереса рассматривал их. Взгляд фиолетовых глаз Ивана плавно скользил по присутствующим, примечая кое-какие детали. Некоторые ловили на себе изучающий взгляд русского и улыбались в ответ. Многие в самом деле не могли не улыбнуться маленькому Ване - это было невозможно. Заметив, наконец, знакомое лицо, Брагинский удивлённо уставился на его обладателя, и сразу же заёрзал на коленях Феликса. Ване нужно было знать ответ на очень важный для него вопрос. Россия буквально сполз с колен протестующего Лукашевича, и направился было к нужной стране, но первостепенной задачей стала избавиться от верхней одежды. Ваня с лёгкостью вылез из своего огромного пальто, ставших большими штанов. Оставшись в одной рубашке и любимом шарфе Брагинскому стало легче. Он быстро юркнул в нужную сторону, и страны затихли. - Китай,- Россия пару раз дёрнул Яо за рукав. Ван только взглянул на русского, а тот уже залез к нему на колени,- скажи... - Что?- ласково спросил Китай, проведя ладонью по серебряным волосам Ивана. - Монгол... Придёт?- тихо, с грустью спросил Ваня. Яо с той же улыбкой хмыкнул, и обнял Россию. Странам не нужно было объяснять, что Ваня имел в виду Золотую Орду. Русский многого натерпелся от жестокого монгола - он стерпел боль, насилие, раны. Вынес всё, победил Орду и спас любимых сестер. Поступок не детский, но кто смог сделать такое, если не Россия? Никто. - Нет, его давно нет!- ответил Китай,- больно больше не будет. - Правда?- Иван отстранился, желая видеть лицо Яо. Тот кивнул, и губы Вани изогнулись в счастливой улыбке,- наконец-то! Повисло молчание. Но оно было недолгим, и всё благодаря Америке, в голове которого родилась одна идейка. Альфред подскочил к Китаю и выхватил Россию из его рук. - Устроим Раше хорошее детство!- радостно завопил Джонс, прижимая ошалевшего Ваню к себе,- посетим всё и везде! Кто последний, тот дурак! Американец со смехом выскочил сначала в коридор, затем на улицу. - Убери от него свои американские ручонки!- заорал Феликс, бросившись следом. Страны улыбнулись друг другу, и только Англия был чем-то недоволен. Хотя, это было не столь важно. Следующие дни прошли для Большой Восьмерки и ряда других государств словно в сумасшедшем доме, ведь все желали побыть с маленьким Россией. Шумная компания стран каждый день моталась по всем магазинам, паркам и аттракционам. И возглавлял их Германия, у которого Ване нравилось сидеть на шее. Вскоре дом был набит разнообразным барахлом, а Оля и Наташа, узнавшие о случившемся в одну из их прогулок, приехали к брату. Правда, Арловская всех чуть не зарезала за любимого братика, но Украина её остановила. Чуть позже весь мир узнал об этом, и в доме Брагинского толпились многие страны - это загадочное происшествие с Иваном напомнило странам о том, что они в какой-то степени семьи. Россия был счастлив. А ещё, угадайте, кто стал самым любимым ребёнком всего мира? В ответе этот вопрос не нуждается... Через месяц, когда заклятье спало, Иван улыбался искренне, потому что всё прекрасно помнил.