Тепло

      Огни никогда не видела снег долго. По крайней мере, если и видела, то издалека: отец запрещал, говорил, что это больно – трогать водяное. Когда принцесса приближалась к сугробам и протягивала к небу руки, то под ногами немедленно образовывалась прохладная лужа, а снегопад вскоре заменял дождь. Что уж и говорить о таких маленьких радостях, как снежная крепость или бойни со снежками? Огни и там отличалась: крепость плавилась прежде, чем девушка к ней успевала подойти, а снежки ещё в руках растекались, будто плача, и испарялись с клубами пара. Её руки пощипывало от влаги.       Огни никогда не купалась в озерах - стоило ей подойти к берегу, как вода отдалялась от неё. Да и узнай Король об этом, он бы точно обругал.       Огни до умопомрачения любила полевые цветы. Жаль, что они не очень её жаловали.       У Огни не было друзей, кроме светлячков и северного сияния – первые жили лишь один день, а сияние редко приходило в гости. Наверное, занимается там чем-нибудь, в небе-то дел полно ночами.       Особенно ночами Огни было одиноко, как никогда.       Когда ты принцесса, причем принцесса с таким влиятельным папочкой, все должны тебя бояться и уважать. Казалось бы, зачем её, такую нежную, бояться? Девушка не раз задавалась этим вопросом, но отцовское бережное «это для твоего же блага» снова и снова успокаивало её напряжение как в первый раз, и она засыпала в окружении глухих стенок пузыря.       С приходом человека всё изменилось: одомашненную и молчаливую Огни стали вытаскивать на прогулки, пару раз она даже пила чай в компании ребят. Зимой вылазки на поверхность стали чаще – папка бунтовал, дочурка тихо хихикала от восторга.       Со временем участились её индивидуальные встречи с блондином – Джейк, та маленькая собака, как-то странно перемигивался с человеческим парнем целую минуту, а потом, посвистывая, легкомысленно куда-то убегал, оставляя в замешательстве Огни и её сконфуженного героя.       Финн млел рядом с Огнепринцессой, как, собственно, и всё, что находилось ближе трёх метров по отношению к ней.       Он держал над ней зонтик (и как он ещё не загорелся?), как истинный джентльмен, неуклюже краснел и мок под дождём, а у Огни в такие моменты из головы совсем вылетало усталое осознание того, что капельки воды всё равно не попадут на неё – испарятся ещё в воздухе. Огни наслаждалась не_одиночеством, пока это было возможно, пока мысли о собственном уродстве и несовершенстве по сравнению с другими не портили её царское настроение. Земля под ступнями высыхала, а трава медленно горела, едва прикасаясь к лодыжкам девушки. Слышалось тихое шипение на щеках принцессы.       - Это всё потому, что у тебя очень горячее сердце, - успокаивал её человеческий парнишка и с преданностью украдкой заглядывал в её большие блестящие глаза.       Огни видела его поддержку и добро, и каждый раз хотела забыться на его груди в рыданиях, но вовремя вспоминала, что его одежда загорится, или же она, как и всегда, оставит на нём ожог.       Дойдя до места, где она должна была идти одна, девушка уже привычно оглядывается, чтобы запечатлить знакомое лицо у себя в памяти на прощание.       - Ну что же, мм…до завтра? – робко произносит парнишка, чеша затылок и зачем-то пряча взгляд.       - Ты весь вымок и продрог, - открыто заявляет принцесса, глядя в его лицо бесстрашно. Она старается запомнить его таким до завтра, таким – растрёпанным, с мокрыми золотистыми волосами, на которых играют блики её огня, с немного разочарованным взглядом и виноватой улыбкой, с легким румянцем от холодного дождя.       - Да это ничего, - отмахивает он живо, ободряюще посмеиваясь, - высохну как-нибудь дома.       И в этот миг Огни вдруг осознает, что высохнет он не как-нибудь и не дома.       Про обнимания и все прочие вещи, которые должны происходить между парочками, она осведомлена благодаря романтичной Бубльгум. И сейчас ей хотелось бы выразить безмерную благодарность.       Прижиматься к мокрому человеку оказалось не так уж и неприятно. Длилось это долю секунды, как и поцелуй горячих сухих губ в холодную щеку. И Огни это понравилось, хоть и слегка пощипывало кожу.       А ещё она впервые увидела Финна в таком замешательстве – он краснел, бледнел, снова краснел. Вся одежда высохла в тех местах, где он и принцесса соприкоснулись, а щека...не болела.       - У тебя температура поднимается от лихорадки, наверное, человек, - медленно говорит Огни, которая никогда не краснела в силу своей прямоты и природы, - я читала об этом (без Боннибелл не обошлось). Ты весь алый.       Она уходит, а паренёк ещё долго стоит с опущенным вниз зонтом и пытается дойти сознанием, что он до сих пор жив.       Финну кажется, что он горит – и лицо его пылает, и руки, и шум в ушах какой-то странный, и язык не поворачивается что-то связно ответить.       Финну кажется (или просто очень хочется), что завтра пойдёт ливень, и принцесса обязательно согласиться прогуляться вечером снова.       Огни кажется, что от собственного огня впервые есть толк.       Огни кажется, что ей стало теплее.