ПОЛУМРАК

В приёмной капитана Тревульона сидела куча народа. Я узнал эльфа Рамштайна – старшего лаборанта из Хмурого Дозора – и слегка наклонил голову. Рамштайн ответил мне столь же прохладным приветствием. (Несколько раз мы сходились на дуэли из-за некоторых разногласий в области орнитологии, пока не вышел эдикт. Рамштайн перекидывался в птеродактиля, а я – в кондора. Дрались в Полумраке, как сумасшедшие, кровища хлестала, клочья летели во все стороны, но всякий раз соглашались на ничью – мы же оба разумные существа!). Остальных Хмурых я видел впервые. А из Мрачных были только мы трое, не считая самого Тревульона. Как мне шёпотом сообщила секретарша Тревульона (с которой меня связывали давние приятные воспоминания об одной проведённой вместе – без всяких обязательств – прекрасной ночи ), у капитана уже сидел Каменный Гость и ещё сам. «Неужели король?» – удивился, я тоже шёпотом. «Да что вы, д’Арбат, – нахмурилась секретарша. – При чем тут его величество Гишер! Он в такие вопросы не вмешивается. Это кардинал». Вот так. Я присел рядом с друзьями. Драпаньян чувствовал, что все собрались из-за него и переживал, делая вид, что не волнуется. Но я заметил, что коленка у него мелко дрожала. Наконец, нас позвали, и мы вошли в кабинет Тревульона. Там сразу стало ужасно тесно и душно. Драпаньяна поставили в центре и стали задавать ему вопросы. Отвечая, шевалье приходилось вертеться в разные стороны, и к концу собеседования он выглядел довольно измученным. Единственный, кто не издавал ни звука (наблюдатели-маглы, по протоколу лишенные права голоса, конечно, не в счёт – им вообще, как обычно, ни слышно ничего не было, ни видно. а их присутствие – просто дань традиции), - это кардинал Завуалье. Он сидел в кресле рядом с капитаном Тревульоном и даже не смотрел на Драпаньяна. Мы с Досом и Спиртосом были приглашены тоже, как наблюдатели, - от Мрачных. Хмурые наблюдатели сидели рядом с нами – это был мой знакомый Рамштайн и пара Хмурых гвардейцев. Вопросы задавали в основном Хмурые, во главе с Каменным Гостем. Кое-что спросил лейтенант Мрачных мушкетёров, цивилизаец Пьер Горох. Капитан Тревульон держал наготове пухлую папку с документами и фотографиями, по ходу демонстрируя присутствующим листы с графиками и таблицами, а один раз даже пустил по рукам три рентгеновских снимка. Спрашивали Драпаньяна обо всём – даже о его личной жизни, которую он так ревностно оберегал от чужого глаза. Шевалье то дерзил, то смущался и запинался, то начинал самым фантастическим образом врать, то вдруг всё честно выкладывал. Когда пришлось говорить о Миляге, чуть не заплакал, но поймал взгляд Доса и сдержался. К концу этого допроса, который в протокол заносится, как «собеседование», Драпаньян стоял, задрав нос и уперев руки в бока, а ответы цедил сквозь зубы, всем своим видом изображая презрение, но пылающие щеки и подозрительно блестевшие глаза выдавали его внутреннее волнение. Конец этому положил кардинал. Он поднял руку в перчатке, и все замолчали, ожидая его слов. – Я хотел бы напомнить о результатах, которые поступили из лабораторий как Мрачного, так и Хмурого Дозора, – сказал кардинал Завуалье. – Если кто-то не в курсе, капитану Тревульону следует зачитать это место из дела Драпаньяна. – Как вам угодно, – безразлично произнес Тревульон. – Но я позволю себе ограничиться общим заключением, чтобы не тратить времени зря. Делаю это потому, что обе лаборатории пришли к единому выводу, и заключается он в следующем: шевалье Артур Драпаньян, восемнадцати лет, сын зарегистрированного пирата Арнольда Драпаньяна, проживающего в замке Драпаньян, в местечке Драпаньяновке, провинция Босикомь, и зарегистрированной русалки Арабеллы, не является ни Хмурым, ни Мрачным в общепринятом смысле, как это ни странно. В то же время он никоим образом не магл. Наши опасения насчет того, что он мог оказаться пиратом, тоже рассеялись после того, как весьма уважаемый эксперт высказался по этому поводу весьма однозначно. Я отметил про себя, что имени Блада названо не было. – Без сомнения, – сказал Завуалье, – этот юноша не предназначен для службы в Мрачном Дозоре. Однако и в Хмуром Дозоре ему не место. – Разрешите уточнить, – вмешался капитан Тревульон. – Я бы построил эту фразу иначе. Драпаньян может служить в Мрачном Дозоре, равно как и в Хмуром. – Мы оба правы, – миролюбиво заключил кардинал.– У юноши четыре прекрасные возможности: выбрать службу в любом из Дозоров или отказаться от неё. Однако он слишком Хмур для Мрачного, и слишком Мрачен для Хмурого. Поэтому, если я ещё могу представить, что в Мрачном Дозоре служит Хмурый, то не может быть и речи о том, чтобы гвардейскую форму одел Мрачный. – Прошу прощения, – обратился к кардиналу Каменный Гость. – Я могу привести несколько примеров из личного... – Не нужно, командор, – оборвал его Завуалье. – Все ваши примеры я прекрасно знаю. Они касаются службы Мрачных в Хмуром Дозоре. Это позорные страницы истории Дозоров, не стоящие того, чтобы их ворошили. – Однако на этот раз речь о другом, – вежливо, но упрямо напомнил Тревульон.– Драпаньяна нельзя четко отнести ни к Мрачным, ни к Хмурым. Почему бы не взять его на испытательный срок в любой из Дозоров? Устав этого не запрещает. – В Уставе очень много путаницы,– возразил Завуалье. – Вы, Мрачные мушкетёры, пользуетесь тем, что он один на оба Дозора, и толкуете его в свою пользу. – Мы берём пример с Хмурых гвардейцев. – Вы способны извратить любой пункт Устава, чтобы добиться своего... – Вы совершенно правы, монсиньёр. Завуалье выдержал небольшую паузу и обратился к Драпаньяну, который уже еле стоял на ногах: – Мы не знаем, кто вы, юноша. Возможно, мы делаем ошибку, но мне кажется, эта ошибка стоит того. У вас уже было время всё обдумать. Вам предлагается испытательный срок – думаю, трёх месяцев довольно. Решайте, где служить – в Хмуром Дозоре или в Мрачном. И желаете ли служить вообще. Если на ваш выбор может повлиять желание отомстить недругам, то имейте в виду, что это одинаково возможно в обоих Дозорах. Скажу больше – Хмурых, совершивших преступление, может выследить и поймать и мушкетёр, и гвардеец, но право на наказание остается только за Хмурыми. Свои судят своих... Услышав последние слова Завуалье, я решил, что судьба Драпаньяна решена окончательно – он выберет Хмурый Дозор, и мы с нашим замечательным юным другом окажемся в разных лагерях. Я уже представлял себе, как утешать (и удерживать) Спиртоса и сколько выпьет Дос по такому случаю. И тут Драпаньян нас удивил. Он учтиво поклонился кардиналу и сказал: – Когда я покинул Босикомь, монсиньёр, у меня не было ничего, кроме детских воспоминаний. Теперь у меня есть друзья, есть враги и есть любовь. А сегодня у меня появилось нечто ещё более ценное – ваше доверие. Я понимаю, что вы не раздаёте его просто так. Я постараюсь доказать, что вы не ошибались. Позвольте же мне доказать это в качестве Мрачного дозорного. Этого не ожидал никто. Кардинал, даром что эльф, и у того брови сдвинулись. Капитан Тревульон упустил папку с графиками дежурств, которой обмахивался, и она по инерции улетела ему за плечо. Спиртос тихонько зарычал от удовольствия. Каменный Гость раскрошил деревянные подлокотники кресла, в котором сидел. – Твое решение окончательное, босикомец? – спросил ледяным тоном Завуалье, не подавая больше никаких признаков того, что он удивлен или раздосадован. – Абсолютно, монсиньёр, – отвечал Драпаньян. – Тогда не вижу смысла продолжать, – отметил Завуалье. – Все свободны. Капитан, на несколько слов... Хмурые и Мрачные стали торопливо покидать кабинет Тревульона, чтобы не мешать приватной беседе капитана и кардинала. Гвардейцы и мушкетёры старались держаться далеко друг от друга, а выйдя в приемную, образовали две гудящие кучки. Маглы продолжали сидеть, рассматривая пустые стены, постепенно понимая, что не помнят, зачем пришли в эту пустую комнату... Спиртос держал Драпаньяна за плечи и молча на него смотрел. Дос довольно улыбался – редкое зрелище – и что-то бормотал вполголоса, но я не слышал, что именно. Сердце у меня буквально чирикало от радости, и я был готов перекинуться в колибри и порхать под потолком. Всё-таки мы успели искренне полюбить нашего юного друга. Драпаньян смущенно глядел на нас, как будто спрашивая: «Всё ли я сделал правильно?». – Ты держался молодцом,– ответил за нас всех Дос, ради такого случая прочитавший его мысли. – Мы гордимся тем, что можем назвать себя твоими друзьями. – Теперь ты почти мушкетёр! – проревел наконец Спиртос, разобравшись в мешанине чувств, мешавших ему выразить мысль. – И плевать мне, Мрачный ты или Хмурый. Ты не Мрачный и не Хмурый! Ты просто – другой! – А речь эту ты заранее приготовил? – спросил я Драпаньяна. – Ага! – он заговорщически улыбнулся и добавил чуть тише. – Мне Эка помогла. – Кардинал выходит!– пробежал тут шепоток. Все отошли к стенам, чтобы пропустить кардинала и его свиту, и тут настала очередь кардинала удивлять нас. – Вы ещё тут, юноша? Прекрасно. Подите сюда, – сказал Завуалье, появившись на пороге капитанского кабинета. Он обошел тумбочку с фикусом и открыл еле заметную на фоне обоев дверцу в углу, между несгораемым сейфом и картиной «Теплисские гоблины пишут письмо Тёмному Дайверу». Я раньше не замечал, чтобы тут, в приемной, была ещё одна дверь. Драпаньян отделился от нас – вернее, отделился от Спиртоса, который с некоторой задержкой понял, что ему надо разжать свои лапищи, – и послушно последовал за кардиналом. Хмурые один за другим стали покидать приемную. Мы остались стоять, разинув рты. Секретарша Тревульона уткнулась в компьютер, делая вид, что не замечает нас. Мы были так ошеломлены, что прождали Драпаньяна, в течение долгого часа, не сказав друг другу ни одного слова. Наконец, потайная дверца снова открылась. – Ну что!?– бросился на Драпаньяна Спиртос, как только Драпаньян шагнул в приемную. – Да ничего, – пожал плечами Драпаньян. – Он угощал меня шоколадными конфетами. Мы играли в нарды. На щелбаны. Я проиграл два щелбана. Он продемонстрировал розовое пятнышко в середине лба. – И всё? – с недоверием произнес Дос. – Всё, – сказал Драпаньян. – ещё кардинал сказал, что я в любой момент могу попросить, и меня переведут в Хмурый Дозор. Но я сказал, что не хочу. А он сказал, что всё равно предложение остается в силе... Ребята, ну чего он ко мне прицепился?