Главное желание

1 Ее звали Розой. Низенькая, полная, в мешковатой одежде, с вечно отсутствующим видом и заляпанными очками на носу, она каждое утро уходила на работу, не забывая сказать Дженсену: – Не скучай, дорогой. Веди себя хорошо. А вечером, по возвращении, она неизменно здоровалась, иногда нежно трогала его за рукавчик бархатной курточки, проводила пальцем по кружевам и говорила, вздыхая: – Не знаю, как ты, а я скучала. Но мамочка дома и, значит, все хорошо, правда, милый? Сейчас мы поужинаем, и я тебе расскажу, что у нас было новенького. А потом мы вместе посмотрим новости. И Дженсен слушал новости, смотрел телевизор, не упуская пояснений и комментариев Розы, и с чувством, похожим на удовлетворение полагал, что вполне справляется с ролью компаньона. Роза в его присутствии на глазах оживала, и видно было, что она вполне счастлива. Ему интересно было слушать ее. Хотя многое из того, что она рассказывала про беременную Люси, про склочную Эвелин и про своего страдающего от одышки шефа, представлялось смутно. Непонятно было, что такое «отдышка», например. Или что такое «склочная». Он собирал информацию об окружающем его мире по крупицам. В течение долгих дней, когда он оставался один, сидя на своей полке, он обдумывал каждое слово, слышанное от Розы или, как она говорила, «по ящику», перекатывал его так и эдак и когда догадывался, наконец – чувствовал гордость и счастье. Ему все легче было понимать ее. Не то что в самом начале, когда его только привезли и вынули из ящика, упакованного, словно мумия, в десятки слоев целлофана. Тогда журчание речи Розы было просто шумом, он не понимал ни слова и страшно боялся, сам не зная чего. Но в некоторых случаях легко догадаться, что тебя ожидает, и едва увидев Розу, Дженсен понял: боится он напрасно и все будет хорошо. Роза смотрела на него с обожанием, такое ни с чем не спутаешь, даже если ты просто новенькая кукла, ошалевшая от переезда. Дженсен учился быстро. Он запоминал, впитывал, как губка, любую информацию, и вскоре понимал почти все. В одиночестве он не скучал и успел исследовать всю маленькую квартирку Розы, и эти открытия дали ему массу новых впечатлений и пищу для размышлений. Иногда, не так часто, Роза читала, посадив его рядом на диванчик, и вскоре, к своему удивлению и огромной радости, Дженсен научился складывать непонятные закорючки в слова – и ему открылся новый мир. Теперь, едва только хозяйка выходила за порог, Дженсен соскакивал со своей полки и хватал любую книгу, лежащую на столе, или до какой он мог добраться. Разбирать слова и складывать их в предложения, а потом долго докапываться до смысла прочитанного стало его любимым развлечением, и время летело быстро. Дженсен редко думал о других людях. По телевизору и в книгах они всегда взаимодействовали, и посмотреть, так все вертелось в этом мире вокруг людей. Они – главные, и всё, что есть в мире, они использовали, так или иначе. Однажды забравшись на подоконник, он с удивлением обнаружил, как много их ходит по улицам и какие они разные. И впервые задумался о себе. Дженсен сполз с подоконника, подошел к зеркальной створке шкафа, пристально вгляделся в свое отражение. Ну вот он, в нарядной одежде, и он… в общем, маленькая копия всех тех больших людей, что бродят по улицам. Глаза, руки, ноги, пальцы, даже одежда, все очень похоже. Нет, одежда, он видел, у всех разная, но так, как одет он: черный бархатный костюм, батистовая белая рубашечка с кружевами, красивые кожаные сапожки – так люди не одеваются. Может быть раньше. А может, они так одевают только кукол. Дженсен чувствовал, что размышления подобного рода его до добра не доведут. Ему не хотелось больше читать, и он вполуха слушал болтовню Розы, ему вдруг стало безразлично, что какая-то Люси родила двойню, а неведомая Кэтти выходит замуж. Какое это имеет значение! Жизнь кипит у них, у людей, а он – жалкая подделка! – создан только для того, чтобы сидеть и слушать, и ничего существенного в его жизни не происходит, и никогда не произойдет. Как это скучно и грустно. Дженсен глубоко погрузился в свои горестные размышления и не сразу понял, что Роза обращается к нему. И тон ее какой-то необычный. – …скучаешь, я же вижу. Дженсен, услышав такое, не сразу, но согласился с ней. Он и подумать не мог раньше, что так будет. Или его чувства не совсем подходят под слово «скучать»? Хозяйка меж тем продолжала, и в ее голосе проскользнула грусть: – Я давно вижу. Ты стал другим, Дженсен. Мне так жаль. Дженсен растерялся. У него и в мыслях не было обвинять Розу – она сделала для него все возможное, чтобы ему было хорошо. Это он сам виноват, такое неблагодарное чудовище. При чем здесь Роза?! Но Роза гнула свое: – Какая хозяйка у тебя глупая, Дженсен. Себе не смогла устроить жизнь, и тебя тоже мучаю. Она села на диванчик, осторожно подхватила его, посадила себе на колени и поправила его золотистые локоны. Сказала негромко: – Знаешь, я недавно начала откладывать деньги. Извини, что говорю об этом, но пока я не могу себе позволить купить еще одну куклу. Дженсен от неожиданности оцепенел и не мог поверить своим ушам. Кукла? Еще одна кукла? – Ну вот. Мы будем копить, а пока посмотрим, кто тебе может понравиться. Я не знаю, кого бы ты хотел, друга или подружку? *** С этого времени Дженсен забыл про скуку и тоску. Он жадно всматривался в экран монитора и потрясенно разглядывал кукол – их было так много! И они были такие разные. Некоторые похожи на него, а некоторые совсем нет; были крошечные, по сравнению с ним, были с такими телами, что Дженсен только глаза таращил. Рога, уши, крылья, копыта, разный цвет кожи! У него голова шла кругом, но он все равно не забывал главного: они ищут компаньона, такого, чтобы понравился им обоим, и Розе, и ему. Он с волнением разглядывал большую, на весь экран студийную фотографию куклы Элистон. Она была очень красивой, хотя Роза со смущенной улыбкой сказала, что ее цена не так уж велика, по сравнению... Продолжение фразы повисло в воздухе, и Дженсен с беспокойством подумал, что вот эту сферу жизни людей он как-то пропустил. Роза очень мало рассказывала о деньгах. Но, видимо, чтобы эта Элистон оказалось у них, требуется не так много денег, как потребовалось для того, чтобы появился здесь он. Но даже если на малышку Элистон придется «откладывать» деньги, то сколько же стоил он сам? И что это, вообще, значит? Единственное, что он знал в этом вопросе – что Роза пять дней в неделю ходит в свою контору «на работу», и это непосредственно связанно с «деньгами». Значит люди для того, чтобы приобрести себе что-то, вынуждены ходить на работу, и за это там получают деньги, а потом уже могут купить что-то. Как странно. Как сложно! Дженсен отвлекся от созерцания красотки, весь погрузившись в новый мир, открывшийся перед ним. А он каждый раз думал, зачем люди совершают столько бессмысленных действий?! А в мире людей, оказывается, все вертится вокруг денег, потому что деньги дают им все остальное. Как глупо. Но можно же все устроить по-другому, без денег. Наверняка можно. Ведь деньги совершенно бессмысленны сами по себе. Роза будто почувствовала, что Дженсен отвлекся, и свернула окно с фотографией Элистон. Дженсен сидел в своем игрушечном кресле напротив монитора компьютера и смотрел сквозь экран, витая мыслями далеко, а Роза, вглянув на него, вздохнула: – Так, смотрю, тебе надо подумать. Слишком много информации за вечер, да, милый? Ничего, у нас впереди много времени. Будем выбирать тщательно. Но давить на тебя не буду. Хотя честно скажу, эта Элистон мне не по душе. Дженсен чуть было не кивнул, соглашаясь. Элистон, несомненно, красива. И, наверно, потребует, чтобы к ней относились как к королеве, уделяли ей много внимания, боготворили ее. Все-таки в одиночестве были свои плюсы. Например, не приходилось ни с кем делить внимание Розы. А это непременно произойдет. Дженсен на секунду представил, как Роза смотрит на Элистон точно так, как на него, и ему стало немного не по себе. Он постарался немедленно отогнать от себя это нехорошее чувство, похожее на ревность. Нет, он, конечно же, не ревнует. Он просто беспокоится, как бы Элистон не заняла в сердце хозяйки больше места, чем он. Дженсен не мог найти себе покоя, и даже ночью, вместо того, чтобы спать, как делают это куклы, стоя или сидя – в любом положении – он все размышлял, и к утру чувствовал себя совершенно разбитым. Зато пришел к выводу: за все надо платить. За любовь или дружбу расплачиваешься спокойствием и размеренным существованием, и кто знает, какая цена выше, эта вот, нематериальная, или пресловутые деньги. Утром, собираясь на работу, Роза заметила его состояние и даже немножко поругала его: – Дженсен, не нервничай так. Мы же договорились, выберем такую куклу, чтобы тебе понравилась. Сам на себя не похож от переживаний. Я смогу купить куклу не раньше, чем через три-четыре месяца. А еще ведь надо ее заказать, и куклу делают тоже не за один день. Тебя, например, мне пришлось ждать почти год. Но ты совсем другое дело, тебя можно было подождать и год, и два. Неужели ты думаешь, что кто-то сможет мне тебя заменить? Ты из-за этого расстроился? Не забывай: мы все затеяли ради тебя. Мне вполне достаточно тебя одного. Но я не хочу, чтобы ты скучал, пока меня нет. Так что не думай ни о чем плохом, ладно? Постараемся найти тебе хорошего компаньона. Роза ушла, и Дженсен, поразмыслив над ее словами, немного успокоился и даже испытал стыд. Какой же он непоследовательный. То обрадовался перспективе получить друга, то теперь распсиховался хуже склочной Эвелин. Надо во всем находить хорошее – не он ли жаловался, что его жизнь проходит однообразно? А вот теперь все изменится. У него появится друг, и это восхитительно. Дженсену вдруг нарисовалась в воображении бесконечная цепочка: он компаньон Розы, а новенький или новенькая будет его компаньоном. А потом этому новенькому тоже захочется компаньона, и так до бесконечности, пока все углы маленькой квартиры Розы не будут уставлены куклами. Дженсен поскорее отогнал безумное видение и решил про себя, что такого они с Розой не допустят. И все же, несмотря на все беспокойство и волнение, Дженсен испытывал безотчетную радость. Скоро все изменится, и, конечно же, в лучшую сторону – просто не может быть иначе. 2 Вечером Роза не вернулась. Дженсен напрасно ждал скрежета ключа в замке, шума в прихожей. Роза не пришла домой. Дженсен, потеряв обычную осторожность, свойственную всем куклам, метался по квартире, забирался на подоконник, благо большое любимое кресло Розы всегда стояло возле окна, и сделать это можно было легко. Он вглядывался в окно, но в нем видна была только шумная улица: запруженные людьми тротуары и бешено мчащиеся автомобили, а вход в парадную был с другой стороны дома. Квартира постепенно погружалась в темноту, ее освещали теперь зажегшиеся в ночи уличные фонари и фары проезжающих машин. Была глубокая ночь, и Дженсен все отчетливее понимал: Роза не придет. Что-то случилось. Что-то случилось в этом ужасном людском мире, что-то страшное, если нарушился обычный порядок вещей и хозяйка не пришла домой, не включила свет, не поужинала, не рассказала, как скучала по нему, не поделилась ежедневными мелкими новостями про одышливого шефа, про близнецов, про свадьбу Кэтти. А во всем виноват он – это он захотел, чтобы все изменилось. Это его вина. Ему недостаточно было счастья, какое у него было, и вот теперь нужно расплачиваться. Под утро Дженсен, наплевав на все приличия, сидел, забившись в любимое кресло Розы, смотрел на светлеющие окна и сквозь слезы бормотал: «Пусть все будет, как раньше. Пожалуйста. Я ничего больше не хочу, никаких других кукол, я и не хотел, ну правда, не хотел! Она сама так предложила. Но я не хочу ничего, пусть только она вернется. И мы заживем, как прежде. Пожалуйста…» Никто его не услышал. Роза не пришла ни на следующий день, ни на третий. Ни на четвертый. Дженсен еще питал какие-то надежды первые два дня, а потом окончательно уверился, что с его хозяйкой случилось что-то непоправимое. Она никогда – никогда! – не оставляла его одного так надолго. Единственный раз был, когда она уезжала к сестре в соседний город на выходные, но тогда Дженсен точно знал, где она, пусть скучал, но не волновался. А теперь… Ровно через десять дней после того, как пропала Роза, в квартиру пришли чужие люди. Услышав, как поворачивается ключ в замке, Дженсен сперва не поверил своим ушам. Но уже по звуку он понял: это не Роза. Он с ужасом смотрел на незнакомцев, заполнивших ставшую разом крошечной квартирку Розы, и не понимал ни слова из того, что они говорят. Но скоро он начал разбирать отдельные слова. Титаническим усилием воли Дженсен придал себе невозмутимый вид, когда трое из вошедших столпились возле кресла Розы, где он сидел последние дни, будто стараясь наладить связь с пропавшей хозяйкой. – О, смотри какая красивая кукла! Здоровенная рука потянулась к нему, пахнуло непривычным, резким, каким-то дымным запахом, лапища бесцеремонно выдернула его из убежища, и Дженсен повис в воздухе, все еще пытаясь изо всех сил сохранить достоинство. – Красивая, да, – согласился другой и с сомнением добавил: – Только, по-моему, это парень. Смотри, какие руки. – И ресницы есть, – зачаровано сказал первый, тот, что схватил его. – И ногти! Ну ни хуя себе! У него, поди, и кое-что другое есть. – Проверять что ли будешь, – хмыкнул второй, здоровяк. – Билл, мы не на кукол пришли любоваться. Давай, все более-менее ценное по коробкам. Этого красавчика тоже. Потом родственники заберут. Хлам оставляем, а вот ноутбук заберем, ну и еще тут, по мелочи. Здоровяк отошел, командуя остальными, что забирать, а что оставлять, а парень, что нашел его, еще какое-то время бесцеремонно щупал его, хихикал и дергал за пальцы, руки, ноги и даже нащупал сквозь бархатные брючки что-то, после чего издал ликующий вопль и принялся эти штаны с него снимать. Дженсен готов был умереть от стыда, когда пятеро здоровых мужиков гоготали, разглядывая его со спущенными штанами. Он не понимал, что их так насмешило, не мог понять и половины слов, что они говорили, мечтал только, чтобы пытка поскорее закончилась. Из обрывков разговора он уже понял, что Роза никогда не придет, если вещи отсылаются родственникам. А хозяйка квартиры заселяет новых жильцов. Когда, наконец, отыскали его коробку, ту, в которой он приехал в этот дом, Дженсен почти обрадовался. Пусть эти люди скорее положат его туда, лишь бы не видеть этих рож, не чувствовать, как его щупают и дергают. Ничего не хочется. Поскорее бы закончился этот кошмар. В коробке Дженсен не мог следить за временем, он впал в состояние, знакомое многим куклам, что-то вроде сна. Чувствуешь толчки, как куда-то несут, еще движение, снова куда-то везут. Его распаковывали пару раз. Один раз в каком-то складе. Его вытащили из родной коробки и переложили в другую, попутно забрав одеяльце и сняв с шеи медальон с его именем. Второй раз коробку вскрыли в светлой комнате, и Дженсен вынужден был слушать пронзительные крики полной женщины, отдаленно напоминающей Розу, только она смотрела на него без всякого обожания. Скорее даже, брезгливо и с отвращением. Дженсен не привык к таким взглядам и крикам, он оцепенел от волны ненависти, исходящей от женщины, и хотел уже только, чтобы скорее его спрятали обратно в коробку. Страшная крикливая тетка будто услышала робкое желание Дженсена спрятаться от нее, его швырнули в коробку со словами: «Видеть не могу это чудовище, немедленно отвезите куда-нибудь. Вон из моего дома! Страшный какой, ненавижу таких кукол, еще ночью шляться начнет, господи, удар же хватит! Плевать мне на реальную стоимость, я ни одного дня не хочу жить с ним под одной крышей!» Из криков Дженсен понял, что без фирменной упаковки и сертификата его сложно будет выставить на продажу, и она не собирается вникать во всякие кукольные дела. И Дженсен будет отвезен немедленно на ближайшую распродажу всякого подержанного хлама, пусть будет подарочек для бедных. Как ни странно, в ее воплях Дженсену почудилась дикая, неконтролируемая и совсем непонятная ревность. Сестра Розы будто мстила Дженсену за что-то. А еще было очень грустно. И становилось все страшнее. После испытанного в квартире Розы, когда его щупали, и разглядывали, и смеялись над ним, он ждал уже всего самого плохого. Когда снова открыли коробку, Дженсен обреченно вздохнул. Но толпа, открывшаяся его взгляду, ошеломила его, и он испугался теперь уже по-настоящему. Их было так много! И они были совсем близко, сидели рядами на стульях, и все смотрели на него, все! Мужчина в замызганном костюме, с неприятным запахом изо рта, доставший его из коробки, громко говорил что-то, вероятно, даже про него, но Дженсен, с ужасом смотревший в зал, представлял, как они все сейчас начнут его трогать, дергать за руки, за волосы – и почти терял сознание от страха и ничего не слышал. Они же… они же разорвут его! От него ничего не останется! Страх поглотил его до такой степени, что он ничего не соображал, смотрел в эту толпу и видел снова тех людей, что пришли забирать вещи Розы. Вещи. Ну да, и он тоже вещь. И они могут сделать все, что угодно. Но когда Дженсен уже чувствовал, что еще немного и он не сможет больше себя контролировать, внезапно все кончилось. Его снова положили в коробку, коробку куда-то понесли. Он не понял, что произошло, что означает случайно услышанное «аукцион», он только просил про себя, чтобы это все поскорее закончилось. Пусть уже его оставят в покое. Столько людей – это слишком для него. 3 Когда он спал, коробку снова открыли. Дженсен едва удержал мучительный вздох и посмотрел на того, кто открыл коробку, ожидая снова увидеть множество людей и жадные или равнодушные или брезгливо-любопытные взгляды. И был приятно удивлен. Во-первых, она была одна. И смотрела на него с восхищением. Не так, как Роза, но все равно приятно было видеть такое неприкрытое восхищение. А еще она была красива – не то чтобы Дженсен в этом вопросе особо разбирался, но именно таких девушек в сериалах, которые смотрела Роза, все любили, и говорили им, как они красивы. У нее были светлые длинные волосы, большие голубые глаза, почти как у Элистон, той куклы, которую они рассматривали с Розой перед тем, как все так изменилось в жизни Дженсена. При воспоминании об этом вечере Дженсен загрустил, а красивая, сама похожая на куклу девушка нетерпеливо вынула его из коробки, поставила на стол и сказала: – Восхитительно. Ты красавчик. Ты знаешь об этом? Дженсен засмущался, а девушка рассмеялась и весело сказала: – Какой очаровательный! Помятый немножко, это да. Но видимых повреждений нет. Боже, не верю своим глазам. И твое личико мне кого-то сильно напоминает, малыш. Но об этом после. Поверить не могу, что купила такую красоту всего за *** долларов! Ты просто украсишь мою коллекцию! Дженсен онемел от бесцеремонности, с какой ему была объявлена его цена. А потом он чуть снова не сгорел от стыда, когда новая хозяйка раздела его, внимательно осмотрела, весело заявила, что сегодня ее день, и кот в мешке оказался просто находкой, и эти дураки сами не знают, какое сокровище продали за бесценок. Дженсену все это было непонятно, он так и не успел разобраться во всем, что касается денег. Он не знал, что значит «*** долларов». Его озадачила эта цифра, но его несколько успокоило заявление новой хозяйки, что ни одной куклы она пока не продала: – Я не для того их покупаю, чтобы наживаться. Так что продавать тебя не собираюсь. Дженсен не знал, что и думать. Роза не говорила ему, во сколько он ей обошелся. Но он знал, что его любят, и что он тоже любит, и этого достаточно. А с этой хозяйкой непонятно было, нужна ли ей его любовь, и самое главное – любит ли она своих кукол? И будет ли она любить его, случайного, а не долгожданного, как было в случае с Розой. Судя по всему у красивой новой хозяйки – как, интересно, ее зовут? – не одна кукла. Дженсен взволновался не на шутку. Но хорошенько поразмышлять над тем, как встретят его куклы, и как он сам относится к тому, что у новой хозяйки полно кукол, и что из этого следует – он не успел. Красавица подхватила его и понесла куда-то, по дороге поясняя: – Кстати, малыш, меня зовут Лилиан. А сейчас познакомишься с куклами. Я не так давно начала собирать кукол, всего около двух лет. Но успела купить много. Считая тебя, уже двенадцать. Вообще-то, я планировала остановиться на этом! Но я жду еще одного красавчика, он заказан давно, так что будет тринадцать, целая чертова дюжина! А мимо тебя я не смогла пройти, никак не ожидала на дешевой распродаже старых вещей увидеть такого! Поверить не могу. Для вас у меня отдельная комната, вот, смотри. Но самая любимая кукла живет в моей спальне. У Дженсена при виде красивой кукольной комнаты захватило дух. Казалось, одна эта комната больше всей крошечной квартирки Розы. Светлые стены, белый ковер, кукольная мебель и кукол от страха кажется больше, чем сказала хозяйка. Вдоль правой стены была укреплена длинная полка, примерно в тридцати дюймах от пола, и в ряд на ней сидело несколько кукол. В правом углу было устроено нечто вроде гостиной, там находился искусственный камин, несколько кресел, диванчик, и там было три или четыре куклы, Дженсен от волнения не смог точно сосчитать. В левом углу было что-то вроде полянки, на зеленом пятне коврика, брошенного поверх белого, сидели еще несколько кукол, будто на пикнике. Рядом с ними были маленькие корзины, полные пластиковой еды, и даже валялась пачка игрушечных сигарет. Один из сидящих на пикничке, сжимал в длинных пальцах с накрашенными ногтями сигарету. Лилиан поставила его посреди комнаты и сказала удовлетворенно: – Ну вот. Сейчас познакомишься со всеми. Приду попозже, посмотрю, как тут у вас дела. Ой, а как же твое имя? Имя… Хм. Не знаю, как тебя назвать. Обычно оставляю имена серий, но ты у меня пока темная лошадка. Хм. Ну что же, будешь пока Росс. Был у меня приятель с таким именем. Ну, смотри, Росс – на полке Кайл, Анхелина, Аврора, Дженик, Соул, Бертран. В левом углу Лора со своими телохранителями, Айсиком и Бенито. На пикнике Кол и Реут. Это крутые ребята, байкеры. Будь с ними повежливее. Едва за Лилиан закрылась дверь, куклы встрепенулись. Со стороны полки донеслось шушуканье, и Дженсен, посмотрев туда, увидел любопытные и заинтересованные взгляды. Он засмущался и невольно поправил смятую одежду. Эти зрители, похоже, не хотели первыми идти на контакт и ждали действий от Дженсена, а он в растерянности оглядывался вокруг. Он никогда не видел столько кукол сразу и не представлял, что куклы могут жить в таком раю. Да, это был, настоящий кукольный рай! Так красиво и ухоженно, и все для кукол! Диваны, столики, на столиках лежали даже книги, и все это было специально для кукол, это было необыкновенно, здорово! А сзади, возле дверей, оглянувшись, Дженсен обнаружил кукольные домики, их было всего два, справа и слева от двери, и Дженсен задался вопросом, что может быть внутри? – Эй, ты. Подойди сюда, – раздался не слишком дружелюбный голос, и Дженсен не сразу сообразил, что это говорит один из тех, кого Лилиан назвала охранниками Лоры. Один из них даже помахал ему рукой, но Дженсен не шевельнулся, ему не хотелось покидать свое безопасное место. Если Лилиан вдруг вернется, а его не будет там, где она его оставила, это будет не очень хорошо. Справа донеслось еще более недружелюбное: – Пиздец, еще один. Скоро на голове уже будем сидеть друг у друга. Дженсен со стеснением посмотрел в сторону «опасных ребят». Они уже переменили положение, один повалился на спину и, поигрывая сигаретой, равнодушно смотрел в потолок, а второй демонстративно повернулся к Дженсену задом и, наклонившись над своим приятелем, что-то тихо заговорил. Вскоре раздался дружный смех, и Дженсен вздрогнул от неожиданности. Лора, кукла, сидевшая в гостиной, поморщилась, услышав этот смех и, поколебавшись немного, встала с кресла. Это послужило сигналом двум другим, и они тут же заняли явно привычную позицию позади нее, а Лора непринужденно двинулась к нему. Дженсен смотрел, как Лора грациозно идет по белому ковру, как за ней плавно шагают два крупных охранника, и с холодком в районе затылка чувствовал, что к нему приближаются большие неприятности. Нет, даже так: Очень Большие Неприятности. Такие, по сравнению с которыми все, что было раньше в его относительно безмятежной жизни – полная фигня. Дженсен всегда считал себя сообразительным и сейчас отчетливо понял: среди здешних кукол нет никакой особой привязанности, даже на первый взгляд, и очень похоже, что Дженсен немедленно будет втянут в интриги. Или ему попытаются указать его место. Лора встала перед ним и принялась пристально рассматривать. Парни за ее спиной смотрели на него наигранно-равнодушно, а Лора любопытства не скрывала. Она едва дотягивалась макушкой ему до подбородка, но, тем не менее, приняла такой горделивый вид, что совсем не выглядела маленькой. Ее сопровождающие были того же роста, что и Дженсен, но вдвоем выглядели внушительно, пожалуй, даже рокеры на пикничке не стали бы с ними связываться. – Тебя Лилиан на помойке нашла? – спросила Лора. Ее охранники рассмеялись, а Дженсен, заглянув в холодные, злые глаза красивой Лоры, внутренне поежился. И пробормотал растерянно: – Помойка? А что это? Теперь рассмеялась и Лора, видимо, это была какая-то шутка, но Дженсен не понял ее и терпеливо ждал, что же будет дальше. Лора перестала смеяться и, уже не скрывая злости, сказала: – Помойка – это место, где подбирают кукол без имени. Таких, как ты. У любой приличной куклы должно быть имя. Если Лилиан притащила в наше общество такое непонятное существо без имени, то, похоже, нас ждут плохие времена. Из всего сказанного Дженсен понял лишь то, что его обвиняют в отсутствии имени, он поспешил оправдаться: – У меня есть имя. – Но почему Лилиан не знает его? И Дженсен рассказал. Рассказал, что жил у Розы, и что случилось дальше, но не увидел сочувствия в глазах Лоры. Она лишь прошипела злобно: – Жил, говоришь, один? Похоже, не врешь. Ничего не знаешь о наших порядках. Где уж тебе. Ему показалось, или он услышал зависть? И когда к ним успели подойти другие куклы? – Так как все-таки тебя зовут? Может, хоть по имени определим, откуда ты такой, странный. Кто-то из кукол, не рискнувших покинуть полку, выкрикнул почти дружелюбно, видимо, решив, что новичок в команду уже принят: – Лора, неужели ты не видишь, он очень похож на иделлина. У нас таких еще не было, но в мастерской, когда меня носили на перетяжку… – Помолчи! – резко прервала его Лора. – Мало ли, кто там на кого похож. Есть куча подделок, и этот, скорее всего, из таких. Так как тебя зовут? Дженсен снова ничего не понял про подделки и честно сказал: – Дженсен. Лора откинув голову громко, с нотками истерики расхохоталась, и все, как по команде, рассмеялись тоже. Дженсен растерянно оглядывал обступившую его толпу кукол и не понимал, что вызвало этот смех. Ему вдруг снова вспомнились мужчины, люди, что дергали и трогали его, а он болтался между ними в воздухе и хотел исчезнуть, раствориться в воздухе, никогда не существовать. Сейчас ситуация снова повторялась, и Дженсен уже представил, как куклы толкают его. Озноб пробежал по спине, он, чтобы не видеть никого, опустил голову и невольно обхватил себя руками. Лора снова прикрикнула: – Заткнитесь! – И в наступившей тишине сказала, вновь мягким и нежным голоском, снова превращаясь в местную королеву кукол. – С тобой все ясно, Джен-сен. Неужели ты думал, что своей дурацкой историей ты тут можешь кого-то обмануть? Ты подделка, самая что ни на есть настоящая подделка, и только Лилиан с ее глупостью могла не заметить этого. Но твоя цена говорит сама за себя, и скоро до нее дойдет правда. А ты! Ты посмотри на себя! Разве ты похож на иделлина? Лицо, волосы, одежда, все так плохо сделано, что только слепой не увидит. Она вдруг обратилась к другим куклам: – И не смейте называть его Дженсеном. Он самозванец, ясно? Хозяйка уже дала ему имя. Росс. Вот пусть и будет Росс. Лора в последний раз окатила его презрительным взглядом и с достоинством понесла себя к своему трону. За нею не отставали ее верные слуги. В мгновение ока вокруг него образовалась пустота, и Дженсен даже обрадовался этому. Угрожающий круг кукол распался, и он вновь остался один, посреди этого красивого, сказочно красивого кукольного рая, в котором, как оказалось, для него не было места. Он ничего не понимал. Не знал, отчего такую злобу вызывало у Лоры его имя, и отчего его так невзлюбили другие куклы. Вернее, он немножко догадывался, в этом могла быть замешана та самая ревность, от которой он не мог заснуть при мысли о том, что в их с Розой мире появится еще одна кукла. Может быть, здесь то же чувство, но многократно усиленное, тут все борются за внимание хозяйки. Их много, и оттого борьба острее и ненависть сильнее. Он не решался теперь исследовать новое пространство, продолжая стоять посреди комнаты, и только сейчас заметил, что те двое, на пикнике, так и остались на своем месте и не подходили к нему во время беседы. Значит, в этом мирке была своя оппозиция. Мда. Все было бы даже забавно, если бы не было так грустно. Дженсен настолько погрузился в размышления, что не услышал, как сзади распахнулась дверь, и все в кукольной комнате замерли, оцепенели. – Ну что, познакомился? – раздался от двери веселый голос, и Дженсен как никогда был рад тому, что услышал далее, – А теперь пойдем, я тебе покажу мою спальню. Ты будешь жить там, со мной. Какое счастье, что ему не нужно здесь оставаться! Первый контакт с себе подобными прошел из рук вон плохо, но, возможно, Дженсен сам виноват? Он думал, пока Лилиан щебетала про свою комнату, вполуха слушая новую хозяйку, думал изо всех сил, но было слишком мало информации. Как назло, Роза ничего не рассказывала ему о куклах, и в этом у него был полный пробел. Он так много старался узнать о Розе, о ее мире, что совсем упустил из вида кукольный мир. Хотя эта малая заинтересованность Розы в других куклах теперь грела Дженсена. Роза любила его, и ей никого больше не нужно было, поэтому он ничего не знал о других куклах. И у него никогда-никогда больше не будет такой хозяйки. Какой же он дурак. Как ему везло, а он не ценил своего счастья. Вскоре Лилиан устроила его на красивой полочке возле кровати, приговаривая: – Ну вот, здесь твое место, мой милый Росс. Здесь совсем недавно сидела Лора, но мне показалось, что в своей кукольной гостиной она смотрится лучше. Ты знаешь, я ведь гостиную специально подбирала для Лоры. И Айсика с Бенито купила для нее, чтобы она была как настоящая королева. Лилиан снова восхищенно вздохнула, разглядывая его, и в этот раз нотки сомнения в ее голосе вызвали у Дженсена мороз по коже: – Не могу поверить… Ты так похож на одну коллекционную куклу, но… в Америке одна такая. Их было всего три, одна уехала в Чехию, другая живет во Франции. Нет, не может быть. Но ты очень похож. Оставшись в одиночестве, Дженсен вновь принялся размышлять. Лилиан намекает на какую-то куклу, при этом вздыхает и, похоже, не верит своим же словам, куклы, а особенно Лора, восприняли его настоящее имя как оскорбление. Да, как проще было бы с сертификатом, никому не пришлось бы ничего доказывать. И действительно, кукла, купленная неизвестно где, за гроши, может и хозяйкой цениться не слишком высоко, не то, что куклами. Плохо, когда приходится доказывать свою невиновность. Он же не мошенник. С каким сомнением она смотрела на него! Как будто ей передалось настроение кукол. Дженсен стесненно вздохнул и уже в который раз с ностальгией вспомнил Розу. Последующие несколько дней прошли мирно, Дженсена больше не носили в страшную кукольную комнату, и он почти совсем успокоился и решил, что всегда будет жить на особом положении, как однажды ночью случилось и вовсе нечто странное, имевшее для него самые неприятные последствия. 4 Лилиан в тот день не ночевала дома, и Дженсен по этому поводу не особо беспокоился. Новая хозяйка была значительно моложе его любимой Розы, вела довольно активный образ жизни, посещала всяческие вечеринки, у нее было много подруг и друзей, и Дженсен очень многое узнал о Лилиан со слов этих самых друзей. Дженсен считал себя наблюдательным, он него не укрылось, с каким пренебрежением отзывались о Лилиан куклы. Для него это было потрясением, в особенности потому, что ему было с чем сравнивать. Сам он свою бывшую хозяйку нежно любил и никогда не думал о ней так, как позволяла себе говорить Лора и, оказывается, не только Лора. Друзья считали Лилиан легкомысленной, увлекающейся и, что особенно интересно, среди них не было ни одного владельца кукол. И все они делали ставки на то, как быстро Ли остынет, ей надоест и она распродаст кукол и займется чем-нибудь еще. Дженсену при этих словах становилось не по себе, ведь не будут же люди, знающие Лилиан так долго, говорить необоснованно. И тогда понятна становилась рассеянность Лилиан, ее немного небрежное отношение к куклам, совсем не похожее на то, с каким… Дженсен опять вздыхал. И когда очередная подружка Лилиан восторженно тискала Дженсена, он молча терпел и снова вздыхал, вспоминая Розу. Один-единственный раз в их с Розой квартирке были гости, и когда та самая Люси, которая потом родила двойню, захотела его взять на руки, чтобы рассмотреть получше – Дженсен тогда впервые услышал, каким жестким тоном умеет говорить его прежняя хозяйка. – Смотреть можно, трогать нельзя, – строго сказал она, а вскоре и вовсе увела пялившуюся на него Люси в маленькую кухоньку, подальше от соблазна. Эх. Как хорошо было. А он считал это само собой разумеющимся. Сейчас его тискали, трогали, теребили волосы, щупали, и Дженсен чувствовал себя при этом настолько униженно, что очень рад был остаться один. Так что его не расстроило известие, что Лилиан не будет ночью дома, это значило, что он проведет время в приятном одиночестве. Но об этом так же прознали жители кукольной комнаты. *** Он задремал на своей полочке и проснулся оттого, что ему показалось, будто он услышал легкие шаги. Дженсен стряхнул с себя дремоту и настороженно посмотрел на открытую дверь спальни. И когда увидел две крадущиеся фигурки, облегченно вздохнул. Слава богу, ему не мерещится, и он не сошел с ума. Он не испытывал к гостям вражды, воспоминания о приеме в кукольной комнате стерлись, сейчас ему казалось, что ничего особенного там не случилось, а пришельцы, наверно, хотят извиниться перед ним или познакомиться поближе. Как оказалось, он ошибался. Приглядевшись, Дженсен понял, кто к нему пришел: это были ребята с импровизированного пикника, Кол и Реут, и в темноте посверкивали металлические замочки на их кожаных куртках. Байкеры, как сказала Лилиан. Как-то по телевизору Дженсен видел парад байкеров, и должен был признать, что ребята были одеты похоже. А байкеры действовали слаженно и ловко. Посовещавшись, они вдвоём придвинули ближе к столу стул, забрались на него, помогая друг другу, потом на стол – и встали перед полочкой, на которой сидел Дженсен, касаясь пятками поверхности стола. Он не знал пока, что ждать от ребят, и на всякий случай неуверенно улыбнулся: – Привет. Кол пристально смотрел на него, видно было, он еще не пришел к окончательному решению, как себя вести, а его друг откликнулся, но довольно-таки сухо: – Привет. Скажи, тебя правда зовут Дженсен? Дженсену неудобно показалось сидеть, и он встал, оказавшись на дюйм выше своих гостей. – Конечно, – сказал он. – А какой смысл врать? И что такого особенного в этом имени? Куклы немного отступили, разглядывая его с ног до головы, и Дженсен вновь почувствовал себя неловко. Как же надоели ему эти тайны. – И правда, он такой наивный. В точности как Энни. Тот тоже говорил, мол, а зачем врать, – негромко, будто в размышлении, сказал Кол. Реут возразил, поправив ремешок на рукаве: – Фигня, Кол, обычная отмазка. Почему ты думаешь, что он иделлин? – Я разве сказал, что так думаю? – холодно осведомился Кол. – Реут, чего ты вообще рот открыл? Я тебе разрешил? – А кто ты такой, чтобы мне разрешать или не разрешать? Такой же ипл, как я. Тоже мне, непризнанный король. Дженсен подумал с внезапным недовольством: «У этих ребят тоже меж собой нет особой дружбы». Парни в косухах меж тем продолжали переругиваться, не обращая внимания на Дженсена, будто его здесь нет, и это понемногу начало его злить. Он прервал байкеров, помахав между ними рукой, и они оба, замолчав, с недоумением на него уставились. Дженсен приятно улыбнулся: – Эй, привет, я Дженсен. Вы зачем-то пришли? Что-то собираетесь предложить мне? Или просто хотите продемонстрировать, какие вы крутые? Парни снова стали плечом к плечу, так же неуловимо схожие между собой, как охранники Лоры, одинакового роста, ладные, длинноногие, и Дженсен по наитию спросил: – Вас тоже покупали вместе? Как лориных охранников? Кол немедленно набычился, и Дженсен подумал, что напрасно он это спросил. Однако Кол ответил, не сразу, но признался: – Почти. Сперва Лилиан купила меня, и буквально через неделю приехал Реут. Она не смогла выбрать, кто ей понравился больше, и решила взять двоих. - Ну значит, она может себе это позволить, – осторожно сказал Дженсен. Как все-таки несправедливо. Кому-то можно покупать куклу за куклой, даже если они не очень-то и нужны, а кто-то довольствуется одной, и счастлив этим. Или несчастлив. Ну они-то с Розой точно были счастливы, просто не понимали этого своего счастья. – Послушай, Дженсен, – решительно начал Кол. – У нас к тебе предложение. Дженсен почти не удивился, когда Кол заговорил. – Если ты Дженсен, тот, о ком я думаю, про которого говорили в мастерской, то ты один стоишь дороже всех нас, вместе взятых. И Лора никогда не простит тебе этого. Не все знают, как выглядят иделлины. Обычно хозяева таких кукол уже не берут никого другого, и иделлины живут только с иделлинами, а я раз видел одного, в мастерской, когда я был там, меня прежняя хозяйка туда приносила. В общем, я все же думаю, ты – это он. Потому что, ну, вы такие. Идеальные. Не спутает тот, кто видел. А Лора видела тоже, потому и разозлилась. – Не понял, почему? Я же ничего плохого ей не сделал, – сказал Дженсен, впрочем, уже догадываясь, и Кол подтвердил его мысли: – Она боится, что ты займешь ее место. А ты по праву можешь. И мы хотим помочь тебе. Дженсен растерялся, он переводил взгляд с одной куклы на другую и видел, что они настроены решительно. – Вам-то это зачем? – спросил он наконец. – Затем, что ты достоин этого, – с нажимом сказал Кол. – Ты ведь иделлин, к тому же уникальный молд. Таких, как я понял, в мире всего трое. Никто не имеет права воспроизвести таких же. Вас нельзя наделать еще, понимаешь? От этого стоимость куклы со временем только повышается. Никак не пойму, как так случилось, что ты здесь. – А как же Лора? – Дженсен не знал, как повежливее отказаться, и все тянул, он посмотрел на дверь, и ему даже показалось, что там мелькнула еще одна тень, но внимание его было снова отвлечено наступающим Колом: – Сучку давно пора наказать, она всех достала. Так ты согласен? – Нет! – Дженсен, наконец, дал выход своему раздражению. – Я не хочу в этом участвовать! На Лору я не сержусь и на вас тоже. Я не хочу ничего. Мне не нужно это ваше маленькое королевство. И вообще, как вы себе это представляете?! Я живу отдельно от вас, и мне здесь хорошо. «Если не считать бесконечных лапаний лилианиных подружек», – мысленно добавил про себя Дженсен. Но вслух он этого точно не скажет. – Хорошо, говоришь. – Кол подошел вплотную, и Дженсен отшатнулся, разглядев ненависть в его глазах. – Ничего, это ненадолго. Ты не представляешь, как быстро ей надоедают куклы. И как она не любит, когда у ее любимца появляется даже маленький недостаток, заметный глазу. – Что ты имеешь в виду? – с запинкой спросил Дженсен, пятясь от Кола. Его пугал хищный блеск его глаз. – Я, пожалуй, помогу тебе сократить срок пребывания в качестве любимой куклы. Дженсен шарахнулся было от Кола, но тот ловко поймал его, завернул руку за спину и подтолкнул к краю стола. Дженсен не ожидал нападения, был совершенно не готов к нему и теперь с ужасом смотрел вниз, а Кол подталкивал его сзади и угрожающе говорил: – Ну что? Еще не передумал? Скажи «да». Я знаю, такие как ты от своих слов не отказываются. Носки сапожек Дженсена уже висели в воздухе, но он продолжал отчаянно сопротивляться и тем только ухудшал свое положение. И никак не мог понять, весь ужас происходящего – как это все случилось? Реут испуганно пискнул: – Кол, может, не надо? Это же преступление. – Отвали, – рыкнул Кол. – Он будет делать, как я скажу. А если не хочет занять место Лоры, ему не поздоровится. Лилиан не любит сломанные куклы. А уж куклы как не любят уродов. У него будет веселая жизнь и короткая. Ну что, готов? Эй, Дженсен? – Отпусти, – тихо попросил Дженсен, он висел уже над пропастью, только пятками касаясь стола. – Пожалуйста. Я никому не скажу. Кол рассмеялся ему в шею и в приступе злобы выкрикнул: – Ненавижу! Блядь! Все, как один! Идеальные. Честные! Скоты. Плевать мне, что ты там кому скажешь, Дженсен, никто тебе не поверит, а Лилиан уж точно будет все равно, отчего у тебя помятая морда. Ей хватит того, что она уже не идеальна. Думаешь, она понесет тебя чинить? И не надейся, эта дурочка за два года ничему не научилась. У всех кукол тот мейк-ап, с каким они приехали, ни одну она не перетягивала, ни одну не лечила, а ты… Вот и посмотрим, что она сделает с тобой. Тогда и понятно станет, что ждет остальных. Приятного полета! Дженсен почувствовал сильный толчок в районе лопаток, а потом он успел выставить вперед одну руку и со всего маху тяжело грохнулся на пол. Что-то опасно хрустнуло в придавленной руке, и от боли он потерял сознание. Дженсен не мог видеть, как торопливо спускались куклы со стола, но когда пришел в себя, прямо перед глазами увидел черные кожаные ботинки в заклепках, две пары. Значит, они никуда не ушли, стояли и ждали. Куклы увидели, что он очнулся. Кол присел перед его лицом и, протянув руку в перчатке, молча и сильно схватил его за подбородок и повернул к себе, наклонившись и стараясь рассмотреть поближе. От боли у Дженсена сами собой брызнули слезы, но он изо всех сил сдерживался, чтобы не закричать. Еще чего, нет, он не может себе позволить, достаточно и такого вот унижения, что он лежит перед ними с вывернутым и ушибленным телом, с повернутой под болезненным углом головой и не может даже пошевелиться. Увидев царапины на правой щеке, которой Дженсен ударился со всего маху об пол, Кол злорадно улыбнулся и с силой приложил Дженсена головой еще раз, да так, что Дженсен снова на секунду потерял сознание. Сквозь туман до него донеслось: – Ну вот, теперь заметно. Посмотрим, что она скажет. – Кол, зачем ты так? Достаточно было… И вообще, не стоило… – Заткнись, девчонка. Не на тебе же проверять, как наша гусыня будет действовать в таких случаях, ты мне слишком дорог. А этот сам виноват, разозлил меня. – Кол! – Что – Кол?! Ты же знаешь, это фигня все на самом деле. Я видел в мастерской повреждения гораздо серьезнее, и все равно – исправляли. А это зашлифовать, и следа не останется. То, что Лилиан дура и не знает ничего – не значит, что кукла испорчена насовсем. Так что это всего лишь воспитательная акция. Ну заодно и проверим, как Лилиан отреагирует на его поцарапанную физиономию. Пошли уже, скоро светать начнет. Кол перед уходом ощутимо пнул его в живот и весело сказал: – Эй, ты! Так называемый иделлин. До скорой встречи! Хотя не уверен, что мы увидимся. Пожалуй, она сразу выкинет тебя на помойку, откуда и взяла, правда? Не стоит чинить такую дешевую игрушку, сколько ты говоришь, ей обошелся? Ремонт дороже встанет. *** Дженсен не сразу понял, что, наконец, остался в одиночестве. В таком необходимом ему сейчас, желанном, но совсем не радостном. Он не мог пошевелиться, рука, придавленная телом, затекла, правая нога страшно болела, и Дженсен подозревал, что, скорее всего, дело ушибом не кончилось. Если левую он еще мог немного согнуть, то правая стреляла такой болью, что искры из глаз сыпались. Коленка была повреждена, ясно было уже сейчас, и посмотреть не было никакой возможности. Оставалось только лежать, терпеть и ждать Лилиан. Это была самая длинная и самая печальная ночь в жизни Дженсена. Он сперва крепился и терпел боль, потом не выдержал и заплакал, слезы катились сами и не приносили облегчения. За что? Что он такого сделал, чтобы с ним так? Кол говорил с такой ненавистью, как будто он, Дженсен, принес ему много горя, как будто Кол мстил ему за что-то. Но они никогда не виделись прежде. Что же, ему за всех иделлинов разом влепили? Он, этот Кол, вспоминал кого-то со странным именем, Энни, кажется. И Лора. Они все, все его ненавидели. Так больно. За что? И еще сердце сжималось в предчувствии. Дженсен подозревал, что Кол прав, и сразу же после того, как Лилиан обнаружит, что с ним не все в порядке, его выселят из спальни. А что будет дальше? Не хотелось об этом думать. Неведомая помойка казалась предпочтительней кукольной комнаты, Дженсен даже думал, что согласен куда угодно, только бы не возвращаться к враждебно настроенным против него куклам. 5 Лилиан пришла ближе к полудню, Дженсен к тому времени успел уже снова отключиться и очнулся уже в руках хозяйки от громкого ее визга: – Кто взял Росса?! Кто его уронил?! Кто посмел?! Лилиан кричала долго, сбежался весь дом, но все слуги твердили молодой хозяйке, что к спальне никто не приближался. Накричавшись вдоволь, Лилиан всех прогнала и, усевшись на кровать, принялась раздевать Дженсена, чтобы оценить полученный ущерб. Дженсен боялся смотреть, но все же посмотрел тоже, и обрадовался, потому что с первого взгляда все было цело. Шарнир из колена не вылетел, как боялся Дженсен, и одним движением Лилиан поставила его на место, нога вновь начала сгибаться. Заметными остались царапины на внешней стороне ладони и на щеке, но если верить Колу, все это было исправимо. Только вот захочет ли Лилиан возиться? Дженсен с надеждой смотрел на Лилиан, ожидая приговора, она же, хмурясь, бормотала себе под нос, одевая на него курточку, при этом грубо и небрежно дергая: – Черт, что там застряло? Давай уже… Лилиан одела его, покачала головой, поддернула кружева на одном рукаве, чтобы закрывали кисть и поправила ему волосы, почти закрывая половину лица: – Вот так. Не заметно почти. – И вдруг взорвалась: – Ну суки же, все равно узнаю, кто испортил вещь! При последних ее словах Дженсен болезненно вздрогнул, и надежда на благополучный исход дела его оставила. Вещь испортили. Он вещь, и к тому же испорченная. Лилиан подтвердила его догадки немедленно. Она взяла Дженсена на руки и сказала: – Извини, приятель. Я сейчас очень устала и спать хочу, потом решу, что с тобой делать. А пока поживешь в кукольной комнате. Уверена, ты наверняка соскучился, там веселее будет, ну а потом посмотрим. Может, я найду время и мастера. А пока пусть так. Удар был сокрушительный. Даже несмотря на то, что Дженсен ждал подобного развития событий, он все равно надеялся на маленькое чудо. Чуда не случилось, сейчас Лилиан доказала, что в словах Кола была жестокая правда. Она не настолько дорожила им, чтобы приложить усилия и вернуть ему прежнюю безупречность, ей действительно не захотелось с ним возиться. *** Оказавшись в знакомой бело-розовой комнате, Дженсен лишь устало вздохнул. Нет, он не боялся, ничуть, чего уж теперь. Все, что могло случиться с ним плохого – уже случилось. Лилиан посадила его в кукольную гостиную, радом с Лорой, поправила волосы, чтобы не видно было царапин, и сказала спокойно: – Ну что, ты тут неплохо смотришься. Думаю, тебе тут будет хорошо. Дженсен даже не посмотрел ей вслед. Он знал: на самом деле Лилиан абсолютно все равно, хорошо ему тут будет или нет. Она потеряла к нему интерес; в сущности, это самое страшное, что может произойти с куклой. Дженсен, несмотря на все свое горе, все же мог рассуждать здраво. Он не успел привязаться к хозяйке так, как к Розе, и испытывал даже по этому поводу смятение, он пытался полюбить ее, но Лилиан не нужна была его любовь. Как, впрочем, и всех остальных кукол. Они всего лишь красивые вещи для нее. Разве может вещь любить или не любить? В повисшей тишине кукольной комнаты Дженсен уловил напряжение и, оглянувшись, увидел, что все куклы смотрят на него и будто чего-то ждут. Интересно, чего? В кукольной гостиной теперь их было четверо: он, Лора, белоголовый Айсик и смуглый тан Бенито. Телохранители Лоры смотрели на него без всякого выражения, а Лора – настороженно и внимательно. На пикничке все так же сидели его ночные посетители, ничего не изменилось после его первого знакомства с комнатой и куклами. Похоже, Лора не так часто здесь производила перестановку. Дженсен только сейчас подумал, что в наступившей мертвой тишине есть что-то неправильное. Почему они?.. Точно! Они не смеются над ним. Ни одной насмешки. Это странно. Дженсен осторожно повернул голову к Лоре, потом не удержался и посмотрел на Кола. Тот будто ждал, поднялся с зеленого коврика, отряхнул невидимую пыль с колен и воскликнул, широко улыбаясь: – А вот и наш принц с помойки! Росс или, как ты говоришь, Джен-сен. Недолго же ты высидел в любимчиках Ли! Кол, а за ним и Реут неторопливо двинулись к гостиной, и Дженсен крепче вцепился в подлокотники кресла. От этих можно было ждать чего угодно. Они не остановятся ни перед чем, если только… Дженсен, конечно же, не рассчитывал на помощь. Но и не боялся, в душе его закипал гнев. Едва Кол подошел на расстоянии шага, Дженсен встал и спокойно и прямо, немного свысока посмотрел на своего обидчика. Кол ехидно ухмылялся, но не чувствуя поддержки, начал не совсем уверенно, и получилось откровенно наигранно: – Красавчика вышвырнули из хозяйской спальни? О, погоди-ка. Да ты у нас теперь и не красавчик, да? – Кол потянул руку, явно намереваясь откинуть волосы с его лица, но Дженсен руку перехватил и сказал: – Не советую прикасаться ко мне, Кол. Я ведь могу нечаянно стукнуть тебя, например, твоим красивым лицом об этот стол. И в мире станет одной испорченной вещью больше. Кол пробовал было дернуться, с его лица сползла улыбка, и едва слышная угроза в голосе Дженсена неожиданно стала вполне реальной. Дженсен был сильней, и в любой момент мог осуществить свою угрозу, а Реут почему-то молчал, топтался сзади, за спиной друга, и не спешил его выручать. Кол некоторое время боролся, пытаясь вырвать руку, но Дженсен зажал ее, как в тисках, и смотрел на его попытки холодно, как на трепыхания прилипшей к варенью мухи. Наконец, Кол не выдержал, и выкрикнул: – Пусти! Дженсен разжал пальцы, и Кол отскочил от него, громко ругаясь. Дженсен, посчитав свою миссию выполненной, поправил одежду и спокойно сел в кресло. И немало удивился, когда Лора крикнула, прервав поток брани Кола: – Заткнись! И иди отсюда, нечего тут ругаться. Ты отравляешь воздух одним своим присутствием! Бенито, помоги ему, если он не понимает! И его приятелю тоже! Бенито лениво поиграл мускулами, переглянулся с блондинистым Айсиком, но подняться не успел, Кол с неудовольствием сказал: – Я так и знал, теперь будешь этого облезлого защищать? Конечно, он теперь тебе не соперник. А не ты ли виновата во всем, не из-за тебя ли хозяйка вышвырнула его из своей комнаты? И тут, совершенно неожиданно для Дженсена, поднялся шум. Разом залопотали куклы на полке, Реут испуганно попятился от дружка, Лора вскочила и закричала: – Ты еще будешь намекать! Да как ты смеешь?! – Не ты ли этого хотела?! – не отступал Кол. – Что, будешь врать, выворачиваться, как всегда?! Это была твоя идея! – Замолчи! – Лора топнула ногой от возмущения. – Я ничего тебе не приказывала! Ни слова не говорила! Ты же знаешь, что делают с такими, как ты?! И ты еще меня втянуть хочешь в эту историю?! Мерзавец. Она внезапно успокоилась и сказала, обращаясь будто ко всем сразу, к куклам на полке, к Дженсену, прижав руку к груди для большей убедительности: – Я понятия не имела о том, что он задумал, верьте мне. Моя вина лишь в том, что я не догадалась о его намерениях и не попыталась остановить его. Да, я видела, как они уходили ночью. Всего лишь! Но к остальному я непричастна. – Сука, – прошипел Кол и тоже обратился ко всем, выкрикнув с отчаянием: – Она знала! Она даже кивнула мне, и Реут может подтвердить! Реут попятился еще дальше, а Дженсен со все возрастающим недоумением следил за развернувшейся баталией и никак не мог понять, почему они оба так отрицают свою вину. Даже если и так – а Дженсен подозревал, что так и было, как говорит Кол – то есть, не было устной договоренности, но куклам иногда не обязательно говорить, достаточно подумать. Все куклы в этой комнате хотели одного: внимания своей хозяйки. И могло им прийти в голову, что заброшены они по вине Дженсена? Вполне. Вот они и решили восстановить справедливость таким жестоким способом. Пока Дженсен размышлял, установилась тишина, и он обнаружил, что вновь стал объектом внимания. Вся кукольная братия столпилась в гостиной, пришли даже куклы, сидевшие в ряд на полке, и теперь все внимательно смотрели на Дженсена и чего-то ждали от него. Он удивленно поднял брови, и спросил, обращаясь к Лоре: – Что? Лора нетерпеливо тряхнула головой, но сдержала раздражение и объяснила, почти миролюбиво: – Скажи им, что было. Скажи, они ведь не говорили, будто я их прислала? Дженсен немедленно спросил то, что давно его терзало: – А зачем? Какая разница, ведь все уже случилось, что изменится, если вы узнаете правду? Его простодушие заставило Лору театрально закатить глаза и вздохнуть. Но она снова снизошла до объяснений, видно, некогда было язвить. – Какой же ты все-таки. Ничего не знаешь! Впрочем, оно и понятно, если ты ни с кем не общался до этого. Словом, в кукольном мире все не так просто, как может показаться. Наше общество далеко не однородно по составу, и это долго объяснять, но у нас есть свои законы. Некоторые ты знаешь еще при рождении, это такие, например, как то, что мы ни при каких обстоятельствах не должны обнаруживать перед хозяевами свои способности. – Это понятно. – Дженсен согласно кивнул. Даже если бы на него свалилась горящая свеча, при хозяйке он не стал бы тушить огонь. Это невозможно! – Ну вот, самым серьезным преступлением в мире кукол считается причинение вреда другой кукле. Нанесение повреждений. Этого нельзя делать, мы не принадлежим себе. Повреждая другую куклу, кукла-нарушитель наносит вред хозяину. Этого нельзя делать ни в коем случае. – И что за это будет? – удивился Дженсен. Он никак не мог понять. – Остракизм, – нехотя сказала Лора. И рада бы не признаваться, да пришлось. – Какое редкое слово. Оно означает изгнание? Но… – Именно так. Эта весть разлетается быстро, куклы передают информацию друг другу, таким образом, очень скоро большинство в нашем мире уже знает о совершенном преступлении, и если кукла попадет к другому хозяину, там тоже с ней никто не будет общаться. Кукла будет изгнана, фигурально выражаясь, из любого общества. Дженсен с детским любопытством спросил снова: – А как это происходит? Я имею в виду общение? – Не все такие, как Лилиан. Кукольники обычно общаются между собой, водят своих кукол в гости, встречаются и, кроме того, куклы продаются. Так информация распространяется. Дженсен спохватился, все куклы сейчас смотрели на него, и впервые Дженсен ощутил, что в его руках находятся судьбы трех кукол, и не сказать, что это было приятное ощущение. Все ждали, что он скажет, и Дженсен увидел, как подавлен Кол, как испуган, на грани паники Реут, и как готова защищаться до конца Лора. Если он скажет сейчас, что они втроем были заодно, никто больше не заговорит с ними. Они будут изгнаны из любого общества, навсегда. И не колеблясь, и даже особо не задумываясь, Дженсен спокойно сказал: – Я не понимаю, о чем вообще вы все спорите. Кол пришел и ушел, мы приятно поболтали. Реут может подтвердить. И никаких особо важных вещей мы не обсуждали. – О чем же вы говорили? – процедила Лора, сдерживаясь из последних сил. – О байках, – невозмутимо сказал Дженсен. – О байках, значит, – сказала Лора и вдруг пронзительно завизжала, заставив охнуть и вскрикнуть от неожиданности половину кукол: – Зачем ты врешь?! Зачем ты защищаешь этих ублюдков, они же изуродовали тебя?! Проклятый иделлин, почему ты, черт возьми, защищаешь их?! – Я никого не защищаю! – Дженсен изобразил обиду и спросил мягко: – А тебе бы хотелось, чтобы я назвал твое имя? Лора замолчала, бессильно сжимая кулаки и кусая губы. Ей нечего было сказать в ответ. Он мог бы приплести и ее, из мести, мог, это верно. Мог бы поступить так, как она с ним при первой встрече. И, конечно же, не мог, на самом деле. И никогда бы так не сделал. Куклы погомонили вокруг них и начали расходиться, Кол и Реут вновь отошли в свой угол, остальные, помогая друг другу, забрались на полку, а Лора плюхнулась рядом в соседнее кресло и в сердцах стукнула по подлокотнику: – Проклятый иделлин! Дженсен, усмехнувшись, повернул к ней голову и поддразнил: – Так ты согласна теперь признать, что я иделлин? – Ну еще бы, – с досадой сказал Лора. – Только иделлин способен на такое глупое благородство. Лора повернулась к нему, наклонилась и прошептала горячо: – Только вот не думай, пожалуйста, что я скажу тебе спасибо за то, что ты спас меня от лживых обвинений. Я бы и сама справилась! Дженсен отклонился, сказал совершенно серьезно, пряча улыбку: – Я и не думал. И не жду никаких благодарностей. – Помолчал и добавил, еле сдержав смешок: - Ваше величество. Лора сверкнула на него глазами. – И правильно делаешь, что не ждешь. Думаешь, так мило пошутил? – Лора. – Ваше величество! Ты сам сказал. – Ээээ. Это слишком длинно. – Ну знаешь, Росс тоже короче Дженсена. – А ты согласна даже на это? О. Я польщен. – Заткнись. И… спасибо. – Да не за что. 6 После неожиданного водворения в кукольную комнату Дженсен загрустил. Жизнь здесь не была такой уж страшной, как он вначале предполагал. Неведомые ранее законы защищали его неприкосновенность. Его не травили, но и не стремились к общению с ним. Он часто замечал, с каким подозрением косятся на него другие куклы, как шепчутся по углам, а Лора… А что Лора? По крайней мере, она не доставала его, и Дженсен был благодарен и за это. Однако положение его было весьма неопределенным, и Лора, вернувшись в обычное свое стервозное состояние, нисколько ему не помогала. И с какой стати? Она же королева, и ей дела не было до Дженсена. Кресло, где обычно сидел Дженсен, потихоньку переехало в самый дальний угол, и его успешно игнорировали большую часть времени. Как выразилась Лора, «глупое благородство» не принесло ему ни любви, ни привязанности кукол, впрочем, Дженсен и не ждал ничего такого, он только рад был, что его не трогают и не замечают. Но все же иногда он слышал, как переговариваются куклы, и удивлялся, почему его считают высокомерным, выскочкой и занудой? Они же ничего о нем не знают. Он все больше впадал в уныние. Дженсен сознавал, конечно, если бы он захотел, все было бы по-другому. Но теперь ничего не исправишь, а если вернуть тот день, когда он отказался от обвинений против Лоры, Кола и Реута – он поступил бы так же. И Лора бы правила своим маленьким королевством по-прежнему, а Кол и Реут нехотя, но подчинялись ей, как и сейчас. А он – как был отщепенцем, так бы и остался. И дело даже не в куклах, не в том, что они не простили ему непонятного прошлого – Кто вы, мистер? Вы мистер никто? – как и не простили явных, уродующих его повреждений. Дело было в том, что все эти куклы казались ему несчастными, ненужными. Он искренне жалел их, и куклы будто это чувствовали, и не могли ему простить этого. Они усиленно изображали активную жизнь, они говорили о мастерских, где делают одежду куклам, где наводят красоту на лицо. Дженсен много интересного почерпнул из этих разговоров, они говорили, как будто это было вчера, но он понимал – это всего лишь видимость. И новых, и кукол купленных с рук – а были и такие – никогда не возили ни в какие мастерские. Даже у великолепной Лоры на ее серебристом боа поблек мех, и волосы, ее прекрасные золотые локоны давно нуждались в расческе. У Анхелины еле держались ресницы, и она постоянно ныла, чтобы ее, не дай бог, не толкнули. Дженик давно перестал соскакивать с общей полки, потому как боялся, что тут же упадет – резинки давно нужно было перетягивать. Каждому, почти каждому что-то требовалось, но рассеянной хозяйке не приходило в голову, что за куклами нужно ухаживать. Куклы находились в такой ситуации, что любая мелочь, малейшее повреждение приводило их в ужас. Конечно же, куклы помнили, что там, в другой жизни, до Лилиан, это все пустяки: и глаз можно вставить, и парик поменять, и даже заменить такие важные и необходимые части тела как руки, ноги. Там можно пришить пуговки, разгладить платья, купить новые, зашлифовать и закрасить царапины – но все это осталось в другой жизни. А тут, в кукольной комнате, любая мелочь превращалась в катастрофу. Вот и сегодня Дженсен стал свидетелем новой истерики Лоры, когда на край ее голубого платья случайно – или не случайно? – наступила Аврора, подруга Анхелики. Кружево с треском отошло от края платья, и все сразу замолчали, в ожидании скандала. – Сука! – Лора метнулась к Авроре, норовя вцепиться испуганной кукле в лицо, но ее успел вовремя перехватить как из-под земли выросший рядом с нею Кол, удержал ее за талию и, пытаясь перекричать, повысил голос: – Лора! Остановись, все видели, она случайно наступила! Она даже не смотрела под ноги! Она говорила в этот момент с Соулом! Лора, уймись, забыла, что будет с тобой, если выцарапаешь ей глаза? – Она специально! – неистовствовала Лора, но Кол был крупнее и с легкостью удерживал истеричку, ловко уклоняясь он ее остреньких кулачков, и даже продолжал увещевать вполне дружелюбно: – Лора, прекрати. – А ты-то чего! Сам-то! Забыл уже, благодаря кому с тобой еще общаются? Если бы не… Она замолчала, кинула быстрый взгляд в угол, где сидел Дженсен, и, немного остыв, высвободилась из цепкой хватки Кола. – Я не забыл, – холодно сказал Кол. – И сделал для себя выводы, а вот ты, похоже, забыла. Если уж на то пошло, ты тоже могла навсегда лишиться своей репутации порядочной куклы. – Я ни в чем не виновата! – Ну да. Но ты начала. Лора отступила от Кола и, не вспоминая больше про испорченное платье, сказала: – О, как ты заговорил. Молчал-молчал, а теперь заговорил! А что ж ты ему не скажешь спасибо за спасение своей задницы? Дженсен с неловкостью и нарастающим беспокойством смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену и гадал, каким образом речь зашла о нем, когда дело было в отлетевших кружевах?! Кол все последнее время вел себя на редкость сдержанно, и Дженсен перестал с опаской следить за ним, тем более, тот и не пытался к нему подойти, а теперь с болезненным любопытством слушал и не верил своим ушам. Кол уставился в пол и говорил с усилием, невнятно, но слышно было каждое слово: – Я, может, и попросил бы. Да он не будет меня слушать, и… мне… мне жаль, но… Верно, нет доказательств, никаких, но я могу признаться, и… Дженсен, не дожидаясь рокового признания, выскочил из своего угла, встал перед Колом и закончил: – И это будет ложью. Зачем ты наговариваешь на себя, Кол? Мы же знаем, как все было на самом деле. Ты не виноват. Для убедительности Дженсен коснулся рукой кожаной куртки на груди куклы, тот вздрогнул, посмотрел на него, снизу вверх, спросил тихо: – Правда? Дженсен улыбнулся, вполне искренне: – Да. И я буду с тобой разговаривать, если ты захочешь, конечно. Я просто… просто не привык, к общению. Кол прошептал очень тихо: – Прости. Дженсен чувствовал жалость к несчастной кукле, которая, оказывается, терзается раскаянием и готова признать свою вину. Но ради чего Кол готов разрушить всю свою дальнейшую жизнь? Между ними снова влезла Лора и насмешливо пропела: – О, наш молчун заговорил. Ээээ… Как там тебя, Росс? – Ты знаешь, как его зовут, – вмешался Кол, и от его тона у Лоры поползли вверх брови. – И не притворяйся. Лора изменилась в лице и, бурча себе под нос что-то недовольное, вскоре отошла. Куклы, столпившиеся было вокруг, снова распались на группки и разошлись, остался только Реут, с нескрываемой ревностью наблюдающий за Дженсеном. Как же тут все непросто, вот теперь Реут смотрит на него с враждой! Дженсен обратился к Колу: – Я бы хотел прояснить ситуацию. Где тут можно поговорить наедине? Кол немного растерялся, но быстро сориентировался и с готовностью предложил: – Видишь домик около входной двери? Пойдем туда. Дженсен добавил: – И друга своего не забудь. - Но ты же сказал, наедине? – Ничего такого, что не может слышать твой друг, – сказал Дженсен и отметил, как Реут заметно успокоился. У дверей кукольного домика Реут остановился и сказал, оглядываясь по сторонам: – Я лучше тут постою. Покараулю, чтобы никто не подслушивал. Хорошо? Кол согласно кивнул, и Дженсен, чуть нагнувшись, ступил в игрушечный домик, разглядывая его интерьер. Его ждало глубокое разочарование: внутри стояла настолько крошечная мебель, что подходила по размерам только Барби. А он каждый раз представлял, как тут должно быть, здорово! Увидев огорчение на лице Дженсена, Кол тихо засмеялся. Дженсен с удивлением посмотрел на него, а тот смутился и сказал: – Ничего, так. Ты такой странный. – Я хотел узнать, что здесь, – объяснил Дженсен. – Думал, что тут хорошо, представлял, как. – А что тебе мешало посмотреть раньше? Дженсен задумался. Неуверенно осмотрелся, сказал почти шепотом: – Не знаю. Наверно, боялся разочароваться. – Мечты всегда ведут к разочарованиям, – хмуро сказал Кол. – Так что ты хотел сказать? Дженсен не знал, как начать. Собственно, он всего лишь хотел успокоить Кола, что не собирается его шантажировать или другим образом мешать ему, но слова не находились, потому Дженсен перестал напрягаться и мучиться и сказал просто: – Кол, пообещай мне, пожалуйста, что ты не будешь рассказывать никому эту историю. Забудь, ничего не было. – Но почему? – хмуро спросил Кол. Благодушие оставило его, это снова был ершистый, упрямый парень с непонятной нелюбовью к иделлинам. Смотрел он снова странно, даже враждебно. – Я не вижу в этом смысла, Кол, – как можно спокойней сказал Дженсен. Он вдруг ощутил острый приступ тоски. Непонятная неприязнь всегда ввергала его в грусть. – Подумай, что ждет тебя после этого. И Реут? Что будет с ним? Ты не подумал об этом? Его ведь подвергнут остракизму вместе с тобой. – Вот это и останавливает меня, – сказал Кол, снова вскинул голову и остро посмотрел на него так, что Дженсен поежился. А Кол пробормотал: – Да, он не виноват, и я не хочу, чтобы он пострадал. А как быть со мной? Я спать не могу, думать не могу, ничего не могу, все время ты перед глазами. И какого хера эта сучка Лилиан притащила тебя сюда?! Дженсен открыл рот и с изумлением уставился на Кола. Страсть, с которой Кол воскликнул это, пробрала и его, и только было начала появляться догадка, отчего так странно ведет себя Кол, как вдруг тот бесцеремонно притянул его к себе и поцеловал так, что Дженсен растерялся окончательно. Он не вырывался, стараясь разобраться в своих чувствах. Это оказалось приятно. И неожиданно. Дженсен расслабился в его руках и, прикрыв глаза, отдался во власть волнующим и необычным ощущениям. Отрезвило его лишь имя, сорвавшееся с губ Кола, когда он осыпал его короткими и быстрыми поцелуями. «Энни…» Дженсен быстро пришел в себя и аккуратно отстранился, но Кол больше не пытался его обнимать. Стоял с горящим лицом, такой открытый и беззащитный, что Дженсену во второй раз за день стало его искренне жаль. Он тихонько пожал ему руку и позвал: – Кол. Эй. Слышишь меня? Так ты обещаешь молчать? Ничего не было, и никому не будет лучше, если узнают. Ты согласен? – Да. – Так обещаешь? – Хорошо. Да. – И вот еще что, Кол. Ты не один. Цени это. А призраки прошлого… Я не знаю, кто такой Энни, и что там между вами было… – Ничего не было. Я видел его один раз. Вернее, несколько часов мы были в одной мастерской. Потом пришли его хозяйка и моя прежняя, у которой Лилиан купила меня. И все. Я никогда его больше не видел. Дженсен не ждал откровений и потому был смущен, и он не понимал, как можно так привязаться к чужой кукле. Вот он никогда еще не испытывал привязанностей, и думал, отгоняя сомнения, что никогда и не будет, и искренне Колу сочувствовал. Но вообще, это была пища для размышлений. Стоит обо всем этом хорошенько подумать. А пока Дженсен еще раз пожал тихонько руку Кола и сказал успокаивающе: – Ну вот, видишь, ты его совсем не знал. Кол немедленно ответил: – Знал. Он такой… – Повернул лицо и заглянул, как показалось Дженсену, ему в самую душу. – Как ты. Дженсен не стал уточнять, какой он, по мнению Кола. Его охватила непонятная тревога, а еще чувство пустоты, будто он чего-то лишен или не понимает чего-то очень важного, и от этого смятение его все усиливалось. Кол же, как ни странно, наоборот, успокоился и пожал ему руку в ответ: – Но ты прав. Я за всеми своими переживаниями позабыл о Реуте. Надо исправлять. Спасибо тебе, я как будто с Энни поговорил. Знаешь, у него и голос похожий. Ну что ж, я пойду, пожалуй. Кол давно уже ушел, а Дженсен все сидел в кукольном домике, привалившись спиной к стене и вертя в руках крошечный стульчик. Ему не хотелось возвращаться в гостиную, надевать снова невозмутимую маску и изображать из себя лорда-невидимку. И следовало разобраться, отчего у него при виде обнявшихся и целующихся Реута и Кола внезапно сжалось все внутри, а рука невольно потянулась к губам, будто нащупывая следы недавних страстных поцелуев. Конечно же, Кол целовал не его в этом домике, а свою давно потерянную мечту, неведомого Энни. Дженсен имел несчастье напомнить Колу о нем, и Кол своим поцелуем разбудил в Дженсене подозрения, что в его жизни не все правильно. Она пуста? Он живет не так? Ему что-то не хватает? Что? Чего? Или – кого? 7 После инцидента в кукольном домике в жизни Дженсена мало что изменилось. Он все так же сидел в своем углу, мрачно наблюдая за мелкими скандалами и склоками, от скуки возникающими между кукол, вполуха слушая сплетни и все больше погружаясь в уныние. Хандра одолела, и он не пытался бороться с ней, и даже думать ни о чем не хотелось. Ничего не изменится, все так и будет, они, предоставленные сами себе, и хозяйка, появляющаяся в последнее время все реже. Иной раз, вспоминая Розу, Дженсен так скучал, что едва удерживался от слез. Все казалось серым и бессмысленным. Он издали бросал украдкой взгляды на Кола и Реута и, чего скрывать, ему снова, как в том домике, казалось, что он пропускает в этой жизни что-то важное. Кол больше к нему не подходил, но Дженсену и не хотелось возбуждать ревность у его друга. В конце концов, те поцелуи в домике предназначались не ему. Дженсен иногда думал, как бы могли повернуться события, если бы он показал, что не против продолжения. Хм… Но при виде Реута Дженсен вздыхал. Нет, он не встанет между ними. Дженсен присматривался ко всем куклам, но не видел ни в ком заинтересованности. Если б можно было его сделать прежним, он бы рискнул и подошел, например, к Авроре. Вспоминая горячий поцелуй Кола, Дженсен украдкой изучал и кукол мужского пола. Но в них он тоже не видел к себе интереса – они были слишком поглощены собой и мелкими скандалами, что без конца возникали на пустом месте. *** А однажды, после редкого и короткого посещения Лилиан, во время которого Дженсен забился подальше в угол, куклы вели себя особенно возбужденно, да так, что даже до Дженсена дошло – явно что-то происходит. Прислушавшись, он понял: разговор шел о новой кукле. Той самой тринадцатой, о которой говорила Лилиан в день его появления здесь. Дженсен вернулся к своим мыслям. Ничего интересного, все будет, как по нотам. Новенького унесут в хозяйскую спальню. Сколько он там пробудет, неизвестно, но в ближайшее время у них в кукольной комнате все будет по-прежнему. Но как ни убеждал себя Дженсен, что ему все это безразлично, ему тоже хотелось увидеть новую куклу. Кто это будет? Какая она будет? Такая, как Лора? Интересно, что получится, если у них в комнате будет две куклы с характером как у Лоры. Одну капризную красавицу еще как-то можно было терпеть, но если две откроют военные действия – о спокойствии можно будет забыть навсегда. А если это будет парень? Дженсен задумался, какой бы он хотел видеть новую куклу. Не такой, как Лора, это точно. И если парень, то пусть он будет хотя бы не склочный. Вспомнив старое слово, которое любила употреблять Роза по отношению к своей коллеге, Дженсен снова загрустил. Какая разница. Одним больше, одним меньше. Тут они все особо никому не нужны, и новую куклу вскоре будет ждать такое же разочарование, как и всех остальных. Как и его. Страшно быть никому не нужным. *** Новенького Лилиан представила им через неделю. Все было так же, как с Дженсеном. Она поставила куклу – парень! Это был парень! – посреди комнаты, сказала, что его зовут Джаред и что скоро она его заберет, а пока знакомьтесь, и ушла, а все с жадным любопытством принялись разглядывать новенького. Джаред, в отличие от Дженсена, на месте стоять и не думал, он повертел головой и радостно закричал: – Ни фига себе! Сколько народу! Вау, здорово, точно не будет скучно! Привет, ребята! – И помахал рукой всем сразу, дурашливо раскланиваясь во все стороны и улыбаясь до ушей. Замершие куклы молчали, а Дженсен забыл, как дышать. Он смотрел на этого новенького и не понимал, что с ним происходит. Где-то внутри разливалось тепло, такое необычное, приятное, живое, а потом родилось паническое ожидание, предчувствие неизвестно чего, и пока Дженсен разбирался со своими переживаниями, парень развил бурную деятельность. Притихшие куклы не знали, как реагировать, а Джаред подскочил к полочке, которая была к нему ближе всего, и уже тянулся к каждому, теребил за ботинки, кричал: – Привет, я Джаред! Кайл? Здорово! Шикарный прикид! Анхелина? Я у ваших ног! Какие ножки, бля, они прекрасны! Что вы говорите? Подруга? Аврора? О, вам так идет ваше имя, позвольте поцеловать ножку. – Аврора с визгом выдернула свою конечность из ловких рук новой куклы, а Джаред уже тряс руку нагнувшегося к нему Дженика и уверял, что в жизни не видел таких крутых ботинок, как у него. Он не забыл никого, подскочил к оторопевшим Колу и Реуту, потряс их за руки и постучал по плечам, и как ураган устремился в гостиную, прямо на Лору. Дженсен, зачарованный новичком, все же заметил, как потрясена Лора, и едва сдерживал усмешку, прикидывая, как же поведет себя сейчас неприступная и гордая красавица. А Джаред уже налетел, тряс за руку потерявшего от удивления дар речи Бенито и от полноты обуревавших его чувств даже обнял того и встряхнул, отчего Айсик издал неопределенный тонкий звук. Джаред тот час бросил Бенито и напал на Айсика, и уже через полсекунды, приобняв того за талию, нашептывал ему что-то на ухо, интимно накручивая на палец его золотистый локон. Айсик только таращил глаза, краснел и при виде мрачнеющего на глазах Бенито делал слабые попытки освободиться. Попытки явно недостаточные, чтобы избавиться от такой рослой и шумной куклы. Дженсен прикинул: Джаред был выше любой куклы в этой комнате, даже выше его, как минимум, на дюйм, и это особенно заметно было по сравнению с Айсиком: чтобы шептать пошлости на ушко – а это наверняка были пошлости! – Джареду приходилось нагибаться. Растерявшийся от такого напора Айсик только хлопал ресницами, а Дженсен забился подальше в кресло, ожидая и боясь момента, когда этот оживший вихрь обратит свое внимание на него. – Эм, – сказал Бенито, и Джаред так же внезапно, как схватил, тут же бросил Айсика и, широко улыбаясь, повернулся к Лоре, сидевшей в кресле прямо, не касаясь спинки. Не успела Лора и глазом моргнуть, как Джаред опустился на одно колено и, поймав вспорхнувшую лорину кисть, смачно ее поцеловал. Растерявшаяся красавица напрасно пыталась вырвать руку. Джаред держал ее крепко, буквально навис над нею, заставляя Лору впечататься в спинку кресла. Джаред все время болтал. Дженсен заставил себя прислушаться, очень уж интересно было наблюдать, как меняется лицо Лоры. – О, вы прекрасны! Восхитительны! Разрешите вашу ручку! Позвольте, как вас? Лора? Прекрасное имя! Лора! Оно необычайно, и просто-таки волшебно подходит вам! Дженсен заподозрил, что Джаред не вполне искренен, уж слишком похожи были его комплименты куклам женского пола. А вот к мужчинам у него был свой, индивидуальный подход, с ними он нигде не повторился, и Дженсен со стеснением подумал, что пока, похоже, Джареду больше всех понравился Айсик. Дженсен вцепился в кресло, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. Сам он на стройного мелкого блондина похож не был, но он и так не испытывал особых надежд. Одним разочарованием больше, чего уж там. Если повезет, Джаред его и вовсе не заметит. К тому же, сейчас уже должна вернуться Лилиан, даже куклы загомонили: – Эй, Джаред! Она сейчас вернется! Вставай на место! – …Так ты хочешь на «ты»? Только рад, конечно, да! Что они там кричат? Лилиан? Успею. Ну что же, рад был познакомиться. Я так понял, мы скоро увидимся, это про…– Джаред встал, отряхнул невидимую пыль с колен и, продолжая говорить, бросил взгляд в сторону Дженсена, запнулся на полуслове и развернулся к нему всем корпусом, напрочь позабыв о Лоре. У Дженсена от страха душа в пятки ушла, и он наклонил голову сильнее, так, чтобы не видно было его лица. Но поздно. Джаред уже заметил его и шел к нему, надвигался, неотвратимо и быстро. Все вокруг замерло, Дженсену показалось, все перестали дышать, когда Джаред встал перед ним, пристально его рассматривая. И не только Дженсен услышал недоверчивое и тихое: – Ни фига себе… Дженсен не знал, куда деваться, ему хотелось провалиться сквозь землю, только бы не торчать под пристальным, изучающим его взглядом, от которого становилось жарко. Он не поднимал глаз, занавесившись волосами, но это не помогло ему. Джаред наклонился и, легко и осторожно – и бесцеремонно! – взяв его, за подбородок, приподнял его лицо, другой рукой отодвинув волосы. Дженсен увидел карие, немного удивленные глаза, курносый нос и губы, немедленно сложившиеся в трубочку. – Ого! – Джаред присвистнул и быстро убрал свою руку, увидев, как нахмурился Дженсен. Но тут же весело продолжил, будто стараясь шуткой развеселить его: – И кто так тебя покоцал? Кому помешал красавчик иделлин? Дальше Дженсен уже ничего не слышал, свет померк перед глазами, и он, защищаясь, закрыл лицо рукой, и только потом сообразил, что еще больше открылся, на руке царапины были заметнее и глубже. Но это теперь уже не имело значения. Джаред уже ясно озвучил, что думает по этому поводу. Покоцанный. Наверно, это означает, изуродованный. Смотрел, правда, без отвращения, но все равно, ясно было видно по лицу – легкое сожаление и любопытство, мол, жаль, что ничего не выйдет. Жаль, да, мне тоже. Но странно, Джаред все не уходил, и Дженсен, отвернувшийся и снова низко наклонивший голову, вдруг почувствовал, что его берут за руку, ту самую, что он все время прятал в складках одежды, и Джаред говорит, быстро, испуганно, совсем не так уверенно, как прежде, глотая слова и заикаясь: – Черт, прости, я дурак, я не должен был, извини, а? Но это же ничего, что ты так смущаешься? Это такие пустяки, эй, посмотри на меня, парень! Как тебя зовут? Черт, черт! Как его зовут?! Дженсен? Дженсен, ну посмотри на меня, я не хотел, правда не хотел тебя обидеть! Блин, она идет, я… Я приду сегодня! Ночью! Слышишь? Я буду просить прощения, и ты посмотришь на меня? Дженсен, пожалуйста! Да не орите вы так, сейчас!.. Черт, вот же… Так я приду! 8 Дженсен не удержался и посмотрел вслед Джареду, и увидел, что он встал на свое место ровно за секунду до того, как открылась дверь кукольной комнаты и вошла Лилиан. Он успел. Успел, да. А еще за десять минут успел переполошить всех кукол, смутить Лору и привести в смятение Дженсена. Дженсен и сам не ожидал такой реакции от себя, он даже забыл о царапине на лице, сидел и смотрел прямо перед собой, запечатлевая в памяти каждое слово, что сказал Джаред. Лора тоже не могла прийти в себя после нашествия Джареда. Она даже забыла обычную свою холодность, и спросила, обращаясь к Дженсену, растерянно хлопая длинными ресницами: – Что это было? Вопрос явно был риторический. Но отражал всю степень растерянности Лоры, и Дженсен вдруг впервые в своей жизни рассмеялся. Смотреть на Лору было одно удовольствие. Лора снова спросила, и в этот момент как никогда была похожа на юную, милую девушку, впервые столкнувшуюся с чем-то удивительным, и она явно не знала, как к этому относиться: – Дженсен? Он сказал, что мои си… в общем, что меня надо зажать в уголочке, и пощупать как следует! – Можешь не волноваться, Лора, – недобро косясь на Айсика, сказал Бенито, и Дженсен в его голосе уловил нечто вроде сарказма, – похоже, нашему Джареду приглянулся иделлин. А вот кое-кому лучше даже не смотреть в сторону новенького! – Что ты… – Айсик откашлялся и продолжил:– Что ты имеешь в виду? Я ничего такого… – Помалкивай, Айс, ты не особо стремился вырваться из его объятий! Как он тебя прямо тут, при мне! – Прекрати! – взвизнул Айсик, и Лора, уже чуть успокоившаяся, поддержала его: – Бенито, чего это ты? Остынь, пожалуйста. Мне, кстати, тоже показалось, что на Дженсене его переклинило. Что, с одной стороны, не может не радовать. Дженсен оказался под прицелом трех пар глаз, и, опомнившись, вновь поправил волосы и отвернулся, Лора же с раздражением сказала: – Дженсен, все уже видели твою царапину, сколько ты будешь прятаться? Скажи лучше, как думаешь, он … он может выполнить свою угрозу? Дженсен, смущенный до глубины души, молчал, хотя ему страшно хотелось спросить – почему это факт заинтересованности в нем Джареда должен радовать Лору? Непонятно. Разве что она представляет Дженсена в роли щита между своими прелестями и джаредовскими длинными ручками. Дженсен вновь отвлекся, вспоминая прикосновение к своему лицу, и с удивлением подумал, что, несмотря на всю бесцеремонность, Джаред действовал очень осторожно, можно даже сказать, нежно. И в его желании увидеть лицо Дженсена не было ничего обидного или злого. Он просто поддался порыву, и осуществил свое желание посмотреть – не задумываясь, как ветер не думает, когда дует в лицо и играет прядями волос, ну чтобы просто поиграть, ветер же не знает, что вы злитесь на него из-за испорченной прически. – Дженсен! Лора уже стояла перед ним, и трясла его за рукав: – Эй, ты где? Так что, как считаешь, он вернется? В голосе ее звучало явное беспокойство, и Дженсен устало вздохнул и решил сказать прямо, без всяких реверансов, что он думает по этому поводу. – Лора, если ты беспокоишься за свой трон, то напрасно. Такому как Джаред вряд ли он понадобится. Он даже не подумает об этом. Да что тебе объяснять, неужели ты не видишь сама? Лора внимательно смотрела на него, терзаемая сомнениями, но спокойная уверенность Дженсена победила ее колебания и она вздохнула: – Ну… мне тоже так показалось. Он не похож на интригана. – Но тут в ней проснулось женское любопытство и она вновь дернула за рукав задумавшегося Дженсена. – Но все равно, как думаешь, он придет? Дженсен тревожно заерзал в кресле, он просто не представлял, что будет говорить, что делать, если неугомонная кукла явится посреди ночи со своими извинениями. Вполне может прийти. – Боюсь, что да, – нехотя сказал Дженсен. – Ты боишься? – сразу же прицепилась Лора, и Дженсен не знал уже, как отвязаться от Лоры, с ее вопросами. Если уж быть честным с собою – да, боится. Очень, и одновременно хочет, очень хочет, чтобы Джаред пришел. Никогда с ним такого не было раньше, ожидание и страх. И надежда. Дженсен был рад, когда Лора ушла успокаивать обычно флегматичного Бенито. Сейчас тот разошелся не на шутку и доставал Айсика своими ревнивыми претензиями, да так, что к гостиной снова подтянулись любопытствующие куклы. *** Дженсену нужно было подумать, привести мысли в порядок. Но ничего не получилось, давно уже помирились Айсик с Бенито, давно Лора ушла сплетничать с подружками-соперницами Авророй и Анхелиной. А Дженсен никак не мог убедить себя, что все будет по-прежнему, и ему совершенно наплевать на новенького. Он никогда не испытывал привязанности к куклам! Никогда раньше, и надеялся, что так будет и впредь, ну хотя бы потому, что… ну что даст ему эта привязанность? Кроме новой боли разочарования. Нет, ему все показалось, и как только он придет, если придет! Надо будет убедить Джареда, что между ними ничего не может быть, никаких отношений вообще! Он привык быть один, притерпелся уже, и не хочет ничего менять. И… Пожалуйста, пусть Джаред придет. Столь нелогичное желание увидеть новую куклу Дженсен оправдывал необходимостью расставить точки над «и». Пусть даже ему показалось – но лучше ведь знать наверняка, чем мучиться неизвестностью. Дженсен обманывая себя, ждал, и когда пробило полночь и никто не пришел, он испытал ни с чем не сравнимое разочарование. Он даже удивился, насколько сильно это его задело, ведь он всего лишь хотел сказать твердое «нет», никаких отношений, никаких извинений, ему ничего не нужно было от новенького, хотелось лишь привычного, пусть очень шаткого, но все же спокойствия. Он никому не был нужен, вот пусть так и будет дальше. Но едва только Дженсен смирился, что Джаред не придет, как скрипнула дверь. Дженсен с испугом подумал – а как же Джареду удалось открыть ее? Но он уже увидел, как. Джаред соскользнул по веревке с ручки, потом дернул, и веревка упала к его ногам. Он поднял ее, скрутил в кольцо и, как ни в чем не бывало, вошел в комнату. На это раз он не орал, только помахал всем рукой и целенаправленно пошел к гостиной. У Дженсена от всех переполнявших его эмоций отнялся язык, он молча смотрел на приближающегося Джареда и ни одной умной мысли в голове у него не было. Ну, то есть совершенно ни одной, он просто тупо любовался на веселого, красивого, уверенного Джареда, идущего прямо к нему и тихонько таял от удовольствия. Ну, ему так казалось, что он тает, настолько неудержимо приятно было видеть этого необыкновенного Джареда. Джаред не забыл поздороваться со всеми, даже чмокнул Лорину руку, а подойдя к нему вдруг растерял всю свою самоуверенность. Потоптался, бросил моток веревки, огляделся кругом и, не увидев свободного кресла, решил было усесться на столик, но под взглядом Дженсена замер, да так и остался стоять, и уж совсем засмущавшись, сказал негромко: – Привет. Я вот пришел. Дженсен молча смотрел, и Джаред, снова заторопившись, принялся объяснять, путаясь в словах: – Я… ну в общем я, пришел извиниться, а еще не хотел, чтобы ты думал, что я не держу своего слова. Я же обещал. Ну вот. И я не мог выйти. Пришлось поискать, вытащил веревку из старой пляжной сумки Лилиан, она валялась за одежным шкафом, ну и я с ее помощью добрался до ручки и смог повернуть, и дверь открылась, но… тебе не интересно, да? Дженсену было интересно. Очень. Но он так волновался, что все силы его ушли на то, чтобы казаться невозмутимым. Джаред же понял это по своему, повесил голову, расстроено пробормотал: – Ну да, конечно, неинтересно. Прости, что я болтаю тут всякое, я просто, я хотел, чтобы ты не думал, что я бесчувственный придурок, я не должен был трогать тебя, и вообще. Тебе неприятно было, но я же не знал, мне хотелось только увидеть твое лицо. Я больше не буду, правда. Дженсен не знал, что сказать, его смущала близость Лоры с ее мальчиками, и что каждое слово Джареда слышали все, он хотел сказать только, что все хорошо, и пусть он уходит, и не беспокоит его больше, но никак не мог себя заставить произнести нужные, необходимые слова. Это надо было сказать! И в то же время что-то в нем противилось этому. А Джаред тем временем стоял и смотрел на него, и будто ждал чего-то. – Я не сержусь, – деревянно сказал Дженсен и, не переводя дух, чтобы не думать, выпалил: – Все хорошо, Джаред, а теперь уходи, пожалуйста. И не нужно было приходить, ты подверг себя ненужному риску. Но Джаред все смотрел на него не отрываясь, никого не замечая, и того, что он услышал, ему было явно недостаточно. Или не устраивало по содержанию. – Не сердишься, – сказал Джаред, и что-то в его тоне насторожило Дженсена. Он присмотрелся к Джареду и поразился, как парень, только что казавшийся беззащитным и расстроенным и искренне раскаивающимся, в мгновение ока переменился. Теперь перед ним стоял рассерженный мужчина, вернее оскорбленный в лучших своих чувствах. Дженсен вдруг понял – а ведь так оно и есть. Джаред преодолел столько препятствий, чтобы добраться до него, но встретил равнодушный и холодный прием, и теперь вполне вероятна одна из двух реакций: обида или злость. Джаред поднял веревку и сказал: – И на том спасибо. Это хорошо. Но я ждал немного другого. И… черт! – он внезапно снова бросил веревку, и крикнул раздраженно: – Что мне сделать, чтобы ты не смотрел на меня, как на пустое место? Ну прости, прости меня! Что еще?! На колени встать?! Дженсен впервые видел, чтобы так агрессивно просили прощения, и тоже начал испытывать нечто, похожее на раздражение, в конце концов, что он от него хочет? – Это совершенно лишнее, - сказал он, вновь поправляя волосы, – я же сказал, что не сержусь! Инцидент исчерпан, и вообще, ничего не было, чтобы так… Что ты делаешь? Джаред с самым злым на свете лицом вставал на колени, и этого Дженсен уже не выдержал, вскочил, и, подхватив за подмышки, попытался поставить его на место, что было совсем не просто, учитывая рост и вес Джареда. А вот как он оказался в его объятиях, Дженсен совсем не понял. Почувствовал, что его крепко обнимают, и совсем не сердитый, а вовсе даже веселый Джаред говорит ликующе: – Ага, попался! Снежная королева растаяла! Джаред держал крепко, и в тоже время осторожно, и от этой близости кружилась голова и вообще, черт знает как странно и приятно было в этих объятиях. Слышно было хихиканье Лоры и азартные выкрики остальных кукол. Как? Черт возьми, как все произошло?! Дженсен с горящим лицом еле вырвался из неожиданного плена, и открыл было рот, чтобы выдать возмущенную тираду, как Джаред снова состроил печальную рожицу и сделал вид, что норовит встать на колени. Дженсен стоял, задыхаясь от переизбытка чувств, Лора уже откровенно хохотала, а Джаред снова приблизился к нему, и дружелюбно предложил: – Давай погуляем по комнате? Поболтаем, мне хочется узнать тебя поближе. Пожалуйста, это же не сложно. Представь, я сижу там, один целыми днями, и даже поговорить не с кем. Это убивает меня. – Ты здесь всего один день! – возразил Дженсен. – Ну и что. Ты ведь меня понял? – Ну хорошо, – сдался Дженсен. Этот обормот с него не слезет, определенно. Почему бы не пройтись, и Джаред прав, такому как он наверняка мучительно находиться в одиночестве. Дженсен мысленно прикинул, сколько потребуется времени, чтобы Джаред переехал в кукольную комнату. Нет, он не хотел, чтобы карьера Джареда так быстро закончилась, конечно же, нет. Но все его, Дженсена, жизненные ценности рушились, все менялось на глазах. Теперь он уже мог думать о том, что лучше быть с куклами, чем с хозяйкой. Бред. Бред же! Джаред тихонько обнял его за плечи, и Дженсен замер от столь интимного, нежного прикосновения. Они уже немного отошли от игрушечной гостиной, и стояли недалеко от кукольного домика, комнату заливал лунный свет, и видно было все-все: кукол, сидящих рядком на полочке, складки на юбке Анхелины, как блестит пряжка на туфельке Авроры, Дженсен даже видел как наклонился к Реуту Кол и шепчет что-то ему на ухо, кивая в их с Джаредом сторону. Дженсен повернулся к Джареду, хотел сказать что-то, но снова завис - нарисованная родинка у курносого носа Джареда, его ласковая улыбка произвели на него тормозящий эффект. Джаред сказал негромко: – Ты такой странный. Как будто выключаешься, лицо отстраненное становится, и так неожиданно. Пф – и ты уже не здесь. Где ты витаешь? – Я просто задумался, – смутился Дженсен, а Джаред отпустил его и сказал тихонько: – Здорово. Я не ошибся. Ты только кажешься высокомерным, а на самом деле ты очень добрый. И не все куклы умеют думать, знаешь? – Высокомерный? – Дженсен был потрясен, а Джаред засмеялся. – Ага, похоже. Но это не так, потому что иделлины – они совершенны, не только снаружи, и ты, ты тоже такой. Я знал, как тебя расшевелить. Иделлин бы не позволил встать на колени ни одной кукле, ну вот ты и спалился со своим благородством. – Знаешь, Джаред, в твоих устах «благородный» звучит как «глупый». – Не совсем. Я на самом деле счастлив. Ты даже не представляешь как. Счастлив, что встретил тебя, и что у меня есть такая уникальная возможность – пообщаться с тобой, и может быть, стать тебе другом. – Хм. Выглядит так, словно тебе интересны иделлины вообще, а не именно я. Никого нет под рукой, и я твоя жертва. Хочешь узнать нас, таких странных, поближе? Исследовательский интерес? – С тобой невозможно разговаривать! Ну пусть так, я хочу узнать тебя получше, это что, плохо? А ты узнавай меня. Тогда все сам поймешь, – беспечно отозвался Джаред. Дженсен не нашелся, что ему ответить на это. А Джаред, уже давно с интересом приглядывавшийся к домикам, спросил с любопытством: – Что там такое? Там, внутри? Они уже подошли к кукольному домику, и при воспоминании о поцелуе Кола Дженсен смешался, и не успел ответить, а любопытный Джаред уже нагнувшись, нырнул в нарядный с виду домик. – Оооо, – послышалось разочарованное, – тут даже кровати нет. А я-то думал! Он вышел наружу и, сообразив, что сказал не то, тут же принялся оправдываться: – Ээээ… Я не то хотел... Ну то есть, там есть эти, крошечные, для Барби столики и кроватки, но домик-то побольше, какой дурак… Смеешься?! Боже, в первый раз вижу, как ты смеешься. А где твоя холодность и достоинство? Дженсен, ну правда, чего смешного? Аааа, я понял! Ты тоже подумал про кровати в первый раз, да? Дженсен подавился смехом, закашлялся, и с возмущением отверг это предположение. А потом они сидели на полу кукольного домика, в уютной темноте, и Джаред спросил его про первую хозяйку. Дженсен сам не заметил, как его рука оказалась в джаредовой, и он рассказывал, а Джаред не перебивал, и было немного грустно, но грусть была какой-то светлой, и он не мог остановиться. Ему хотелось рассказать все, но не расскажешь всю жизнь за одну ночь, и скоро в кукольном домике стало потихоньку светлеть, а Джаред пообещал прийти завтра. *** И Джаред стал приходить почти каждую ночь. Куклы уже давно привыкли к Джареду, и Дженсен всегда удивлялся, как быстро и без всяких усилий тому удалось добиться всеобщего расположения. Куклы даже к нему стали относиться лучше из-за Джареда, и Дженсен просто принял это. Он уже смирился с тем, что не все могут полюбить его, равно как и он сам не всем готов был открыть свою душу. С Джаредом он в начале вел себя крайне настороженно, но постепенно оттаял. Особенно его расположило умение Джареда не только безостановочно болтать, но и слушать. И Джаред всегда задавал такие точные, наводящие вопросы, что Дженсен чувствовал – интерес Джареда неподдельный, и он все запоминает, все, что касается Дженсена. Дженсена это немного пугало, но и льстило тоже. Вскоре он привык к ночным посещениям Джареда, к тому, как они лениво переговаривались, или уютно молчали, или горячо спорили. Джаред проник в его жизнь и казался неотделимой ее частью, Дженсен теперь и не хотел ничего другого. Все было хорошо, и он мечтал, чтобы так продолжалось и продолжалось. Нет, лучше, если бы Джаред поселился с ними, но об этом мечтать было нельзя, это значило бы, что Джаред надоел хозяйке. О таком не мечтают. Разве что тайно. 9 Но вскоре их спокойной жизни пришел конец, внезапно, как это бывает. К Лилиан приехала старшая сестра, Лиза, как скоро узнали куклы, приехала она погостить, с ней была десятилетняя дочка Мэгги. Погостить – это значило пожить немного, но от этого «немного» все в доме Лилиан изменилось. Их пыльная, заброшенная комната в мгновение ока превратилась в объект неусыпного внимания со стороны Мэг, и сестры в первый же день крупно поссорились. Лиза насмехалась над сестрой, что та все еще играет в куклы, и глупо не позволять Мэгги заходить туда: – Ты точно как раньше, Ли. Не любишь делиться игрушками? – Это не игрушки! – злилась Лилиан. – Каждая кукла это произведение искусства! Стоит больших денег! Это куклы не для детей, я еще раз повторяю, комната будет закрыта! – Ну ладно, ладно, дорогая, успокойся. – Лиза пошла на попятную, но куклы, подслушавшие весь разговор, еще долго находились в смятении. Они панически боялись, что Лилиан разрешит маленькой Мэг «играть» с ними. Боялись, потому что для них не было ничего страшнее ребенка, безжалостно ломающего куклу, чтобы только узнать, как она устроена. Только не это! *** После разговора с сестрой Лилиан отправилась в спальню и достала хорошо знакомую Джареду коробку. Джаред сперва не понял, что случилось, и когда Лилиан принялась деловито туда его укладывать, он очень испугался. Решил в панике, что хозяйка задумала его продать, и он никогда больше не увидит Дженсена, но перед тем как закрыть коробку, Лилиан сказала, смущенно улыбнувшись Джареду: – Пока полежишь здесь. Для лучшей сохранности. Положу тебя в шкаф, а как только сестра уедет, достану обратно. Надо бы, пожалуй, тебя отнести к остальным, но не хочу, будешь поближе ко мне. Джаред, дождавшись ночи, немедленно проверил, может ли он вылезти из коробки. Когда эксперимент удался, он выбрался из шкафа и в эту же ночь отправился в кукольную комнату, узнать, что случилось, и чего это вдруг его затолкали в ненавистную коробку. Но оказалось, что спрятали не только его. *** Из-за того, что комнату с куклами Лилиан закрыла на замок, а не просто на защелку, Джаред больше не смог приходить, а стоять возле двери и переговариваться было опасно, и Дженсен кроме страшного беспокойства теперь ощущал еще и тоску. Только сейчас, когда Джареда не было рядом с ним, он понял, как привязался к нему. И как ему не хватает его искреннего смеха и веселых шуток. Отсутствие Джареда, казалось, на всех повлияло одинаково плохо, куклы чаще стали ругаться, и все еще был страх, что когда-нибудь Лилиан разрешит племяннице зайти в их комнату, и тогда может случиться все, что угодно. Но беда пришла совсем не с той стороны, откуда они ждали, вернее, все произошло как-то разом, и очень сумбурно. Лиза встретила бывшую одноклассницу, Кристину и привела ее в дом сестры, и они принялись весело болтать, сидя в гостиной, вспоминая, кто женился, кто развелся, у кого появились дети. И все бы ничего, но Кристина пришла со своим любимым спаниелем, который сам по себе был источником повышенной опасности. Его немедленно заперли на кухне. Лиза была старше сестры всего на полтора года, так что у них было много общих знакомых по школе, и бурно обсуждая прошлые шалости, они, конечно же, забыли об осторожности, да и чего бояться? Но Мэг решила, что пришел ее звездный час, и пользуясь тем, что взрослые совсем забыли о ней, она вздумала пробраться в вожделенную комнату и вдоволь наиграться. Она нашла ключ от кукольной комнаты, и пошла уже было к ней, как услышала жалобный скулеж. В кухне сидел запертый Эдди и громко страдал. Мэг не смогла пройти мимо, и вскрывать кукольную комнату они пошли вдвоем. Неизвестно, как бы все вышло, если бы в момент, когда Мэг открыла дверь, ее не позвала из гостиной мать, крича на весь дом: – Мэгги! Дочка, иди сюда, солнце мое! Мэг заколебалась, уже вот, куклы рядом, но она знала, если не откликнется, мама пойдет и отыщет ее. Мэг тяжело вздохнула, велела Эдди: – Сиди тут! Я щас приду, оки? А то она не отвяжется. – И побежала в гостиную, надеясь поскорее вернуться. А Эдди сунул нос и открыл дверь в комнату, где его внимание сразу же привлекла пушистая, серебристая меховая вещица, и он немедленно помчался обнюхать и попробовать на зуб, что это там такое. *** Увидев, как от двери прямо на нее мчится лохматое чудовище, Лора смертельно побледнела и успела только пискнуть: «Спасите!» Как чудище уже стояло над ней, шумно дышало и показывало свои огромные зубы. Лора закатила глаза и растеклась по своему креслу в спасительном обмороке, а шевелящееся от его дыхания меховое боа еще больше заинтересовало чудище и оно широко открыло свою пасть, намереваясь схватить Лору. Дженсен испугался не меньше других, когда увидел лохматое существо, несущееся на Лору. Почему собака выбрала Лору оставалось только гадать, но времени размышлять не было, надо было спасать куклу. Дженсен вскочил, и успел отпихнуть обеспамятевшую Лору от собаки, и челюсти щелкнули над пустым креслом. Пес издал удивленный звук и повернул свою морду к вдруг ожившей кукле, и только было собрался ее обнюхать, как кукла со всей силы треснула его в нос. Эдди тут же забыл о меховой штучке, и с рычанием вцепился в обидчика. Он не обращал внимания на отчаянное сопротивление куклы, и его смог остановить только громкий женский визг. Увидев в дверях свою хозяйку, девочку и еще двух верещавших женщин Эдди выронил куклу из пасти, и быстро юркнул в кукольный домик. Выковыривали его оттуда долго, а в это время Лилиан кинулась к своим куклам. *** Все произошло так быстро, стремительно, вот он только вскочил, стремясь защитить Лору, и вот уже ужасная собачья пасть над ним, и от боли мутится сознание, но не теряется вовсе – Дженсен слышал сквозь боль крики, и наконец, чудовище оставило его. Он без сил упал на пол, рядом Лорой. Лилиан с криком: – О нет, только не это! – схватила первым делом Лору и облегченно вздохнув, посадила все еще не пришедшую в себя куклу в ее любимое креслице. И тут она увидела Дженсена. – О, Росс, – уже спокойнее сказала она, – что, опять ты? О, боже мой. Он погрыз тебе руку. И ножку повредил. Ну что за несчастье. Рядом встала Мэгги и плаксиво пожаловалась: – Это все Эдди. Тетя Лилиан, я не виновата. – Помолчи. Лилиан пыталась поставить Дженсена на ноги, но, то ли от пережитого шока, то ли нога действительно была серьезно повреждена, кукла заваливалась, и она с досадой сказала: – Ну вот. Мало того, что почти совсем отгрызена кисть, так еще и не стоит. Кристина уже давно увела скулящего Эдди, тихонько подошла Лиза, и Мэгги неосознанно вцепилась в мать, боясь, что тетка опять раскричится. Лиза примирительно сказала: – Ну хочешь, я выкуплю эту испорченную куклу? Сколько она стоит? Заодно Мэг будет, чем поиграть, и она перестанет сюда стремиться. Мегги отчаянно закивала головой, и жадно уставилась на Дженсена: – Да! Мама, я согласна! Лилиан устыдилась, вспомнив, во сколько ей обошелся Дженсен, и решила, что не стоит ради такой ерунды ссориться с сестрой. Жаль, конечно, куклу, но она уже испорчена, тут ничего не поделаешь. То есть, можно, конечно, исправить, но это все требовало некоторых усилий, а Лилиан страшно не хотелось вникать во все эти дела, ездить по мастерским, и платить снова, за куклу, чью стоимость ремонт явно превысит. Во всяком случае ту стоимость, в какую ей обошелся Дженсен. Лилиан все еще с расстроенным видом сказала: – Нет, что уж теперь. Не Мэгги же погрызла куклу, чтобы брать с вас деньги. Но я подарю Мэгги куклу, если она даст мне слово никогда больше не подходить к двери этой комнаты. Ты согласна, маленькая леди? – Да, согласна! – нетерпеливо закричала Мэг, запрыгала, схватила прекрасную, на ее взгляд, самую красивую куклу, и поскорее умчалась прочь, лишь бы только вредная тетка Лилиан не передумала. Лилиан с Лизой переглянулись, улыбнулись одновременно, и вполне довольные друг другом, вернулись в настоящую, не кукольную гостиную, где ждала их слегка захмелевшая подруга. Куклы не сразу опомнились от нашествия людей, собак и детей. Когда привели в чувство Лору, и рассказали ей все, она неожиданно для всех заплакала. Айсик и Бенито смущенно топтались рядом, не смея утешать свою повелительницу, а Кол один рискнул высказаться, и никто ему не возразил: – Ну все, девчонка Дженсена доконает. А Джаред, он даже не знает, что случилось. Все понимали, что Джаред может никогда больше не увидеть Дженсена. Дверь Лилиан откроет лишь после отъезда сестры с племянницей, Джаред придет лишь тогда, когда будет уверен, что гости уехали. Никто не скажет ему, что гости увезут Дженсена. – Что же делать? – в который раз повторяла Лора, в отчаянии бегая по кукольной гостиной туда-сюда. Куклы столпились все вместе, даже Дженика, с его подгибающимися ногами, притащили поддерживая Кайл и Соул, и усадили в кресло. Никто не остался равнодушным к судьбе Дженсена. – На его месте должна была быть я, – уже в который раз горестно сказала Лора, и Айсик подал голос: – Мы должны были защитить тебя, но я никогда раньше не видел собак, и с места сдвинуться не мог, от страха. – Ты не виноват, – тут же сказал Бенито, встал и покаялся, - это моя вина, я сидел ближе всех к тебе. Это я должен был защитить тебя, но растерялся. – Я никого не обвиняю! Все испугались! Сядь, Бенито, и лучше подумай, как сделать так, чтобы Джаред узнал про Дженсена. Как нам его предупредить? – А зачем? – с тоской спросил Кол, и впервые Лора не заткнула его, несчастье объединило всех. – Ну узнает он. Он же не может изменить порядок вещей. Дженсена подарили, все это слышали. Теперь у него другая хозяйка, и Джаред тут ничего не сделает, его увезут, если эта девчонка не доломает его раньше. – Откуда ты знаешь, может, ему лучше будет с ней, – высказалась Аврора, но Кол только вздохнул. – Нет, нужно как-то Джареду сообщить, – упрямо сказала Лора. – Пусть хоть попрощается с ним. – Мы ничего не можем. Мы заперты, – холодно ответил Кол. – Но изнутри можно попробовать отпереть, – упрямилась Лора. – Вон, Джареда ничего не останавливало. – Лора, ты сильно разбираешься в замках? – Кол, однако, начал поглядывать на дверь с напряженным интересом. – Хотя… Может быть, вот эта защелка... Но как до нее добраться? 10 Джаред изнывал от тоски в своей тесной тюрьме, он дремал, иногда настороженно слушал, как передвигается по спальне хозяйка, и все ждал, когда же его извлекут на свет божий из надоевшей коробки. Джаред позволял себе выбраться из нее только глубокой ночью, чтобы немного размяться и сделать несколько шагов возле шкафа. Лилиан как будто забыла о нем. Джаред страстно мечтал о том времени, когда переедет наконец ко всем куклам, поближе к Дженсену, он безумно скучал, и ждал нетерпеливо, когда же гости хозяйки уедут. Сам он гостей ни разу не видел, да и не очень хотелось. Однажды ночью, когда он только выбрался из коробки и стоял в тени одежного шкафа, ему показалось какое-то движение возле входа в спальню. Он сильно удивился, признав в крадущейся фигурке Кола. Ничего себе! Но комната кукол закрыта! И Лилиан перед сном обронила, что сестра уезжает завтра утром, он собирался следующей ночью пойти проведать Дженсена, по которому страшно соскучился. Обрадовавшись, Джаред бросился навстречу Колу, тот даже немного растерялся, когда Джаред налетел на него откуда-то из темноты. Увидев, каким озабоченным выглядит Кол, Джаред забеспокоился, и не успел ничего спросить, как Кол обрушил на него ужасные новости: – Я три дня пытался отвертеть эту чертову ручку. Кое-как, но мне это удалось, не без помощи других, конечно. Нужна была веревка, Лора пожертвовала свое драгоценное боа, Аврора тоже не пожалела платья, да все мы… – Что случилось? – Дженсена забрала Мэг. Хозяйка подарила его, там столько всего случилось! В общем, к нам в комнату ворвалась собака, знаешь, что это такое? Джаред побледнел, и с усилием выдавил: – Да. – Ну вот. Собака кинулась на Лору, думаю, из-за ее шикарной штучки на шее. Дженсен ее защитил, и собака принялась трепать его. – О, нет, – Джаред непроизвольно вцепился в Кола, – и что? Ему сильно досталось? Кол немедленно освободился, сказал хмуро: – Достаточно, чтобы ей не жалко стало отдать его на растерзание девчонке. Там… Я видел, кисть болталась, пальцы все переломаны, и стоять он не мог, через штаны не видно, но нога тоже серьезно повреждена. – Черт! – Угу. В общем, насколько я понял, утром они уезжают, и у тебя есть время с ним проститься. Джаред молчал, подавленный известиями. Кол, поколебавшись, нерешительно дотронулся до его руки и тихо сказал: – Джаред. Если… Если найдешь его, скажи, я всегда буду его помнить. Он лучший, что бы там не думал о себе. Скажи ему, ладно? И Лора, она благодарна ему за спасение. Джаред удивленно смотрел ему вслед, потом спохватившись, догнал уже у дверей: – Подожди. Как думаешь, где он может быть? Ты сам искал? – Нет, не искал, не думаю, что он захочет видеть меня. Но скорее всего, он на втором этаже, где гостевые спальни. Они молча пожали друг другу руки, и Кол растворился в темноте коридора, сливаясь с ней. Джаред мимолетно позавидовал черной кожаной куртке и штанам Кола и тут же забыл о нем. Нужно было найти Дженсена. Как можно скорее. *** Дженсен знал, что сегодня, скорее всего, его последний день в этом доме. Еще была слабая надежда на то, что наигравшаяся от души Мэг забудет о нем, и он так и останется на какое-то время под кроватью, куда заполз, чтобы не привлекать внимания. Но его вещи, раскиданные по всей комнате, могли напомнить о нем, и тогда… Тогда его ад продолжится. Тот день, когда он, повинуясь душевному порыву, защитил Лору от чудовища, запомнился ему плохо, отрывочно, все затмевали шок и боль, но вскоре, оказавшись в маленьких и крепких ручках девочки, Дженсен понял, что это только начало. И переломанные пальцы и треснувшая нога это ничто по сравнению с ребенком, жестоким в своей любознательности. Принеся его к себе, Мэгги первым делом раздела его, ей интересно было посмотреть, как работают и двигаются ручки и ножки. Потом она отодрала волосы, ей хотелось узнать, как он устроен внутри. Все внутренности ей вытащить не удалось, Мэгги справедливо полагала, что если перерезать резинки, кукла рассыплется, и решила пока этого не делать. Но пообещала: – Я тебя разберу и соберу потом, дома, а то еще тут какая-нибудь деталь потеряется. А пока мы так поиграем. А Мэгги начала «играть». Измученного, раздерганного, с криво напяленным париком, кое-как одетого снова, Мэг таскала его по всему дому, выносила в сад, заставляя передвигаться по невиданной раньше поверхности, сажала на дерево, засовывала в воду, снова принималась дергать за ручки и ножки, и с сосредоточенным личиком истинного исследователя заставляя принимать самые немыслимые позы. Всю ночь Дженсен приходил в себя в кресле – Лиза запретила забирать дочери его в постель, мотивируя тем, что она таскала его где попало и он грязный. Дженсен рад был, что его хоть ненадолго оставили в покое, спать в кровати с беспокойным ребенком сомнительно удовольствие. И да, он чувствовал себя грязным, безнадежно, навсегда испорченным и измученным. И больным. Он пробовал собрать себя в кучу, поправить волосы, но расслабленные резинки не позволили ему и этого. Дженсен с ужасом ждал следующего дня. За один день все, что было с ним раньше, все его прошлое, отодвинулось далеко назад, и Дженсен вспоминал всех, с кем жил в кукольной комнате с теплотой и отчаянием. Он никогда их больше не увидит! Никогда не увидит Джареда. Никогда. На второй день кошмар повторился. Мэгги не лень было придумывать всяческие истории, раздевать его, в процессе «игры» правая кисть совсем отпала, и Джесен не развалился только потому, что резинка, скрепляющая руки, шла отдельно от резинки, скрепляющей все остальное. В общем, у него отвалились только руки. На громкий рев Мэг прибежала Лиза, позвала Лилиан. И тут выяснилось интересное – Лилиан понятия не имела, как прицепить руки обратно, причем без кисти. В результате Лиза сама кое-как соединила ручки, сообразив, как они там крепятся, но вместо правой кисти остался только шарнир, в котором она и завязала узелки. – Доча, приедем домой, купим новые запчасти, наверно же, они где-нибудь продаются, или даже нового такого, хорошо? А пока не дергай так сильно, а то снова развалится. Кое-как успокоив дочь, Лиза ушла, а Дженсен еще не успел прийти в себя от шока, как Мэг придумала новую забаву, от которой Дженсен едва не сошел с ума от страха. У Лилиан не было собак, и кошек тоже, зато у соседей водился здоровый, ленивый котище. Кота звали Арнольд и он часто любил спать на соседской террасе. Мэг его поймала, и решила что покатать на нем свою куклу будет здорово. У кота с кисточками на ушах была редкая порода мейн-ку́н и соответствующий породе мирный характер, но когда Мэг привязала к нему Дженсена, терпению его пришел конец. Арнольд недовольно рявкнул, поцарапал девчонку, перемахнул через перила, и полез на дерево. Привязанный к коту Дженсен в ужасе закрыл глаза, а когда оторвался и грохнулся вниз, от ужаса и боли потерял сознание. Пришел в себя Дженсен уже в доме, где его ненадолго оставили в покое. На третий день Дженсен понял, что девочка уже теряет к нему интерес, он полдня пролежал в кресле, и отдыхал, стараясь не думать о том, что ждет его дальше. Теперь прошлое ему казалось прекрасным сном. Неужели это было с ним? Как хорошо ему жилось в кукольной гостиной. Рядом с красивой Лорой, и Джаред… Дженсен закрывал глаза и стискивал зубы, но слезы катились сами. И не думать совсем о Джареде не получалось. Джаред, наверно, расстроится, когда узнает, что его больше нет в кукольной комнате. Дженсену казалось, что прошло не три дня, а три столетия и он старался не думать, и не вспоминать, но Джаред так ясно вставал перед глазами, так улыбался, что не было никаких сил терпеть, и он тихонько плакал. Дженсен напрасно надеялся, что его совсем забыли. Ближе к вечеру третьего дня Мэг вспомнила о нем, снова пробовала его разобрать, прежде раздела, снова заставляла принимать всякие позы, но теперь резинки растянулись, и позы эти Дженсен удержать не мог, чем сердил новую хозяйку, в конце концов разозленная, она швырнула его с кровати на пол, а потом пришла Лиза и уложила дочь спать, напомнив, что завтра надо будет встать пораньше и собрать вещи, а в десять они уезжают домой. Под кроватью, куда Дженсен кое-как заполз, в слабой надежде что его забудут тут, было пыльно и темно. Дженсен так устал, что лежал в полудреме, больше похожей на транс. Он до конца так и не поверил своим ушам, когда услышал свое имя, произнесенное знакомым голосом. Ему мерещится. Быть такого не может. Кто-то шёпотом звал его, и голос больше всего похож был… Нет, этого не может быть. Голос встревоженный, знакомый до боли настойчиво звал его, а Дженсен сам не замечая, что снова плачет, шептал: – Уходи. Уходи, пожалуйста, нет. Не надо. Но Джаред, а это конечно же был он, уже лез под кровать, и Дженсен не удержался, и посмотрел, он так давно его не видел, очень давно. Джаред пробирался к нему на коленях, на ощупь, не выпуская при этом из рук какую-то тряпку. При ближайшем рассмотрении это оказались его, дженсеновские брючки, которые Джаред, видимо, подобрал в бардаке комнаты. – Дженсен! Я знаю, ты же здесь, эй… Наткнувшись на него Джаред замолчал, бросил штаны и принялся судорожно его ощупывать, не переставая нервно болтать: – Джен! Эй, ты чего молчишь? Дженсен, пожалуйста! Я сразу понял, что ты где-то тут, вещи кругом твои валяются, Дженсен, ну скажи хоть слово! Дженсен с огромным усилием, стоившим ему многих душевных сил, сказал ровно: – Джаред. Пожалуйста, уходи. Тебе здесь нельзя оставаться. Джаред замер было на секунду, его пальцы наткнулись на культю, и он выругался шепотом, и возмущенно зашипел: – Уходи?! Так-то ты меня встречаешь? А где же – я скучал? И не подумаю, пока мы не поговорим! Но я должен видеть… Тут темно, давай одевайся, если стесняешься меня, я смотреть не буду. Вот твои штаны, я другие вещи принесу, там где-то рубашку видел... Ну? Чего молчишь? – Джаред. Тебе правда лучше уйти. – Я же сказал, что не уйду. Не для того я тебя искал, чтобы обижаться. Сейчас не до обид, Дженсен, я серьезно. Давай, поговорим, отойдем подальше от кровати, сядем за креслом. Ну что ты? Дженсен понял, что Джаред так просто не уйдет, и признался: – Я… я не могу двигаться. Ни к чему это, давай тут поговорим. Если это так тебе необходимо. Джаред пропустил выделенное «необходимо тебе». Он и правда не хотел тратить время на глупые обиды. – Не можешь двигаться? Хорошо, я сам. Я помогу тебе. И сколько Дженсен не уговаривал его, упрямый Джаред напялил кое-как в темноте на него брюки и выволок из-под кровати наружу, прислонил к ножке кровати и первым делом внимательно рассмотрел. Дженсен был не в силах вынести взгляда, за которым последует приговор, а потому закрыл глаза. Видеть в глазах Джареда жалость не хотелось никак. Джаред осторожно коснулся его щеки, сказал едва слышно: – Эй, возвращайся, принцесса. Надо одеться. Дженсен с удивлением открыл глаза, а Джаред уже протягивал ему рубашку, без слов понимая, каким беззащитным чувствует себя Дженсен, и как ему это неприятно. Потом так же спокойно Джаред нашел и нацепил на него парик, поправил, и улыбнулся: – Ну вот. Так лучше. Теперь готов поговорить? Или и сапожки твои отыскать? Дженсен в рубашке на самом деле, почувствовал себя уверенней. Кое-как поднял руку, но она тут же бессильно упала назад. Джаред нахмурился, а Дженсен сказал: – Не стоит, мы потеряем время, а его не так уж много осталось. Поможешь мне? Джаред с готовностью поддержал шатающегося Дженсена, и они, не сговариваясь, побрели подальше от кровати и спрятались за креслом. Джаред, усадив Дженсена и прислонив его к спинке кресла, немедленно сказал: – Дженсен, я только что узнал. Пришел Кол, ему чудом удалось открыть дверь, и он пришел предупредить, что Лилиан подарила тебя Мэгги. Дженсен разглядывал Джареда и не мог наглядеться. Не так много времени до утра. И Джареду надо уйти раньше, чтобы никто не заметил, у них всего-то пара часов, а потом неизвестно, что будет с ним, и ясно заранее, что ничего хорошего, и самое страшное, он никогда больше не увидит Джареда, и с этим… с этим надо как-то справиться. Джаред меж тем рассказывал: – Я с третьей попытки тебя нашел. Сперва попал в комнату, она оказалось пустой. Потом Лиза. И вот ты. Дженсен… Но что же нам теперь делать? Джен, чего ты молчишь? Дженсен устало улыбнулся, потом сказал, стараясь говорить спокойно, и рассудительно: – Хорошо, что я тебя увидел. Не так печально будет завтра уезжать. Джаред, все будет хорошо, не волнуйся. Мэгги, она ребенок, детям быстро надоедают игрушки, скоро она забудет про меня, и все будет… спокойно. Неужели это он говорит? Все перевернулось в его сознании, точно, если раньше самым ценным в жизни кукол Дженсен считал внимание хозяина, то теперь все изменилось. Джаред шипел и плевался ядом, еле удерживаясь, чтобы не вскочить и не разораться: – Да что ты говоришь! Я уж представляю, что будет дальше. Эта маленькая разбойница через три дня и вовсе тебя доконает! – И что ты предлагаешь? – холодно сказал Дженсен. Джаред заткнулся и пристыжено заговорил: – Прости. Я не хотел, но… лезет в голову черте что. – Мы ничего не можем изменить. И давай не будем о грустном, вдруг еще все сложится хорошо? – Дженсену не хотелось расстраивать Джареда, и надо было во что бы то ни стало внушить Джареду, что все с ним будет отлично. – Не думай о плохом, я уверен, все будет хорошо, правда. Мама Мэг сказала, что купит недостающие эээ… запчасти, как только они приедут домой. Так что не волнуйся за меня. Расскажи лучше, как там Лора? Как остальные? И Дженсен и Джаред, они оба знали, что хорошего ничего не будет, и все же Джаред привалился рядом, покорно кивнул и принялся рассказывать о Лоре и обо всех остальных. Передал последние слова Кола, ревниво косясь на Дженсена. Дженсен слабо улыбнулся и глубоко задумался, а потом сказал: – Привет ему передай, и пусть тоже не беспокоится. Скажи им всем – у меня все будет отлично. Не хочу, чтобы они переживали. Джаред, и ты тоже, ты не думай. Все будет хорошо. Дженсен продолжал говорить, будто уговаривая Джареда, он улыбался и убеждал, а Джареду стало страшно. Он осознал, наконец, что вот, еще час, и он никогда, никогда не сможет снова увидеть его, не услышит его голос… Никогда! Осознание этого оглушило его, парализовало на время. Дженсен сидел рядом, бледный, измученный, искалеченный и все равно самый лучший на свете, неожиданно – необходимый. И ведь очень скоро Дженсен надоест беспечной хозяйке. А он, Джаред, не сможет без него жить, и это, черт возьми, несправедливо! Дженсен продолжал врать, стараясь хоть напоследок успокоить его, и слушать это Джареду было невыносимо. Джаред вдруг встал и сказал решительно: – Вот что, Джен. Я не собираюсь расставаться с тобой. И не заговаривай мне зубы, я знаю, что с тобой будет дальше и не намерен с этим мириться. Дженсен замолчал и удивленно уставился на него. – Мы уходим, – заявил Джаред. – Вот прямо сейчас. Эх, надо было сразу же! Столько времени потеряли! Давай, я помогу тебе. Дженсен не сдвинулся с места и сердито сказал: – Нет. Я не позволю тебе натворить глупостей. Ты знаешь правила, мы не должны открываться перед людьми. – Да при чем тут это! Тобой просто откупились, отдали, чтобы другие куклы не пострадали. И ясно, что тебя ждет. Так что любой нас оправдает. А если и нет, мне плевать. И мы не будем попадаться людям на глаза! Ну же, Джен, или я силой тебя потащу! Джаред загорелся идеей, сверкая глазами, он теребил Дженсена, и у того появилась робкая надежда, которую он тут же немедленно задавил: – Нет. Я не могу. Джаред, это неправильно! – А что сейчас с тобой происходит, по-твоему, правильно? Я не могу допустить, чтобы эта девчонка доломала тебя. – Джаред! Отпусти! Что ты, хочешь спрятаться, пока не уедут Лиза и Мэгги? Но Лиза бывает тут, они сестры, и она рано или поздно заберет меня. Джаред даже на время прекратил поднимать отбивающегося Дженсена, с удивлением посмотрел на него и сказал: – Нет, я не думал прятаться, хотя можно и так. Но я боюсь, они найдут нас, нет, я хочу уйти! Совсем! Мы должны уйти из этого дома. Дженсен перестал брыкаться и неверяще спросил: – Совсем? – Ну да. Я же должен тебя спасти. – Но Джаред, что ждет нас там, за порогом? И зачем тебе портить свою жизнь? Ты любимая кукла. Ты в полной безопасности, и я не хочу, чтобы из-за меня ты кидался в такую авантюру! Убежать из дома! Никогда такого не слышал. Джаред нетерпеливо махнул рукой: – Вижу уже, чем эта хозяйская любовь заканчивается. Нет уж. Не хочу, в итоге все так же будет и со мной. Пока у меня есть силы, я должен попытаться спасти тебя, и самому изменить свою судьбу. Давай уже, вставай. Помогу идти. – Но, Джаред. Ты уверен? Я никогда не прощу себе… – А я себе, если не попытаюсь хоть что-то сделать! Дурак, ты не понимаешь, что ли? Не хочу я тут без тебя оставаться, пусть что угодно, но только не это. Пошли уже! Дженсен, потрясенный до глубины души признанием Джареда, встал и оперся на него, а тот сразу же крепко обнял его за талию. Заглянул в лицо и совсем другим, повеселевшим тоном, спросил: – Ну что, красавчик, двинули? Дженсен, проникаясь его уверенностью, все же счел своим долгом спросить: – Джаред, может, не надо? На что ему ласково ответили: – Заткнись уже. *** Дженсен, надо отдать ему должное, до конца не оставлял попыток образумить Джареда, и когда они покидали дом, и когда пересекли сад, и даже когда отдалившись достаточно далеко от дома, в предрассветном тумане забрались в припаркованный у магазина грузовичок с открытым верхом. Внутри грузовичка было пусто, лишь в углу был ящик для инструментов, за него они и спрятались, прикрывшись тряпкой, что валялась тут же, в кузове. Уже лежа там, придавленный Джаредом в угол, Дженсен сказал: – Джаред, можно еще вернуться. Ну что ты? Все у тебя будет нормально, если ты вернешься. Джаред, пожалуйста. – Заткнись уже, просил ведь. Непонятно объясняю? – Джаред прижался к нему, облапил, поцеловал и, оторвавшись с сожалением от заткнувшегося от неожиданности Дженсена, проворчал: – Говорил же, не могу без тебя. – А что будет, если нас тут найдут? – плохо соображая после поцелуя, пробормотал Дженсен. – Лилиан не найдет. А другие люди? Ну…– Джаред затруднился с ответом, и вместо него снова впился в губы Дженсена, невозможно было смотреть, как тот их облизывает. Дженсен потерялся в поцелуе, и после, когда Джаред довольно пыхтя, пытался их получше прикрыть тряпкой, решил оставить хотя бы ненадолго свои сомнения. Доверчиво прижался к Джареду, и впервые за долгое время заснул, пусть уж будет, как будет. А пока – они вместе, и все остальное неважно. 11 Они проснулись от звука взревевшего мотора, и испуганно вцепились друг в друга. Грузовичок поехал, и Джаред первым высунул нос из-под тряпицы. А потом, восторженно завопив, Джаред дернул Дженсена за рукав и помог ему сесть, и они вдвоем глазели по сторонам. Они ехали за городом, вдоль дороги мелькали столбы, деревья, иногда лес, заправки, один раз они видели озеро, и оба не переставали радоваться, что побег их произошел в летнее время. Вокруг все было необыкновенно интересно, и страшно и любопытно одновременно. Джаред вовремя увидел, что они въезжают в какой-то населенный пункт – или это была придорожная гостиница? – и снова прикрыл их обоих тряпкой. Они, измученные массой впечатлений, заснули, и проснулись только от движения, когда грузовичок отправился в свой путь. Дженсен задумался, куда же они в конце концов приедут. Ближе к ночи Дженсен спросил: – Джаред, как думаешь, мы далеко уехали? – Думаю, далеко. А что? Предлагаешь выйти на следующей остановке? – Я думаю, куда мы попадем. А еще про водителя. Мы едем, если ты не заметил, в пустом грузовике. Когда он вздумает загрузить его, он может обнаружить нас, и даже если нет, мне кажется, может случиться так, что он поедет обратно. – Ты прав. И мы вернемся назад. – Джаред соображал быстро, в последнее время он вообще ловил мысли Дженсена на лету. Ему, как и Дженсену, вовсе не хотелось вернуться обратно. Он откинул тряпку, и завертел головой. Стремительно надвигалась ночь, но Джаред и в темноте разглядел плотную стену деревьев вдоль дороги. – О, кажется лес. Джен, как только он остановится, вылезаем. Это же не единственная машина на свете. Нам может попасться и другой грузовик. Скоро водитель, как по заказу, остановился. Джаред немедленно начал действовать. Он подхватил Дженсена, подтолкнул его к краю, и, поддерживая за руки, перевесил через борт. – Сейчас я отпущу, – шепотом предупредил он, – может, ты стукнешься, но это ничего. Я сейчас тоже спрыгну. Джаред отпустил Дженсена, и тут же взревел мотор, и грузовик поехал. Джаред, не думая ни секунды, что он может попасть под колеса, перемахнул через борт. Ему повезло, и под колеса он не попал, они пронеслись в дюйме от него, обдав жаром разогретой резины, но столкновение с асфальтом выбило из него дух. Джаред пришел в себя от грохота и воя, совсем рядом промчался другой грузовик, ослепляя его светом, и Джаред, представив, что Дженсен попал под колеса этого монстра вскочил и, не помня себя, закричал: – Дженсен! Он побежал назад, и издали увидав на обочине знакомую фигуру, испытал такое облегчение, что побежал быстрее, задыхаясь и крича: – Джен! Дженсен! Дженсен лежал неподвижно, неловко подвернув искалеченную руку под себя и крепко зажмурив глаза и закусив губу. Джаред подбежал, плюхнулся на колени, и прижал его к себе, бормоча: – Я так испугался! Дженсен! Я чуть не сдох, когда он поехал! Дженсен, ну что ты? Джаред принялся целовать его, замершего, закоченевшего, и под его поцелуями Дженсен потихоньку расслаблялся, открыл глаза и смотрел, смотрел так, будто не верил, Джаред даже встряхнул его: – Эй, ты что? И расслышал невнятное: – Я… я думал… Этот большой грузовик, мне показалось, он раздавил тебя… Джаред снова прижал к себе еще не отошедшего от шока Дженсена и гладил, успокаивал, целовал, и бормотал сам, все еще в испуге: – Нет-нет, ну ты же видишь, я здесь, что ты? Успокойся немедленно, все хорошо, Дженсен, я же рядом, значит, все будет хорошо, я здесь. Тихо, все хорошо. Дженсен вскоре перестал всхлипывать и трястись в его руках, а потом прерывисто вздохнул и затих. А вскоре даже завозился и, отстранившись, с преувеличенным вниманием стал озираться. Джаред тоже успокоился и сказал с удивлением: – А тут, похоже, ни души. Лес кругом. Зачем, как ты думаешь, он останавливался? – Отлить, – автоматически сказал Дженсен, и, поймав недоуменный взгляд Джареда, смешался и пояснил: – Ну, мы когда с Розой смотрели однажды фильм, там парень остановился посреди дороги, и Роза сказала: «Он остановился, чтобы отлить». Думаю, это связано с человеческими потребностями. – А, – Джаред слабо себе представлял, что это такое, но добавил: – Это, наверное, из той же серии потребности, какие нас заставили остановиться у придорожной кафешки. – Наверное, – Дженсен с беспокойством оглядывался, и вдруг сказал: – Смотри, в лес тропинка ведет! Джаред пригляделся: – Да, точно. Значит, здесь есть люди. Джаред помог встать Дженсену, но тот совсем не мог идти, не мог даже прямо держаться после удара о дорогу. Он висел на Джареде, и, несмотря на все его отчаянные попытки, ноги его не слушались. – Ну вот и все. Обреченность, с какой прошептал эти несколько слов Дженсен, Джареда сильно расстроила. Он решительно закинул руку Дженсена себе за шею, подхватил на руки, и сказал: – Ну, ты не такой уж тяжелый. Понесу, сколько смогу. Держись за шею, и помолчи! Джаред поскорее хотел покинуть дорогу, не желая чтобы их заметили в свете фар. Оказавшись в укрытии леса, Джаред шел, пока не выбился из сил, хотя Дженсен не раз и не два просил его остановиться, терзаемый виной. Как только Джаред опустил его на траву, и упал рядом, отдыхая, Дженсен немедленно сказал: – Никогда себе не прощу! Джаред, все еще тяжело дыша, не возражал, а Дженсен продолжал заниматься самобичеванием: – Это я во всем виноват! Сидел бы ты сейчас в спальне Лилиан, и никаких страшных грузовиков, темного леса, а сейчас, из-за меня ты постоянно в опасности! Джареда беспричинно, ну вот совершенно беспричинно тянуло улыбаться. Приятно было, что Дженсен беспокоится о нем. Дженсен прав, конечно, вокруг опасности, и совсем не хочется к людям, неизвестно, что их ждет, и нечему радоваться, но факт, что Дженсен беспокоится о нем, сам собой раздвигал его губы в улыбку, и в душе росла решимость. Он постарается сделать все возможное, и Дженсен не будет больше говорить «никогда себя не прощу». Джаред подкатился к Дженсену, осторожно повернул к себе его лицо и прошептал: – Какой ты все-таки редкостный зануда, Дженсен. И перестань искать виноватых. Я бы не пережил, если б узнал, что тебя в доме нет. И знаешь, что бы я сделал? Дезориентированный близостью губ Джареда, Дженсен прошептал потерянно: – Что? – Я бы отправился за тобой. И неизвестно, чем бы это закончилось. Так что лежи и помалкивай, и радуйся, что мы хотя бы вместе. Или ты не рад этому? Может, ты хотел бы, чтобы рядом с тобой сейчас был другой? Например, Кол? – Нет, конечно, при чем тут… Джаред, ты шутишь, что ли? Я рад, что мы вместе, но ты из-за меня теперь в такой заднице. Джаред прижал Дженсена к себе и, почти счастливый, принялся болтать: – Ну, если подумать, там тоже была задница, только в кружевах. Подушечки эти, рюшечки, покрывальца. И тебя рядом нет. Видеть я уже не мог эту хозяйскую спальню. Я уж подумывал – ты не поверишь! – спрыгнуть со стола. Думаю, может, если сломаю себе чего-нибудь, хозяйка засунет меня к вам, только вот боялся переборщить. А потом меня вообще в шкафу заперли! Я по ночам, как придурок, вокруг шкафа слонялся, так скучно было весь день в коробке лежать. А тут – Кол! Знаешь, мне показалось, он в тебя влюблен. Даже ревновал слегка. Не представляешь, как хреново сидеть одному и думать, что тебя байкер обхаживает. Ну-ну, не дергайся. Помню, что у него Реут есть. И я даже рад, что ты не понял, если б ты позвал его, он бы мигом забыл своего Реута, ты вообще, знаешь, такой рассеянный, не от мира сего. Нет, это не оскорбление! Ну ты… не опускаешься до всяких дрязг, это здорово, на самом деле. Откуда я знаю так много? Я наблюдательный. И память у меня хорошая. Тссс! Тихо, идет кто-то. Джаред не ожидал, что посреди ночи кто-то будет расхаживать по лесу, и сейчас на чем свет стоит проклинал свою беспечность – они лежали почти на виду, и в лунном свете ярко белела рубашка Дженсена. Кто-то приближался, отчетливо слышны были шаги, и Джаред, повинуясь инстинкту, вскочил, схватил Дженсена и отволок за ближайшее дерево. А на тропинку из-за поворота вышла фигура, приземистая, в непонятной треугольной шляпе, и медленно двинулась к ним. Тропинка проходила рядом с деревом, за которым спрятались куклы, и Джареду удалось рассмотреть ночного путешественника. Вернее, путешественницу, судя по одежде. Джаред вскоре сообразил, что его так напрягло при виде прохожей – она была чрезвычайно маленького, по людским меркам, роста. Ну буквально ненамного выше их. Джаред слышал, что маленьких людей сами люди называли карликами. Может, это была карлица? Фигура в балахонистой одежде медленно проплыла мимо них, и Джаред тихонько пристроил Дженсена у корней дерева и, прошептав: «Я сейчас, подожди, я быстро», терзаемый любопытством, как тень, последовал за таинственной женщиной. Он не обратил внимания на отчаянный шепот Дженсена: «Джаред! Вернись!», и пошел за ней, прячась и стараясь идти как можно тише. Джаред всегда был любопытен, и еще он верил в сказки и точно знал, что просто так посреди ночи маленькие женщины в удивительных треугольных шляпах не ходят. Джаред крался за ней, пока не услышал журчание. Тропинка расширилась, и таинственная незнакомка вышла к источнику. Лунный свет заливал небольшую полянку, на которой располагался источник, Джаред спрятался за деревьями и с любопытством смотрел, как женщина опустилась перед ручьем на колени. Не видно было, что она там делает, но через некоторое время она с трудом поднялась и пошла обратно. Джаред пропустил ее, и хотел было отправиться следом за ней, но вдруг увидел, что у самой воды лежит какой-то непонятный сверток. Помаявшись немного, Джаред все же рванул сперва к ручейку, и обнаружил, что сверток больше всего похож на сумочку, или кисет, открыть его можно было, потянув за узорчатый шнурок. Джаред не стал смотреть, что в нем, он уверен был, что загадочная особа случайно обронила мешочек, и как только обнаружит пропажу, вернется за ним. Джаред поспешил за ней, уже не таясь. Услышав сзади быстрый топот, незнакомка обернулась, а Джаред подошел к ней. Глядя снизу вверх, улыбнулся и сказал не слишком уверенно: – Вот… вы обронили, возьмите. Она неторопливо взяла мешочек и спрятав его в складках одежды, спросила удивленно: – Ты из дома на холме? Джаред растерялся. – Я? Нет, я… Мы… Я не оттуда. Она приблизилась на шаг, и нагнулась, разглядывая его, сказала задумчиво: – Не оттуда. Здешних я всех знаю. Откуда же ты такой прыткий? Джаред на секунду задумался, как это выглядит: он и человек, и они разговаривают! Но с другой стороны, она не совсем обычный человек, а может быть даже, и не человек вовсе. От нее не пахло человеком, и… Его размышления были прерваны странной женщиной, она с улыбкой сказала: – Не напрягайся так, ты угадал, я не совсем человек. Вернее, когда-то, очень давно, была, но теперь нет. Так что ты здесь делаешь, малыш? Такие как ты должны спать по ночам в своих игрушечных кроватках, и видеть свои кукольные сны, или сидя рядком на своих полочках, рассказывать свои кукольные страшилки. Джаред немного отступил, тень от фигуры в балахоне подействовала на него угнетающе. У Джареда возникло запоздалое сожаление, зачем он ввязался в разговор, и промелькнула мысль, как там Дженсен. Ведьма – а это точно была она, – тут же сказала: – О, так ты не один. Где-то здесь твой товарищ? Сирена тревоги в голове включилась слишком поздно, Джаред собрался было дать стрекача, но ведьма оказалась проворней, будто почувствовав его намерение, она крепко схватила его за руку и сказала: – Не бойся. Я не причиню вам вреда. Просто расскажи. – Пусти! – задергался Джаред, закричал в отчаянии: – Отпусти меня! – Я отпущу, вижу, ты испугался. Только обещай, что мы после этого спокойно поговорим, и ты не убежишь без оглядки. Пожалуйста. И ведьма отпустила его. Джаред немедленно отскочил, и хотел было убежать, так страшно ему стало, но… Что-то удержало его. Ведьма, похоже, не собиралась гоняться за ним. Стояла спокойно, и смотрела из-под своей шляпы. Джаред не видел ее глаз, но ему вспомнился Дженсен, такой беспомощный сейчас, и он так нужен Дженсену, а Дженсен ему, и может, ведьма сможет им помочь, ну вдруг? И он так глупо убежит, и не воспользуется шансом, одним на миллион. Джаред снова подошел к ведьме. Заглянул под шляпу, и ведьма, будто поняв его желание, сняла ее. Джаред увидел обычное лицо, никаких крючковатых носов и бездонных провалов глаз. Седые волосы собраны в пучок, маленькие круглые глазки, морщинистое личико - обыкновенная старушка. Разве что обычные старушки не носят треугольных колдовских шляп и мерцающих мелкими искрами балахонов. – Хорошо. Я расскажу. Но давайте тогда пойдем, Дженсен, наверно, волнуется, он ждет, и не знает, куда я побежал. Джаред запомнил, где он оставил Дженсена, и пока они медленно шли назад, он рассказывал, и все высматривал большое дерево и поворот, а когда увидел, встал на дорожке, и сказал: – Ну вот и вся наша история. А он там лежит, под деревом. Я должен идти. Ведьма попросила: – А можно, я на него посмотрю? Джаред колебался недолго, кивнул: – Хорошо. Пойдемте. *** Дженсен был там, и облегчение накрыло Джареда с головой, пока он шел, уже истревожился, представляя, как на Дженсена напали дикие звери, или случилось что-то еще, столь же страшное. Забыв ненадолго про старушку, Джаред кинулся к бледному, как полотно Дженсену и принялся тормошить его, сбивчиво объясняя: – Дженсен! Не смотри так, она не враг, она ничего нам не сделает, слышишь? Джен, ну Дженсен, я просто хотел посмотреть, кто там ходит ночью, ведь это же очень странно, правда? Посреди ночи, к источнику… – Ты прав, это не совсем нормально для обыкновенных людей, – сказала ведьма и присела рядом с Джаредом, разглядывая Дженсена. Тот смотрел на нее со страхом, но она успокаивающе улыбнулась: – Не бойся. Джаред прав, я не причиню вам вреда, и даже более того, хочу помочь. Можно, я посмотрю? Она потянула его за искалеченную руку, покачала головой: – Видела бы Сьюзан, пришла бы в ужас. Какой кошмар, бедный мальчик. – Кто такая Сьюзан? – тут же спросил Джаред. – Эта дама живет на холме. У нее много кукол, таких, как вы. – Правда? – обрадовался Джаред. – Да, – ведьма отпустила Дженсена и кряхтя поднялась, потом сказала неизвестно к кому обращаясь: – Некоторые люди просто идиоты! Им нельзя доверить даже зубочистку! Надеюсь, твоя прежняя хозяйка, Дженсен, в следующей жизни родится морской свинкой. Или обратится в куклу, что тоже неплохо. Дженсен как зачарованный не спускал с удивительной старушки глаз. Он уже забыл про страх, и в голове вихрем заметались различные предположения, и он сказал медленно: – Но… Но тогда значит, что если мы… Если я кукла, то… Что-то сделал в прошлой жизни… – Ничего это не значит, умненький малыш, – отрезала ведьма, – иногда ты просто рождаешься куклой, и все. В твоем случае это просто ошибка. – Интересно… – Дженсен явно был недоволен ответом, но не рискнул приставать к недовольной старушке с вопросами. А она встряхнулась и спросила, глядя то на одного, то на другого: – Ну что, время загадывать желание? Только имейте в виду, одно на двоих. Застукать Иллизию в полнолуние, когда вода источника раз в сто лет становится целебной, никому еще не удавалось, да еще оказать мне услугу. Джаред, может, ты не знаешь, но если бы я вернулась за своим мешочком, то вода потеряла бы свои свойства. И ждать мне еще сто лет. А мешочек я потерять не могла, там немало ценных и очень ценных вещичек. Ведьма покосилась на Дженсена и с сожалением добавила: – Правда, в неумелых руках самая редкая и волшебная вещь теряет свою ценность. Но к счастью, благодаря тебе, Джаред, все мои хитрые штучки снова со мной. Так что вперед, мальчики, загадывайте желание, это будет моей маленькой благодарностью. И скорее, я уже и так задержалась. Джаред посмотрел на Дженсена, ища у него поддержки, но тот, поймав его взгляд, покачал головой и улыбнулся: – Это твое желание. Я тут ни при чем. Еще как причем! В последнее время все желания Джареда вертелись вокруг Дженсена, и озвучивать их вслух… Джаред потупился, пиная землю под ногами с несчастным видом, его одолевала просто масса желаний, и как их сформулировать в одно, самое правильное, он не знал. Наконец, он буркнул, старательно не глядя на Дженсена: – Пусть он станет таким, как раньше, – Дженсен открыл рот и вытаращил глаза, а Джаред заспешил, запинаясь и путаясь: – Он сейчас будет орать, но я же знаю, как он страдает! Мне он и такой нужен, любой, всякий, понимаете? Но я не хочу, чтобы он мучился, переживал, считал себя неполноценным. Я просто хочу, чтобы он был здоров, ясно?! Но вся эта речь на Дженсена подействовала совсем не так, или вернее, именно так, как Джаред и ожидал, Дженсен начал с жаром возражать: – Не слушайте его! Он ничего не понимает! Я, что будет со мной, не имеет значения! И я не хочу, чтобы он из-за меня скитался, как бродяга, и загадывал дурацкие желания. Сделайте так, чтобы у него была, то есть появилась хозяйка, любящая, добрая, у которой ему будет хорошо. – А ты? – злясь, спросил Джаред. – А что я? Я и так уже тебе испортил жизнь. Достаточно, Джаред. – А что будет с тобой? – упрямо спросил Джаред и не выдержал, выкрикнул ему в лицо: – Я не хочу один, не хочу никакой прекрасной хозяйки! Я не хочу без тебя, неужели ты не понимаешь?! – Так, мальчики, не шумите, – вмешалась ведьма, и они замолчали, злые, недовольные друг другом, продолжая перебрасываться горячими взглядами. Ведьма задумалась, потом сказала: – Вы не поняли. Пока еще нет, но позже поймете. Если бы Джаред продолжал сидеть на своей полке в комнате Лилиан, а Дженсен покорно отправился к другой хозяйке, все повернулось бы иначе. Но вы изменили ход событий и меняете его сейчас. Вам остался всего шаг до исполнения своих желаний, и от меня тут мало что зависит. Она помолчала, и вдруг, выудив из кармана знакомый Джареду мешочек, принялась копаться в нем, и ворчливо продолжила: – Другая бы приписала себе эти заслуги. Но Иллизия слишком честна, чтобы обманывать несчастных кукол. Вот, возьми, Джаред. Она протянула Джареду блеснувшую в лунном свете вещичку, и Джаред разглядел маленький серебряный свисток на тонюсеньком шнурочке. А ведьма сказала: – Я дам вам время, чтобы подумать хорошенько над тем, что на самом деле вы хотите. Самое главное желание. Когда додумаетесь, посвистите, и я появлюсь. Но только один раз. Думайте хорошенько. А теперь прощайте, молодые люди. Ведьма поклонилась оторопевшим куклам и, как ни в чем не бывало, направилась к тропинке, с которой сошла, чтобы посмотреть на Дженсена. А Джаред, опомнившись, крикнул ей в след: – Подождите! А как же мы теперь? Ведьма остановилась, хихикнула, как девчонка, и сказала смущенно: – Да, кажется, мой склероз прогрессирует. Я не сказала? Вам просто нужно дождаться утра. Утром тут любит прогуливаться Сьюзан, женщина из дома на холме. Вы узнаете ее, у нее ярко рыжие волосы, и иногда она бывает в сопровождении девушки, светленькой, вот как твой Дженсен. Вам всего лишь нужно сделать так, чтобы она вас увидела. И постарайтесь, чтобы вас до нее не увидел никто другой. А теперь прощайте, я уж сильно задержалась. Джаред хотел было уточнить, как одевается Сьюзан, ну мало ли, в самом деле, рыжих, но ведьма исчезла, растворилась, небо заволокло тучами, и лунный свет померк, все разом вокруг потемнело. И если бы не серебряный свисток, Джаред точно бы решил, что ему все привиделось. Он вернулся к Дженсену, сел рядом, сказал восхищенно: – Всегда мечтал встретиться с волшебницей. Круто! Но Дженсен как всегда был недоволен, он все еще злился, вспоминая джаредовское желание. – Джаред, ты иногда бываешь редким придурком. Так рисковать своим будущим? Ради чего? Но Джареда уже ничего не могло расстроить, он благодушно огрызнулся, вертя в руках свисток: – Заткнись уже. А бабушка хорошая была. Надо же! Дала время подумать. Дженсен, у нас все будет классно, ты посмотри, а?! Он в порыве чувств крепко обнял Дженсена, и хотел было от души его поцеловать, но тот, все еще недовольный, уворачивался и продолжал его пилить. – Оставь меня в покое! Подумай лучше, как сделать так, чтобы никто нас не заметил, до этой неведомой Сьюзан. Джаред, ну прекрати, я не хочу. Джаред тотчас отпустил его и, забыв про старушку, спросил сочувственно: – Больно, да? Прости, я забыл, набросился на тебя. Не буду больше. *** Дженсен не знал, что и думать. Пока Джаред пропадал в лесу, ему было так страшно в одиночестве, он пробовал встать, но не получилось, оставив бесплодные попытки, беспомощно привалился спиной к дереву, и ему ничего не оставалось, как ждать. Не высказать, как его бесила почти полная неподвижность, он чувствовал себя обузой, никчемным, искалеченным, и грызла, не переставая, вина, он никак не мог смириться с тем, что Джаред бросил свою благополучную жизнь и отправился в неизвестность, ради спасения его, Дженсена. «Спасения на самом деле не предвидится, – думал Дженсен, – впереди нас ждет только затянувшаяся агония». И он будет виноват в гибели Джареда. Смириться с этим было невозможно! И если сейчас Джаред не вернется, ему останется только лежать под этим деревом, пока его не найдет кто-нибудь, и не разломает окончательно, или он пролежит тут до зимы, и заснет под снежным покрывалом, уже навсегда. Дженсен успел навоображать всяких ужасов, и десять раз попрощаться с Джаредом и оплакать его, когда тот вернулся, и не один. И после всего, что наговорила загадочная старушка, Дженсен был в растерянности. Неужели это правда? И им не придется прятаться от людей, от собак, и от других опасностей, и все еще может сложиться так, как он уже и не мечтал? Джаред обнимал его крепко, даже во сне не отпуская, и Дженсен, наконец, позволил себе поверить. Ненадолго, ведь можно? Хотя бы до утра. 12 Конечно же, они проспали. Они так устали от дороги и приключений, что вырубились под деревом, и проснулись только от звука удаляющихся голосов. Проснулись одновременно, и Дженсен отчаянно зашептал: – Посмотри! Джаред, посмотри скорее! Джаред прокрался к тропинке, и увидел, как по направлению к источнику идут две женщины, высокая, полная, рыжая, и стройная, белокурая. Они опоздали! Черт, черт! Отчаяние охватило Джареда, он готов был побиться головой о ближайшее дерево – ну надо же быть таким ослом! Проспать свой счастливый шанс! Но Дженсен, расспросив его, сказал: – Джаред, погоди. Они же должны вернуться. – Я не знаю, вдруг тропинка поворачивает около ручья, и они вернутся другой дорогой? – паниковал Джаред. – Но старушка возвращалась от ручья этой же тропинкой. Не горячись, Джаред. Джаред опомнился, и согласился – скорее всего, он напрасно нервничает. Они еще могут успеть. Джаред принес и положил Дженсена возле самой тропинки, но подумав, замаскировал его ветками, на возражения Дженсена заявив: – А вдруг тут сейчас еще кто-нибудь пройдет? Когда я увижу, что они приближаются, уберу ветки и тут же сам рядом пристроюсь. Дженсен согласился. Они ждали, отсчитывая минуты, все больше волновались, и первым не выдержал Дженсен, и хотел было позвать Джареда, как услышал шаги, вернее, топот, и слова замерли у него на губах. Это не было похоже на шаги человека, и когда Дженсен вспомнил, на что это похоже, он отчаянно позвал: – Джаред! – Что? – испуганно отозвался тот. Он так привык, что Дженсен всегда пытается сохранять спокойствие. И если уж он не смог скрыть страх, значит, что-то серьезное? – Собака, – простонал Дженсен, не в силах бороться с паникой, а собачья любопытная морда уже обнюхивала его, шумно дыша и откидывая носом в сторону листья и траву. Он застонал снова, в ужасе закрывая глаза: – Джаред! План летел к чертям, нужно было срочно спасать Дженсена, Джаред выскочил из-за кустов и, отломав ветку, подкрался к собаке и изо всех сил хлестнул ее по глазам. От неожиданности собака взвизгнула и с обиженным воем убежала, а Джаред только сейчас услышал приближающиеся голоса, он даже не сообразил, откуда, и не было времени посмотреть и спрятать Дженсена, он успел только сказать: – Не волнуйся. Она убежала, я прогнал ее. – Что случилось, Сай? Что ты плачешь, кто тебя обидел? Это был голос рыжей женщины, и Джаред с облегчением перевел дух. Удача не отвернулась от них, и, поджав хвост, собака вела хозяйку к обидчику. Не подошла близко, жалась к ногам хозяйки, а та, разглядев, что лежит на дорожке, воскликнула: – Рита! Ты только посмотри! Это же кукла! Женщина присела перед Дженсеном и, будто не веря своим глазам, повторила растерянно: – Это же кукла… Не может быть! Девушка подскочила к ней, и, мельком взглянув на Дженсена, заметила Джареда и воскликнула: – Мам, смотри, еще одна! Она подбежала к нему, взяла на руки, восхищенно сказала: – Какой хорошенький! Сьюзан же осторожно разгребла остатки листьев, и все еще не решаясь взять Дженсена в руки, обратилась к Рите: – Ты посмотри. Это точно, он. Не верю своим глазам, но… Дженсен. Это он! Рита присела на корточки рядом с матерью, и для удобства расположила Джареда рядом с Дженсеном. Сьюзан посмотрела на Джареда, сказала: – А это Джаред. Хорошая кукла, из новой коллекции. Но Дженсен… это же… не знаю даже, это просто чудо какое-то! Она, наконец, взяла его на руки, и осторожно, будто Дженсен стеклянный, принялась осматривать его: – Руки оторвать! Как можно, обращаться с такой редкой куклой как с… не знаю даже, нет слов. Джаред даже на первый взгляд сохранился гораздо лучше. Но, впрочем, это неудивительно, коллекция вышла в этом году, он практически новый. А вот Дженсен! За три года так изуродовать куклу, увидела бы кто, написала бы всем кукольникам, чтобы никогда, никогда не продавали этому человеку своих кукол! Рита, ну ты посмотри, плакать хочется! Его кажется, погрызла собака! С ума сойти, куклу, за которую коллекционеры отдадут все, даже в таком состоянии, валяется в лесу, где поблизости нет ни одного смыслящего в этом деле человека, ну кроме меня, разумеется. Рита! Ведь мы шли по этой тропинке полчаса назад, их же не было? Рита, с увлечением рассматривающая Джареда, ответила сразу: – Не было, мне кажется, что нет! – Фантастика. А может, кто-то их случайно тут обронил? – Сьюзан начала озираться, а Рита с неудовольствием сказала: – Мам, ну что ты. Как ты себе это представляешь? Они не маленькие, а Джаред так вообще вон какой, крупный мальчик. Тут никого нет, и быть не может. Сай бы залаяла. – И то верно, – Сьюзан бережно погладила Дженсена по всклокоченным волосам, сказала, обращаясь к нему, тихо и ласково: – Я очень рада тебя видеть, Дженсен. Никогда не думала, что увижу тебя вживую. А это все… - она взяла его за покалеченную руку, – можно исправить, мне не терпится пойти с тобой в мастерскую. Там у меня есть несколько запасных тел для моих мальчиков. Есть отдельно кисти, и прочее, посмотрим, что тебе подойдет. Да, я тебя познакомлю, у меня же есть иделлины. Конечно, они не такие прекрасные, как ты, но ты вообще исключение, и я думаю, вы подружитесь. Ты им обязательно понравишься! Ах, да, и твой друг, Джаред, куклам в доме тоже понравится, я уверена. Я рада вам обоим. *** После появления собаки, так ярко всколыхнувшей все его страхи, и живо напомнившей все события, что привели его и Джареда к побегу, Дженсен впал в подобие ступора. До него как сквозь туман доносилось то, что говорила женщина с рыжими волосами, он весь сжался от ужаса, и все ждал, что в него снова вцепится огромная страшная тварь, не отходившая от рыжей ни на шаг. Но голос женщины, ласковый, приятный, действовал успокаивающе, и Джаред был рядом, его держала в руках симпатичная девушка, и Дженсен постепенно расслабился. Он очень удивился, когда рыжая обратилась к нему по имени, и сказала, что рада его видеть. А услышав про мастерскую, как ни старался, не смог сдержать радостного оживления. Выходит, ведьма не обманула? Неужели всем его несчастьям пришел конец? При виде красивого дома на холме, про который упоминала ведьма, куклы незаметно переглянулись, и Джаред весело подмигнул Дженсену. Весь его вид говорил: Ну, теперь-то точно все будет отлично! Тропинка вела к тонким ажурным воротцам, и за ними все было как в сказке: парк в паутине дорожек, выложенных разноцветными камешками, фонтанчики, маленькие беседки, скамеечки в уединенных местах, Дженсен загляделся по сторонам, и не заметил, как они оказались в прохладе холла. Внутри дом был так же очарователен, как снаружи, но гости не успели насладиться его убранством. Женщины пересекли холл, и попетляв по коридорам дома, вышли на задний двор, где высились в отдалении хозяйственные постройки. – Думаю, Джареда тоже надо осмотреть, – сказала Сьюзан. – Да, вот тут немножко поцарапан, – согласилась Рита, – я помогу тебе донести его. *** Вот так мальчики впервые оказались в мастерской, и Дженсен очень рад был, что его не разлучили с Джаредом. И было не так страшно, и не так неловко, когда его раздевали и осматривали, потому что рядом на столе лежал Джаред, и трудно было удержаться от улыбки, какие он уморительные корчил рожицы Дженсену, когда женщины не смотрели на них. Но потом веселье кончилось. Дженсен еще помнил, как Сьюзан стоя над Джаредом, делала что-то и говорила: – Вот, видишь? Совсем вроде бы пустяк, а нужно из-за этого снимать клир, мейк, шлифовать. Затем все сначала: рисовать, клирить, ну еще можно его немножко перетянуть, думаю, мы поменяем прическу, и цвет волос. Каштановые в самый раз будут. И костюмчик тоже сменим. Если хочешь, останься, я сперва сделаю Джареда, тут не так много работы. А потом уж основательно возьмусь за Дженсена. Рита отказалась, с улыбкой: – Ой, нет, мам, это твое хозяйство. Не буду тебе мешать, и потом, скоро Рейн приедет, а я не готова еще. Сьюзан поворчала добродушно про деревенские танцульки и опасность езды под алкогольными парами, но Рита уже убежала. Сьюзан, проводив дочь, вернулась к столу, оглядела их и сказала задумчиво: – Ну что. Начнем, пожалуй. Дженсен, тебе придется подождать чуть-чуть, не думаю, что тебе приятно будет смотреть на мою работу. Поэтому ты пока отдохнешь в коробке. Но результат тебе понравится, обещаю. В коробке было скучно, и Дженсен заснул. Он не знал, сколько прошло времени, но когда его вынули из коробки, Джареда в мастерской не было. Дженсен знал, конечно, что так и будет, но все равно расстроился. А вот дальше ему стало не до Джареда, и вообще не до чего. Его разобрали сильными и ловкими пальцами на составные части, вымыли, высушили, вышлифовали все царапины, а после колдовали с его лицом даже там, где царапин и не было, но Дженсен слышал комментарии Сьюзан своим действиям, и терпел, понимая – так надо, и уже одна мысль, что он не будет больше беспомощным инвалидом наполняла его радостью и подпитывала терпение. Сьюзан примеряла к его руке кисти, пока не выбрала наиболее, на ее взгляд, подходящую, подбирала и ногу, ее запасы оказались очень кстати, и Дженсену все идеально подошло. Проверив, как ладно двигается обновленное тело, Сьюзан вновь его разобрала и взялась за покраску. И бланшинг и мейк заняли достаточно долгое время. Дженсен запутался в новых терминах, сам он не видел ничего, потому что глаза Сьюзан решила тоже поменять, заметив и там какую-то царапинку. Обещала правда, оставить зеленые, в общем, случилось так, что Дженсен на третий день своего лечения находился в совершенно разобранном состоянии, и не видел даже, день или ночь, когда услышал знакомый голос: – Джен? Дженсен, ты здесь? Я не вижу отсюда, ты там, на столе? Дженсен стоически терпел болезненные процедуры, понимая, что это все ему во благо, но категорически не хотел, чтобы Джаред еще хоть когда-нибудь видел его в беспомощном состоянии, а уж беспомощнее, чем сейчас, он не был никогда, и страшно испугался, что Джаред залезет на стол, и увидит его. И испугался и обрадовался, но страха было больше. А то, что он уже скучал по Джареду, так это можно было и потерпеть, ведь Сьюзан уже почти закончила с ним. Видимо, Джаред тоже скучал, но терпение не входило в число его добродетелей. Он стучал по ножке стола и звал, наполняя сердце Дженсена и радостью и тревогой: – Але, принцесса! Спишь, что ли? Эй, откликнись, а то я уже волнуюсь! – Джаред! – собравшись с духом, как можно строже заговорил Дженсен, и Джаред перестал стучать по столу и притих. – Что ты здесь делаешь?! Уходи немедленно. – А что так грубо? – расстроено спросил Джаред, и, помолчав, вдруг сказал совсем другим, повеселевшим голосом: – А, точно, как же я забыл, ты стесняешься! Боишься, что я тебя увижу? Дженсен не нашелся, что ответить, трудно вот так, сходу соврать, когда припирают к стенке. Ну стесняется. Что здесь такого? Любой бы постеснялся, если бы Джаред ему был безразличен, другое дело, но и тогда, все равно неловко. Джаред же явно стремился его повидать, и уже подтаскивал стул к столу и очень шумел, Дженсен взмолился, растеряв всю невозмутимость: – Не надо! Джаред, что ты делаешь?! Я знаю, ты собираешься залезть на стол! Прошу тебя, не надо, Джаред, ну пожалуйста! – Вот еще, – пыхтел внизу Джаред, – достал уже, вечно глупости на уме, как девчонка, в самом деле. Я уж говорил тебе, мне неважно, как ты выглядишь. Ну, то есть, хорошо, конечно, если порядок. Но я соскучился, понятно? Уже три дня, я устал ждать. Дженсен замер в испуге, когда почувствовал, что Джаред забрался на стол, и изучает его. Тело его все было в хитром проволочном каркасе, и он практически висел в дюйме от поверхности стола, нанизанный на проволоки, и все отдельно, руки, ноги, тело, голова. Дженсен ждал, что вот сейчас, Джаред скажет что-нибудь, отчего сразу все станет бессмысленно, ведь не всегда люди, и куклы тоже, знают, что они готовы увидеть, а что нет. Иногда достаточно увидеть изнанку, и прекрасное раньше никогда больше не покажется таковым, но Джаред снова удивил его. – Ух ты! – восхищенно прошептал Джаред и с легкой завистью добавил: – А меня она так не вешала на проволоке! Какой же ты красивый! Пиздец просто. – Джаред! – Дженсен пробовал пошевелиться, но единственное, что он мог сейчас, это сдержать облегченный вздох. – Нет, правда! – продолжал восхищаться Джаред, топчась вокруг него, растянутого на каркасе. – Я уже вижу, как это будет выглядеть потом. Дженсен, тебя можно поздравить! У нее действительно, золотые руки! Не обманула ведьма. Ни одной царапинки, и … эхм, Джен, а оно уже все высохло? – Да, – сказал Дженсен, а почувствовав, как Джаред приблизился вплотную, забеспокоился: – Эй, ты чего? – Не могу удержаться, – заявил Джаред и, погладив его по лицу, нежно-нежно, легонько поцеловал в губы. От неожиданной ласки Дженсен задохнулся, и в этот миг, наконец, его оставило смущение, и затопила радость, он, уже не скрываясь, радостно ухмыльнулся и провокационно облизнул губы. Джаред хмыкнул, наклонился снова и Дженсен вновь почувствовал прикосновение джаредовских губ и ответил на поцелуй, жадно и нетерпеливо. А когда Джаред отстранился, прерывисто дыша, Дженсен признался смущенно: – Ты классно целуешься. И я скучал, тоже. Жаль, что я тебя не вижу. Сьюзан сказала, что мне понравится, как ты выглядишь. Очень хочется посмотреть на тебя. – Да нормально все, – Дженсен прямо явственно представил, как Джаред отмахнулся. – Я в этом не разбираюсь, но вроде ничего. Волосы другие. Джен, а ты в курсе, что у тебя теперь веснушки? – Эээээ… – Дженсен с усилием вспомнил, что это такое, но на всякий случай уточнил: – Это точки такие на коже, да? – Ага! – с энтузиазмом сказал Джаред, и снова нежно его погладил по щеке, и чуть дрогнувшим голосом сказал: – Тебе идет. Дженсен вновь представил себя, раскоряченного на проволоке, без волос и глаз и поддразнил: – Да уж. Просто прекрасный принц. – Не придирайся. Я вижу общую картину. Скажи, а цвет какой будет? – Глаз, что ли? Обещала прежний оставить. Зеленый, только оттенок другой. Дженсен услышал радостный вздох и шёпот: – Это хорошо. А то я привык как-то. – Ну и еще, говорит, что блондины теперь не в моде. – Как? – Джаред явно шутил, в его горести неслышно было ни грамма искренности. – Твои белокурые локоны? Их больше не будет? Надеюсь, она не сделает тебя рыжим? – А что ты имеешь против рыжих, интересно? Впрочем, нет. Она сказала, что я… эхм… настолько красив, что с белокурыми локонами становлюсь похож на девочку, и она хочет что-то более мужественное для меня. Вроде бы, хочет попробовать русый цвет. Я не знаю, Джаред, что это значит, так что не спрашивай. – Да ладно, мне все равно, на самом деле. Слушай, а она понимает! Действительно, с этими белыми волосами ты был похож… Ну ладно-ладно, молчу. Судя по тому, что уже сделано, испортить дело она не может. Я просто с нетерпением жду конечного результата. Энтузиазм в голосе Джареда радовал и успокаивал, что ни говори, а находиться в подвешенном состоянии, ничего не видя, не самое приятное времяпровождение. Джаред рассказал, как познакомился с другими куклами, как их тут много, даже больше чем у Лилиан, как они все тоже хотят посмотреть на него, а когда Дженсен вспомнил, как его встретили в прошлый раз, Джаред будто прочитал его мысли и рассказал, что тут совсем не так, как у Лилиан. Куклы доброжелательные, спокойные, и любви хозяйки хватает на всех. А под утро Джаред ушел, напоследок еще раз поцеловав его, на этот раз медленно и настойчиво, так что Дженсен совсем растаял. Еще Джаред пообещал прийти снова, на следующую ночь, если его все еще не соберут. *** Но к счастью, мучения Дженсена в мастерской подошли к концу, и увидев себя в зеркале после окончательной обработки Дженсен онемел. Он таращился на незнакомую куклу в зеркале, и едва не протянул руку к отражению, но вовремя опомнился. Виден там был не томный белокурый красавец в старинном костюмчике с кружевами, а совершенно незнакомый тип, в джинсах, продранных со стратегической точностью в некоторых местах, в коричневых ботиночках на толстой подошве, в черной футболке и в курточке, отдаленно напоминавшей куртку Кола, байкера из кукольной комнаты Лилиан. Но одежда это одежда, а вот лицо! Лицо тоже изменилось, исчезла аристократическая бледность, и на своем носу Дженсен увидел россыпь золотистых веснушек. Короткие волосы торчали на голове дерзко, и глаза смотрели нагло, увидев хулиганистого парня вместо себя привычного, Дженсен обомлел, но не сказать, что ему увиденное не понравилось. Приглядываясь, он все больше проникался симпатией к этому неизвестному в зеркале, и, представив, как округлит глаза при виде него Джаред, сдержал смех только с огромным усилием. Джаред! Наконец, он тоже его увидит! Его радость ничто не могло омрачить, даже если бы Сьюзан решила сделать ему например, розовые волосы, и желтые глаза. Он уже убедился, что Джаред примет его любого, а ему так и вовсе было наплевать, как он выглядит, но порадовать Джареда все равно хотелось. Интересно, что он скажет? Пока Сьюзан несла его в большой дом, к другим куклам, он услышал, что оказывается, это будет не единственный его костюм. Она рассказывала ему, что это пробный образ, что у ее мальчиков есть костюмы и под старину, и современные, и у Дженсена будет обязательно точно такой, как раньше, потому что ей он нравится тоже, и Дженсен вновь вспомнил Розу, так давно уже с ним не говорили, и он едва не расплакался. Он так долго ждал, что совсем не смотрел по сторонам, когда Сьюзан принесла его в комнату, отдаленно похожую на ту, где он жил у Лилиан, но тут все было по-другому, и даже были предусмотрены два уровня. На втором уровне он и увидел Джареда, и больше ни на кого не смотрел, только его видел, такого же обновленного, как он сам, и да, Джаред распахнул глаза и состроил именно такое, удивленно восторженное лицо, как он представлял, и сложил губы трубочкой, и это было так здорово, что Дженсен задохнулся от самого настоящего прилива счастья. Сьюзан поставила его рядом с Джаредом, а Дженсен наглядеться не мог на своего обновленного друга и почти не слушал, что говорила хозяйка. Джаред. Он такой… такой! Ему так хорошо было с этой новой каштановой гривой, волосы падали ему на лоб, немного на глаза, и одежда у него была совсем другая, и выглядел Джаред фантастически. Дженсен улыбался ему, и не понимал, почему вдруг Джаред нахмурился, а когда прислушался к Сьюзан, радость оставила его. Новое разочарование было так неожиданно, так резко он из состояния абсолютного счастья перешел к отчаянию, что вновь захотелось заплакать и упорно не верилось, но Сьюзан говорила, очень доброжелательно и спокойно, и слова ее постепенно доходили до Дженсена во всей своей очевидности – он не будет жить в этом кукольном раю. – … ну вот, ты посмотрел? Вот так живут мои куколки, они тут вполне довольны, у них есть все, и у твоего Джареда тоже. Посмотри, как ему тут хорошо! А мы пойдем в другую комнатку. Она тут, совсем рядом, и там живут такие же, как ты, иделлины. Думаю, тебе там будет лучше. Понимаешь, я всегда считала, что вы очень замкнутые, и не любите большого скопления кукол. Но среди своих тебе будет комфортно, а иногда, при случае, на фотосессиях, например, вы будете встречаться с Джаредом. Но я уверена все же, тебе будет лучше с Лейном и Нилом. Пойдем, я тебя познакомлю. Они тебе понравятся, вот увидишь, они такие милые. Но ты, конечно, лучше всех. Дженсен растерянно смотрел на Джареда, пока его уносила хозяйка, и оттого, что Джаред не улыбнулся ему, не подмигнул, никак не показал сочувствия, даже не кивнул! – Дженсену было особенно горько. Джаред как будто отвернулся от него. Это поведение Джареда было так нетипично, что Дженсен совсем сник. Сьюзан тем временем уже вышла из кукольной комнаты, прошла дальше по коридору второго этажа, и в самом конце его открыла еще одну дверь. Дженсену уже было все равно, он с тоской оглядел уютное помещение, и без всякого интереса посмотрел на своих будущих соседей. Красивые, да. Этот, высокий, блондинистый, и с синими глазами, чем-то неуловимо напомнил Кола, а второй, то ли веселым взглядом, то ли задорной челкой напомнил Джареда. При виде этой челки Дженсен расстроился еще больше. Что такое случилось с Джаредом? Почему он так рассердился, ведь Дженсен не виноват, что хозяйка так распорядилась. Пока Дженсен переживал свою встречу с Джаредом, Сьюзан ушла, и к нему тут же подскочил рыженький, чем-то похожий на Джареда и сказал восхищенно: – Дженсен! Никогда не думал, что тебя увижу! Ты ну точно такой, как Сьюзан рассказывала! Само совершенство. Тут подошел высокий парень, и, положив руку на плечо рыженькому, негромко сказал: – Погоди, Нил. Мне кажется, наш новый друг чем-то расстроен. – Он мягко обратился к Дженсену: – Что-то случилось? Почему ты такой печальный? Это сочувствие окончательно добило Дженсена, и он, не привыкший к такому, чуть позорно не разревелся, закрыл лицо руками, и, не зная куда деваться, так и стоял, а куклы подошли к нему, и наперебой принялись утешать, но от этого было только хуже. Большой парень, представившийся Лейном, усадил его на бархатный диванчик и успокаивающе поглаживал по руке, рыжик сел на ручку дивана с другой стороны, и прижался к его плечу, заглядывая в глаза: – … ты не думай, у нас тут хорошо. Сьюзан отличная хозяйка, ты и сам скоро увидишь, у нас всегда все самое новое, и мы живем дружно, что ты расстроился? Неужели так скучаешь по прежней хозяйке? Дженсен покачал головой, сказал: – Совсем нет. Я просто… – и замолчал. Ну как тут объяснишь, что все вроде бы и не так страшно, и было гораздо, гораздо хуже, и Джареду приходилось раньше украдкой пробираться с второго на первый этаж, чтобы увидеться с ним. А тут они рядом, пройти по коридору из одного конца в другой, всего лишь, но было отчего-то невероятно обидно. Так, наверное, бывает, когда думаешь, что все твои мечты сбылись, что ты получил все, что хотел, но нет, то одна мелочь, то другая, и все не так, и грустно, грустно. Дженсен прерывисто вздохнул, провел руками по лицу, и сказал печально: – Там, в кукольной комнате, остался мой друг. Я думал, мы будем вместе. – Твой друг? – Нил оживился, – Ты не один, значит, приехал! Расскажи о нем, а? Какой он? Он не иделлин, это очевидно, иначе бы Сьюзан принесла его сюда. – Нил, прекрати. Видишь, Дженсену не до расспросов. Дженсен же вдруг ощутил потребность, поговорить о Джареде. О них обоих, может, эти иделлины помогут ему понять, что случилось, и потом, это было так приятно – дружеское участие и поддержка. И он начал рассказывать, сперва про Джареда, как он увидел его в первый раз. Потом, когда Дженсен рассказал, как он попал к Лилиан, и от кого – у него потребовали рассказать про Розу, и слушали молча и затаив дыхание. Дженсен рассказывал не по порядку, то начинал вспоминать Лилиан, о нет, он не ругал ее! Это был плохой тон, но по тому, как мрачнел лицом Лейн и смущенно опускал голову Нил, ему не удалось создать положительный образ бывшей хозяйке. Зато про Розу мальчики слушали с откровенным удовольствием, и просили повторить, что они смотрели по телевизору, и что читали, сидя на диване, и Нил, не удержавшись, завистливо вздыхал, а Лейн шутливо говорил, что Дженсену необыкновенно повезло с первой хозяйкой. Дженсену было приятно это слышать, он и сам так думал, да, очень повезло, и уж убедился, что было большой редкостью, когда все внимание хозяйки доставалось одной кукле. А приключения Дженсена и Джареда после того, как они, а точнее Джаред решил бежать, вообще были выслушаны в мертвой тишине, Нил даже рот открыл от удивления, а Лейн невольно сжимал и разжимал кулаки, побледневший и взволнованный. – И вот, – Дженсен снова повесил голову, вспоминая, как недружелюбно смотрел в кукольной комнате на него Джаред, – теперь я не знаю, что и думать. Джаред как будто обиделся на меня, или может, мне так показалось. Что мне теперь делать? Дженсен нерешительно посмотрел на задумавшегося Лейна. Тот сказал печально: – Ужасно. Сколько вам пришлось пережить. Действительно, мы тут, как Нил говорит, живем в кукольном раю. Все познается в сравнении. А Джаред твой, думаю, тоже расстроился. Судя по тому, что ты рассказал, следует ждать его ночью в гости. Я понимаю, после всего ты немного, хм, остро на все реагируешь. Тебе надо отдохнуть, все наладится, вот увидишь. А Джаред твой, он герой. Не всякий бы решился вот так, броситься в неизвестность. Хотел бы я ним познакомиться. – Я знаю и все понимаю, но… – Дженсен с надеждой спросил Лейна, сам удивляясь, как быстро и как легко нашел здесь друзей, и уже испытывает к ним доверие и привязанность: – Так вы думаете, он придет сегодня? – Уверен, – Лейн улыбнулся ему и сказал: – Посмотри, уже темно. Недолго осталось ждать. Ты представишь его нам? Мне было бы очень приятно. – И мне тоже! – Нил с энтузиазмом поддержал друга, и даже в порыве чувств свалился с ручки дивана на колени Дженсену, тот со смехом его удержал, и, конечно же, в суматохе и возне не заметил, как мелькнула тень возле приоткрытой двери комнаты. 13 Дженсен добросовестно ждал до самого утра, его надежду поддерживали воспоминания, он не мог поверить, что Джаред, спасший его от неминуемой гибели, теперь вдруг обидевшись непонятно на что, не захочет его больше видеть. Он и утром еще надеялся, и порывался несколько раз выбежать в коридор, но куклы его удержали, уже было слишком светло, и его могли заметить. Весь день он держался, уговаривая себя – Джареду что-то помешало. Он непременно придет этой ночью, обязательно. Не может не прийти. И ждал, но к трем утра, взвинченный до предела, он заявил решительно: – Я сам пойду. Хотя бы проверю, действительно ли дверь у них закрыта. Хотя раньше это его не останавливало. Куклы в этот раз не стали его удерживать, Лейн лишь посоветовал, чтобы он держался стены, и не промахнулся с дверью. Дженсен вдруг подумал, а не случилось ли чего с Джаредом. Кукольный рай оказался не совсем раем, и хозяйка сегодня их даже не проведала, а вдруг… Вдруг с Джаредом случилось то же, что и с ним когда-то? Предположение дикое, что и говорить, но у Сьюзан тоже есть собака, и пусть ей заказан вход в дом, но случается всякое – ему ли этого не знать! Испуганный, он, уже не думая об опасности, шагнул в темноту коридора, и через некоторое время, которое показалось ему вечностью, достиг желанной двери. Посчитав до трех, Дженсен навалился на дверь, совсем не ожидая, что она со щелчком легко откроется, и впустит его в комнату. Радость, что так легко удалось проникнуть сюда, тут же исчезла от страшной тревоги. Дженсен выбежал на середину комнаты, и услышал гомон. Его увидели, кто-то негромко вскрикнул, кто-то узнал его, и позвал по имени, но Джаред молчал, и это было страшно. – Джаред! На втором этаже пронесся шум, волнение, и Дженсен опять позвал, громко и отчаянно: – Джаред, ты здесь? Раздался недовольный джаредовский голос, и у Дженсена закружилась голова от счастья и облегчения – он здесь! И в порядке! Но слова, сказанные Джаредом, повергли его в шок: – Здесь я, не кричи. Зачем пришел? Дженсен отказывался верить своим ушам, вглядываясь в темную фигуру наверху, он жалел, что не видит лица Джареда и все думал, может, это такая глупая шутка? – Джаред, спустись, пожалуйста, мне… нам надо поговорить. Я не могу кричать на весь дом. – Тебе надо, ты и поднимайся. Лестница вон там. Дженсен от неожиданной грубости Джареда некоторое время стоял, не зная, что предпринять, то ли уйти, то ли все-таки подняться. Но он засунул гордость подальше, еще раз напомнив себе, что сделал для него Джаред. Может, у него временное помрачение ума? Стоит только поговорить, и понять, отчего он так себя ведет. И все станет нормально. Кое-как найдя лестницу, Дженсен спотыкаясь, на ощупь поднялся по ней, в самом верху ее уже высилась знакомая фигура, поджидая его. – Ну? Чего пришел? Говори, – нетерпеливо и отрывисто произнес Джаред. Дженсен еще раз напомнил себе «Он спас тебя. Этот мудак спас тебя, и утверждал, что ты нужен ему, любой, и вполне успешно доказывал это. Узнай, что с ним случилось». – Джаред, – Дженсен постарался сохранять достоинство, что в общем, было очень сложно, тут и там блестели глаза любопытных кукол, и он явно был объектом внимания, причем не самого дружелюбного. – Я не… не понимаю, что происходит. Я ждал тебя вчера ночью, и сегодня, думал даже, не случилось ли что с тобой, а ты… – А, ну ясно. Я же должен бегать за тобой. Как я посмел не прийти? – Я не то хотел сказать. Джаред, я… – Да все то. Я понял тебя прекрасно. Только вот что, Джен. Все закончилось, и не по моей вине, и я даже думаю, что так будет лучше. – Что? – Дженсен, не строй из себя идиота, и не надо наивно хлопать на меня ресницами. Все понятно: ты там, я здесь. У тебя своя, очень милая и дружная компания прекрасных иделлинчиков, а мы тут… знаешь, тоже не скучаем! Джаред внезапно отступил, и, выхватив из темноты какую-то фигурку, притянул к себе и демонстративно облапив, поцеловал. Дженсен и не разобрал, мужская там была фигурка, или женская. Свет померк у него перед глазами, стало так больно, так невыносимо смотреть на Джареда, внезапно ставшего неузнаваемым. Чужим. Холодным. Жестоким, и главное, с чего?! Что такое случилось с ним?! Он же говорил, что Дженсен нужен ему любой, выходит, обманул. Именно сейчас, когда он даже лучше, чем был, он стал противен Джареду, не нужен, это было невыносимо. Или эта проклятая комната заколдовала его? Или он успел влюбиться здесь, пока его не было, но зачем тогда он приходил в мастерскую?! Чтобы посмеяться?! Нет, дело, вероятнее всего в том, что теперь, когда он такой, он стал не нужен, и это… ужасно. Не разбирая дороги, Дженсен скатился с лестницы, едва не кубарем, чудом не сломав себе ничего, он не слышал, что кричал ему вслед Джаред, и сам не помнил потом, как добрался назад, к себе, к своим новым друзьям. *** Когда Сьюзан принесла Дженсена из мастерской, при виде его у Джареда случился маленький ступор. Таким живым, красивым, сияющим от счастья и от этого еще более ослепительно прекрасным он Дженсена никогда не видел, и впервые в нем проснулось настоящее чувство, сильное, и не очень приятное, и ближе всего похожее на… ревность. Как только он понял, что теперь ничего не скрывает, не портит его драгоценного Дженсена, захотелось невольно тут же спрятать его, от всех, и любоваться на красоту одному. И чтобы никто не смел даже подумать! Ни о чем. При воспоминании даже о Коле хотелось зарычать. Джаред пытался задушить ревность, но все, буквально все было против него, его даже не радовало, что Дженсен смотрит только на него, улыбается только ему и не замечает, сколько восхищенных взглядов привлекает. А несколько слов хозяйки о том, что Дженсен будет жить не с ним, а со своими прекрасными иделлинами, и вовсе ввергли Джареда в ярость, и Дженсен стал первой ее жертвой. Джаред понимал конечно, что Дженсен здесь не при чем, и видел, что тот растерян, и не ожидал подобного, но как только представлял рядом с Дженсеном других иделлинов, соображалка напрочь выключалась. Немного успокоившись, Джаред предпринял ближе к ночи попытку добраться до Дженсена, но увиденная сцена в жилище иделлинов настолько точно соответствовала нарисованной ревнивым воображением картине, что он немедленно убежал, боясь, что если зайдет, то кончится все плохо. И для него и для Дженсена, а Дженсену он вредить ни в коем случае не хотел. Никогда ему не было так плохо, как сейчас. С ним творилось что-то невообразимое, Джареду казалось, что его изнутри рвут на части, и не было никакого спасения от безысходности, от боли. Его жестоко обманули, украли у него самое главное, без чего жизнь была не в радость, и если это и есть кукольный рай – то это самый большой в жизни обман. Дженсена рядом не было, теперь он навсегда потерял его. Дженсен слишком хорош, чтобы жить с ним. У него своя компания, и как уже убедился Джаред – эта компания Дженсену нравится. Даже очень нравится. У Джареда кулаки сами собой сжимались, когда он вспоминал сценку, так и врезавшуюся в память: Дженсен смеется и обнимает красивенького рыжика, рассевшегося у него на коленях, а блондинистый тип сидит рядом и одна рука его собственнически лежит на плече Дженсена и тот вовсе не вырывается. Джаред злился, страдал, ходил мрачнее тучи, распугал от себя всех кукол, но твердо решил, что Дженсену мешать не будет, и вообще – так будет лучше. Ему достаточно знать, что Дженсен здоров, счастлив, ему хорошо там, а он как-нибудь выживет. Привыкнет, это вполне возможно, если постараться и забыть увиденную иделлическую картинку. Появление на вторую ночь в кукольной комнате Дженсена для Джареда оказалось неожиданным. Джаред искренне удивился, и почти обрадовался, но вспомнив снова проклятую картину, подсмотренную в иделлинской компании, не смог сдержать обиды и раздражения, грубил, с ужасом понимая, что делает только хуже, и не мог, не мог остановиться, его прорвало. Он вел себя очень плохо, он даже привлек к себе чужого красивого мальчика и поцеловал его, стремясь доказать, что? Что ему здесь не одиноко? Дженсена, возможно, он обманул, но уж точно не деликатно вырывавшегося парня, и уж точно не себя. А потом Дженсен скатился вниз так стремительно, что Джаред насмерть перепугался. Он оттолкнул мальчишку и кинулся следом, боясь только одного – увидеть искалеченное по его вине тело внизу крутой лестницы. Но к великому его облегчению, Дженсену повезло, он ничего не сломал, и уже успел выскочить вон, и Джаред только сейчас понял, что он натворил. Сам, своими руками, все испортил, он же обидел Дженсена, и тот никогда его не простит! Дженсен пришел сам, и сказал, что ждал его. Но… ему же не померещилось? Или в той сцене не было ничего компрометирующего? Но все равно, как он мог? Ему же хорошо было, это не скроешь, он улыбался и выглядел счастливым. Без него. Джаред не мог успокоиться. Не мог заставить себя вернуться на свое место, все его существо рвалось за убежавшим Дженсеном, и в то же время он боялся идти, и не знал, что ему теперь сказать, и все еще не был уверен, нужен ли он Дженсену, и все так перемешалось, что он от злости застонал и стукнул кулаком о стену. От боли наступило неожиданно просветление, и Джаред тихо ругаясь, лихорадочно принялся себя ощупывать. Нет! Его нигде не было, этого волшебного свистка от ведьмы, имя которой он забыл, и вместе со свистком исчезла последняя, вспыхнувшая было надежда. Он привалился спиной к двери, сумрачно глядя перед собой. Свисток мог потеряться еще в лесу, или в мастерской, там его раздевала новая хозяйка, и там же на него примеряли новые вещички, пока не выбрали подходящее. Он помнил, что его помятый костюмчик был небрежно брошен в угол, в корзинку, и может быть свисток все еще там. Джаред сполз по двери вниз и сидел, уткнувшись подбородком в колени, он уже остыл и тоскливо размышлял – ну а что бы он загадал? Одно желание. Самое главное. Первое, что он хотел, уже сбылось, Дженсен здоров, и выглядит лучше прежнего, и без всяких волшебных свистков. И хозяйка у них хорошая, если не учитывать тот факт, что они расселены по разным комнатам. Но такое было и раньше, у Лилиан, и это не помешало им полюбить друг друга. Так, стоп. Полюбить? Он это сказал? Он это подумал. И это… так и есть. И Дженсен приходил не просто так. А он, ревнивый дурак, взял, и все испортил. Джаред вскочил и снова заметался около двери, не решаясь ступить в темный коридор. Дженсен пошлет его – и будет прав, ну просто потому, что Джаред ревнивый идиот. Надо бы радоваться, что есть куклы, в обществе которых Дженсену приятно находиться, а он взбесился, и… И что будет, есть он чудом найдет свисток? Отправится в ночь, обшарит мастерскую и если надо, пойдет в лес, и что будет? Можно будет загадать желание. Но какое? Чтобы Дженсен простил его? Чтобы забыл, как он ему тут нахамил? Чтобы Дженсен забыл дурацкий поцелуй? Чтобы они всегда были вместе? Одно, одно желание – и быть вместе всегда с насмерть обиженным Дженсеном? Надо самому исправить то, что он натворил, и вместе подумать над желанием. Потому что, как подозревал Джаред, нужно быть предельно точным, если загадываешь самое главное желание. Ведь всегда есть шанс, что тебя могут неправильно понять. Джаред прекратил метаться и наконец, все для себя решил. Он пойдет, и попробует все исправить. Возможно, его даже пошлют, но он всегда добивался своего, и сейчас справится, и без свистка, и даже если Дженсен не захочет видеть его сейчас, может быть, когда-нибудь потом, он простит его. И тогда они вместе подумают, куда мог деться свисток, если до этого Дженсен не убьет его за его потерю. *** Когда Дженсен вернулся, куклы сразу по его виду поняли, случилось что-то очень неприятное, такое, что смотреть на Дженсена без сочувствия было просто невозможно. Дженсен не хотел разговаривать, он лег на диванчик, уткнувшись носом в бархатную обивку, отвернувшись от своего мира, и попросил его не трогать. Лейн и Нил потерянно слонялись вокруг дивана, не решаясь заговорить с Дженсеном, и не знали, что предпринять. Лейн не выдержал первым, он присел рядом, коснулся плеча, сказал: – Дженсен. Не надо, не переживай так. По твоим рассказам Джаред вроде бы неплохой парень. Это он расстроил тебя? Дженсен отдернул плечо, сказал глухо: – Оставь, Лейн. Он хороший, да. Только вот я ему больше не нужен. Не хочу, об этом говорить. – Да что случилось-то? – расстроено воскликнул Нил. Дженсен долго не отвечал, но попытки сбросить руку Лейна больше не делал. Лейн осторожно повторил вопрос: – Дженсен? Он так и сказал тебе, что ты ему не нужен? Или ты сам сделал такие выводы? Дженсен, не молчи, мы же хотим помочь тебе. – Вы поможете, если оставите меня в покое! Лейн вздохнул, и, поднявшись, сделал знак Нилу. Отойдя подальше, они зашептались, то и дело сочувственно посматривая на Дженсена. – Не представляю, что делать. – Можно узнать, что произошло, давай, я быстро сбегаю? – Нет, опасно, уже четыре утра. Вдруг кто-нибудь проснется, нет-нет. Но как он мог… Не знаю, не представляю, как можно обидеть такого, как Дженсен? – Лейн, ну может, я успею? – Нет, я не пущу тебя! – Но как-то надо ему помочь! – Чем ты поможешь, если тебя найдут в коридоре? Дженсену – ничем, а в доме появится новая порция сплетен и страшилок. Нет, нельзя рисковать. Сейчас он немного успокоится, и мы что-нибудь придумаем. Диалог кукол был прерван появившимся на пороге новым действующим лицом. Лейн очень выдержанно сказал: – А это, я так полагаю, Джаред. Судя по описанию, совпадает. *** Джаред сразу увидел и Дженсена, при виде которого все внутри болезненно сжалось, и недружелюбно настроенных иделлинов, но отступать было поздно, и главное, Дженсен! Дженсен очень расстроен, и это он виноват, надо немедленно исправлять. Только вот захочет ли Дженсен его выслушать. Джаред решительно направился к диванчику, но подойдя вплотную, решимость вновь растерял, и, глядя на разнесчастного Дженсена, не знал, как начать и что сказать. Дженсен видно почувствовал чужое близкое присутствие, пробормотал, не оборачиваясь: – Я же просил, оставьте меня. Пожалуйста. У Джареда защипало в носу, и он, мысленно плюнув на церемонии, сел, придвинулся к Дженсену и сказал тихо и решительно: – Не уйду, пока не простишь. Дженсен заметно вздрогнул и напрягся, Джаред почувствовал это, и придвинулся еще ближе, прижался к его спине боком и выглядывая хмурый профиль заговорил: – Джен…сен. Я… прости меня. Ну хотя бы сделай вид. На меня нашло что-то, я понимаю, что не прав, но ничего поделать не могу. Я ведь приходил, я видел, как вы тут сидите, на этом самом диване, как рыжий у тебя на коленях сидит, как ты улыбаешься ему, и… вот. Я подумал, тебе и без меня хорошо, – Джаред не удержался и добавил очень мрачно: – Ты выглядел таким довольным. Дженсен не подавал никаких признаков жизни, не спешил оправдываться и Джаред печально вздохнул, чуть отодвинулся, и отвернувшись, продолжил, уже без недовольства: – Я дурак, да. Как можно злиться оттого, что тебе хорошо здесь. Как будто лучше было бы, если б тебя травили, я должен был радоваться за тебя, и… ты не думай! Я на самом деле рад, но это сильнее меня было, вот как увидел, и подумал, что… В общем, подумал. А я ведь не имею никакого права на тебя. Я не смел думать плохо и это и не плохо вовсе, если уж так подумать, это плохо только для меня, если ты полюбишь кого-то другого. Но ты волен сам выбирать, я понимаю. Не знаю, я наверно взбесился, потому что у тебя появился выбор. И я испугался, что ты выберешь не меня. Представляешь? – Джаред глубоко вздохнул, пока он говорил, он сам для себя пытался сформулировать точнее, что творилось с ним, он не оправдывался, подбирал слова, и говорил, будто удивляясь, так отвлеченно, как о другом, а не о себе. Дженсен сзади завозился, и сел рядом с ним, не глядя на него, и теперь они сидели вдвоем, и Джаред боялся посмотреть на Дженсена. Боялся увидеть на его лице отстраненность или презрение, или холодное равнодушие. – Ну вот. Теперь уже, наверно, я и не должен был приходить. Я вел себя очень некрасиво, и я пойму, если ты не простишь. Дженсен? – Джаред нерешительно посмотрел на Дженсена, но тот смотрел прямо перед собой, и трудно было что-то прочитать у него на лице. Джаред тихонько вздохнул, он знал уже это неприступное выражение – сам в себе. Не хочет говорить. Ну что же, он сделал все, что мог, разве что не сказал главного. Надо только набраться смелости. – Я не думал раньше об этом, но теперь скажу, я рад общаться с тобой в любом качестве. Я правда так и не понял еще, что такое между нами, но мне кажется, я тебя люблю. А если ты не хочешь, то я готов быть тебе другом. Если ты, конечно, простишь меня, и когда-нибудь со мной заговоришь, я клянусь, что не буду… впрочем, нет, не буду врать. Я не уверен, что у меня получится сдержаться и снова не наговорить глупостей, и наделать тоже. Да, я не уверен, что справлюсь с ревностью. Хоть и не должен ревновать, и не имею права, но вот так. Дженсен так и продолжал изображать из себя статую, и Джаред сказал: – Ладно, я понял. Ну… что же, я тогда пойду. Уже почти утро…– Он сделал попытку встать, но Дженсен быстро схватил его за руку и, все так же не глядя на него, сказал без выражения: – Сидеть. Джаред боялся шелохнуться, боялся поверить в свое счастье. А Дженсен, этот невозможный, непредсказуемый Дженсен, вместо того, чтобы устроить ему истерику, или попытаться набить морду, или выгнать вон, вместо всего этого Дженсен придвинулся поближе к его боку, почти прижался, и опустил ему голову на плечо. Джаред поверить не мог. Потом посмотрел – тот даже глаза закрыл от удовольствия, и, похоже, даже улыбался. Джаред испытал огромное облегчение, но все равно не решился двинуться, чтобы принять более удобное положение, А Дженсен, помедитировав немного, без слов сам заставил его прислониться к диванной спинке, сесть поглубже, и вновь устроился рядом, бок о бок. Они сидели и молчали, и Джаред готов был так просидеть вечность, всю жизнь, но стремительно приближалось утро, и он неуверенно сказал: – Дженсен. Мне пора, я пойду, хорошо? И был поражен ответом и еще более тоном и видом Дженсена. Дженсен прямо посмотрел на него, и вид у него был даже немного угрожающий. – Ты никуда не пойдешь. Сиди. – Но… А как же… Но я же должен быть там? – Ты должен быть рядом со мной, – отрезал Дженсен, все так же сверля его взглядом. Джаред с внезапной догадкой ухмыльнулся: – Аааа… Понял, ты думаешь, я буду… Дженсен тоже ревнует! Слегка заалевшие щеки выдали его, но Дженсен упрямо заявил: – Ты никуда не пойдешь. Хватит. Тут подошли забеспокоившиеся Лейн и Нил и вопросительно посмотрели на Джареда, потом Лейн сказал, обращаясь к Дженсену: – Молодому человеку пора уходить, Дженсен. Джаред сидел и удивлялся – он никогда еще не видел Дженсена в таком состоянии. Он пожал плечами, а Дженсен отчеканил: – Он останется здесь! Лейн возразил: – Но так нельзя! Это против правил. Мы не должны наводить людей на мысли, что можем перемещаться. – Мне плевать, – отрезал Дженсен, он казалось, сейчас взорвется от негодования. – Кто придумал эти дурацкие правила?! Я не хочу, чтобы он уходил. Почему мы должны прятаться?! И что в этом плохого? Он останется, и если они только попробуют снова его унести, я… мы… Дженсен замялся, а Джаред, с загоревшимися глазами улыбнулся, и договорил уверенно: – Мы уйдем. Правила нам нарушать не впервой, – Дженсен взглянул на него с благодарностью и Джаред сразу почувствовал себя в одной команде с ним и снова обратился к Лейну: – Как думаешь, это лучше будет, чем просто перестановка кукол? Они могут подумать, что это сделал кто-то из слуг, например. А вот уход – это уже чревато. – В таком случае версия для людей – кража, – тут же заявил Лейн, но видно было, он уж не хотел спорить, махнул рукой и сказал: – Да, ваш случай уникален, так что я не буду настаивать. Ладно. Пусть. Посмотрим, что скажет Сьюзан. Куклы отошли в облюбованный уголок, и увидев, как Лейн бережно обнимает Нила за талию, Джаред понимающе усмехнулся им вслед. Потом снова посмотрел на Дженсена. Тот больше не отворачивался, и глядел на него так, что Джареду снова стало нестерпимо стыдно за все, что он наговорил и сделал. Он заерзал на месте, и принялся снова извиняться: – Джен, я такой дурак. Прости, прости пожалуйста. Я вижу, ты даже не злишься на меня, но мне от этого только хуже, уж лучше б ты мне врезал, что ли. Дженсен лишь плечами пожал, и снова прислонился к нему, положил голову на плечо, взял за руку, и мурлыкнул довольно: – Перестань. Помолчи лучше. Джаред сидел, улыбался, и не смел шевельнутся, чтобы не потревожить заснувшего Дженсена. Не верилось, что так просто все разрешилось. И тревожно, но сейчас – так хорошо, и здорово и правильно, так и должно быть, всегда вместе. Вот оно, самое главное желание. А с остальным они как-нибудь разберутся. *** Был уже яркий полдень, когда в кукольную комнату иделлинов вошла Сьюзан. Она сразу заметила Джареда, и позвала Риту. И спросила у вошедшей дочери: – Это ты принесла сюда Джареда? Рита отрицательно покачала головой: – Нет, я их не трогала. – И кто бы это мог быть? – удивленно спросила она. Рита пригляделась к сидевшим на диванчике куклам и вдруг сказала: – Не удивлюсь, если он сам сюда пришел. Ты только посмотри на них. Джаред так собственнически обнимает Дженсена. И смотрит так воинственно. Сьюзан потянулась было к Джареду, но вдруг замерла, и сказала: – Рита, я тут подумала, а не совершила ли я ошибки? Может, не стоило их разлучать? – Конечно. Посмотри, как они хороши вместе. Ну и что, что Джаред не иделлин. Мама, может, пусть он тут останется? А то боюсь, убегут. Особенно если вспомнить обстоятельства их появления здесь. – Думаешь, убегут? – Сьюзан с сомнением посмотрела на неподвижных кукол, – Но убегают только от плохих хозяев, Рита. Ты же помнишь сказку? Я что, плохая хозяйка? Рита засмеялась: – Нет, конечно. Но ведь иногда достаточно такого пустяка, чтобы навсегда испортить себе репутацию. – Не хотелось бы мне иметь плохую репутацию среди кукол, – шутливо сказала Сьюзан, еще раз посмотрела на них и решила: – Ну что ж, раз так, пусть остается. Они действительно отлично смотрятся вместе. Надо будет устроить фотосессию. Кстати, Рита, фотоаппарат привезли из ремонта? – В пятницу должны, надо посмотреть по квитанции. – Если будет хороший денек, пофотографируем мальчиков. Женщины вышли из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, и через нее до кукол донеслось приглушенное: – … И все же, я узнаю, кто их переставил! *** Джаред ожидал всего, что угодно, но только не того, что Дженсен вдруг кинется его обнимать, целовать, и самое главное! – вдруг скажет, наконец, в порыве чувств: – Джаред! Как же я люблю тебя! Конечно, он потом смутился, покраснел, и даже хотел отодвинуться, но Джаред уже крепко держал его в объятиях и со счастливой улыбкой слушал невнятное бубнение: – Ну… то есть, я хотел сказать, хорошо, что тебя не забрали, но это ничего не значит, я просто, я сказал, потому что я просто обрадовался, ну чего ты смеешься, Джаред? – Я тоже. Я тоже тебя люблю. И тоже рад. Это все ты, – прошептал он на ухо Дженсену, и тот прекратил оправдываться и затих в его объятиях, уткнувшись лбом ему в плечо. По мнению Дженсена, вот это и был кукольный рай. Самый настоящий, без преувеличения, было так хорошо, что порой становилось страшно, а вдруг все это кончится? Джаред всегда рядом, необычно притихший, умиротворенный, смотрел на него удовлетворенно и ласково, и невозмутимо, и, кажется, его трудно было вывести из себя. Вдруг исчезла куда-то его разговорчивость и порывистость. Сидит себе и тихонько присматривает за ним. Дженсен всегда, каждую минуту чувствовал неусыпное внимание со стороны Джареда и не описать, как же оно грело его. Приятная компания в лице Лейна и Нила, и самые лучшие партнеры по игре в покер, да, у них были игрушечные карты! Совсем как настоящие, в колоде, и когда Дженсен понял, как играть, тут же объяснил Джареду, и долгими ночами, когда совсем не хотелось спать, они просиживали за карточным столом, и не замечали, как быстро проходит время. 14 Лишь однажды между ними произошла ссора, и для этого действительно, по мнению Дженсена, был серьезный повод. Случилась размолвка через несколько дней после того, как Джаред поселился в компании иделлинов. От Риты они узнали, что Сьюзан по делам уехала в город. Рита дни и ночи проводила со своим кавалером, так что куклы были предоставлены сами себе. Джаред сидел на полюбившемся диванчике, Дженсен лежал головой у него на коленях и мечтательно смотрел вверх. Чуть в отдалении так же лениво-расслабленно сидели Лейн с Нилом и обсуждали скорое возвращение хозяйки. Джаред поглаживал Дженсена по волосам, слушал одним ухом болтовню иделлинов и чуть улыбался, удивляясь, как мало его волнуют насущные кукольные проблемы. А ведь так быть не должно, все их мысли должны быть о хозяйке. А он все время думает только о Дженсене, и его нисколько не огорчит, если Сьюзан задержится на пару дней. Как оказалось, Дженсен следил за ним, а вовсе не пялился в потолок. Он застал Джареда врасплох вопросом: – Джаред, о чем ты думаешь? Джаред опустил взгляд, усмехнулся, глядя на Дженсена: – О тебе. – Я серьезно. Дженсен чуть нахмурился, но довольный блеск в глазах скрыть не сумел и Джаред сказал, раздумывая: – О тебе, и, знаешь, странно. Я как-то изменился. Стал другим, по сравнению с тем, каким я был раньше. Думаю о всяких посторонних вещах. Сейчас вот думал, что не особо скучаю по Сьюзан, и меня это не беспокоит. Но мы ведь должны любить свою хозяйку? Лейн заинтересованно посмотрел в их сторону, забыв ответить Нилу. Джаред же продолжал: – Ну то есть, я понимаю, что мало еще времени прошло, всего-то пара недель, но если вспомнить все, и сравнить, мы должны ее любить безоговорочно. У нас есть все, что нам надо. Не знаю, я ей благодарен, и даже, может, люблю, но все равно это не так. Непонятно, да? Дженсен задумчиво смотрел на него, взгляд его стал глубоким, и таким, как будто он только сейчас что-то разглядел в Джареде, и его это очень удивило, но удивило в хорошем смысле, а не неприятно, как боялся Джаред. – Да, – медленно сказал Дженсен. – Мы стали другими. – Это плохо? – с беспокойством спросил Джаред. – Не знаю. Но ты хотел бы, как раньше? – А как – раньше? Это было сложно. Действительно, как раньше? Все вроде бы было так же, просто неуловимые изменения, и все воспринимается по-другому. Под другим углом, и рождаются мысли, которым не место в кукольной голове. Они надолго замолчали, задумавшись, каждый о своем, а может и об одном и том же, но вывел из задумчивости Джареда новый вопрос Дженсена: – Джаред? Джей! А помнишь, в тот первый день, когда ты остался здесь – Сьюзан упоминала сказку о плохом хозяине? Джаред вернулся мыслями в тот знаменательный день и уточнил: – Эм… Она еще говорила, что только от плохих хозяев убегают? – Да, вроде того. Дженсен сел, потому что лежа на коленях у Джареда не мог прочитать точно выражения его лица. Он требовательно уставился на Джареда, тот беспокойно заерзал под его взглядом, спросил: – Ну, и что? – Ты знаешь эту сказку? – Нет. Дженсен не сдержал разочарования: – Как жаль! – Я знаю, – встрял в разговор Лейн и Дженсен с радостным нетерпением повернулся к нему: – Расскажи! И Лейн рассказал, посмеиваясь, но прежде сказал, что это одна из самых известных и давних кукольных легенд и не знать ее очень стыдно. Сказка была про злого бородатого хозяина, от которого сбежали куклы в волшебную кукольную страну, вход в которую прятался за магической дверью, и для того, чтобы открыть дверь, нужен был особый ключ. Дженсена сказка почему-то разочаровала, и он, пробормотав что-то недовольное себе под нос, потерял к ней интерес. А вот на Джареда она подействовала странно. Он задумался крепко, и потом еще несколько дней пытал Лейна, знает ли он, где эта таинственная дверь с нарисованным очагом, и куда она на самом деле ведет, есть ли страна кукол? Его интересовало то, что именно прячется за этой дверью. Лейн под конец начал даже сердиться: – Джаред, это сказка, притом очень старая и перевранная, каждый рассказчик ее передавал по-своему! Я вообще думаю, что никакой кукольной страны там и не было вовсе. – На пустом месте ничего не бывает! – упорствовал Джаред. – Даже люди так говорят, в каждой сказке есть кусочек спрятанной правды. Дженсен тоже не верил в кукольную страну, но деликатно помалкивал, а Джаред в споре с Лейном однажды воскликнул: – Вот зря ты не веришь в чудеса! Если бы видел ту ведьму, которую мы с Дженсеном встретили, то поверил бы тоже! Все может быть, и так интересно думать об этом! Лейн скептически покачал головой: – Ну, это могла быть обыкновенная старушка. И вообще, вам это все могло привидеться. Чудес ведь она вам не демонстрировала? И у вас нет доказательств того, что она волшебница! И что она вообще была! Джаред возмущенно запыхтел, и тут Дженсен не выдержал, сказал: – Джаред, ну покажи ему свисток. Вот так и выяснилось, что свисток Джаред потерял. Этот факт очень огорчил Дженсена. Мало того, что в глазах Лейна они теперь выглядели фантазерами, так еще и желание потеряли. – Как ты мог? – шипел Дженсен, запихав предварительно Джареда в дальний угол и тыкая его время от времени в грудь пальцем. – Ты потерял ее свисток! Джаред, смущенный донельзя, стоял, повесив голову, и даже не пытался оправдываться. Потерял, да. Ну кто виноват, что у кукол не бывает собственного имущества, и они полностью во власти хозяев. Люди их одевают, раздевают, снимают ненужные, по их мнению, побрякушки, надевают другие, и куклы не могут ни переодеться, ни припрятать что-нибудь для себя. – Когда ты обнаружил, что свистка нет? –Ну…ээээ…. Вообще-то в кукольной комнате. – Понятно. Ты мог его потерять и в лесу, и где угодно еще. Хотя чего это я? Это же твое желание. Не мое. И ты его благополучно посеял. Не то, чтобы я рассчитывал на что-то, но знаешь, всегда приятно было осознавать, что когда-нибудь, в критической ситуации ты сможешь воспользоваться помощью. А теперь… – Дженсен выдержал театральную паузу, еще раз прожег его взглядом и гордо удалился, и не разговаривал с Джаредом целый день. Только ночью, когда Джаред, раздосадованный его молчанием, вдруг собрался куда-то, Дженсен соизволил заговорить. Они наверно, подрались бы, если бы их не растащили Лейн и Нил, но в итоге Джаред не пошел искать в ночь серебряный свисток, а Дженсен пообещал больше не упрекать Джареда в его рассеянности. На самом деле, Дженсен очень испугался, что из-за его претензий Джаред отправится на поиски давно уже сгинувшей волшебной вещички. И они зажили дальше, спокойно и дружно, и возможно, это бы продолжалось еще долго, но вскоре произошло сразу несколько событий, которые выгнали все-таки Джареда за пределы безопасной комнаты. *** Все началось с давно ожидаемой фотосессии. Лейн объяснил заинтересованным Джеям, что это такое – все казалось вполне безопасным и интересным. Предполагалось, что Сьюзан, в сопровождении Риты, выедет на встречу с еще одной кукольницей, они вместе пофотографируют своих кукол, и Сьюзан на следующий день вернется домой. Кукольница Бьен жила в соседнем городке. И еще выяснилась одна неприятная подробность – хозяйка не собиралась брать с собой Джареда. Сьюзан сказала, что на сессии будут только куклы иделлины, к тому же у нее нет подходящей переноски для большого Джареда, и зачем вообще ездить, если он пролежит упакованный в машине. Дженсен, узнав о том, что едет без Джареда, огорчился так, что Джареду стало не до своих переживаний. Утешать Дженсена пришлось всем троим, во главе с Лейном. Но уехал Дженсен, не смотря на все усилия друзей, все равно, крайне недовольный и подавленный. *** Вечером, скучая в одиночестве, Джаред подумывал отправиться в гости к другим куклам, своим бывшим соседям, но его охватила такая тоска, что он просто забился в угол, и сидел там, как никогда ранее жалея о потерянном свистке. Если бы у него был свисток, он загадал бы одно желание – никогда не расставаться. Без Дженсена было пусто, скучно, грустно. Не хотелось думать, двигаться, ничего. И самое ужасное было в том, что Джаред прекрасно понимал, они не вольны над собой, и когда захочется Сьюзан, она снова заберет Дженсена, и может быть, уже не на один день, а на неделю, или даже больше. Думать об этом было тяжело. И невольно вспоминалась сказка о злом хозяине. Сьюзан не злая, еще поискать такую, но все же – она хозяйка. А хотелось бы… Джаред и мечтал и боялся мечтать. Пока рядом был Дженсен, о плохом не думалось, но сейчас снова вспомнилась эта проклятая сказка. Значит, есть где-то мир, где все идеально, где нет хозяев у кукол, и они сами себе хозяева. Представлять это было и страшно и здорово. А почему бы и нет? Почему нет, на самом деле? Тогда никто не разлучит их, и Джаред не будет каждый день бояться, что Сьюзан когда-нибудь придет в голову, например, продать его. Или продать Дженсена. От одной мысли об этом Джаред впал в еще большую тоску, и начал представлять всякие ужасы. А что, если на этой распрекрасной фотосессии подбежит к Дженсену собака? Или машина Сьюзан попадет в аварию, а его не будет рядом! И ничего, он ничего не может поделать, а ведь мог бы, если бы у него был этот проклятый свисток. К двенадцати ночи Джаред додумался до того, что сегодня – идеальная ночь для поисков. Дом пуст, хозяйки уехали, спит только сторож внизу, прислуга приходящая. Почему бы не попробовать поискать злосчастный свисток? Он все равно не уснет, ну а закрытые двери не проблема. В такой глуши редко закрывают двери, а поворачивать ручки и справляться с замками он научился еще в доме Лилиан. Да к тому же он уже как-то пробирался в мастерскую, к Дженсену, и тогда ему это удалось. Ему сопутствовала удача, он смог незамеченным пробраться на первый этаж и подойти к черному ходу. Дверь была закрыта, но к своей радости Джаред увидел рядом с дверью табурет, подтянул его к двери, и, забравшись на него, дотянулся до замка. Изнутри замок представлял из себя ручку с защелкой. Повозившись немного, Джаред все же смог повернуть ее. Дверь открылась, и перед ним открылся вид на задний двор, темный и пустынный. Кукольная мастерская, к радости Джареда, была не закрыта, да и что, к слову сказать, могло там привлечь внимание похитителя, кроме предметов весьма специфического назначения. Он загляделся на стол, вспоминая, как забирался на него, когда в проволочном плену там висел Дженсен. Как же давно, и вроде бы недавно это было. Дженсен! Джаред встряхнулся и принялся за работу. Он здесь для того, чтобы найти, если повезет, ключ от волшебной двери с нарисованным очагом. Джаред искал долго, сперва методично обшарил корзину, и нашел свои старые вещи, поностальгировал над помятой рубашечкой Дженсена, и даже оторвал он нее себе пуговицу на память. Он перетряхнул всю корзину, на карачках обшарил весь пол в мастерской, и почти совсем отчаялся, когда у самых дверей нащупал свисток, и да, это был он! Джаред выбежал на улицу и рассмотрел находку внимательнее, все шире улыбаясь. Серебряный, маленький, на развязавшемся шнурочке, это был точно он. Не теряя больше времени, Джаред заспешил назад. Вернувшись, Джаред после недолгих колебаний, решил спрятать свисток в комнате, если вещичка будет на нем, и Сьюзан или Рита решат переодеть его, свисток снова будет потерян, а Джаред не хотел больше рисковать. Джаред от всех переживаний бессонной ночи свалился замертво, и проспал весь день, а вечером к его радости вернулись куклы. Как только Сьюзан с дочерью ушла, Джаред сразу накинулся на Дженсена с вопросами – ему очень не понравился дженсеновский фирменный задумчиво-неприступный вид, такой он напускал на себя, когда был очень чем-то расстроен. Лейн с Нилом тоже нечего особенного не рассказывали, кроме того, что они встретились со старыми знакомыми, а Дженсен познакомился с куклами, которых раньше не видел. Джаред так разволновался, что забыл о свистке, о котором хотел рассказать сразу же. Что же там случилось такое? Он расспрашивал, но Дженсен упорно молчал. Джаред обозлился уже, и начал повышать голос, когда Дженсен сдался, примирительно взял его за руку, легонько пожал, а потом вдруг, не утерпев, прижался к нему и пробормотал куда-то в подмышку: – Да ничего страшного. Только Бьен как увидела меня, так начала просить продать, они даже чуть не поругались. Джаред подавил испуг и злость, спросил, успокаивающе поглаживая его по спине: – И что? Сьюзан согласилась? – Отказала, но я все время нервничал, и все удовольствие пропало. Да какое там удовольствие. Бьен была такая недовольная, потом намекала на что-то, мол, все равно узнает, как такая редкая кукла оказалась у Сьюзан. Я все время боялся, что Сьюзан отдаст меня. – И совершенно напрасно боялся, между прочим, – сказал Лейн, и в голосе его слышно было сочувствие. – Джен, она не продала еще ни одну куклу. Никогда бы не подумал, что Бьен способна на такое. Но в конце она, кажется, поняла, что перегнула палку и извинилась, но, как ты понимаешь, настроение у Дженсена и у нас всех уже было не то. Джаред долго успокаивал и утешал Дженсена, и в нем все более крепла уверенность, что правильно он пошел искать свисток и главное, сделал это один, пока Дженсена не было. Иначе тот бы просто извелся или не пустил его, как и в первый раз, или пошел бы с ним, и рисковали бы они вдвоем. Джаред не нашел подходящего момента сообщить о свистке Дженсену, а на следующее утро произошло еще одно событие, и Джаред сам изрядно испугался. Еще бы, не испугаться! В комнату вошла, в сопровождении Сьюзан их бывшая хозяйка Лилиан, собственной персоной! Увидев ее, Джаред оцепенел, и услышал, как резко выдохнул и забыл вдохнуть воздух Дженсен. Они со страхом таращились на Лилиан и каждую минуту, каждую секунду ждали разоблачения. У Джареда билась в голове одна мысль – что он, дурак, не повесил шнурок со свистком на шею, и сейчас Лилиан узнает его, закричит, потом тут же заберет, со скандалом, и его и Дженсена, а у него не будет уже возможности вернуться за волшебным свистком! Какой же он дурак! Лилиан, поахав над Лейном и повосхищавшись Нилом, уже подошла к ним, и Джаред обреченно подумал «ну вот и все». Как глупо все кончилось. Но ничего не происходило. Лилиан с таким же восхищением уставилась на Дженсена: – Я так давно мечтала посмотреть вашу коллекцию! А вот это – Дженсен, вы говорите? Как хорош! Очень современный вид, я знаете, больше люблю, когда мои мальчики похожи на принцев, а девочки на принцесс. Вы же видели мою Лору? Что-то в этом роде, все они у меня так одеты. И он чем-то напоминает мне одну куклу, что была у меня. Но мой, знаете, был такой, не совсем, подделка, одним словом. Да и достался он мне по случаю. Конечно, моему далеко было до Дженсена. А этот, большой, это же Джаред? Джаред, переведший было дух, снова замер от страха, вот сейчас, сейчас она узнает его! А если Сьюзан расскажет, как нашла их обоих в лесу, то Лилиан точно догадается, не может не догадаться, что это они! Но Сьюзан только вежливо улыбнулась, и поинтересовалась: – Да, вы помните эту коллекцию? – Увы, да. У меня был такой мальчик, но, к сожалению, у меня его украли. Джаред мысленно застонал. Он боялся даже думать, что сейчас творится с Дженсеном. – А нашли вора? – О нет. Я не написала заявления в полицию. Это, в общем, я думаю, что знаю, кто взял куклу, но вы понимаете, родственные связи… – Лилиан замялась, Сьюзан понимающе кивнула, а гостья быстро перевела разговор на другую тему. – А где вы покупаете такую одежду? Джинсы просто отличные! И ботинки. Сьюзан принялась рассказывать, а ошарашенные Дженсен и Джаред переглядывались и никак не могли поверить, что Лилиан их не узнала. Не узнала! Когда женщины покинули комнату, Дженсен в изнеможении закрыл глаза, а Джаред принялся тормошить его, нервно смеясь и выкрикивая неразборчивое: – Ты, подделка! Очнись, дешевое подобие себя! Офигеть, она не узнала нас! Дженсен, принц недоделанный, ты понял, что из-за этих тряпок и париков она даже не сообразила, ей в голову не пришло, что это мы! Черт, не узнала! Дженсен слабо отбивался, но и его вскоре разобрал истерический смех. 15 Дженсен никак не мог понять, что с ним происходит, вроде бы все было хорошо. Но что-то постоянно тревожило, он без конца нервничал. Фотосессия вылилась в длительную нервотрепку, а появление Лилиан вообще выбило его из колеи. Но он продолжал надеяться: все наладится. Дженсен верил, все будет хорошо, он уговаривал себя, и почти сам поверил в это. Но к вечеру, как ни старался держаться, он совсем упал духом. – Джаред, это никогда не кончится, – жаловался он, в такую редкую для себя минуту отчаяния, – ладно, я раскис, все как-то навалилось. Я все понимаю, завтра утром все будет казаться лучше, но сейчас не ругай меня, так хочется поныть. Боюсь, все время, не за себя, а вдруг тебя заберут, или продадут, я не переживу. Или меня. Джаред, я устал все время бояться. Понимаю, что глупо, но все равно, боюсь. Джаред обнимал его за плечи, и загадочно улыбался, поджидая подходящего момента. Дженсен почти готов. Надо сказать ему. – Скажи, – Джаред развернул к себе Дженсена, заглянул в печальные глаза, – а вот если бы не было никаких хозяев, и мы сами распоряжались бы собой, наша судьба была бы только в наших руках. Ты хотел бы так? – Я не могу представить. – Джен, ну попробуй, ты же сам первый натолкнул меня на эти мысли, когда начал расспрашивать про сказку! Представь, что на самом деле есть такая страна, где нет хозяев. Только куклы. И мы сами себе хозяева. – Нет такой страны, Джаред! Это сказки. – Ну представь, хотя бы. Дженсен помолчал, сказал тихо: – Страшно. Но я бы хотел попробовать. Только с одним условием. – С каким? – Джаред затаил дыхание в необъяснимом предчувствии счастья. – Только если мы будем вместе. Всегда. Джаред тихонечко поцеловал его в висок и сказал, совершенно довольный: – Вот и я так думаю. Пора нам сваливать, принцесса. Дженсен разорался, когда узнал, что в его отсутствие Джаред покидал комнату и, подвергаемый всяческим опасностям, носился по двору и мастерской, зато при виде свистка, с гордостью продемонстрированным Джаредом, сразу растерял весь свой запал. Он смотрел на серебряную игрушку с сомнением и даже страхом. – Джаред, ты уверен? – Как никогда! Ты согласен уйти со мной, Джен? Я сам не знаю, чем все это закончится, но надеюсь на лучшее. Так что? Дженсен оглянулся вокруг с невольным сожалением, подавил вздох и просто сказал: – Пошли уже. Они попрощались с Лейном и Нилом, и даже предложили им идти вместе с ними, но Лейн покачал головой и крепче обнял приникшего к нему рыжика: – Нет, парни. Это не для нас. А вы идите, и желаем вам удачи! Так они оказались на заднем дворе дома Сьюзан. Джаред в последний раз оглянулся на дом и прошептал, крепко сжимая руку Дженсена в своей: – Ну что, Джен, ты готов? – Нет, – нервно ответил тот, – но свисти уже. Джаред поднес свисток к губам, и… они ничего не услышали. Джаред недоуменно посмотрел на свисток, дунул изо всех сил еще раз. Снова никакого эффекта. Только было собрался возмутиться, как совсем рядом раздался недовольный голос: – Я и в первый раз вас прекрасно услышала, молодой человек. Зачем столько шума? Прямо перед ними материализовалась фигура, и Джеи в немом изумлении смотрели, как волшебница некоторое время зависала в воздухе, а потом медленно приземлилась и окончательно утратила прозрачность. – Ну, – сухо сказала она, – надумали, наконец? Джаред решительно заявил: – Да. У нас есть одно желание. Самое главное. Волшебница поощрительно кивнула. – Самое главное, чтобы мы всегда были вместе. Волшебница открыла было рот, но Джаред продолжил упрямо: – … но здесь это невозможно. Так что я, то есть мы хотим попросить тебя, чтобы ты подсказала нам путь. – Хм. Любопытно. Это против правил, но будем считать, что это одно желание. Что за путь? – Должно быть место, где мы не будем зависеть от прихоти хозяев. – Джаред. Вам грех жаловаться, у вас прекрасная хозяйка. Разве она обижала вас? – Вот именно, она хозяйка. А мы сами хотим быть хозяевами своей судьбы. Ты можешь показать нам дорогу? Если повезет, мы найдем это место. А если не дойдем, ну что ж, мы хотя бы попробуем. Ведьма долго разглядывала их, потом вздохнула: – Мальчики мои… Если б вы знали, как некоторые из ваших хозяев завидуют вам. Вы живете в самом настоящем раю, вам не нужно есть, пить, платить налоги, вас одевают, ухаживают за вами, любуются вами. Одним своим видом вы приносите людям радость. – А если Сьюзан решит продать меня или Дженсена мы не сможем ей помешать, – угрюмо продолжил Джаред. – Или вот, взять историю Дженсена. Первая хозяйка не собиралась его продавать, и что из этого вышло? Она умерла, и Дженсен попал в руки Лилиан. Я, конечно, не то чтобы против, ведь тогда бы я не встретил его, но что помешает Рите распродать нас, если Сьюзан не станет? – Скажу вам по секрету – в завещании указано, что Рита не может продать ни одну куклу из коллекции, она бы заботилась о вас так же, как и ее мать. И это было бы еще долго-долго, – сказала ведьма. – Но вернемся к разговору. Так что вы хотите от меня? Джаред начал приходить в отчаяние: – Ну есть же страна, где куклы сами себе хозяева. – Да? – с неподдельным интересом сказала ведьма. – И где она? В первый раз об этом слышу. Джаред совсем сник. Сказал убито: – За волшебной дверью. Там другой мир, там все куклы счастливы, а на двери, кажется, был нарисован очаг… – Ах, во-о-он что! – ведьма перестала насмехаться, и сказала, чуть помолчав: – Джаред, это все сказки про кукольную страну, но такая дверь есть. Джаред вновь посмотрел на ведьму с надеждой. Она же не торопилась. – Я не знаю на самом деле, что с вами будет, если вы переступите порог. По легенде каждый получает то, чего достоин. Не знаю даже, что мне с вами делать. – Просто скажи, как найти эту дверь. – Джаред смотрел спокойно и твердо и женщина улыбнулась. – Ладно. Но я должна предупредить еще раз – нет никакого кукольного рая. И везде, куда бы вы ни попали, есть свои проблемы, вы ведь понимаете это, да? Дженсен, скажи. Даже здесь, у Сьюзан, где все так хорошо, было немало вещей, что тебя расстраивали. – Пусть, – сказал Дженсен, плечом прижимаясь к Джареду, – главное, чтобы мы были вместе. С остальным разберемся. – В вашем мире нет смерти, болезней и голода, – все не унималась ведьма и Джаред продолжил: – И мы не принадлежим себе. Мы игрушки в чужих руках. – Ну что же, ладно мальчики, с вами все ясно. Ведьма кивнула, потом сказала ворчливо: – Значит, навсегда вместе. Принято. А вторая часть вашего хм, желания. Вам нужно будет спуститься в подвал дома, и там вы найдете нужную дверь. Она занавешена старым холстом, вы уже знаете, что там нарисовано. Так уж и быть, пусть все будет как в легенде. И вот еще что. У вас будет время подумать. Дверь не исчезнет до следующего полнолуния. – Не исчезнет? То есть, она потом исчезнет? – Дженсен загоревшимися от любопытства глазами смотрел на ведьму, но та замахала на него руками: – О нет, уволь, не до объяснений, да ты не поймешь, все равно. Но повторяю, она будет здесь, в этом подвале, как минимум пару недель. Потом все. И не спрашивайте меня что там, за этой дверью. Никто еще не возвращался. Джаред вспомнил еще одну подробность сказки и спохватился: – А ключ? – Ключ? Дверь откроется только вам, так что никакого ключа. Ключ это ваше желание. Да, напомнил, верни-ка свисточек. Он тебе больше не понадобится. Ведьма спрятала свисток в знакомый мешочек, напоследок окинула их еще разок взглядом и сказала: – Ну что, прощайте мальчики. Боюсь, в этом качестве я вас больше не увижу. – До свиданья, – Джаред солнечно улыбнулся, и Дженсен тоже, но только не так ярко и немного грустно. Ведьма испарилась, как не было. Джаред с энтузиазмом повернулся к Дженсену: – Ну что, пошли в подвал? *** Они нашли дверь, заваленную всяким хламом, а холст Дженсен заметил издали и закричал: – Смотри, вот она! – Тихо ты! – Да здесь, кроме пауков, никого нет, – Дженсен брезгливо отряхнул паутину с рукава, а Джаред едва удержался, чтобы в приливе непрошенной нежности не прижать Дженсена к груди. Не до этого сейчас. Хлам они кое-как отгребли, и сорвали холст, под которым действительно пряталась дверь, и ее размеры были явно маловаты для человека, зато в самый раз для них. Джаред рассматривал затейливую вязь на чугуне со странным чувством, и все не решался дотронуться до ручки с кольцом. Дженсен встал рядом, касаясь его плечом, также разглядывая дверь. Оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть. Но что их там ждет? Что за этой дверью? Джаред неуверенно сказал: – Дженсен. Если ты боишься, мы можем вернуться. Я вот сейчас подумал. Смерти, болезни, голод… А что, если там все это есть? А? Джаред аккуратно снял с волос Дженсена паутинку, положил ладони ему на плечи, заглянул в глаза: – Джен. Я подумал, что наверно, веду себя как эгоист. Может, ну его, а? Ведьма сказала, что может быть, и после Сьюзан мы будем жить в этом доме, и за нами будут присматривать, и любить, а там… Я не знаю, что будет там. Может наши теперешние страхи и проблемы будут просто смешны, по сравнению с тем, что нас ждет. Дженсен возразил: – Почему ты сразу о плохом думаешь? Все будет нормально, наверно. Я надеюсь на это. И знаешь что? Я не боюсь. Мы же будем вместе. Уверенность постепенно возвращалась к Джареду, пока он смотрел в лицо Дженсена, ясное и спокойное. Конечно, все будет нормально. Главное, они будут вместе. Струсить в самый последний момент? Джареду стало стыдно. Он тихонько, осторожно поцеловал Дженсена, и тот с готовностью ответил на поцелуй. Потом Джаред отстранился, и сказал: – Ну что, готов? Пошли? Дженсен только кивнул. Джаред с тщательно скрываемым душевным трепетом потянул за кольцо, дверь со скрипом поддалась, и из-за нее на них хлынул потоком мягкий, окутывающий теплом свет. Радость таким же потоком захлестнула Джареда и он ликующе закричал: – Джен, смотри как красиво! Идем скорее! И первым шагнул в свет, не выпуская из рук крепкой ладони Дженсена. Эпилог – Джей? – Мммм… –Джаред! – Ну чего тебе?! Ни днем, ни ночью от тебя покоя нет, Дженсен! На работу же через… вот, два часа спать осталось! – Джей, мне такая херня тут приснилась. – Ты не мог мне утром это рассказать, а?! – Зануда. Все, чтобы я тебе еще хоть раз! Поделиться хотел, а его, видите ли, разбудили! – Джен. Дже-е-ен. – Спи уже. Я больше не буду тревожить Ваше Величество. Даже если мне приснится самый безумный кошмар. – Я тоже тебя люблю. Не злись. – Вот только не надо меня лапать! Вставать же скоро! Джаред, а вот это было совсем лишнее… и не делай вид… эхм… что тебе интересно… как ты смотрелся в моем сне в кружевах и бархате. Потом, правда, вроде поменялась одежка… Да не смейся, я там тоже был не лучше, еще с длинными локонами… и похоже, даже и не человеком… Джей, вот здесь еще…да!