Летопись IV Эпохи

      Ярмарка гудела. Издалека слышались песни забредших менестрелей, звон монет и бряцанье оружия. Путник в закрывавшем лицо капюшоне проталкивался сквозь толпу, опустив голову.       Как только толпа людей поредела, путник поднял голову — и стало ясно, что это девушка. Быстро окинув взглядом ярмарку, она заметила нужную палатку и направилась к ней.       — Приветствую тебя, Моранг, — произнесла она хозяину, приближаясь.       — Лэйхэ, рад тебя видеть, — человек приветливо улыбнулся. — Ты по делу или просто забежала?       — По делу, друг, посмотрю твой товар.       — Он весь перед тобой.       — Так уж и весь? — весело поинтересовалась она.       Моранг засмеялся. Убедившись, что рядом с палаткой никого нет, он вытащил из-под плаща кожаные ножны, искусно отделанные серебряными узорами — безусловно, эльфийской работы.       — Я беру это, Моранг.       Она сняла с пояса мешочек и принялась считать монеты, когда к палатке подошел юноша.       — Урийат нило, Моранг.*       — Орофаг, — торговец бросил взгляд на покупательницу.       Но та, казалось, не обратила на подошедшего никакого внимания. На деле же отметила приветствие на адунаике:       «Харадрим в Гондоре, да ещё друг Моранга?!»       — Налин куда-то убежала, — вздохнул юноша. — Опять, небось, сладости покупает.       — А ты решил забежать сюда, мальчик?       — Я не мальчик, — возмутился Орофаг. — Мне уже шестнадцать, я воин!       — Воин в мире, где нет войн, — ни к кому не обращаясь, прошептала девушка. — Четыре эпохи войн, и в мирное время люди думают о битвах.       — Лэйхэ...       Она бросила несколько золотых.       — Спасибо за ножны, Моранг, теперь я загляну к тебе через годик.       — Всегда рад. — Человек коснулся локтя девушки. — Если тебе удобно, приходи ко мне в кузницу, там более... — Моранг замялся, посмотрел на юношу, но тот изучал двуручный меч, — ...там безопаснее... Тебя никто не увидит.       — Благодарю, но мне удобнее приходить сюда.       Юноша поднял меч и сделал несколько шагов назад, не замечая её. Лэйхэ, прикрепляющая ножны к поясу, о чем-то спросила торговца, когда мальчик, сделав ещё один шаг, наткнулся на неё. Она устояла на ногах, но капюшон слетел с головы.       Орофаг изумленно смотрел на рассыпавшиеся по плечам черные волосы и... острые уши?       «Эльфийка... самая настоящая эльфийка», — он никогда не видел девушку на ярмарке, да еще у палатки с оружием. Желание узнать кто это было настолько сильным, что он решился на самую глупую выходку: толкнуть и увидеть, кто же прячет своё лицо на ярмарке, где гуляет праздник и под капюшонами никто не прячет лиц.       — Quingatelco, — выругалась та, быстро огляделась, вздохнула...       Никто не заметил, хвала Валар...       Кивнув на прощание торговцу и смерив юношу холодным, полным презрения взглядом, эльфийка быстро направилась прочь.       Он побежал за ней, пробравшись сквозь толпу, огляделся. Эльфийки не было видно. Он выбежал за площадь и увидел, что она седлала привязанного у дерева коня.       — Айя! — прокричал Орофаг первое, что пришло на ум.       Черноволосая замерла:       — Айя!       Орофаг подошел ближе.       — Простите. Вы — эльф, да? Я никогда живых эльфов не видел... — заметив ироничный взгляд, осекся: — То есть, я и мертвых эльфов не видел... Но это не важно... П-простите, что я толкнул... Я думал...       — Все в порядке, — улыбнулась она. — Откуда ты знаешь наш язык, атан?       — Я не знаю... — потупился Орофаг. — Только это: «Айя». Я даже не знаю, что это значит.       — Это означает приветствие, харадрим. Зачем ты следовал за мной?       — Я... я не знаю, — опустил голову юноша. — А откуда Вы знаете, что я из Харада?       — Ты приветствовал Моранга на адунаике, ныне мало кто его использует, кроме южан.       Потрепав коня по загривку, она что-то ему прошептала, и тот, фыркая, замер.       — Я рада встретить человека, который не питает к нам ненависти, — эльфийка подняла руку, прощаясь, и, легонько двинув поводьями, направилась к воротам города.       — Мы еще увидимся? — крикнул Орофаг, но, как ему показалось, голос его утонул в шуме ярмарки.       — Увидимся, — донесся до него ответ, — раньше, чем ты думаешь, мальчик.       Мгновенье — и она унеслась по дороге, покрытой золотой пылью.       — Я не мальчик, — пробурчал харадрим.       Повернувшись, он уже собрался вернуться на ярмарку, но к нему выскочила с двумя огромными пирожками сестра.       — Ты куда пропал, братец?       — Да так... познакомился тут... — Орофаг, передумав, направился в сторону дома.       — С девушкой?       — Нали...       — Ой, правда? А кто она? — сестра старалась заглянуть в лицо брата.       — Во-первых, она... А, пламя её знает.       — Красивая?       — Да.       — Как эльфийка?       — Да, сестра, именно как эльфийка... родителям только не говори, а то ведь не отстанут.       Налин рассмеялась:       — Интере-есно, — протянула сестра. — А откуда она?       — Я и сам бы хотел это знать, — искренне ответил он, понуро бредя по пыльной дороге.       Около месяца прошло с того момента, как она столкнулась на ярмарке с Орофагом. Наступила зима, метель и холод пришли следом. Лэйхэ сидела у камина с кружкой горячего вина, а рядом в кресле расположился эльф, такой же черноволосый как и она, державший в руках купленные на ярмарке ножны.       — Изящная работа...       — Их сделал человек.       — Или эльф.       — Маловероятно. Мы с тобой единственные...       — Узоры похожи на наши...       — Моранг — один из немногих, кто не питает к нам неприязни... Возможно, он уже видел работу эльфов и просто её повторил.       — Ты сама-то в это веришь? — усмехнулся он.       — Тэл... я не хочу... Я боюсь думать, что эти ножны попали к нему с тела убитого эльфа.       — Где еще он мог увидеть такой узор, Лэй?       — Тэл, уже более века как последние из нас ушли... Ножны сделаны кем-то из нолдор, а кроме нас и менестреля на этой земле больше никого нет.       — Твоя любовь к людям...       — Моё уважение к ним, — поправила эльфийка.       — Твое уважение... ничем хорошим не кончится.       — Не стоит их ненавидеть, gwador. Не их вина, что наше время прошло.       — Наше время... Оглянись, Лэйхэ, наш мир умирает, — голос нолдо звучал с неподдельной болью. — Посмотри, что они с ним сделали. Наши роа не могут жить здесь, а ведь мир был создан для нас...       — И для них... Они дети Эру.       — Мы тоже, и мы должны были вместе жить в Эндоре.       — Мы и жили, Тэллар...       — Да, жили... А теперь нас почти не осталось. Они ненавидят нас... А ведь мы ничего им не сделали.       Лэйхэ опустилась на подушку рядом с нолдо, положила голову ему на колени. Она знала, что ответов он не ищет — он просто любил этот мир и мечтал в нем жить. Любил с того дня, как впервые ступил на земли Белерианда, как увидел первый рассвет за ледяной пустыней Арамана. Полюбил за первую весну Арды, за первую осень и хрупкую смертную красоту, столь изумившую пришедших из Земель Радости.       — Они нас боятся, — тихо прошептала она. Пальцы нолдо вплелись в её волосы. — Они хотят бессмертия, хотят жить вечно, они даже не представляют, каково это, — с горечью закончила эльфийка.       — Лэй... — эльф сжал холодные пальцы нолдэ. — Áni apsenë.       — Всё в порядке, gwador, — улыбнулась она. — Всё в порядке.       — Ты замёрзла... — поднялся Тэллар. — Я сделаю горячего вина.       — Это просто зима пришла, — поёжилась Лэйхэ. — Я...       — Я знаю... — он подкинул несколько поленьев в камин и, укрыв девушку тёплым плащом, бесшумно вышел из комнаты.       За окном завывал ветер. Она не заметила как задремала — лишь почувствовала, как легко и осторожно он взял её на руки и отнёс в комнату.       — Hantanyel, — пробормотала эльфийка.       — Á lorë vandë! — улыбнулся эльф.       На рассвете метель затихла. Оба нолдор сидели в зале, Лэйхэ грела руки о горячую кружку с чаем.       — Останься до весны, Лэй...       — Не могу, я и так должна была уехать ещё месяц назад.       — Зимой путешествовать трудно даже тебе.       Лэйхэ поставила чай и взяла лежащий тёплый суконный плащ, подбитый мехом.       — Не волнуйся, мы встретимся через месяц в Эдорасе, и к весне я вернусь.       Тэллар проводил её до крыльца. Нолдэ одевала опушенные мехом перчатки, щурясь от яркого света, когда к дому подбежал матёрый волк. Тэл потрепал зверя, но тот вцепился зубами в рукав и принялся тащить за собой.       — Что такое, Нар?       Волк убежал в чащу леса.       Эльфы, переглянувшись, последовали за ним.       Они ступали, не оставляя следов, не проваливаясь в глубокие сугробы, лишь иногда задевали ветки елей, когда надо было пройти вглубь леса. Завидев остановившегося волка, поспешили к нему и застыли, увидев, куда он так настойчиво их вёл.       В снегу, частично заметённый, лежал человек — в тёмном плаще, слишком холодном для зимы; лица его не было видно.       Тэл осторожно перевернул человека на спину, вытер снег с лица. Стоящая рядом Лэйхэ охнула.       — Ты его знаешь? — Тэл метнул на спутницу быстрый взгляд.       — Мы столкнулись на ярмарке... Глупый мальчик, он увидел, что я эльф и, видимо, решил узнать побольше.       — Он узнал, что ты эльф? — голос эльфа остался спокойным, но Лэйхэ слишком хорошо знала друга и знала, что сейчас он стремительно принимает решение.       — Не волнуйся, он не пытался об этом сообщить. Не думаю, что он против нас.       Тэллар вынул из ножен кинжал и поднес его к губам юноши — лезвие запотело.       — Он ещё жив...       — Нужно отнести его в дом, — Лэйхэ отстегнула фибулу на плаще и укрыла им человека.       — Ты уверена? Он всё-таки смертный, — стерев с лица снег, Тэллар нахмурился ещё больше. — Он из Ханнаты, Лэй!..       — Тэллар, он может умереть, и сейчас неважно — человек он или нет.       Нолдо кивнул, легко поднял юношу на руки и понёс к дому.       Лэйхэ и волк направились следом.       Войдя внутрь, Нар тут же побежал к камину и улёгся у огня. Тэл уложил мальчика и направился к камину, когда Лэйхэ вернулась с сухими вещами.       — Надеюсь, ты не возражаешь?       — Ничего... другой одежды у нас нет.       — Я займусь камином, Тэл...       Тот кивнул и, взяв у Лэйхэ одежду, подошёл к юноше: осторожно снял мокрый плащ, потрогал лоб, нахмурился.       — У него жар, — Тэллар снял замёрзшую тунику и одел человека в рубаху, прикрыв несколькими пледами.       — Я заварю травы, — нолдэ положила несколько поленьев в камин, ласково погладила волка. — Сколько же он там пролежал?       — Ночь. Если верить следам, то он потерял сознание ближе к полуночи.       — Глупый человеческий детёныш.       Тэл повернулся к эльфийке.       — Что с тобой?       — Глупый ребёнок, — повторила нолдэ, — наслушался сказок про прекрасные дворцы и сокровища эльфийских королей. Про прекрасных дев и воинов... Про горстку тех, что остались. И решил проверить, насколько правы слухи.       Тэл обнял её, прижав к себе, губы ласково поцеловали висок:       — Я посмотрю, не осталось ли там его вещей.       — Возьми оружие, вдруг он шёл не один.       Нолдо кивнул:       — Ты теперь не уедешь?       — Пока он не придёт в себя — нет.       — Поедем вместе.       — Посмотрим, — уклончиво ответила она.       Оба направились к выходу из залы. Тэл, надев плащ, вышел на улицу, на ходу застёгивая пояс с кинжалами. Лэйхэ подвесила глиняный чайник над огнём и достала из маленького мешочка на поясе траву. Мелко растерев лепестки, бросила в закипающую воду и через несколько минут налила в кружку готовый отвар. Эльфийка опустилась на колени около юноши, осторожно поднесла к губам кружку — но он не шевелился. Лэйхэ запела целительное заклинание — человек часто задышал. Поставив кружку с отваром, укрыла юношу:       — Охраняй его, Нар.       Нар, положив морду на лапы, свернулся на подушке.       Лэйхэ погладила волка и бесшумно вышла из комнаты.       Тэллар вернулся час спустя. Всё это время нолдэ, расседлав коня, просидела в своей комнате, разбирая вещи, которые уже не придётся брать в дорогу.       — Ты задержался, — не поднимая головы, заметила она.       — Я обошёл лес. Нужно было убедиться, что никого нет.       — Нашёл что-нибудь?       — Только это, — эльф протянул меч грубой работы. — Сталь сломается, как только им попытаешься нанести удар. Держать неудобно — слишком тяжёл для этого мальчика и сделан неумелым кузнецом.       — С оружием, значит, пришёл...       — Он ещё ребёнок, такому нельзя доверять настоящее оружие.       — На ярмарке этот ребенок заявил, что он воин.       — В мирное-то время? Боюсь, никто, кроме воинов в армиях, не может прилично держать меч, — рассмеялся эльф.       — Тэл...       — Извини, — улыбнулся эльф. — Как он там?       — Жить будет. К утру придёт в себя.       — И что мы с ним делать будем?       — Отправим домой.       — Так просто?       — Тэл, мы не будем его трогать. Я отправлю его домой, как только он наберётся сил.       — Как пожелаешь, Лэй. — Нолдо направился к двери: — Мне надо навестить Лихолесье.       — В такую погоду? — передразнила утренние слова эльфа Лэйхэ.       — Я отправляюсь к королю, а не в каждый город Средиземья, — в глазах Тэла плясали искорки веселья.       — Не боишься меня тут оставлять с человеком?       — Ты сумеешь о себе позаботиться, и, потом, он ведь ради тебя сюда приехал. Передать что-нибудь Лису или Элвару?       Лэйхэ кивнула на стол, где лежали два запечатанных сургучом письма. Нолдо завернул их в ткань и спрятал в сумку на поясе.       — Я могу взять Морэ?       — Морэ?       — Он быстрее, — улыбнулся Тэллар.       — Бери, gwador, и помни: ты признал, наконец, что Морэ быстрей твоего Норта.       Оба рассмеялись, Лэйхэ проводила его. Как только он исчез из виду, она вернулась в дом.       Весь день она пыталась разобраться с делами, написала письма королю Рохана и Гондора. В комнату влетели два ворона — эльфийка отправила птиц, привязав к лапам послания. К вечеру она спустилась в залу — в комнате было душно. Принеся со двора воды, села у изголовья дивана, где лежал Орофаг. Смочив в холодной воде платок, приложила его к горящему лбу мальчика.       Харадрим метался в бреду, постоянно кого-то звал. Лэйхэ разобрала только: «Дед... Хамрод...»       — Военачальник Саурона? У тебя интересная семья, мальчик, — вслух проговорила Лэйхэ. — Не знала, что Хамрод выжил, хотя это объясняет, отчего ты показался мне знакомым. Он увёз твоего отца в Гондор, опасаясь воинов Арагорна и Эомера. Воистину, он был не глуп, отнюдь не глуп...       Она продолжала вытирать испарину со лба юноши.       Вдруг, всё ещё не приходя в себя, Орофаг схватил её руку и крепко сжал. Нолдэ осторожно высвободила руку и, положив её на лоб юноше, пропела ещё одно заклинание. Мальчик, успокоившись, уснул.       — И что мне с тобой делать, детёныш?!       В камине тлели угли, в комнате стояла удушающая жара. Лэйхэ прошла к креслу, решив, что не стоит подбрасывать поленья. Даже ей хотелось открыть окно, но для промёрзшего за ночь Орофага это было в самый раз.       Опустившись в кресло, посмотрела на харадрима и задумалась: «К утру жар должен спать, если повезёт — он уедет раньше, чем вернётся Тэл».       Лэйхэ печально улыбнулась: Тэл не просто так уехал, хоть они и решили поехать вместе. Он не мог вынести присутствия человека в доме. Слишком много людей ополчилось против горстки оставшихся эльфов, в Лихолесье снова было невозможно попасть никому, кроме Тэла и Лэйхэ. В Мирквуде теперь всех чужих встречали стрелами: одной — для предупреждения, второй — убивали. Эльфы Трандуила почти не покидали своего леса, по-прежнему отказываясь уходить. Леголас остался, он почти уехал после смерти Арагорна, но потом решил задержаться.       «Всё старается убедить Лиса покинуть Средиземье, — эльфийка улыбнулась своим мыслям. — Шансов уговорить короля у принца нет.»       Проснулась она ближе к полудню, в комнате ещё было тепло. Орофаг спал, волк лежал рядом, но, заметив что она проснулась, подошёл ближе.       — Пойдём, Нар, я выпущу тебя.       Нолдэ открыла дверь, позволив зверю выйти во двор. Волк с разбегу прыгнул в наметённый за ночь сугроб. Лэйхэ рассмеялась. Волк, подпрыгнув, толкнул её в снег.       — Ах так, Нар! Ну, держись!       Они катались по снегу; когда уже оба были мокрые с ног до головы — успокоились. Лэйхэ, отряхнув снег, направилась внутрь, успев погрозить волку, прежде чем он убежал. Быстро переодевшись и повесив сушиться плащ, спустилась в залу.       Орофаг спал, дыхание его было ровным. Эльфийка снова вытерла испарину с его лба и убедилась, что опасности для жизни больше нет.       Нар вернулся час спустя, и шерсть его блестела от растаявшего снега. Не найдя в зале эльфийки, волк прошёл к камину и улёгся греться.       Орофаг с трудом разлепил глаза. Было жарко, хотелось пить. Голова раскалывалась... Он попытался сесть, но сил не хватило. Опершись на локоть, постарался разглядеть комнату.       Небольшая зала, недалеко от окна — камин. В глазах Орофага был туман. Прищурившись, он разглядел лежащего у камина волка: тот смотрел на человека, положив морду на лапы. Стены залы были украшены гобеленами, несколько кресел у камина... Сам он лежал на удобном диване.       Юноша сбросил укрывавшие его одеяла.       Пощупал одежду — рубаха была из тончайшего льна, тёмно-зелёная, просторная. На столике рядом стояла кружка. Орофаг осторожно отпил из неё, но вместо воды в ней оказался холодный горький отвар из трав. Он ещё был слишком слаб, и кружка выскользнула из рук.       — Вижу, ты пришёл в себя, — раздалось со стороны двери.       Он повернул голову и увидел стоящую на пороге эльфийку. Она была одета в простое серое льняное платье с чёрными узорами по подолу, волосы заплетены в тонкие косы. Лицо было словно маска — спокойное, без эмоций; голос — почти равнодушным. Казалось, ей было всё равно, что он тут.       — Это вы, — вырвалось у Орофага.       — Это я, — кивнула нолдэ. — А тебе не следовало шевелиться, ты слишком слаб.       — А что случилось?       — Это я хотела спросить у тебя, — Лэйхэ протянула кружку с горячим отваром. — Пей, это вернёт тебе силы.       — Где я?       — В моём доме, — эльфийка собрала осколки с пола, убрала лишние одеяла, оставив лишь одно. — Мы нашли тебя вчера — без сознания, заметённого снегом. Что привело тебя в этот лес, харадрим?       — Мы?       — Отвечай, харадрим! — голос её стал жёстким. — Что ты здесь искал?       — В-вас... Я хотел...       — Найти эльфов, не так ли? Узнать, где они живут. Может быть, даже узнать, сколько их.       — Н-нет! Я не пытался ничего разузнать!.. Мне стало...       — Любопытно?       — Д-да, — юноша опустил голову. — Я только слышал о вашем народе, но никогда не видел.       — Интересно, что именно о нас тебе рассказал Хамрод?       — Откуда вы знаете о моём деде?       — Не важно... Ты на него похож.       — А... а как вас звать, госпожа?       Впервые за время разговора Лэйхэ рассмеялась:       — Можно без «госпожи», зови меня «Лэйхэ».       — Хорошо, госпожа Лэйхэ...       — А теперь спи, тебе надо набраться сил... Я принесу тебе поесть через несколько часов.       Орофаг кивнул. Нолдэ улыбнулась.       — Твоя семья, наверно, ищет тебя. Я могу отправить им письмо и сообщить, что ты в порядке.       — Нет... я...       — Ты сбежал из дома? — подняла бровь эльфийка.       — Что-то вроде того, — Орофаг снова опустил голову.       — Посреди зимы? Глупый мальчик, ты же мог погибнуть.       — Но я же не погиб, — заметил юноша.       — Тебе повезло, что тебя нашел Нар. Если бы не он, ты бы погиб в лесу.       — Вы бы меня нашли.       — Мальчик, — голос эльфийки был словно лёд, — если ты хотел меня найти, то выбрал глупый способ. Сегодня ранним утром я должна была уехать, здесь бы никого не осталось, кто мог тебя найти. Ты бы погиб в снегу, а твоё тело растерзали бы волки.       Орофаг испуганно уставился на волка, потом перевёл взгляд на эльфийку.       Лэйхэ направилась к дверям.       — Не пытайся встать, Орофаг, Нар тебя охраняет.       — А-а...       — Я же сказала, отдыхай!       Орофаг, вдохнув, уткнулся в подушку. Любопытство его чуть не погубило. Поняв, как близко он был к смерти, порадовался, что рядом не было сестры, иначе от неё он выслушал бы много нелестного для себя. О том, что Лэйхэ отправила письмо его семье, он узнал много месяцев спустя. Не зная, где живёт его семья, она просто написала Морангу и попросила передать...       Но пока что он спал, не ведая, какими словами вспоминал его отец, и что мать лишь вздыхала, благодаря богов Солнца, что он жив.       Неделю спустя она позволила ему вставать и ходить. Как только он окреп, она, первым делом выдав чистую одежду, отправила мыться, приказав привести себя в порядок.       — Там вода и всё, что тебе может потребоваться. Как только закончишь — спускайся сюда, я приготовлю что-нибудь поесть.       За всё время, что он провёл в доме, она почти с ним не разговаривала — приносила еду, давала пить отвары и уходила.       Лэйхэ была мрачнее тучи — невозможность уехать, отсутствие Тэла... Она чувствовала, словно наступало затишье перед бурей. Эльфийка занялась приготовлением еды, прислушиваясь к любому шороху: наверху что-то насвистывал Орофаг, в зале весело трещал огонь. Нар вернулся как обычно мокрый, но не пошёл в залу, а улёгся рядом с Лэйхэ.       — Голодный?       Волк утвердительно посмотрел на эльфийку.       — Ничего подозрительного не нашёл?       Волк снова поднял голову.       — И то хорошо.       Насвистывая весёлую песенку и вымывшись, Орофаг надел выданную эльфийкой одежду: чёрные штаны, серая рубаха и башмаки с мягкой подошвой. У зеркала лежала пара расчесок и, слегка проведя ими по волосам, он собрал тёмные пряди в хвост и перевязал лежащей рядом лентой...       Одежда, как и в прошлый раз, была велика. Юноша за неделю не видел и не слышал никого, кроме самой Лэйхэ и Нара.       Но одежда была мужской, и хозяин рубахи был выше Орофага...       Орофаг прошёл по коридору и спустился в маленький зал. Сквозь окна пробивался солнечный свет. Лэйхэ не было. Поленья в камине почти догорели. Поворошив их кочергой, он подбросил дров. Эльфийка появилась, как всегда, незаметно.       — Помоги, пожалуйста, — не дожидаясь ответа, снова исчезла.       Орофаг нашел её на кухне, помог перенести приборы и еду: тарелки были сделаны из тонкого фарфора, приборы — серебряные, изготовленные с большим искусством. Поднос с кусками жареного мяса, маленький серебряный кувшин с вином, овощи...        Орофаг заметил, что эльфийка была ещё более неразговорчивой, нежели раньше. Он уже собирался спросить, что с ней такое, когда она, поставив еду, снова вышла из залы.       — Эльфы... Прав был дед: пока не скажут — ничего не поймёшь.       — Твой дед был неглуп, — ответила вернувшаяся нолдэ. — Один из немногих, кто догадался сбежать из Ханатты после войны.       — Он не сбежал, — вскинулся юноша.       — Он сбежал, — твёрдо повторила эльфийка, и по лицу её мелькнула тень, словно от плохого воспоминания. — Зачем ему было покидать свой дом в такой спешке?! Я не знала, что он выжил, — она, казалось, забыла про Орофага, — хотя это ничего не меняет. Хамрод забрал своего сына и сбежал в Итилиен... Ну да, там после коронации правил Фарамир, он вполне мог простить сторонника Гортхаура, особенно если этот сторонник не говорил, кем он был.       — Как вы смеете! — вскочил Орофаг. — Вы говорите так, словно его знали.       Лэйхэ усмехнулась, лицо её потемнело.       — А ты думаешь, я его не знала, мальчик?       — Н-но как?       — Я же эльф, если ты забыл. Мы бессмертны. Подумай, сколько мне может быть лет.       — Как вы могли его знать? — вырвалось у юноши. — Вы же были на стороне Союза.       На лице нолдэ появилась гримаса боли.       — Мы с ним встречались.       — Как?       — Это уже тебя не касается, мальчик.       — Я не мальчик...       — Да-да, тебе уже шестнадцать и ты воин, — эльфийка поддела вилкой кусок мяса. — Твой меч особо говорит о тебе, как о воине.       — Это единственный, который я смог купить, — покраснел Орофаг.       — У горе-кузнеца, не иначе, — иронично поддела она. — Один раз ударишь по клинку противника — и твой меч сломается. Не лучшее оружие, с которым можно путешествовать зимой...       — А кто такой Гортхаур?       — Ах, ну да... люди его только как..       Лэйхэ внезапно замолчала, Орофаг удивлённо смотрел на её лицо, озарившееся радостью. Вскочив, она выбежала из комнаты.       Орофаг подошел к окну — теперь и он слышал стук копыт. Через мгновенье к дому выехал всадник на чёрном как смоль коне. Спрыгнув, он откинул капюшон: тёмные волосы, заплетённые в косы, насмешливые серые глаза, острые уши.       — Ещё один эльф, — неверяще прошептал Орофаг — это объясняло настроение эльфийки и одежду.       Тот тем временем уже обнимал Лэйхэ. Оба вошли в дом.       Орофаг прислушался, голоса становились отчетливее.       — ...Тебя не было неделю, Тэл.       — О, я тронут, Лэй... Ты волновалась.       — Не смешно...       — Прости... Я задержался у Трандуила...       Тэллар вошёл в залу и нахмурился, заметив юношу.       — Он ещё здесь.       Орофаг поёжился: глаза нолдо потемнели, голос был словно лёд.       — Он только сегодня смог встать, Тэл. И потом, при такой метели далеко не уедешь.       Эльф, развернувшись, вышел из залы. Лэйхэ направилась в кухню и вернулась с дополнительной тарелкой и приборами.       — Не обижайся, Орофаг, — впервые за всё время она говорила тепло. — Тэллар недолюбливает людей — вы слишком рьяно нас преследуете.       — Я понимаю, — кивнул юноша, — я бы тоже не хотел видеть в своём доме чужака.       — Удивлён, что ты это понимаешь. — Нолдо успел переодеться, волосы блестели от растаявшего снега.       Волк потёрся о ногу эльфа.       — Привет, Нар, — погладил он зверя. — Тебя тут не обижали?       Нар, подняв морду, показал что нет.       — Что случилось у Лиса?       — Потом, Лэй, — отмахнулся нолдо. — Я голоден как собака, ехал целый день, ночь пришлось провести в какой-то таверне, где кроме вина и сыра не было ничего съедобного.       Эльфийка рассмеялась:       — Уж не трактир ли вблизи Вестфольда?       — Он самый, знаешь его?       — Знаю, — улыбнулась Лэйхэ, — я там часто останавливаюсь. Если ты дашь хозяину пару золотых, он приготовит тебе всё, что угодно.       — Мошенник, — выругался нолдо, — вот нечистая душа.       — Бедному трактирщику надо на что-то жить, — передразнила голос трактирщика эльфийка.       Орофаг засмеялся.       — Бедному трактирщику надо думать о своём здоровье, — фыркнул Тэл. — Его живот очень подчёркивает его бедное состояние.       — На то мы и люди, — встрял юноша.       Тэллар, казалось, только сейчас обратил внимание, что они не одни.       — Как ты здесь оказался, мальчик?       — Я не мальчик!       — Мне тысячи лет. Согласись, для прожившего столько — ты ещё ребенок.       — Он сбежал из дома, — ответила за юношу Лэйхэ.       — Посреди зимы? Глупо... очень глупо.       — Я хотел попасть в армию...       — Зачем она тебе? — нолдэ закончила есть и, откинувшись в кресле, изучающе оглядела человека.       — Я хочу быть воином, — промямлил он, смешавшись под ироничным взглядом нолдо.       — И зачем? — Тэллар наполнил кубок Лэйхэ и свой вином.       — Чтобы сражаться... — Орофаг запнулся, сам впервые задумавшись над «зачем?».       — С кем? — усмехнулась Лэйхэ. — С нами? Так я тебя разочарую, мальчик, ни один воин не сможет справиться с эльфами.       — Мой дед был воином, — выпалил юноша, — он научил нас владению мечом.       — Вас? — изумился нолдо.       — Меня и мою сестру.       — Знаешь, кем был его дед, Тэл?       — Догадываюсь... Мальчик родом из Харада.       — Из Итилиена, — поправил Орофаг.       — Сам Хамрод, великий воин и доверенный военачальник Жестокого.       — Хамрод... — протянул эльф, не сумев скрыть удивления. — Я думал, он погиб при битве у Моранонна.       — Я тоже думала. Он выжил и успел перевезти семью в Гондор до того, как Эомер и Арагорн направились в Харад и Кханд.       — Не глуп, определённо, не глуп.       — Недаром же любимчик Жестокого, чтоб ему аукнулось за дверьми ночи, — выругалась нолдэ.       Орофаг переводил взгляд с одного эльфа на другого, половину сказанного он совершенно не понял.       — Кто такой этот Жестокий?       Тэл удивлённо взглянул на юношу.       — Ты не знаешь, кто такой Жестокий?       — Н-нет...       — Ты знаешь, кому служил твой дед?       — Саурону, — дерзко ответил Орофаг.       — Правильно... — усмехнулась эльфийка. — Только Сауроном его стали звать уже потом.       — Как это?       — Очень просто. — Лэйхэ собрала посуду и понесла на кухню.       Тэл, взяв кубок, сел в кресло у камина:       — У Саурона было много имён: сначала он был Аулендил, ученик Валы Ауле, — заметив взгляд юноши, улыбнулся — он казался почти радушным. — Про Валар тебе как-нибудь Лэйхэ расскажет. Потом он был Артано, когда пришёл из Валинора в Белерианд, где стал лучшим учеником Моринготто. — В голосе эльфа появилось отвращение. — В Нуменоре его звали Зигур. Он пришел к нам под именем Аннатар, Лорд Даров. В Эриадоре он показал нам тайны мастерства, известные только майарам Ауле.       Эльф замолчал. Он смотрел в огонь, словно в нём был скрыт ответ.       — С его помощью мы сотворили кольца силы, а он — Единое Кольцо.       — Кольцо Всевластия? — вырвалось у Орофага.       — Да, Кольцо Всевластия, которое подчиняло себе все остальные кольца. Его отправили в Нуменоре, и он стал причиной его падения. Одно из его имён также Гортхаур Жестокий...       — Вы меня ненавидите, да?       — Почему мы должны ненавидеть тебя, мальчик? — изумился нолдо.       — Мой дед служил вашему заклятому врагу.       Эльф пожал плечами:       — Ты не в ответе за деяния своего деда, мальчик. На твоих руках нет крови нашего народа.       Поставив кубок, нолдо отошел к окну. Метель усилилась, ещё не было и пяти часов, а за окном уже начинало темнеть.       — Лэйхэ не выгнала тебя и не убила, — наконец проговорил Тэл. — Она узнала, кем был твой дед, но ничего тебе не сделала. Это говорит о том, что она не считает, что ты виноват за дела Хамрода.       — А вы... Вы считаете, что я виноват?       — Мальчик, ты в ответе только за то, что сделал и сделаешь. Если начнется война, ты встанешь на ту сторону, которую посчитаешь правой, так же поступил твой дед. Хотя... Он рассказывал тебе о вашем роде?       — О тех, кто первым был в нашем роду, с начала времен...       — С начала первой Эпохи, а не с начала времён, — в комнату вернулась Лэйхэ. — Вы проснулись чуть позже, чем мы.       — Какая разница, — отмахнулся Орофаг.       — Не скажи, — эльфийка, присев у камина, протянула к огню руки. — В начале были только Айнур, потом пришли мы, потом уже вы.       — Самомнение эльфов... — фыркнул Орофаг.       — Скорее, правда, за которую нас так не любят, — голос Тэла оставался спокойным. — Вам, людям, надо, чтобы вы были господствующей расой. Первыми, главными, сильными. Эпоха людей только наступила, но вам нравится думать, что мир изначально принадлежал только вам.       — Tellare, Áva quetë! — голос Лэйхэ приобрёл угрожающие нотки.       Орофаг не понял, что она сказала эльфу, но по голосу догадался, что она просила его замолчать.       — Ты против, чтобы он узнал правду, Лэй?       — Не так, gwador, прошу тебя.       — Как пожелаешь, — нолдо отошел от окна и снова сел в кресло, Лэйхэ присела рядом.       Тэл осторожно коснулся пальцами плеча эльфийки, та подняла голову.       — Не злись, Лэй.       — Я не злюсь, — улыбнулась та. — Ты стал эмоциональным, Тэл.       — Не стал, — притворно возмутился нолдо.       — Стал.       — Не стал...       — Ну, а что ты сейчас делаешь?       — Тебя не переспорить, — рассмеялся Тэл. Наклонившись, поцеловал её в щеку. — Это тебе от Артанира.       — Хитрюга, — улыбнулась Лэйхэ, — ты мне так и не сказал...       — Ах, да, — Тэл вышел из залы, нолдэ повернулась к человеку.       — Ты не мог бы нас оставить, Орофаг? Боюсь, тебе тут будет скучно, нам надо обсудить дела.       — Конечно, — юноша поспешно направился к дверям.       — Третья комната слева твоя, мальчик, — донёсся до него её голос.       — Спасибо... — Орофаг повернулся. — А как это сказать на вашем языке?       — Hannon lle, — эльфийка словно пропела, до того плавным был их язык.       — Хана ле... — кивнул юноша.       — Hannon lle, — поправила Лэйхэ.       Орофаг, покраснев, выскочил из залы. Звонкий смех вызвал ещё большее смущение.       Тэл вернулся с письмом от короля и, прикрыв двери, подошел к эльфийке.       — Король хочет тебя видеть, Лэй, — голос его стал серьёзным, ни капли былого веселья. — Съезди к нему весной.       — Хорошо, — она распечатала письмо, быстро прочитала, чуть нахмурилась: — Король хочет, чтобы ты вернулся и чтобы меня сопровождал Морталион.       — В чём дело, Лэй?       — Не знаю, — пожала плечами эльфийка, — он ничего не сказал. Возможно, за наши шкуры теперь платят больше.       — Ты ведь заедешь к нему?..       — Тэл... Если меня попробуют убить, Морталион меня не спасет, оба погибнем. Я знаю язык людей лучше, чем кто-либо из эльфов Трандуила, и я достаточно сильна в чарах.       — Всё же ты была неосторожна на ярмарке.       — Один раз, Тэл... Я слишком торопилась.       — Он мог стать последним.       — Но не стал же, — резонно заметила эльфийка.       — Лэйхэ...       — Разговор окончен, Тэл. Я останусь до весны, потом я уеду.       — А смертный?       — Поедет со мной.       Лэйхэ вышла из комнаты, надеясь быстро пройти к себе, но Тэллар поспешил за ней.       — Ты с ума сошла?       — Мальчик хочет стать воином, вот и поучу его.       Орофаг прижался ухом к двери, стараясь услышать, что говорили эльфы. Услышав, что Лэйхэ возьмет его с собой, чуть не выдал своего присутствия радостным возгласом.       — Зачем он тебе?       — Во-первых, он человек. Если я буду путешествовать с ним, на меня меньше будут обращать внимания, — Лэйхэ открыла дверь, выпустив волка.       — Это всё?       — Он мне нравится, Тэл. Он не причинит мне вреда.       — Он внук Хамрода, — холодно заметил нолдо. — Ты помнишь, что он с тобой сделал, Лэйхэ?!       — Тэл...       — Что ты пытаешься доказать, Лэй? — голос эльфа звенел от ярости. — Что прошлое можно забыть, что можно простить людей?       — Орофаг ничего мне не сделал, если ты забыл. Он, увидев что я эльф, не пытался привлечь внимание толпы. И потом... в нём что-то есть, и я хочу знать права я или нет.       Орофаг отшатнулся от двери.       «Что дед мог ей сделать?»       — ...Тэл, мне удобней, если со мной кто-то будет ездить. Тем лучше, если это человеческий детёныш, — никто не заподозрит во мне эльфа.       — Лэй... — голос эльфа звучал умоляюще, — давай я с тобой поеду, но не он.       — Нет! Слишком опасно для тебя. Ты последний, Тэл. Мы с тобой последние на этой земле, у тебя есть обязанности.       — Я боюсь за тебя...       — Тэл, я не доверяю этому мальчику, но я знаю, что он не хочет меня убить или рассказать о том, кто я.       — Но почему он?       — Он сбежал, — нолдэ прикрыла дверь, Нар убежал в лес. — Ему некуда идти. Поездит со мной, наберётся ума-разума и вернётся.       — Сомневаюсь, — Тэллар наблюдал за падающим снегом, который засыпал весь лес хрусталём и серебром.       — Тэл, ты всегда был другом людей — и в первую эпоху, и в Нуменоре. Мы оба жили в Форлиндоне и не раз встречали людей Элендиля. Что с тобой случилось?       «Война, предательство Нуменора. Да, пришли корабли верных, но чёрных нуменорцев пришло больше. В каждой войне морэдайн вставали на сторону Саурона, даже орки не ненавидели эльфов так, как морэдайн.»       Но он не успел все это сказать, в коридор вышел Орофаг.       Нолдор переглянулись:       — Ты слышал наш разговор, смертный?       — Д-да.       — Хочешь что-то добавить? — холодно поинтересовался Тэллар.       — Вы не правы... — голос плохо повиновался Орофагу.       — Вот как, — протянула Лэйхэ. — Ну, так открой нам глаза, мальчик. В чём мы не правы?       — Люди не хотят вашей смерти.       — Неужели? — холодно-иронично протянул Тэллар.       — Вы тоже нас ненавидите.       Лэйхэ присела на ступеньки, сняла с пояса ленту и начала заплетать волосы в косу.       — Если бы мы вас ненавидели или желали отомстить, мы напали бы на ваши города и селения. Вырезали ночью всех жителей и спалили все дома, — её голос был словно ледяной ветер. — Вы бы не успели за оружие схватиться — а если бы успели, то один наш воин стоит десятка ваших. Убить вас было бы развлечением.       — Вы не видите нас в лесах, смертный, — Тэллар словно подхватил недосказанное. — Вы не слышите, как мы ходим, словно тени, за вашими спинами. Убить вас так просто: одна стрела — быстрая, тихая, пущенная из-за дерева, — и вы падали бы так же незаметно.       Тэллар замолчал, снова заговорила Лэйхэ:       — Это вы ненавидите всех, кто отличается от вас. Гномов вы ещё не трогаете, они просто маленький народ для вас, а мы... Чем мы так отличаемся от вас, мальчик? Формой ушей?       — Вы отняли у нас землю, изгнали нас из Серебряных Гаваней, которые мы строили, вы погубили Белерианд своей завистью и жаждой бессмертия, а нас обвинили в том, что Нуменоре пал. — Тэл почти смял в руках перчатки. — Мы — те, кто остались, те, кто любит эту землю, — вынуждены жить в изгнании. Я и Лэйхэ вынуждены жить здесь. Мы изгнаны людьми, которых считали друзьями. У нас нет долин — вы забрали их, отняли поля. Я, Tellar Ellenion et Ondolindë из дома Fingolfin’a, изгнан людьми, с которыми сражался против армий Врага в течение Трёх Эпох, из Тэллара стал просто Тэлем.       — Ты можешь представить, как тяжело нам найти тех, кто согласен с нами торговать? Мы... — Лэйхэ отвернулась, — мы голодаем, Орофаг. Единственные, кто согласен с нами торговать — это гномы и хоббиты. Но Лихолесье слишком мало, чтобы вырастить семена и накормить тех, кто остался. Нам нет пути назад, мы отказались от него, от шанса уехать туда, где нет холода и боли.       — Почему? — тихо спросил юноша.       — Потому что мы слишком любим этот мир, мы росли с ним, а вы... — эльфийка замолчала.       Заговорил Тэл:       — Вы уничтожили его, изменили, мы были едины с ним, а теперь он подчинился вам. Он больше не одаривает нас.       — Мир изменился, воздух, земля, вода... — тихо прошептала Лэйхэ.       — Средиземье большое, — быстро заговорил Орофаг, — здесь есть место для всех. Для нас, эльфов, гномов и хоббитов.       — Да, мир большой, — повторил эльф, — но в нём нет места для нас. Вы дали это понять — мир принадлежит вам, вы — правящая раса, а мы так... — Тэл замолчал, стоящая рядом Лэйхэ не проронила ни слова.       — Я видел, как моих братьев убивали люди только потому, что они не были похожи на вас, убивали за выражение глаз. Ваши чёрные стрелы пронзали их тела, ваши кинжалы, сделанные нами, перерезали им горло.       — Тэл, — Лэйхэ коснулась руки эльфа.       Но тот не остановился:       — Ваше оружие, которое мы учили вас делать, убивает мой народ. Ваши плети уродуют их тела. — Нолдэ побледнела от его последних слов. — Вы охотитесь на нас, как на животных, хотя мы не дали вам повода для ненависти.       — Это не правда!..       — Не правда? Что мы сделали, мальчик? После Войны Кольца почти все эльфы покинули Эндорэ. Те, кто остались, жили, не трогая никого, продолжали торговать, ковали оружие. С чего вы ополчились на нас?       — Я не знаю, — опустил голову Орофаг.       Всё, что он, казалось, знал, было ложью. Он понимал — эльфы не лгут. В их голосах слишком много тщательно скрытой боли и горечи.       — Ты не знаешь... Я скажу тебе. После смерти Элессара вы забыли о нас... Вы отчего-то решили, что мы враги. Вы стали травить нас своими собаками, вы быстро забыли, что мы были союзниками.       — Тэллар! — голос нолдэ звенел от напряжения. — Хватит!       — Возвращайся в свою комнату! — приказал эльф.       И Орофаг повиновался.       Он прикрыл дверь, оставив лишь маленькую щель.       — Прости, Лэй... — он видел, как Тэл коснулся лица нолдэ, вытер слезы, которые она не смогла сдержать. — Я не хотел тебя обидеть.       Та кивнула, он притянул её к себе. Лэйхэ тихо заплакала, уткнувшись в его грудь.       Тэл нежно гладил эльфийку по волосам. Орофаг не смог понять, что он ей говорил, язык не был вестроном.       — Я не хотел... — Тэл вздохнул. — Я сказал лишнее, gwathel.       Она не ответила. Оба ещё долго стояли, и юноше казалось, что они говорят, не произнося слов, словно читают мысли друг друга.       К разговору они больше не возвращались.       Орофаг прожил с ними до весны. Как только первые снега начали таять, Лэйхэ начала собираться. За день до отъезда оба вошли в комнату Орофага.       — Не помешаем?       — Н-нет... з-заходите... — Орофаг по-прежнему терялся в присутствие Тэла. — Я хотел спросить...       — Всё, что мы тогда сказали, было правдой, Орофаг. Эльфы не лгут никогда... Мы не умеем лгать... Можем недоговорить, утаить, но никогда не солжём.       — Научите меня... Научите меня быть таким, как вы. Или как люди в те времена, когда честь, благородство и клятвы не были пустыми словами.       — Ты сам можешь этому научиться, мальчик... Если выберешь путь, незапятнанный ложью и предательством, то станешь тем, кем хочешь.       — Я, кажется, перебил вас, лорд, — покраснел Орофаг. — Вы пришли ведь не просто так.       — Раз уж ты поедешь с Лэйхэ, я сделаю тебе подарок.       Тэл подошел к юноше и протянул тяжёлый предмет, завёрнутый в ткань. Развернув его, Орофаг не сдержал возгласа изумления. В отделанных серебром ножнах лежал лёгкий двуручный меч. Он осторожно вынул его из ножен — лезвие было острым, по рукояти шли руны.       — Б-благодарю вас, лорд, — поклонился он.       — Тебе осталось только стать достойным этого меча. — Орофаг посмотрел на заговорившую эльфийку. — Я буду тебя учить в дороге. Когда мы вернёмся, Тэл проверит твои способности. И если решит, что ты готов к настоящему обучению, то, поверь, лучшего учителя на этой земле ты не найдёшь.       — Но если они мне не понравятся, то меч заберу обратно, — в голосе нолдо был смех.       Оба рассмеялись, кивнув юноше, и вышли, прикрыв за собой дверь.       Утром трое всадников покинули лес. Тэл восседал на белоснежном красавце-коне, чёрный плащ с капюшоном надёжно прятал лицо. Лэйхэ, сидя на чёрном коне, также накинула капюшон. К сёдлам у обоих эльфов были пристёгнуты луки и колчаны со стрелами. Пояса с кинжалами были скрыты плащами, но Орофаг заметил, что эльфийка взяла ещё и меч.       — Скажи Трандуилу, что я приеду чуть позже, чем обещала.       Тэл кивнул, не спеша выехал вперед, повернулся к Лэйхэ, приложил руку к сердцу:       — Nai Anar caluva tielyanna.       — Tenn' omentielva ento! — Лэйхэ склонила голову.       Тэл, пришпорив коня, поскакал в сторону Мирквуда. Орофаг и Лэйхэ поехали в сторону Рохана.