Летопись IV Эпохи

      Повозка ехала в разрушенную крепость. Элвар возвращался в Земли Сумрака, чтобы исполнить обещание. Он нашёл его в чудом уцелевшей зале, рядом лежал меч, тот самый, что когда-то был подарен ему эльфами. Синда отвёз его в лес, пронёс на руках в самую глушь и похоронил далеко от города под вековечным дубом, одинокого и спокойного. А вместе с ним два предмета: кольцо Лэйхэ, с которым он никогда не расставался, и меч Тэллара. Память о тех годах, что он провел с ними.       На пиру, таком ненужном, в честь победы, которую нельзя было назвать победой, Элвар пел. Он пел о смертном юноше, полюбившем эльфийку, и струны передавали боль человека. Он пел, как отчаяние привело его на сторону врага. Он пел о прекрасной любви. Пусть никто не поверит, эльдар-то знают правду, но он пел балладу для людей о красивой любви эльфийки и человека. Не называл имён, но они и не нужны были.       И пел он о том, как, потеряв её, смертный рвался в каждый бой, пока не погиб.       После смерти Эллеторна Альмер, король Рохана, вместе с Тэларом помогал юному Венемиру. Сам он, как и его дед, женился на дочери князя Дол-Амрота из потомков Имрахиля. Люди восстанавливали разрушенные города, гномы и эльфы помогали. В который раз вражда была на время забыта. Юный принц Гондора награждал воинов и командующих. Имрод стал первым маршалом Гондора, доказав свою доблесть во время войны. Людей Харадского Волка искали, но не так рьяно, как предателей морэдайн.       ...Налин ждала в таверне в Минас-Тирите и вспоминала, как шесть лет назад они все были вместе, пили и смеялись после ярмарки. Морталион шутил и угощал их хоббитскими сластями, Вануриэль смеялась, слушая его, и Орофаг не упускал случая подшутить. Она невольно посмотрела на пустующие столики. Тогда в таверне было не протолкнуться, те столики были заняты сменившимся дозором и гарнизоном Минас-Тирита.       Теперь же всё изменилось. Вануриэль редко улыбается и всё ещё носит траур по эльфийскому лорду. Орофаг мертв.       Налин вспомнила, как они убегали из города — гнали лошадей в ночную мглу, и она не могла сдержать смеха, увидев глаза брата, когда он повернулся к ней. В них горел такой мальчишеский азарт, словно он впервые вернулся с битвы, настолько был захвачен происходившим.       — ...Налин...       Она медленно подняла глаза на подошедшего.       — Вы нашли его?       — Нет, — Тэмар прикрыл глаза.       Трактирщик поставил кружку с водой, и Ворон стал жадно пить.       Одежда его была в пыли. Последние капли воды он плеснул в лицо, от мокрых рук на щеках остались грязные полосы.       — Я осмотрел всю Крепость... по крайней мере то, что осталось. Ничего нет, одни развалины. Но на дороге следы повозки. Кто-то там был и забрал его тело.       — Кто?       Её голос оставался тихим и невыразительным — ни эмоций, ни чувств, одна усталость.       — Эльфы... или эльф. — Ворон отломил ломоть хлеба. — Больше некому. Следы повозки и копыт есть, а следов того, кто ею управлял — нет. Только эльфы на такое способны... И дунэдайн, но им нечего там делать.       — Зачем им это?       — Нефнаю, — промычал Тэмар. Смутившись, закашлял, прожёвывая еду: — Простите. Он отпустил одного из пленных несколько месяцев назад. Ох, и влетело ему от Владыки за это.       — Они говорили?       — Да, но я не знаю о чём. Возможно, ваш брат что-то у него просил за свободу. Меч я не нашёл.       — А кольцо?       — Было у него, когда...       — Ясно, — перебила его Налин. — Спасибо за помощь, Тэмар.       — Куда вы теперь?       — Не знаю. Ввозьму из дома вещи и поеду в Ханнату или в Арнор. Главное, подальше отсюда.       — К Морю!       Налин улыбнулась впервые за долгое время. Тэмар напомнил ей Орофага.       «К эльфам. Поедем со мной, сестра. Ты увидишь какие они... Поедем, сестричка», — горящие восторгом глаза и возбуждённый голос.       — К Землям-у-Моря. Они далеко, но там нет зла, Налин. Я обещал вашему брату, что вернусь туда.       — Что мне там делать?       — Жить... Там найдётся применение вашим способностям.       — Я больше не хочу работать наёмником. Без него я никудышный воин, Тэмар.       Капитан осторожно взял её за руку.       — Поедем со мной, я не навязываю себя надолго. Уйду, когда скажешь, но позволь отвести тебя к морю.       Однако Налин кивнула:       — Хорошо, Тэмар. Только мне надо время, собрать вещи и попрощаться.       Из кузницы она вышла час спустя. Тэмар не знал, о чём она говорила с кузнецом. Не знал и того, что там был Тэллар. Только им она сказала, где её найти, если что-то случится. Рохан 10 лет спустя       Морниэль сидела за столом в Медузельде со своей книгой, дописывая последний абзац.       ...Десять лет спустя после войны Венемира короновали, на праздник съехались все, даже эльфы. То был последний раз, когда люди видели старший народ.       — Это не конец для истории, менестрель.       — Вы хотите, чтобы книга была закончена ложью?       — Это ведь книга.       — Хроника, Конунг.       — Всё же... её ведь прочтут «там».       Эльфка хмыкнула, обмакнула золотой наконечник пера в чернила.       ...К Воротам Минас-Тирита подъехала процессия. Стража, помедлив, впустила странных гостей. Гарцуя, всадники поднимались по улицам города. Впереди ехал король эльфов, по правую руку от него Леголас, по левую — Морвинион.       Чуть поодаль следовали остальные эльфы, среди них были и Лиглон с Келлионом. Между Имрахилем и Дирхавэлем ехала черноволосая эльфка в таких же серебряных одеждах, к её седлу была прилажена лютня. Лишь она да Леголас выделялись среди эльфов. Кто-то её окликнул — менестрель частенько бывала в Гондоре, и люди ее узнавали.       Развевались белые плащи, серебром были расшиты платья дев. Светловолосые эльфы вели лошадей под уздцы, и яркие ленты в гривах лошадей сверкали на солнце. Люди замерли по обе стороны улиц, настолько волшебной была эта процессия.       Замыкали это шествие стражи Гондора — лучи солнца играли на крылатых шлемах, чёрные с серебром одежды гармонировали с серебром эльфов. Один из мальчишек в толпе, на вид не более десяти лет, прыгал, стараясь получше разглядеть всадников, но за спинами взрослых ему это не удавалось. Один из стражей подъехал и, подхватив, посадил его впереди себя. Мальчонка восторженно смотрел на темноволосого воина в крылатом шлеме и, радостно смеясь, махал рукой друзьям.       На последнем ярусе эльфы, выстроившись вдоль улиц, остановились. Люди встали по другую сторону. Мальчик сидел впереди всех, разглядывал эльфов. Из дворца вышел королевский двор: менестрели, придворные, советники — все они были в пышной, богато украшенной одежде. И отчего-то эта напыщенность казалась неуместной среди эльфов и воинов. Простые, но изящные одеяния эльфов, строгие, чёрные с серебром, одежды воинов прекрасно сочетались друг с другом, и разукрашенные в шелка и драгоценности придворные казались шутами.       Среди них была и целительница — мальчик частенько видел её в доме родителей. В отличие от остальных, на ней было простое белое платье с расшитым золотыми цветами подолом. Волосы, гордость и зависть всего двора, были украшены лишь одним белым цветком. Многие из эльфов при виде её преклонили колени — сам король и его сын были среди них. Последний подвёл её к белоснежной лошади и помог сесть. Она же в ответ благодарно улыбнулась и поприветствовала каждого из эльдар.       Многие изумлённо смотрели, не понимая, откуда простая дочь ремесленника из Эдораса, а ныне королевская лекарка, имеет такое уважение среди старшего народа. Никто из них не поклонился королевскому двору — казалось, они их и не заметили. А с ней вели себя так, словно она королева.       Мальчик во все глаза смотрел на эльфов и не сразу расслышал шёпот у своего уха:       — Как тебя зовут, мальчик?       — Орофаг, господин... — помедлив, спросил: — А кто это? — указал он на эльфа в серебристо-зелёных, как ивовый лист, одеждах.       — Это король лесных эльфов Трандуил.       — А рядом?       — Его сын Леголас, он участвовал в последней войне.       — А черноволосая девушка? Она его дочь?       — Нет, — рассмеялся человек, — это менестрель, она часто бывает в Гондоре.       — А откуда вы всё знаете?       — Я сражался рядом с ними, — улыбнулся воин.       Менестрель приветственно махнула рукой, заметив обоих.       — Брор! — его окликнули, и все повернулись.       На сером коне ехал Венемир. По правую руку от него ехал Тэллар, по левую, восседая на черном как смоль коне, — король Рохана. Его волосы по-прежнему сдерживал кожаный ремешок, и казалось, что с момента совета у Трандуила он не изменился.       Люди бросали лепестки и склоняли головы, когда он проезжал мимо. Эльфы сидели неподвижно. Будущий король подъехал к Трандуилу и, приложив руку к сердцу, приветствовал короля, что-то спросив. Тот в ответ кивнул и так же тихо ответил.       Венемир поцеловал руку целительницы, вызвав ещё большее недоумение у остальных. Только эльфы молчали и многие были печальны.       Венемир проехал дальше и спешился у ступеней дворца. И под белым цветущим деревом произнёс слова клятвы, как две сотни лет назад это сделал Арагорн. И крылатая корона украсила его голову.       — ...История Вануриэль...       — Она будет услышана в Валиноре.       Дверь распахнулась, и двое мальчишек ввалились в комнату. За ними вошла девушка, на ходу поправляя широкие рукава платья. Русые волосы её выбились из-под обруча.       — Я вам сколько раз говорила не сражаться в замке!       Мальчишки покорно встали. Король рассмеялся, за что получил гневный взгляд вошедшей.       — Леди Калмэ, — кивнула менестрель. — Принц Лехтэ.       — Морниэль! — Мальчишка радостно завопил, но под взглядом отца и наставницы тут же поклонился и начал более подобающим тоном: — Мы рады видеть вас в Эдорасе, менестрель... Быть может, вы споёте на вечерней трапезе?       — Почту за честь, принц.       — Отец, — Лехтэ поклонился королю, — простите за беспокойство.       — Ступайте, Лехтэ.       Оба вышли. Калмэ, устало вздохнув, ушла вслед за ними. Альмер и Морниэль рассмеялись.       — Он похож на Леголаса, когда тот был ребенком.       — А я, стало быть, на Трандуила?       — Немного... Он приучил своего сына обращаться к нему со всей церемонностью и тактом.       — Не одобряете?       — Это не моё дело, — пожала плечами эльфка.       Обмакнув перо в чернильницу, она вывела последнюю руну на странице.       — Книга закончена, Государь.       — Вот и конец нашей Эпохе, менестрель, — грустно улыбнулся Альмер. Гавани       ...Ветер поднял белоснежные паруса. Последний корабль покачивался на волнах у пристани под пронзительные песни сизокрылых чаек, ликующих в небесах.       Эльфы покидали Эндорэ, теперь уже навсегда. В Зеленолесье остался лишь король и десяток верных ему, остальным было приказано уплыть.       Венемир ехал рядом с Альмером — оба без свиты и стражи, словно два обычных путника.       На причале эльфы поднимались на корабль. Они уже простились с Эндорэ и с группой людей, стоящих поодаль.       Из-за колоны показался Элвар. Он, синда, рождённый в Эндорэ и никогда не видевший свет Валинора, не видел и моря. И теперь с печалью в глазах смотрел на Гавань.       — Вам обязательно уходить?       Эльф оглянулся. Он слышал, как она подошла: невысокая женщина, лицо скрывал капюшон. Но он узнал её, хоть и виделись они лишь один раз... девятнадцать лет назад.       — Боюсь, что так, миледи. Наш дом за морем, теперь Эндорэ — земли людей.       — И гномов, и хоббитов, и всех, кто остаётся.       Элвар промолчал.       — Я лишь одно у тебя прошу, Элвар...       Синда тихо вздохнул:       — Там, где был дом Лэйхэ и Тэла. В лесу, неподалёку от ручья...       — Мысли читаешь? — горько усмехнулась она.       — Догадался. — Эльф снял с шеи маленький изумруд в серебряной оправе. — Возьмите это на добрую память, миледи. Если когда-нибудь мы вернёмся и вашим детям или детям ваших детей понадобится помощь, пусть разыщут меня. И я сделаю всё, что в моих силах.       Она осторожно приняла подарок и убрала его в сумку на поясе.       — Благодарю, Элвар. Я не забуду тебя... и твой народ.       — Путь в Зеленолесье открыт для вас.       Она кивнула, снова спрятав лицо под капюшоном. Синда взял её руку, целуя холодные пальцы.       — Прощай, Налин, дочь Аластара из Харада. Я рад, что мне выпала честь знать тебя и твоего брата.       — Прощай и ты, Элвар. Если увидишь Лэйхэ, расскажи ей, как сильно Орофаг её любил.       — Не держи на сердце зла, Налин, не вини её.       — Я не виню её. Как я могу... Эльф не пара человеку, это давно было ясно.       — Если на то воля Эру, то им даётся шанс. Но у неё была своя судьба и, поверь мне, я пытался её изменить.       — Ты?       — Я любил её, а она любила меня. Но долг был сильнее, чем любовь. А она нолдэ Первого Дома.       — Я не знала.       — Пусть звёзды Элберет всегда освещают твой путь.       — Попутного ветра, Элвар. Я желаю тебе обрести на Западе то, что ты не смог обрести тут...       Она ушла, а он смотрел ей вслед — тень той женщины, что когда-то была беззаботна и весела. Так и не простившая своим друзьям двух деяний: Эралькия она ненавидела за смерть брата, Алкатуриэль — за то, что та назвала своего сына в память о её брате.       За все эти годы они ни разу не встретились. Лишь Тэллар да Лис знали, где она живёт.       ...Тэллар в последний раз окинул взглядом Гавань, и небывалая тоска убивала его. Сколь сильно было желание вновь увидеть Тирион, столь же сильно было и желание никогда не покидать эти земли.       Он поднялся по ступеням и скользнул в увивавший колонны плющ. Он давно уже заметил Налин. Она всё-таки успела — значит, письмо добралось вовремя.       — Здравствуй, Тэллар, — женщина вышла к нему, откинув с лица капюшон.       Он с грустью отметил, как она изменилась. Она снова стала отращивать волосы — теперь они свободно лежали на плечах, опускаясь чуть ниже спины, переплетённые кожаными шнурами. Ей без труда удалось сохранить прежнюю красоту, только теперь эта красота была окутана печалью. Женщина была в простой одежде, выбрав мужской костюм для путешествий. Нолдо заметил и её спутника, стоящего неподалеку.       — Благодарю тебя за приезд, Налин.       — Я боялась не успеть. Они тут?       — Не знаю. Надеюсь, что нет. Я просил их не приезжать.       — Значит, тут, — констатировала она. — Тебе обязательно уезжать?       Он заметил и перемену в голосе. Юная девушка, какую он знал, никогда не говорила с ним так прямо. И ему было безумно жаль, что он, по сути, не знал этой новой, повзрослевшей Налин.       — Боюсь, что так. Мы с Лэй пришли из Амана, и наши роа больше не могут жить в Эндорэ.       — Ты её увидишь?       Лорд отвёл взгляд, раздумывая, что отвечать.       — Нет, Налин. Я слишком хорошо знаю Лэйхэ. Даже если ей дали шанс возродиться, она отказалась от него.       — Почему? Она же может быть с Элваром... Разве не этого она хотела?       — Я скажу тебе то, что никто больше не знает... даже Элвар. Он никогда до конца не понимал, кто мы. Он родился во вторую эпоху и не видел, через что мы прошли. Лэй хотела покоя... Признаться, я и сам его хотел. Она останется в Чертогах и проведёт там очень много времени... если не вечность.       — А ты? — В глазах женщины он прочитал искреннюю боль — только сейчас она поняла, что зря негодовала, вспоминая холодность эльфийки. — Ты тоже уйдёшь в Чертоги?       — Я жив, — улыбнулся Тэл. — Нет, я вернусь и найду свою семью. Узнаю, возродился ли мой отец, увижу мать и сестру... А потом я приду в Сады Лориэна и приму его исцеление.       — Значит, уйдёшь, — она тихо всхлипнула и внезапно заплакала, прижавшись к нолдо.       Тэллар обнял её и постарался успокоить. В какой-то степени она была права, исцеление в садах может занять от нескольких дней до нескольких лет. Слишком тяжела память, слишком много боли она хранит.       — Ты знаешь, — она подняла заплаканное лицо, позволив нолдо вытереть слёзы. Тёплые пальцы эльфа ласково касались горящих щёк. — В такие моменты люди говорят, что всё будет хорошо, и что мы обязательно ещё встретимся.       — Я знаю, — улыбнулся эльф. — Но ты ведь не хочешь, чтобы я лгал...       — Не хочу, — она ответила на улыбку. — Спасибо тебе за честность, Тэл. Спасибо, что никогда не лгал мне.       — Ты и твой брат, вы были достойнейшими из эдайн, из всех, кого мы знали.       — Льстишь Тэллар?! — рассмеялась она.       — Ничуть, — в синих глазах эльфа плясали озорные огоньки. — Лесть не к лицу нолдо.       Оба рассмеялись. Налин снова обняла его и легонько коснулась губами щеки.       — Я благодарна вам за три вещи, Тэл. За спасение жизни Орофагу, когда он сбежал из дома. За то, что вы сделали из него человека, которого смогли назвать другом эльфы. И за то, что благодаря этому мы познакомились.       — Налин...       — Я всегда любила тебя, Тэл...       — Я знаю, — грустно улыбнулся нолдо. — И видят Валар, если бы я мог, я бы попробовал всё изменить.       — Судьбу не изменить, а эльф не пара человеку... Так мне Элвар сказал. — Налин покачала головой, в глазах не было печали или сожаления. — Наверно, это наша с Орофагом судьба — любить тех, с кем мы не можем быть.       Тэл сжал её руку, поднёс к губам и нежно поцеловал. На пальце он заметил серебряное кольцо с бирюзой.       — Я рад, что ты счастлива.       — Спасибо, Тэл... Я, признаться, побаивалась, что ты не одобришь.       — Ну почему же, — заметил нолдо. — Он достоин тебя. Я много о нём слышал....       Налин опустила голову. Значит, и он её любил... А она, дурочка, даже не догадывалась, полагая, что гордому нолдо не может быть дела до какой-то смертной. И теперь она до конца своих дней будет думать, не совершила ли ошибку, уехав после войны. Ведь хотя бы десять лет она могла быть с ним. Они с Орофагом оба совершили одну и ту же ошибку, побоялись сказать... Кто знает, как обернулась бы их жизнь тогда.       — Прости... Я не хотела причинять тебе боль.       — Ничего, пусть против судьбы и не пойти, но я теперь знаю, что эти земли подарили мне ещё и любовь, пусть и слишком поздно.       Ласково улыбнувшись, он в первый и уже в последний раз её поцеловал. Эндорэ было жестоко к ним, к людям и эльфам, позволившим себе любить. Вануриэль потеряла Морталиона. Орофаг всегда любил Лэйхэ. А он сам... Любил смертную женщину, но не мог с ней остаться. О судьбе Морниэль он мог лишь догадываться.       Нолдо снял с пальца кольцо и протянул его Налин. Это было воистину одно из прекраснейших творений нолдор, словно кружево, тонкое и изящное. В узорчатое переплетение был вставлен искусно огранённый рубин.       — Я пронёс это кольцо через льды Арамана и четыре Эпохи. Оно было сделано в Тирионе моим отцом для матери, и та подарила его мне перед нашим уходом. Я хочу, чтобы оно было у тебя... как память обо мне.       — Я никогда тебя не забуду, Тэл. И не перестану любить.       — Прощай, Налин. Для меня было честью знать тебя и Орофага.       — Прощай, Тэллар.       В последний раз нолдо обнял её и легко сбежал по ступеням к причалу. Налин сняла кольцо с бирюзой и надела на другую руку. У них обоих осталась только память. Разница была лишь в том, что она проживёт отведённую ей жизнь и уйдёт, а он будет жить, пока стоит этот мир... Жить и помнить её.       Возвращаясь c Тэмаром, она впервые поняла, почему эльфы уходили и говорили о бремени памяти.       Нолдо стоял у кромки воды. Несколько раз он хотел оглянуться и посмотреть, где Налин, но не решился. Может быть, вернувшись в Благословенные Земли, он излечится от боли расставания.       — Лорд Тэллар...       Он повернулся. Что ж, они всё-таки пришли, несмотря на его просьбу.       — Алкатуриэль, — безразлично кивнул он. — Леди Вануриэль, — перед ней он преклонил колено, её историю он увезёт в Валинор.       Морэдайн он намеренно проигнорировал.       — Не надо, Тэллар, — целительница ласково сжала его руку. — Мне будет не хватать тебя.       — Миледи...       Он не знал, что сказать: «Обещаю, что он узнает?» или «Я найду его?».       — Не надо слов, — перебила она. — Сам реши, что и как делать.       — Тэл, почему вам надо уплывать?       — Наше время прошло, леди. Посмотрите на море: у причалов плещется вода и вам слышится музыка волн. Но для нас это зов. Зов тих, но властен. Наши души уже не могут жить здесь.       Он в последний раз взглянул на их лица.       Вануриэль. С годами она стала миловидной женщиной, волосы по-прежнему были словно золотые цветы Лаурелина. Лишь глаза её всегда оставались печальными. И в них он видел, что никогда не полюбит она другого. И печаль была в его сердце.       Для Алкатуриэль война осталась лишь тенью прошлого — она по-прежнему была красива. Чуть располнела с рождения сына, но это придавало лишь большее очарование.       Тэллар знал, что Налин всё ещё здесь, скрытая увитыми плющом колонами. Она не выйдет к ним, но она здесь. Вместе с тем, кому суждено прожить с ней всю жизнь.       ...Солнце садилось в голубовато-зелёные воды. Леголас погрузил последние свёртки и бочки на корабль. Гимли, несмотря на возраст, суетился на палубе, предвкушая встречу с Правительницей Лориэна.       — Ну, вот и всё. Совсем скоро я увижу Валинор...       Он посмотрел вдаль — туда, где лежал его лес.       «Прощай, отец».       В тронном зале у окна стоял король. И никто не слышал, как пожелал он доброй дороги и ветра своему сыну.       И тишина стояла в его замке — больше не прозвучат здесь песни эльфов и не будет праздников весны.       На ступеньках дворца сидела Морниэль и смотрела, как опадает с деревьев листва, засыпая следы на земле.       — Последняя осень Арды для эльдар... — горько прошептала она. — Больше ничего не будет... И нас не будет.       Она взяла лежащую рядом гитару, пальцы нежно коснулись струн. Ветер унес её песню.       Последнюю песню нолдор.       И принцу почудилось, что он слышит её и видит свой дом.       ...Он стоял, облокотившись о поручни. Берег медленно удалялся. И он вспоминал, как три эпохи назад так же как и они стоял на берегу Альквалондэ и смотрел вслед уходящим кораблям.       — Ты плыла тогда, Лэй, а я шёл. Теперь я плыву в Валинор, хотя ты снова меня опередила.       — А ты сомневался, Тэл? — он повернулся к смеющейся эльфийке. — Я истинное дитя Первого дома.       Он улыбнулся. Быть может, это сделал Лорд Воды, но на мгновенье он услышал её голос. Да, так бы она сказала, сидя на поручнях и смеясь, несясь навстречу ветру.       Он поднял руку, прощаясь с людьми. Острый взгляд увидел и женщину в плаще. Ветер трепал её волосы, и он поклонился, крикнув прощание для неё одной. Налин ответила, и лёгкая улыбка тронула её губы... Повернувшись, она скрылась.       Последний корабль ушёл на Запад.       Эндорэ стал миром людей.       На другом корабле сереброволосый синда смотрел на приближающиеся земли. Пики Танкветиль и Ойлоссе были уже близко, и вдали он смог различить Гавани Альквалондэ. Сердце билось в предчувствии. Стоявшая рядом Лайана лишь ободряюще сжала его руку. Они приближались, и она отошла, смешавшись с остальными синдар. А Артанир, не в силах смотреть на Гавани, спустился вниз. Он выходил последним. Уже сошли на берег его родители, Лайана стояла чуть поодаль. Синдар рассматривали новые земли. Он увидел принца. Леголас легко сбежал на берег и, не сделав и двух шагов, плавно и гибко припал на колено перед Галадриэль.       Он поднял голову, поняв, что на берегу ждали и его... Артанир, не веря, смотрел на двух синдар, стоявших прямо перед трапом. Они улыбались, и он с радостью бросился в объятья друзей.       Ниэллон и Лэйт смеялись, обнимая его.