Две таблетки от тошноты, пожалуйста

Название: Две таблетки от тошноты, пожалуйста Автор: гинолис Бета: я сам Пейринг | Персонажи: Ичимару/Маюри (или Маюри/Ичимару, хум хао) Жанр: поток сознания ) Рейтинг: джен, ну ведь правда же, джен?.. Саммари: Совершенно безобидные опыты. Авторские примечания: это не текст, это обрывок. Две таблетки от тошноты, пожалуйста – Вы мне надоели, Ичимару. – Вы так высокомерны… И вас ничуточки не интересует, что я могу вам предложить? – Да что вы можете предложить!.. Маюри сегодня не в себя благодушен. Он выслушает бредовое предложение капитана третьего отряда, высмеет его — и согласится. Они уйдут на грунт (Маюри будет наблюдать уход издалека; Ичимару, не оглядываясь, помашет ручкой, и глава научного отдела пыхнет злобой – а потом улыбнётся) и будут там развлекаться… своими смешными играми. Маюри будет следить за датчиками, ждать основных результатов – и всё более сатанеть. Чем его так раздразнил Ичимару? А ничем. – Прекрасно, прекрасно, – мурлычет Куроцучи себе под нос. На экранах переплетаются и видоизменяются диковинные фигуры. – Чудесно-расчудесно! – напевает двенадцать-тайчо, рассматривая на свет прозрачную плёнку с разводами. Кажется, в душе Маюри наступил мир. Не верьте: мир в душе Маюри не наступит никогда. Там ад, я точно знаю. Я сижу, накрытый прозрачным колпаком, опутанный (в самых диковинных местах) тысячей тоненьких и не очень проводочков, мне в лоб упирается какая-то железяка, и несколько других железяк упираются мне в макушку, затылок и виски. Ещё одна холодит крестец. Мне интересно. …Мой лейтенант расценил это, как самопожертвование. Надеюсь, у него это пройдёт. Нет, свои вожделенные данные солдатики науки с него тоже сняли; чуть раньше. Он не хотел уходить. Не мог оставить меня одного. Маюри-тайчо, вы вообще не боитесь, что Готэй однажды поразит вас своей любовью? Не боится. Доволен. Считает за благо. Ну, ну… – Закройте глаза, Ичимару, – по сравнению с обычными интонациями сейчас голос Маюри звучит почти как нормальный. Я удивляюсь собственному удовольствию от этого (о, это было весьма мимолётно), закрываю глаза. Улыбаюсь. – У вас такой вид, точно вы только что мышь съели, – воркует Маюри где-то у меня над ухом. Я корчу рожу: – Меня что – тошнит? – Сделайте милость, сидите смирно! – Маюри, затаив дыхание, возится с инструментарием на моей голове. О, это нежность, не иначе!.. Я и без того само смирение, как он не может понять?.. …Интересно, он и правда не понимает? Считает это в порядке вещей? Ну, ну, Куроцучи, полноте!.. – Неужели эта прогулка того стоила, Ичимару? А интонации-то какие! Умеет двенадцать-тайчо удивить. Удивляюсь: – Неужели плата столь велика?.. – С вашей-то подозрительностью!.. – откликается Маюри. Э, да это же нежность; ах, я уже говорил… Улыбаюсь: улыбка – лучшая таблетка от… тошноты. – Моя рейрёку рассказывает вам страсти и ужасы? – Да! – отвечает капитан Ходячая чума; я с трудом сдерживаю смех – и ярко ощущаю ту часть себя, которой страстно хочется разнести вдребезги маюрино богатство, рассадить Маюри лоб и ускакать куда подальше, вопя что-нибудь обидное (лучшая обида – это правда, совершенно верно). Для сброса напряжения. Маюри сладострастно вздыхает надо мной. Эта заразa записывает себе на память мои эмоции? А я-то думал, ему хватает собственного добра! С такой махровой шизой… – У меня нет шизофрении, – произносит Маюри. – О!.. Следующая минута проходит в сосредоточенном молчании. Маюри очень занят наблюдениями, а я пытаюсь поймать, что меня остановило. Куроцучи невдомёк, что он был за наносекунду (я знаю, что «нано» - это смешно) от гибели. Он снова что-то мурлычет. Радуется прелестям единомоментных измерений и наблюдений. – У меня нет качественных записей шизофрении, – со всем своим куроцучиным миролюбием повторяет он. Э-э, да вы тут гомункулусами балуетесь, две-енадцатый тайчо? Копию шинигами изволите изобретать? И не надоело вам!.. Он сейчас действительно весьма небрежен и расслаблен. То есть занят только своими восторгами оми знает от чего. – Поэтому я не берусь говорить, что вы, Ичимару, – шизофреник. Я не могу сдержать смешок. – У всех нас множественное сознание! – сурово обрывает мой смех Куроцучи. – Я не о нём, а что до вас… Тут в его железяках что-то щёлкает. – О-о, – видеть такое искреннее разочарование на этой расписной физиономии всегда приятно. Секунду он стоит с совершенно уморительным выражением лица, давая мне собой полюбоваться. Затем протяжно выдыхает: – Ну-у, пожалуй, на сегодня всё… – На сегодня?.. – я бесцеремонно распихиваю в стороны электроды и сдираю с себя провода. Маюри всё равно – он уже повернулся ко мне спиной. – На сегодня, – соглашается он обычным своим ядовитым тоном. – Не сомневаюсь: ваши интересы приведут вас ко мне ещё… и ещё! Менее воспитанные шинигами просто плюнули бы ему в ноги, я знаю; я только улыбаюсь в ответ. Любите ли вы стихи, Куроцучи-тайчо? Нет, не так; любите ли вы их так, как я?.. Ну, пусть даже нет. Я всё равно с удовольствием вам почитаю. При следующей встрече. Такой детский стишок – знаете? Впрочем, откуда… „Но не видит ничего, что под носом у него“. Что-то вы всё-таки там увидели, у себя под носом. Вот только не знаю: надо ли мне разузнавать, что!.. на фесте: www.diary.ru/~bleach-festival/p157385090.htm у автора: http://www.diary.ru/~ginolisi/p159920126.htm?oam#more1