*****
В Асгарде наконец стали использовать добытое в Свартальфхейме золото. Первым решили отреставрировать обеденный зал. Штукатурка осыпалась, едва ли оберегая тепло в помещении: ледяные морозы снаружи украдкой пробирались в него, из-под полов дуло очень сильно, подвалы разрушились из-за подземных вод. Вот и сегодня ночью их опять затопило, пришлось открыть двери, ведущие туда, чтобы проветрить, однако сделать этого не получилось из-за усилившегося снегопада и морозной погоды. Эта зима оказалась холоднее, чем все предыдущие вместе взятые. Создалось ощущение, что ветра пришли издалека, прямиком из Йотунхейма. Столь холодно было на улице. Разве что утром было хорошо для прогулки, однако выйти наружу Фрейр не смог, занимаясь своими делами, коих значительно прибавились. Помимо дел Асгарда он занимался делами Ванахейма. Под конец лета стоит рассчитать, сколько в казне монет, подумать, куда потратить лишку и оплатить жалование солдатом до конца года, чтобы те слушались его, будучи обязаны ему за выплату жалования за будущие месяца службы. Ни дня покоя. Он даже обедает в покоях, кое ему и его дочерям лично выделил Локи, дабы не мешать прислуге на кухне, потому что обеденный зал закрыли на ремонт. Этот зал покрыли новой крышей, сделанной из золота. Полы вскрыли, сняв прогнившие деревянные основания, заменив их металлическими. Отремонтированную вначале кухню почти завершили, осталось лишь докупить необходимой посуды и расставить мебель. Как только Биврёст будет открыт, он лично привезет из Ванахейма посуду, получив еще немного монет с продажи своего сырья. Однако спокойно пообедать он не смог. Локи на плече притащил падчерицу, бросил ту на диван и, ничего не сказав, ушёл. — Что в этот раз ты натворила, Серена? — Фрейр, допивая чай, поглядел на рыжеволосую. — На меня напала какая-то вертихвостка! — от громкого крика у мужчины заложило уши, тогда как вана пыталась открыть запертую дверь. — Он нас запер! — Дорогая, дверь потяни на себя, а не от себя! Прекрасный чай, попробуй, из луговых трав. Нашёл на кухне, пока там убирались после ремонта, — листья лимона раскрылись, придав чаю кисловатый привкус. — Зимой очень полезен… — Тебе всё равно, что со мной сделали? Погляди! — вана встала пред отчимом, показывая, что её платье пришло в негодность, а волосы похожи на тряпку для мытья полов. — Попроси Локи купить тебе новое, — взяв папирус, ван принялся читать. — Ты отдала ему свою невинность, пусть расплачивается за ценный подарок. А мне дай спокойно поесть и почитать новости. А то в последнее время забыл, как это, расслабляться! Ясно, отчиму все равно, что с ней творится. Но ничего, Серена уже знает, как отомстить разлучнице. Та еще пожалеет, что вовремя не отцепилась от её возлюбленного. Больше прилюдно она действовать не станет. Нужно показать этой шлюхе, что с колдуньей враждовать не стоило. Месть её будет для Син смертельной.*****
Локи схватился за голову. Боль в висках от крика стала постоянным его спутником. Серена уже не сдерживается, дабы унять свой дерзкий нрав. Её нужно поставить на место. Встречи с ней более не будоражат его. В последний раз его достоинство едва смогло подняться на эту деву. Постоянной ревностью, склоками и дракой рыжая всячески отбивает у него желание. Видимо, отношения с этой ваной придётся закончить. Она надоела ему как женщина, как любовница, как собеседница, хотя последнее к ней вряд ли можно отнести. Кроме как о сплетнях с ней поговорить не о чем. Другое дело Сигюн. Ей интересна его жизнь, а не жизнь кого-то другого. Она не придумывает истории, чтобы потом рассказать на весь Асгард. Не дерётся с другими девушками за его внимание. Признаться, трикстеру льстило внимание асинь и их драка за него. Он находил это забавным. Жаль только, что на крики прибежала мать. Не будь её, он бы дев не стал разнимать, поглядев, кто вышел бы победителем в этой схватке диких кошек. Уж сравнить их с кошками принц может. Обе в постели давали жару, отчего на утро он едва выходил из их комнаты живым. Только вот Син действовала осторожно, заигрывала с ним и кокетничала, будоража его и заставляя ждать новую встречу, тогда как Серена позабыла об этих простых девичьи навыках. Она будто запамятовала, что мужчина — охотник. Если он добился трудно достижимого, со временем его желание угасает и ему хочется свежего, нового, не приевшегося. Рыжая же считала, что, подарив ему свою девственность, путами обвила его и он никуда не денется. Денется, ещё как. Сегодня это последняя капля его терпения. Он прилюдно разорвёт с ней отношения! Дочь Фрейи будет искать встречи, пытаться отговорить его и извиниться, но он будет неприступен как скала. Стоит отправить девку обратно домой. Пусть там ищет себе мужа, а его оставит в покое. В гневном расположении духа его нашла Сигюн. Брюнет распивал алкоголь и уже был прилично так пьян, но ей деваться некуда. Она в курсе, что он может вновь дать ей пощёчину, но вана пришла просить не за себя. Она хотела извиниться за сестру и попросить у друга смилостивиться и поговорить с матушкой, чтобы та позволила рыжеволосой дальше помогать альвам. Также она наслушалась рыданий леди Син. Когда она искала Бьёрг, чтобы попросить принять её в команду, её сердце вдруг ойкнуло. Шатенка лежала на полу, обливаясь слезами. Завитые волосы асиньи растрепались, из них торчал жемчужный ободок, разорванный у основания и едва ли держащийся на тёмных волосах княгини. Опухшее лицо отливала желтизной и синевой. Ещё пару часов, и вместо красивого девичьего лица будут синяки. Вана не по наслышке знает, как это больно. И знает, что поможет смягчить боль и чуть убрать синеву от синяков. Кровавые подтеки это средство убирает мгновенно. Асинья рыдала столь сильно, что большинству дев надоело успокаивать её и они вернулись к своим делам. Никому уже не было дела до избитой девы. Дочь Фрейра аккуратно помогла княгине привстать и отвела её в подсобку, где лекари варили лекарства из трав. Она много раз бывала здесь в знойный день, пока альвы готовили для неё мазь. Чтобы она не ждала на разгоряченной солнцем улице, ей позволяли видеть процесс работы. Поэтому она отлично знала, где хранятся нужные ей травки. Вначале нашла соль, дав девушке понюхать, чтобы та пришла в себя, потом, изготовив лекарство, обработала синяки и ссадины. Шатенка не сразу поняла, кто пред ней, поэтому и молчала. Лишь потом резко отпрыгнула от неё. Впервые Сигюн видела её такой напуганной. Син ещё издевательски пропела, мол, добивать пришла, раз сестра не смогла. И тогда они разговорились. Душевно, словно давние подруги. Асинья поведала, что, хоть ей маг и симпатичен, всё-таки она любила своего почившего мужа. Все его подарки она продавала, чтобы хватило на хлеб, а флирт его принимала, чтобы вновь почувствовать себя желанной и кому-то нужной. Подруга её покинула, оставшись в Йотунхейме подле царя. Чтобы быть ближе к колдуну, чтобы получать подарки и бесплатно трапезничать, она и сдружилась с Сереной. Та столь влюблена в аса, что откармливала новых подруг, давая тем как можно больше жирного и сладкого, дабы те поправились и осыпались прыщами, чтобы сын Одина не смотрел на них. Асгардийка тайком таскала выпечку и ела вечером, запивая это всё кефиром. Она, признаться, давно не пила молочного и тем более не купалась в молочной ванне, отчего ее кожа стала грубее. Ей приходится отдавать долги, кое её почивший супруг набрал. Она вообще не знала, когда он успел их набрать. К ней не сразу явились за деньгами. Мужчины предлагали оплатить долг телом, но желающих было столь много, что ей пришлось отдать все драгоценности. Лишь её и дом не тронули. Прислуга вся разбежалась, прихватив её одежду и драгоценности, когда Биврёст решили закрыть. Долги, конечно, она почти отдала, но как являться во дворец, когда у дам каждый день новые платья? Пришлось перешивать, отдать их портнихе. И тогда она узнала, что именно Сигюн шила ей платья, перекраивая старую ткань, мешая её с новой. А работа у лекаря как нельзя кстати пришлась. Она бы сдавала свой дом, а жила в лазарете, ела и пила здесь, копя деньги, чтобы хватило на новую мебель. К тому же она решилась на отчаянный шаг в свете последних событий — родить ребенка. И если это будет малыш от богатого мужчины, она с дитём ни в чём нуждаться не будет. — Пришла просить за сестру? Передай ей, что всё кончено. Мне не нужна истеричка! — асгардец сидел к ней спиной, впившись яростным взглядом в камин, потягивая прямо из бутыли алкоголь. — Хотя… можешь присоединиться! Я не против компании. — Нет, Локи, я пришла просить у тебя нечто иное. Не для себя иль семьи, а для подруги… — А она у тебя разве есть? Я думал, что единственный тебе друг, помимо горничной. — Появилась. Я прошу за леди Син! Не выдворяй ее, она нуждается в деньгах… — У Син богатые любовники, я, как знаешь, был одним из них. Это очередная подлость с её стороны. Просить ванахеймскую девчонку вступиться за себя, хотя недавно потешалась над ней. Она тебя использует, чтобы подобраться ко мне поближе. Никаких долгов не существует и в помине! Ты слишком доверчивая. Это выйдет тебе боком, дорогая, — юноша обошёл деву несколько раз, встав у неё за спиной. — Якшаешься со всякими швалями и радуешься этому. Твоя новоиспечённая подружка продаст тебя, не моргнув и глазом. Как и твоя сестра… — Локи скрипнул зубами, оглядывая формы ваны и сглатывая слюну. — Милое платьице… — Не понимаю, к чему ты клонишь? — Сигюн нутром почувствовала, что трикстер вольно прошёлся по ней взглядом, полным желания, однако не стала этому придавать значения, поскольку тот был пьян. — На что ты готова ради подруги? — брюнет коснулся плеча дочери Фрейра костяшками пальцев, слегка поглаживая кожу, что стала покрываться мурашками. — Или ради сестры? — Пожалуй, я зря трачу твоё время, — серебристоволосая отошла от друга всего лишь на шаг, как вдруг ас больно схватил её за плечо, разворачивая к себе. — Что ты делаешь? — А на что это похоже? — юноша прижал вздрогнувшую княжну к себе вплотную, дав той понять, что он готов к соитию. — Не строй из себя недотрогу. Я знаю, ты ищешь повод, чтобы остаться у меня в опочивальне, — он сжал её плечи настолько сильно, что вана аж вскрикнула, начав вырываться. — Твои глупые просьбы меня смешат! Если уже решилась раздвинуть предо мной ноги, так раздвигай! Чего нам растягивать эту прелюдию… Сигюн вновь не выдержала столь сильного мужского напора, отчего её рука вновь взметнулась к лицу колдуна, одарив бледную кожу пощёчиной. А нога согнулась в колене и устремилась ниже пояса. Руки, державшие её за плечи и прижимавшие к себе, резко разжались. Сын Одина страшно завопил от злости, прижимая ушибленное место обеими руками, будто это могло облегчить или снять боль от удара. Серебристоволосая захлопала глазами, оторопев. Она вовсе не собиралась этого делать, но трикстер сам вынудил её прибегнуть к такому низкому поступку. Который раз она является к нему и никогда не уходит, понимая, что тот нетрезв и может сотворить с ней столь страшные вещи, что ей неведомы. Её будто магнитом тянет к нему лишь тогда, когда он пьян. Уж сколько раз она удостоверялась в том, что с пьяным нельзя разговаривать. И всё равно лезла с разговорами. Видимо, жизнь ничему её не учит, как сказала Серена недавно. Любая другая дева на её месте сотню раз подумала бы, чтобы являться туда, где ей причинили боль и оскорбили. Однако в этот раз страх за свою жизнь почему-то исчез. Дева испытала жалость к магу и присела на корточки рядом с ним. Она не знала, насколько ему было больно, но от того, что он несколько минут просидел на коленях, прижимая руки к мужскому достоинству и дёргая плечами, поняла, что причинила ему не только физическую боль, но и душевную. Сейчас стало более ясно, что сын Одина испытывает к ней влечение лишь тогда, когда пьян. В остальное же время юноша не обращает на неё внимания, как на женщину. Его возбуждение оказалось столь крепко, что боль от удара между ног сказалась губительно сильна. Лишь один раз ему было примерно также больно, как и сейчас. Однако от Сиф многого можно было ожидать, но от Сигюн это сродни погибели. Удивительно, сколько силы таится в этом дохлом тельце. Вана ничего тяжелее подноса не носила, а силы, как оказалось, хватило, чтобы обездвижить его. Удар моментом отрезвил колдуна, как тут же ванахеймская девка села рядом с ним, прижав его к себе. Он ожидал всего: криков, побега, но не ласки. Дочь Фрейра прижала его голову к своей вздымающейся груди, словно сейчас он был ребёнком, кое упал, разодрав коленку. Именно так поступала Фригг, когда он падал. Локи остается только расплакаться, но он уже не ребёнок. Он — мужчина! Он — принц! Он сам уже отец! А княгиня ведет себя так, будто бы он её сын. Да! Только сейчас он понял, что серебристоволосая стала взрослее не только физически, но и морально. Вана, сама того не осознавая, показала ему, что готова стать матерью. Его боль подействовала на неё, как красная тряпка на быка. Стоило ему закричать, как она тут же подбежала к нему, начав успокаивать. Хмель резко выветрился из головы, но желание у него не пропало. Он много лет безуспешно пытается показать ей свою заинтересованность. Благодаря крепким напиткам брюнет решился на отчаянный шаг. Трикстер резко обхватил обеими руками Сигюн за голову и прижался губами к её устам, утянув девчонку в поцелуй. Локи обхватил нижнюю губу девушки, начав её посасывать, затем легонько укусил. У серебристоволосой резко закружилась голова от резкой смены положения. Неприятный вкус горького алкоголя ощущался на губах. От мага приятно пахло морозом, будто бы он только что пришел с улицы. Его свежевыстиранная одежда до сих пор хранила запах стирального средства, а от кожи исходил аромат мужского парфюма: чувственный и богатый запах мускуса, пронизанный лесным кедром и пряный травой, как кардамон. Её ноздри расширились, однако кислород в лёгкие так и не поступил. От неожиданности вана аж забыла, как надо дышать. Её губы приоткрылись в немом крике, когда она наконец-таки поняла, что происходит и резко отстранилась от трикстера. Локи едва ли успел просунуть свой язык ей в рот, как раздался резкий хлопок. Наконец сквозь пелену на глазах он узрел её ангельское лицо, покрывшееся красными пятнами. Дева широко открыла рот, словно выброшенная на берег моря рыба. Его подруга сомкнула губы, вдохнув полной грудью, убирая выбившуюся из причёски прядь волос. Оправдываться трикстер не станет, слишком короткий поцелуй оказался, чтобы понять, насколько ему приятны её губы и вкус. Он изучал её взгляд, ожидая реакции. Но той не последовало, потому что внезапно тишину разрезал из ниоткуда взявшийся шум рога. Кто-то из асов заприметил врагов и затрубил. Это означало одно — нападение.