Долг

Как только я открыл дверь в квартиру, то практически сразу почувствовал этот, хоть и не резкий, но очень противный запах железа. На полу была дорожка из капель крови. Я уже не удивлялся, устал удивляться уже как 2 года. Только чуть сильнее сжал кулаки и пошёл по крови, чувствуя, как иногда она, просачиваясь через ткань, оставляла неприятное чувство сырости и вязкости на коже. В нашей спальне было как всегда темно, шторы плотно занавешивали окно, да и солнце уже практически скрылось за горизонт. Я включил новогоднюю гирлянду, что висела в этой комнате вместо нормальной лампочки, так как кто-то совсем не любил яркий свет. ХимЧан сидел на корточках, забившись в угол, покачиваясь вперёд и назад, немного бившись хребтом о стену, издавая глухой звук. Глаза его были закрыты, а руки в крови, левой он зажимал правую. Я подошёл к нему, сел рядом и попытался расцепить его руки. Он вздрогнул от неожиданности, открыл глаза и тут же кинулся обнимать меня. Почему то я подумал о том, что теперь моя белая толстовка будет в ужасном состоянии. Когда он наконец отстранился от меня, я увидел всю картину сегодняшнего вечера. - Зачем ты себе пальцы отрезал? - спокойно спросил я. Я уже давно не понимаю, зачем задаю вопросы, если прекрасно знаю все его ответы. Но наверное это просто мои слепые надежды, что когда-нибудь он ответит на мой вопрос так же, как это было раньше, и я пойму, что он вернулся! Вернулся мой Чани! Но это просто слепые надежды. - А так лучше... так как у тебя!- сбиваясь, заикаясь, проговорил ХимЧан. Я помог ему подняться и повел в ванну, чтобы промыть раны. Там увидел те самые, не достающие части ХимЧана. Мизинец лежал в раковине, а безымянный, под ней на полу. На зеркале кровью было написано "Уже пять минут тебя нет!!!". Правую руку друга я начал осторожно обмывать холодной водой. У меня тоже нет двух пальцев, мизинца и безымянного. Я их потерял тогда же, когда и моего Чани. В тот день я с ним должен был встретиться у нашего любимого кафе, но опаздывал, из-за этого сильно спешил и чуть не попал под машину, но меня спасли, точнее спас... меня спас мой Чани... ценою своего разума. Психоз на фоне помешательства на мне. Тогда он и стал моим больным на голову сталкером. Сначала он вообще не разрешал мне куда либо уходить из нашей квартиры, закатывая ужасные скандалы, разбивая посуду и вообще всё, что могло разбиться, резал руки, а потом и вообще любое открытое место на своём теле. Один раз он даже поджёг нашу кровать, когда я вышел в магазин. Позже, он более менее смирился, но вот если я опаздывал хоть на минуту, он выкидывал какую-либо мерзость, типа сегодняшней. А мне совсем не хочется возвращаться. Я ведь так устал от этого всего. Но я не могу его бросить, просто не могу. Мне кажется, что я ему кое-что должен. Кое-что типа жизни! Отмыв, более менее, ХимЧана от крови, я отвёл его в комнату и усадил на кровать, захватив с собой аптечку. Я перевязал ему руку, но самое ужасное то, что сколько бы я не мотал белый бинт вокруг его ран, он всё равно становился багровым. Я уже очень устал от того, что он делает себе больно, чтобы повлиять на меня, но сам я ему больно сделать ну некак не могу. Как только чуть туже я затягиваю ему бинт, то с беспокойством и страхом поднимаю на него глаза, но он улыбается, и всё время что-то без остановки лопочет. Мне уже давно не интересны его истории, но меня бы наверное сейчас ломало как последнего наркомана, если бы я, придя домой, не услышал этой безостановочной болтовни. Он всё время говорит, говорит и смеётся, пока я убираюсь в квартире. Отмываю кровь с пола, стен в ванной и зеркала. Потом я переодеваю его и меняю свою окровавленную одежду. Всё это время я думаю о своём, а Чан что то бормочет. Мы кушаем, обязательно пьём чай. Вообще то я не люблю чай, а больше люблю кофе, но ХимЧан запретил мне это делать, так как это очень вредно. Так что мы пьём чай. А потом ложимся спать. Я обнимаю его, крепко-крепко, и прижимаю к себе. Он всегда очень холодный, из-за этого я его грею. Он долго повторяет моё имя и какой я хороший, а потом говорит, что любит, так робко, как будто снова вернулся мой Чани. А потом он засыпает и так мило сопит. Ради этого времени, я всё это терплю. Потому что я снова могу видеть моего Чани, которому я должен жизнь! Одним вечером я пришёл домой и не услышал безостановочного лепетания, и совсем не стало легче. Жизнь закончилась!