Случайностей не бывает

Я отпустил конвой, когда мы достигли шаттла. Дальше ломать комедию не имело смысла. Если штурмовики и были несколько удивлены моим приказом, то не подали виду. Откозыряв, они отправились восвояси, и бронированная дверь закрылась. Ну, вот и все... - Мы взлетаем, - бросил я пилотам в переговорное устройство, снял шлем и посмотрел на своего пленника. Он по-прежнему спокойно стоял у входа, не проявляя интереса к окружающему. Конечно. Мы такие гордые и неприступные герои Альянса? Ну-ну. Я слегка коснулся Силы и наручники, освободив запястья, покорно скользнули мне в руку. И что теперь с ним делать? Чувства торжества я почему-то не испытывал. Скорее чувство усталости и тревоги. Он был ранен. Опять ранен. Это стало традицией, что он попадает ко мне раненный? - Проходи в кабинет, – и, так как сын растерянно огляделся, я показал пальцем, - Туда. Сын с опаской, но с видимостью равнодушия, постарался пройти в указанном направлении как можно дальше от меня, хотя в тесном пространстве шаттла это было затруднительно. Чего он боится? Не понимаю. - Что у тебя с рукой? Мальчик смутился и попытался убрать пострадавшую руку за спину. - Пустяки. - Вот и хорошо, что пустяки. Давай я посмотрю, – я старался говорить спокойно, но ребенок продолжал прятать руку за спиной. Я определенно не знал, как поступать в подобной ситуации. - Люк, - терпению, даже моему, может прийти конец, - Не будь ребенком. Я обработаю рану, а более серьезно ею займется мой врач. Давай сюда руку! Последние слова прозвучали более резко, чем мне бы хотелось, мальчик сжал губы и протянул руку с видом мученика, идущего на казнь. Ну, хвала звездам! Наконец-то. Я усадил его в кресло. Даже через повязку рана выглядела плохо. Так и руку можно потерять. М-да... Индпакеты они конечно не захватили, когда покидали шаттл. За такое штурмовик получил бы по полной. Я придвинул аптечку и вытащил обезболивающее. Мальчик, изображающий полное равнодушие, а точнее, старательно внушающий себе, что ему все равно, напрягся. Мы еще и уколов боимся? Или только моих уколов? Однако руку не отдернул. Я сделал укол, и приступил к разматыванию грязной тряпки, использованной вместо бинтов. Обезболивающее уже подействовало, и сын сидел спокойно. Теперь избавиться от рукава. Обернувшись, я поискал глазами, чем бы разрезать ткань. На глаза попался набор с виброножом. Я потянулся к нему и вдруг почувствовал, как мальчик испуганно напрягся и затаил дыхание. Что опять? И чего он так распереживался? Не больно ведь уже. Или думает, что я лечу радикально, отрубая раненную конечность? - Люк, - я постарался сказать как можно мягче, - мне надо всего лишь разрезать рукав. Иначе перевязать не получится. Сын ничего не ответил, только отвернулся и стал смотреть куда-то в угол, мучительно покраснев. Видимо смирился с неизбежным, догадался я. Почему-то мысль, что сын мне не доверяет, была неприятна. Ожог был сильный. И лекарства никакого. Как он вообще терпел? Воспаление уже началось. Его явно лихорадило. В свое время я много таких перевидал, да и перевязки делать случалось, но что-то дрогнуло во мне, когда я занимался с сыном. «Когда обезболивающее будет отходить, ему придется несладко,- мелькнула мысль, – проконтролировать бы». - Ну, вот и все. На месте подлечат получше, – мальчик взглянул на меня, видимо хотел что-то сказать, но не решился и снова отвернулся, а я разочарованно вздохнул. Разговора явно не получалось. - Есть хочешь? – Сын снова посмотрел на меня. Я уже думал, что опять промолчит. Нет, решительно, мне эта молчанка начинала надоедать. Он что, меня монстром похлеще ранкора считает?! - Нет. Только пить. Если можно… - выдавил он из себя. Хвала Силе, а то я уж думал, он вообще говорить не станет. Я налил стакан воды и подвинул ему. Он осушил его залпом. Тогда я поставил перед ним целую бутылку, за которую он тут же жадно схватился. Я присмотрелся к мальчику повнимательнее. Сын выглядел на самом деле плохо. Ему успокоиться надо, поесть и отоспаться. Вон, какой худой и нервный. У повстанцев совсем не кормят? И куда таких детей посылают? Надо заканчивать с Альянсом, и как можно скорее. Я отвернулся, чтобы не смущать. Напившись, он впервые с начала нашей встречи посмотрел на меня. С вызовом. - И что теперь? - Там видно будет, - я безразлично пожал плечами. Распространяться о нежной отцовской любви я не собирался. Мальчик как-то сразу сник, и отвернулся, как - будто все силы у него ушли на этот вопрос. «А все-таки он меня боится. И очень. Боится и дерзит» - почему-то меня это не обрадовало. - Так ты есть будешь? - снова спросил я. Сын коротко взглянул на меня и подавил вздох. Есть он хотел. Это было ясно. Я встал и начал выгружать из холодильника какие-то имперские пайки. Оставив его наедине с этими кулинарными изысками, я отправился к пилотам. Когда вернулся, все было подметено. А ребенок уже менее активно насторожился, когда я сел напротив. Очень хотелось к нему прикоснуться, но я решил не пугать. - Еще будешь? - Нет... – и с некоторой заминкой, - Спасибо. Я ослышался, или меня и правда поблагодарили? - Не за что, - мы помолчали, - обязательно было от меня убегать? Что, так плохо было? - не удержался я. Помедлив, мальчик ответил: - Я не мог оставаться.... Каждую минуту сидишь и ждешь, что ты ворвешься и... что-нибудь сделаешь... Я удивился: наорал-то на него всего один раз. - Я ведь не причинил тебе никакого вреда? - Пока... И потом... Вообще... - Что вообще? - Одни твои желтые глаза чего стоят! – взорвался сын, и тут же опасливо посмотрел на меня, ожидая реакции, но я только пожал плечами, - Как вспомню – так вздрогну! – продолжал он уже тише. Чтобы скрыть усмешку, я встал и прошелся по каюте. - Ясно. Мальчик посмотрел на меня снова и нерешительно уточнил: - Мы летим на «Исполнитель»? «О, уже прогресс! Мы вопросы начали задавать!» - Нет. У меня дела на другой планете. Ты летишь со мной, и я надеюсь, постараешься мне не мешать, а для этого необходимо меня слушаться. - А если помешаю, то что? Пыточного дроида пришлешь, или в камеру запихнешь?! Нет, положительно, еда и вода возымели на него какое-то плохое действие. Я серьезно посмотрел на повстанца. - Мне пыточные дроиды не нужны, – веско сказал я. Зря я это сказал. Ох, зря... Жалость и желание заставить сына повиноваться раздирали меня. Ну, вот что с ним делать? Пытаясь смягчить ситуацию, я продолжал, - если больше есть не хочешь, можешь отдыхать. Лететь нам ещё часов двенадцать. Последовавшее за этим молчание я принял за утвердительный ответ, подошел к одному из шкафчиков и достал плед и подушку. Бросил все это на ближайшее кресло. - Располагайся. Не знаю, чего уж там сын ожидал, возможно, что я прямо сейчас достану припасенного пыточного дроида... м-да... но глаза его удивленно расширились при виде пледа. Он нерешительно посмотрел на плед, потом на меня, я понял вопрос: - Я пойду в приемную. Дела. Когда я уже выходил, сын снова обратился ко мне. - Эээ... отец, - я обернулся и выжидательно посмотрел на него, о чем он спросит, я приблизительно представлял, - Мои друзья... они улетят? Нормально? Меня вновь охватило раздражение. Надо же какая забота о паре лоботрясов, умудрившихся завалить простейшее задание. Так, спокойно, раздражение в Силу.... - Они улетят. Нормально, – ответил я. – Это все? Тогда отдыхай. ------------------------------------- Когда дверь за отцом закрылась, Люк молча осмотрел место своего пристанища, потом сграбастал плед и подушку и, оттащил их в наиболее уютный, по его мнению, самый дальний от двери угол. Помедлив, расстроено посмотрел на свои сапоги: снимать, а потом надевать их с раненой рукой, конечно, было неудобно, да и небезопасно как-то. Вдруг придется быстро эвакуироваться? Но и залезать в сапогах на чистое кресло как-то... Поколебавшись, он расстегнул застежки и забрался, наконец, в разложенное кресло. Вот теперь можно было спокойно обдумать все происшествия минувшего дня. Точнее последнюю его фазу. Перед глазами снова замелькали картинки недавних событий. Вот отец привел его в шаттл, отпустил охрану, снял наручники. Люк сначала даже удивился. Он был уверен, что у Лорда Вейдера на шаттле оборудована небольшая камера для заключенных, может и пыточный дроид где-то в шкафу... Кто его знает. И хотя он старательно убеждал себя, что чтобы с ним не произошло, ему теперь все безразлично, на самом деле ему не было все равно. Молодой организм не хотел и не собирался умирать. Люк вздохнул и заворочался на кресле, стараясь поудобнее устроиться. Он так и не смог понять, что отцу от него надо. Неужели он столько трудов потратил за просто так? Нет. Не может быть... Главнокомандующий Империи. Вон шаттл какой... Люк украдкой снова осмотрелся по сторонам. Зачем он ему? Просто так... поиздеваться? Тогда зачем перевязал и вообще... накормил? А может, он ему нужен из-за того, что некого перетягивать стало на Темную сторону? Форсъюзеров всех распугали, а тут он попался? Через отцовские ментальные щиты было не пробиться, зато Люк подозревал, что сам он у него как на ладони. А все-таки интересно, что у него там в голове... Кое-что Люк все-таки почувствовал. Например, когда отец ответил про друзей, он понял, что тот говорит ему правду. На сердце стало как-то спокойнее, с друзьями все в порядке, он не зря сдался. И вдруг простая мысль заставила его удивленно встрепенуться: а так ли уж он несчастен, что сдался отцу? Может где-то там, в глубине души, он и хотел вернуться к нему? А? Люк попытался обдумать эту мысль, но усталый мозг отказывался работать. Слишком много событий и впечатлений прошло за этот день. Усталость брала свое, веки все больше тяжелели и закрывались. Люк и сам не заметил, как уснул, уютно закутавшись в плед. --------------------------------------------- Я сидел во внешнем салоне, и рассеянно прислушивался к мыслям сына. Ну конечно, мысль о том, что он нужен отцу просто как сын, ему в голову не приходила. Надо же, интерес он ко мне проявил. Что у меня там в голове... Я не удержался и хмыкнул. Ну вот, уснул, наконец... Устав бороться с собой, я встал, и, отложив датапады на приставной столик, прошел во второй салон. Ну конечно! Мальчишка пристроился в самом дальнем углу. Плед, разумеется, валяется на полу. Я вздохнул. Теперь у меня к огромному количеству моих обязанностей прибавилась еще одна: проверять, как спит мой сын. Плед скользнул мне в руку, я наклонился и осторожно укрыл своего ребенка. Сейчас меня никто не видел и не слышал, даже в Силе. Учитель был далеко. Можно было дать волю чувствам. Я несколько мгновений разглядывал усталое, изможденное лицо мальчика. Отросшая челка спадала на лоб. Под глазами залегли глубокие тени. Звезды! Какой же он еще ребенок. Совсем беззащитный. Я не сдержался и протянув руку, осторожно смахнул челку со лба, контролируя при этом сон ребенка. Потом сел в кресло напротив и стал просто смотреть в лицо мальчика. Я мог себе позволить эти несколько минут безделья. В конце концов, я отец, а это мой сын, которого я, наконец, нашел и никому не отдам. --------------------------------------------------- Хорн и Ведж наблюдали как импы освобождали позиции, снимая осаду «их» дома, но прошло еще около получаса после ухода последнего штурмовика, прежде чем они решились, наконец, на вылазку к сиротливо стоявшему кораблю. Взгляд Хорна упал на комлинк Люка. - Ведж, может, попробуем вызвать? Ведж только пожал плечами. На душе у него было совсем плохо, и он никак не мог смириться с тем, что друг пожертвовал своей свободой ради них. Он равнодушно смотрел, как Хорн набирает код АрТу и вступает с ним в переговоры. - Ну, что? – спросил он после того, как приятель растерянно посмотрел на него и нажал отбой. - Он нам не поверил. - Он? Кто? - АрТу. Он передал, что подчиняется только хозяину. А нам в проникновении на корабль он препятствовать не будет, но и помогать – тоже. Ситхов дроид! Ведж поморщился. Слово «Ситх» снова напомнило ему о том, о чем он и так не мог забыть. - Ну так пошли. Чего ждем? - А ты уверен, что импы не оставили засаду? - А если и оставили? Что мы теряем? Все равно до бесконечности здесь сидеть не будем. - Так, – Хорн развернулся к Веджу и наставил на него указательный палец, - Люк пожертвовал своей свободой ради того, чтобы мы с тобой, два идиота, улетели отсюда, и мы обязаны отсюда улететь, иначе все будет зря. Так что, Антиллес, соберись! Слышишь меня? Соберись! Ведж провел рукой по лицу, и попытался последовать совету друга. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, потом резко тряхнул головой и кивнул: - Я готов. Пошли. Ночь встретила их мягкой прохладой. Распуганные стрельбой за день птицы понемногу возвращались на свои насиженные места и тихонько обменивались впечатлениями. Их щебет добавлял мира в ночную картину, и, если бы не покореженный остов флаера перед домом, казалось, что ничего и не произошло. Друзья вышли во двор и прислушались. Все было спокойно. Что ж. Ладно. Хорн шел первым, Ведж вторым. Вот и корабль. Старый разваливающийся фрахтовик. Только они подошли к люку, дверь гостеприимно отъехала в сторону, пропуская внутрь. - Ну вот. К взлету, – Ведж направился к пульту управления. - Стой! Надо проверить, жучков нет? Ведж раздраженно дернул плечом: - А АрТу на что? Они оба посмотрели на маленького дроида, который стоял у пустого кресла Люка и вопросительно посвистывал. И без бегущих на экране строк было ясно, о чем он спрашивал. Хорн вздохнул и взял на себя переговоры. Через двадцать стандартных минут они взлетели