Лучшее лекарство
Короткий перерыв между выступлениями как попытка сделать вдох и забыть о напряжении и сосредоточенности. Время на поздний обед и отдых. Как будто. Эн знает, что это всего лишь самообман, потому что напряжение не отпускает. Он весь до сих пор звенит, как струна, ведь предстоит последний выход на сцену за сегодня. После него можно будет расслабиться, но не сейчас. И этот короткий отдых похож на насмешку или на пытку. И он уверен, что кусок в горло не полезет, хотя есть очень хочется. Рядом Лео читает книгу. Он выглядит спокойным и умиротворённым, но довольно лишь разок похлопать его по плечу, чтобы ощутить точно такое же напряжение. Просто Лео хорошо это прячет. Кен, Рави и Хёк изображают веселье и негромко переговариваются. Их попытки рассмешить друг друга иногда вызывают жалость. Они устали. Обычно неуёмный Кен и вполовину не такой радостный, как утром. Под глазами у него проглядывают сквозь макияж тёмные круги. Рави не намерен его щадить: тормошит, заставляет слабо улыбаться. Хёк с отстранённым видом сидит на стуле и тоже уже ничего не хочет. Но Рави и ему находит занятие: отправляет с заказом к стойке. А потом Рави добирается до Эна. Банальные шутки, от которых совсем не смешно, попытки обменяться улыбками. И ведь они оба понимают, что просто надо отдохнуть. Нет, выйти ещё раз на сцену, а потом отдохнуть. Они все держатся, и Эн испытывает гордость за своих ребят, но всё равно чего-то не хватает. Он смотрит на склонившегося над книгой Лео, на изображающего активность Рави, на повисшего на стойке Хёка, на бормочущего что-то Кена, на... На Хонбина Эн посмотреть не может, потому что не находит его взглядом. Он озирается по сторонам и понимает, что как раз Хонбина и не хватает. Его нет. Сразу же Эна накрывает волной беспокойства. Неужели что-то случилось? Может, что-то с глазами? Почему он никому ничего не сказал и пропал куда-то? Спустя минуту Эн вертится волчком на стуле, теребит Рави и Кена, а после слышит от Лео, что Хонбин сейчас придёт. Всё в порядке и ничего не случилось. Как будто. Но беспокойство не уходит и высасывает из Эна последние крохи сил и уверенности. Когда-то ему приходилось волноваться лишь о себе, а теперь он словно един в шести лицах. Каждый из шести ― часть его. И когда одного из них нет рядом, волнение приходит само и остаётся надолго. Эн с облегчением выдыхает, завидев у двери Хонбина. Тот смахивает с лица длинную чёлку и подходит к столу, говорит что-то Рави так тихо ― ни слова не разобрать, прикасается к спинке свободного стула, чтобы отодвинуть и сесть. Он близко, так близко, что Эн невольно хватается за его запястье, будто хочет убедиться, что Хонбин настоящий. Тёплая кожа, под пальцами ощущается быстрый сильный пульс. Хонбин смотрит на Эна с лёгким удивлением, потом пытается высвободить руку, но Эн не отпускает, держит крепко и подмечает отпечаток усталости на лице Хонбина. Даже сейчас кажется, что тот вот-вот улыбнётся, хотя точно не хочет этого делать. Хонбин собирается сесть на стул, но Эн всё ещё держит его, поэтому ему приходится повернуть руку под углом ― сидеть неудобно. Он опять встаёт и смотрит на Эна сверху вниз. Смотрит уже сердито. Хонбин редко злится, настолько редко, что об этом легко забыть. Редко, но мощно, и это, наверное, компенсация. Он злится, но улыбается и пытается вновь отнять свою руку, отделавшись шуткой. Эн всё понимает, но это то, чего он хочет: немного уверенности и спокойствия, которые можно почерпнуть в улыбке Хонбина. Если Хонбин улыбается и смеётся, значит, всё хорошо. Это аксиома. ― Эй, не приставай к тонсэну! ― шутливо возмущается Рави, ведь он тоже всё понимает и не менее жадно ловит взглядом отблеск улыбки Хонбина. Даже Лео оборачивается, чтобы посмотреть. И улыбка Хонбина заражает Хёка и Кена, волной пробегается по всем. Менеджер, отлепив от уха телефон, смотрит на них с изумлением, не понимая, как за долю секунды они умудрились встряхнуться и позабыть об усталости. Хонбин резко поворачивает запястье и, наконец, высвобождает руку. Он всё ещё злится, поэтому сразу принимает предложение Кена поменяться местами, чтобы быть подальше от Эна. Его лицо спокойное и строгое сейчас, но всё равно кажется, что он вот-вот улыбнётся. Эн в отчаянии, потому что теперь не знает, как помочь Хонбину. Все остальные уже в порядке, только не он. Рави пытается пошутить, но нарывается на опасный взгляд Хонбина. На выручку бросается Кен и отвлекает Рави, что-то быстро рассказывает, корчит забавные рожицы. И все на время забывают о Хонбине. Все, кроме Эна. И ещё Лео украдкой посматривает через плечо. Взгляд Хонбина постепенно становится спокойным и безмятежным. Он медленно водит кончиком пальца по узорам на вазочке, что стоит перед ним. Он кажется отрешённым, словно сбежал в мыслях очень далеко отсюда. И Эн нетерпеливо ждёт, когда же он вернётся. Знает, что у Хонбина свой способ отдыхать и восстанавливать силы, что иногда Хонбину нужно, чтобы о нём забывали, но всё равно нетерпеливо ждёт, потому что Хонбин необходим им. Необходим Эну. Об остальных Эн сам может позаботиться, пусть и приложит больше усилий. Но кто позаботится о нём? Хёк осторожно ставит перед Хонбином тарелку и неуверенно улыбается. ― Хён?.. ― Спасибо, ― сверкает улыбкой в ответ Хонбин. ― Сейчас принесу палочки! ― спохватившись, добавляет осчастливленный Хёк и бросается к стойке прежде, чем Хонбин успевает остановить его. Рави уже придвигает к Хонбину салфетки, а Кен начинает увлечённо расхваливать соус. Лео расправляет сведённые напряжением плечи, и Эн готов поклясться, что слышит вздох облегчения с его стороны. Хонбин улыбается, значит, всё опять хорошо. Они смотрят друг на друга. На губах Хонбина вновь улыбка, Эн невольно улыбается в ответ и едва удерживается от того, чтобы прижать ладонь к груди, слева, туда, где начинает быстрее биться сердце. А Рави тем временем рисует "портрет" Хонбина, старательно обводя рамочкой фразу на странице в блокноте: "Самый красивый". Кен хихикает себе под нос и косится на Хонбина, которому предстоит через минуту увидеть "портрет" и одарить всех вокруг уже смущённой улыбкой. Каждый изобретает собственный способ вымогать у Хонбина лучшее лекарство от усталости и грусти, только у Эна такого способа нет. По заявке 11. Эн и Хёк, Хонбин и Лео, Кен и Рави (именно такие пары), джен, заблудились в Берлине/Париже, "как каждая пара искала дорогу в отель", юмор приветствуется.Детский сад
-1-
На них пристально смотрел мужик в камзоле. С раскрытой книгой в руках. Недовольно так смотрел. - Хён... - Хёк потеребил Эна за рукав. - Хён, кажется, мы заблудились. - Ничего подобного, - отрезал Эн и покрутил карту города так и эдак, посмотрел на каменного мужика, которого увидел уже в седьмой раз за сегодня, и решительно повернул налево. - Хён, мы тут были. Может, лучше позвонить менеджеру? - Телефоны у менеджера, он не успел их нам выдать. К счастью, Хёк оставил при себе замечание, что идея прогуляться по городу сразу же после прибытия принадлежала именно Эну.-2-
Рави пытался окинуть взором весь город с моста, но ни черта не получалось. Когда над ухом в пятый раз зазудел москит, он едва не отвесил Кену подзатыльник. - Хён, перестань. Москит зазудел опять. - У тебя план города есть? Москит продолжал зудеть. - Хён? Кен поёжился, хихикнул в поднятый воротник и снова изобразил зудящего москита. Пришлось хлопнуть в ладоши, чтобы москит наконец заткнулся.-3-
Хонбин пару минут пялился на табло в метро, потом оглянулся на Лео. Тот смотрел на людей вокруг с ленивым безразличием. - Мы потерялись, - подытожил Хонбин и принялся выворачивать карманы. Ни телефона, ни карты, только всякая мелочь да фотоаппарат. Лео молча протянул ему немецкий словарик. - Ух ты! Ты знаешь немецкий? Лео покачал головой. - Так... - Хонбин пошуршал страницами. - Эндыссульдигенчжибиттэ... Похоже? Лео скептично выгнул бровь, с трудом опознав в этом часто слышимое "энтшульдиген зи битте". Если он опознал с трудом, то местные могли не опознать вовсе. К тому же, само по себе простое извинение не могло помочь им найти дорогу в отель, а в том, что Хонбин сможет изобразить куда более сложный вопрос "как пройти к отелю" по-немецки, он сильно сомневался.-4-
Эн ненавидел мужика в камзоле. Куда бы они ни сворачивали, в итоге всё равно неизменно выходили к проклятому мужику. - Хён, может, я попробую? - Хёк потянул за уголок карты. - Нет уж. - Ну хё-ё-ён... Я есть хочу. И замёрз. И остальных ведь искать надо. - Для начала нам было бы неплохо самим найтись... - Эн огляделся и уверенно направился к группке подростков у скамьи, вокруг которой скопились голуби. Он надеялся, что ребята знают английский, тогда удастся хоть немного сориентироваться, что это за место и как отсюда добраться до отеля с непроизносимым названием "Майнингер Хотель Берлин Хауптбанхоф". В конце концов, в текстах их песен хватало английских фраз, выкрутятся как-нибудь...-5-
Рави "убил" сорок третьего москита, остановил очередного прохожего и попытался жестами изобразить вопрос. Его английский не встретил понимания ещё полчаса назад, так что остались только жесты. Кен торчал у парапета и явно не собирался ничего предпринимать, его и так всё устраивало, несмотря на холод. Потерпев новую неудачу, Рави вернулся к Кену и поставил локти на перила. Может, стоило вернуться на ту станцию метро, где они потеряли остальных? Кен внезапно оживился и стал изображать своё фирменное эгё. Рави покосился на него, потом оглянулся. Им махали руками три девушки с противоположной стороны моста. Кен радостно рассыпал улыбки, тоже размахивал руками и вёл себя буйно, потом ещё и петь начал. - Перестань! Ты что делаешь? - Не мешай, - отмахнулся Кен и продолжил горланить "Beautiful Killer" на весь мост.-6-
Лео заподозрил неладное, когда Хонбин выразительно указал на него. Дама в норковой шубке, минуту назад вышедшая из ювелирного магазина, послушно перевела взгляд на Лео и умилённо улыбнулась. Срок жизни Хонбина стремительно сокращался. На пятой умилённой улыбке Лео решил не тянуть кота за хвост и просто придушить Хонбина на месте к чёртовой матери, но не успел. Дама в норковой шубке подошла к нему и жестом предложила им вместе идти следом за ней. - Что ты ей сказал? Вместо ответа Хонбин отделался широкой улыбкой. Придушить его захотелось ещё сильнее, несмотря на всю его находчивость, когда Хонбин придумал просто писать нужные фразы на немецком, а не произносить их вслух. Способ сработал на отлично - их хотя бы понимали.***
Когда камеру открыли, Эн и Хёк полюбовались на цветущего Кена со следами от помады на щеках, усталого и помятого Рави с алым отпечатком чьих-то губ на лбу и невозмутимого Лео с повисшим на его плече ржущим Хонбином. И полюбовались на сердитого менеджера. - Из отеля больше ни шагу, - мрачно велел тот. - В следующий раз залог будете вносить сами за себя. - Да мы пытались объяснить, что не бродяги, - озадаченно пояснил Эн, спровоцировав тем самым новый приступ хохота у Хонбина. Теперь Лео придется на ручках нести этого весельчака в отель, сам идти точно не сможет. Кен тоже явно развеселился как-то уж чересчур. - Если б мы еще знали, за что нас полиция забрала, - недоумевающе протянул Хёк, чем добил сразу всех. Даже Лео изобразил подобие улыбки, когда поймал Хонбина в середине полёта к полу. - Статья 182 Уголовного Кодекса, - буркнул менеджер. - Одни тут фанаток себе нашли ещё до выступлений, других развозит по отелям одна из директоров компании "Мерседес", а третьи по каталажкам сидят за разврат и домогательства к несовершеннолетним... Вы звезды шоубизнеса или детский сад на выезде? Где-то зазудел москит. Хонбин продолжал умирать от смеха. Все остальные судорожно изобретали оправдания. - Детский сад, - тихо, но отчётливо вынес вердикт Лео. "Мама, забери меня отсюда!" он подумал, но озвучивать не стал. - Позаботьтесь о нас, менеджер-сонсэнним. По заявке 10. Хонбин/Эн. "Смеющийся человек" (отсылка к ПвД, кибер), АУ. Триллер, дженовая составляющая перевешивает, но намёки есть и довольно явные. Это, скорее, вариация на тему: "Как всё сложилось бы, займись этим делом Эн и Хонбин"Знак удачи
За стеклом - девять душ. Каждая - в клетке с прозрачными стенами. Смотреть на них немного больно и грустно. Если забыть о том, что среди них - этих девяти - притаилась угроза. - Агент Эн, они ваши, - небрежно уронив перед ним папку с личными делами, решила майор. Она полагалась на его чутьё. Или интуицию. Нечто такое, что не свойственно кибермозгу, ведь его разум обычный, человеческий, лишённый усилителей в виде имплантов или чипов. - Поступайте так, как сочтёте нужным. Пятьдесят процентов вероятности, что один из девяти - "Смеющийся человек". Найдите его или докажите, что его здесь нет. У вас есть сорок восемь часов. Эн начал с личных дел. Переворачивал страницы, сверяя содержимое с тем, что было за стеклом. Пил кофе. Снова читал, сравнивал и наблюдал. И опять пил кофе. Семь из девяти отпали ещё на этой ознакомительной стадии, остались двое: вертлявый непоседливый балагур, то и дело мечущийся по клетке, и парень в инвалидном кресле, ни разу не шевельнувшийся за всё время. У первого - проблемы с кратковременной памятью, второй - с целым списком умственных и психических отклонений. Один говорил слишком много, второй говорить не мог вовсе. Эн проверил говорливого, провёл кучу тестов и спустя двадцать часов пришёл к окончательному выводу: этот человек не мог быть настолько гениальным хакером, чтобы взломать защиту Девятого Отдела Министерства Общественной Безопасности за пару минут. И чтобы закодировать чужой кибермозг на совершение теракта. Эн подошёл к стеклу и уставился на немого парнишку в инвалидном кресле. У того на коленях лежала перчатка для игры в бейсбол, кепка с тем же логотипом красовалась на голове. И он смотрел прямо перед собой. Эн едва не пролил себе кофе на рубашку, когда вдруг понял, что парнишка смотрит точно на него. Странно потому, что изнутри стекло было зеркалом, увидеть хоть что-то оттуда просто невозможно. Эн заглянул в личное дело. Ли Хонбин по прозвищу Синий - или Небо, девятнадцать лет, учился в гимназии для одарённых детей. Киберсклероз на начальной стадии, немота и глухота, нарушения опорно-двигательной системы. При этом, как ни странно, он пользовался популярностью в гимназии, более того, являлся неформальным лидером - без его одобрения ни один проект не принимался школьным советом. Эн позволил парнишке пройти несколько стандартных тестов и убедился, насколько лёгким заданием это оказалось для него. Тесты посложнее тоже не вызвали затруднений. Эн выдохся сам через семь часов, поэтому решил пойти на тесный контакт. Прихватив кофе, перебрался в стеклянную камеру, пристроился на краю стола и указал на перчатку. - Нравится бейсбол? Хонбин не отреагировал на вопрос вовсе. Тогда Эн потянулся, чтобы взять перчатку, но сразу передумал, различив беспокойство, предвещавшее тревожный приступ. Тревожный приступ - это от двенадцати до сорока восьми потерянных часов, такую роскошь Отдел не мог себе позволить в сложившихся обстоятельствах. "Что тебе нравится?" - написал Эн на листке и придвинул его к Хонбину. "Читать". "А играть ты любишь?" "Смотря во что". "Бейсбол?" "Я не могу играть в бейсбол, но мне нравится смотреть, как играют другие. Почему ты пьёшь этот кофе?" "Для ясности ума". "Глупо. Он же без кофеина. Это всё равно, что пытаться увидеть солнце сквозь потолок". Эн озадаченно повертел в руке стаканчик с остатками кофе. Ему как-то не приходило в голову вот так смотреть на вещи. То есть, понятно, что кофе без кофеина - это просто цветная вода, но привычка говорить и думать, что кофе настоящий, осталась. "Хочешь кофе?" "Без кофеина? Нет, спасибо, предпочитаю оригинал подделке". Их беседа становилась то проще, то сложнее, а через два часа Эну до смерти надоело писать слова, читать слова, думать, как сформулировать ту или иную мысль, как обтекаемо задать вопрос и как верно понять ответ. Хонбин был всё так же равнодушен, спокоен и безразличен. Эн не чувствовал отдачи, не чувствовал ниточки симпатии, что надёжно привязывала к нему людей и заставляла рассказывать самые сокровенные тайны и мечты. Зато он хорошо чувствовал остроту языка Хонбина, его непосредственность и прямоту. Насмешки, написанные на бумаге, жалили ничуть не меньше, чем если бы были произнесены вслух. У Эна оставалось три часа, когда он перешёл к конкретным вопросам, уже не скрывая, почему и зачем Хонбин здесь. Теперь наибольшее значение имели ответы, если у Хонбина они были. Если он вообще тот, кто нужен Отделу. Усталость перевешивала с каждой новой написанной фразой. И когда время вышло, Эну пришлось отпустить Хонбина. Он уныло докладывал о результатах расследования майору, пока она не перебила его вопросом: - Это вы написали? Эн склонился над протянутым листком. "Я решил сделать вот что: притвориться глухонемым. Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры. Если кто-нибудь захочет со мной поговорить, ему придётся писать на бумажке и показывать мне. Им это так в конце концов осточертеет, что я на всю жизнь избавлюсь от разговоров. Все будут считать, что я несчастный глухонемой дурачок, и оставят меня в покое. Да и зачем задавать мне вопросы, если террорист выдаёт своё имя с помощью постоянно вводимого пароля, идентичного его электронной подписи. Использовать имя "Смеющегося человека" ещё не значит быть им". Схватив листок, Эн выскочил в коридор, промчался к лифту и спустился на первый этаж. Когда выбежал из кабины, едва не налетел на знакомое кресло на колёсиках, в котором теперь одиноко лежала перчатка. Он машинально взял перчатку и поднёс к глазам, различив тёмные следы на коричневой коже. "Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Код 21350478. Напиши мне потом, когда поймаешь своего террориста. Ты забавный". - Агент Эн, как это понимать прикажете? - прозвучал строгий бесплотный голос по внутренней связи. - Э... Простите, майор. - Взяв себя в руки, Эн быстро продиктовал пароли, которыми пользовался террорист. На расчёт ушло две минуты, на отбытие группы захвата - полминуты. Террориста взять не удалось - группа захвата обнаружила лишь труп. В деле "Смеющегося человека" опять ни черта не сходилось, кроме того, что террорист выдавал себя за "Смеющегося человека", но им не являлся. Спустя четыре месяца Эна разбудил ранний звонок. - Через час в кафе на набережной. Если опоздаешь, встреча не состоится. Поспеши, сегодня небо голубое. Эн с минуту гипнотизировал взглядом трубку телефона и прокручивал в голове низкий голос, ровно произносивший слова, потом свалился с кровати и забегал по квартире, собираясь впопыхах. Через час он торчал в том самом кафе и отчаянно вертел головой, пытаясь углядеть человека, наконец позвонившего ему в такую рань. Не углядел. Хонбин умудрился подойти незаметно, и Эн увидел его лишь тогда, когда официант принёс им две чашки кофе. Настоящего кофе. Знакомая бейсболка, надетая козырьком назад, спокойное лицо, немного отстранённый вид. Словно не было никаких четырёх месяцев. Почти. Но дома у Эна лежала перчатка для игры в бейсбол. На левую руку. С цитатой из рассказа Сэлинджера. - Зачем ты... Хонбин молча положил перед ним бумажный конверт, довольно большой, и взялся за кофе. Эн разглядывал то конверт, то Хонбина, потом всё же конверт вскрыл и достал журнал доктора Санады. В журнале содержались записи о пациентах доктора, успешно лечившихся от киберсклероза с помощью сыворотки Санады. Причём на данный момент половина этих пациентов распрощалась с жизнью отнюдь не по естественным причинам - все они так или иначе фигурировали в качестве жертв в большинстве дел, которыми занимался Отдел. - Не понимаю, - подытожил Эн. Хонбин отставил пустую чашку, поднялся из-за стола, сунув руки в карманы, и негромко произнёс: - Проект 13-25, находящийся на рассмотрении с подачи министра Ямамото. Эн ошарашенным взглядом проводил его почти до самой двери, а после всё же окликнул: - Эй, почему бы тебе не работать на Отдел? - Я ни на кого не работаю. - Но ты же мне помогаешь? - Ты мне нравишься, - пожал плечами Хонбин. - Это не причина! Ответить Эну не соизволили, просто исчезли бесследно. И хотя Эн почти сразу выскочил на улицу, Хонбина уже нигде не увидел. Проект 13-25 был медицинским и предлагал в качестве лекарства от киберсклероза использовать наномашины. Наномашины не лечили, а лишь превращали людей в боевых киборгов на срок до пяти лет, после чего их кибермозг окончательно погибал. Поскольку иного лекарства от киберсклероза не существовало... Эн закрыл текст проекта и провёл ладонью по лицу. Лекарство существовало, только знали об этом выжившие пациенты и Смеющийся человек. И скоро, возможно, уже никто об этом знать не будет, просто потому, что наномашины военному министерству выгоднее, чем сыворотка, исцелявшая недуг. Один вопрос: достаточно ли силён Отдел, чтобы играть против военного министерства на чужом поле? Слева на мониторе завертелся логотип Смеющегося человека. Смеющийся человек не желал работать с Отделом, но желал работать конкретно с Энном. Из личной симпатии, видите ли. То ли ответ на заданный вопрос, то ли знак удачи... Эн был фаталистом, поэтому выбрал второй вариант и решительно кликнул на логотип. * Цитаты в тексте из рассказов Дж.Д. Сэлинджера «The Laughing Man» (Человек, который смеялся) и «The Catcher in the Rye» (Над пропастью во ржи).