"И Боромир, превозмогая смерть, улыбнулся." Перевод В. Муравьева, А. Кистяковского. "Тень улыбки промелькнула на бледном, без кровинки, лице Боромира." Перевод Н. Григорьевой, В. Грушецкого. "Уста Боромира тронула слабая улыбка." Перевод М. Каменкович, В. Каррика. "Boromir smiled." Оригинал.
Пролог Rise, Young Man
=][=
Второй Удар был попыткой Человека прибрать к рукам божественность. Это сократило их численность, избавив от проблем с перенаселением. Это перекроило мир и оставило миллиарды душ кричать в ночи. Тем, кто остался, пришлось сражаться на трепещущих останках своей гордой эпохи. Японии, расположившейся на островах, досталось сильнее многих. Уровень моря значительно вырос, затопив метрополисы вдоль берегов. Дети, выросшие после Удара, оказались в сильно сократившемся мире. Мире, из которого выжали всё великолепие. Эпоха до них вспоминалась как вершина развития человечества. Это было время безудержного движения, которого они могли достигнуть снова, полные идей, многие из которых утонули в море или от которых отказались в пользу выживания. Синдзи Икари вырос неподалёку от холмов, ставших новой береговой линией. Он жил там с тётей и дядей, которые, несмотря на то что заботились о нём, оставляли дистанцию. Они потеряли своего сына во время Удара и забота о ребёнке Rokubungki не могла заполнить оставшуюся эмоциональную пустоту. В доме, где не было улыбок, Синдзи выучился быть тихим и покорным, ещё больше углубляя разницу между собой и тем ребёнком, которым он когда то был, мальчиком полным смеха и быстрых слёз. Он не ожидал многого от своих опекунов. Факт того, что он у них ничего не просил, был для них знаком того, что он всем доволен. Это его полностью устраивало. В результате, он вырос без излишней заботы, без игрушек, без значимых связей с друзьями. Он тихо наблюдал игры других, то как они хвалились и веселились вместе. Апатия была его защитой от зависти. Это продолжалось до тех пор, пока он не открыл для себя виолончель, уединённую музыку, нежные движения классики. До этого у него было море. Он мог гулять по краям обломанных утёсов и новых пляжей, наблюдая вечные движения прилива, мощно бьющегося о скалу. Лежать там, наблюдать звёзды, позволять звукам наполнять и поглощать его - так он чувствовал себя частью чего-то большего. Это напоминало ему о том, что человек слаб, что потребности и мучительные эмоции были совершенно ничем. Вторая половина 20го века была перенасыщена развлечениями. Но всё они пропали вместе со студиями, исчезнувшими в волнах, и ресурсами, направленными в более практичные области. Результат - мрачные страны и угрюмые люди. Синдзи вырос без фривольных ТВ шоу, без разворотов манги или великолепного гнева Годзиллы. Немногие книги в доме и школе были текстами, направленными на образование, а не развлечение. Однажды, когда он лежал там, как будто подзывая море нахлынуть и поглотить его, всё изменилось. Море действительно нахлынуло, обдало его волнами, он задыхался и барахтался, и, что-то большое и чёрное выросло среди волн и ударив по нему, перевернулось через голову. Его вынесло обратно на берег. Синдзи потёр голову, на мгновение подумав, как это жалко, что те несколько моментов, когда он думал, что вот-вот умрёт, были, тем не менее, наиболее волнующими в его жизни. Его сердце стучало, а кожа была холодна и сверхчувствительна. Он чувствовал себя по настоящему живым в этот момент. Волны прибили чёрный предмет ближе к нему, пытаясь заставить забрать его. Синдзи решил оттащить то, что оказалось чёрным чемоданом подальше от моря. Кейс был сделан из твёрдого пластика и герметично закрыт твёрдой замазкой по стыкам. Синдзи был один там, как он и предпочитал. Было не так далеко до дома, но из-за Второго Удара множество владений оставались брошенными. Синдзи поддался любопытству и решил открыть чемодан. В любой другой момент он прилежно отнёс бы его любому ответственному лицу, даже просто более старшему. Однако прямо сейчас он был полон адреналина, и, его сознание было возбуждено предчувствиями достаточно, чтобы мешать здравому смыслу. Он перенёс кейс на плоский кусок камня и вскрыл пломбы. Замок чемодана имел только три цифры и открыть его было не трудно. Внутри были книги. Большие, цветные книги, совершенно не похожие на все те, что он видел ранее. Сбоку были упакованы маленькие фигурки в динамичных позах, покрашенные с вниманием к мельчайшим деталям. Черепа, монстры украшали содержимое во многих местах, но по какой-то причине они совершенно не пугали Синдзи, который обычно нервничал при виде мышонка. Выбрав одну из книг, он неуверенно провёл ладонью по глянцевой обложке. Её название было украшено странным двуглавым орлом. Он не опознал ни единой буквы - в школе английскому учить ещё не начали... но их вид впечатался в его сознание. Он должен был узнать, что там написано. Он открыл книгу, страницы потрескивали от новизны. Иллюстрации, параграфы, цифры, всё совершенно незнакомое. Ничто из этого не имело смысла. Картинки совпадали с фигурками, однако, сцены конфликтов и смертей в огромных масштабах были понятны и так. Ничего не понимая, он знал достаточно, чтобы оценить значимость того, что попало ему в руки. В первый раз в своей жизни Синдзи узнал, что такое ЖАЖДА ОБЛАДАНИЯ. Ему было нужно это. Ему нужно было знать, что это значило. Он не смог бы отдать это, никогда бы не расстался со своей находкой. Некоторое время он размышлял над тем, чтобы просто зарыть это, как своё собственное сокровище, но был риск того, что кто-то ещё найдёт и заберёт себе. Медленно, украдкой он притащил чемодан домой. Мальчик был полон страха. Каждая тень казалась ему вором. Вверх, вверх, несмотря на тяжесть, он поборол лестницу и втащил чемодан себе в комнату. Когда опекуны пришли, он говорил настолько нерешительно, что они подумали, что он украл его где-то. Впервые он почувствовал гнев. Он нашёл его на берегу, он настаивал, оно было его по праву! Водоросли и мелкие ракушки, прилипшие к чемодану, убедили их. Выглядел он так, будто годами плыл в надменном Тихом Океане. Когда он спросил что это, они ответили, что это, вероятно, слишком взрослая вещь для него. - Это.. Это что-то значит, - сказал он, внезапно чрезвычайно серьёзно, лицо - сосредоточенная маска, которая слишком сильно напомнила им о Гендо. Синдзи указал на название. Взяв одну из фигурок, он продемонстрировал сходство с надвинутым шлемом на обложке. - Может я что-то не понимаю, но вот оно. Что там написано? Что там? Дядя вздохнул. Его жена была резко против ужасного содержания чемодана. - Там написано.. Warhammer 40,000. Codex Space Marines. Внутри он весь бурлил. Он видел надежду в глазах Синдзи и разделял её. По-своему это было настоящее сокровище. Это было что-то, что мужчины в этой семье могли разделить, его сыну это понравилось бы не меньше, чем Синдзи... именно поэтому он разрешил. Оно было винтажное. Он считал содержимое таким же чертовски крутым как и Синдзи. - Моё! - мысленно кричал он. Он не посмел посмотреть на свою жену. - Право мужчины! Право мужчины! Мы никогда не будем стары для игрушек! - Что это? - спросил Синдзи. - Лучше бы помог! - Это английский, Синдзи-кун. Язык, отличающийся от японского. Тебе нужно его знать, чтобы разобраться, что к чему. Мальчик кивнул. - Тогда я начну учить этот... Ing…-lesh? Я хочу выучить его, дядя! Волшебным словом было хочу. Опекуны видели ту же решимость, что и у его отца. Мальчик, несмотря на юность, нашёл большую ценность, чем он сам. Если бы они забрали чемодан, могло произойти буквально всё, что угодно. Гендо был непредсказуем в той же манере и сын с лёгкостью шёл по его стопам... было проще терпеть его странные мечты, чем давать причины для того, чтобы он стал ещё более замкнутым или нестабильным. Кроме того, дядя действительно хотел поиграть вон с тем Дредноутом. - Я помогу тебе с языком, Синдзи, - он улыбнулся, - всё нормально,- сказал он в сторону. - Оно... образовательное...=][=
Вселенная Warhammer 40,000 была достаточно сложной для понимания и для взрослых людей, для маленького же мальчика она оказалась и вовсе за гранью. Синдзи был полон решимости разгадать её. Это была не только первая его встреча с художественным произведением, но и научной фантастикой как таковой. Всё, что он видел, было так или иначе связано с Вархаммером. Его детские мечты включали охоту на ксеносов, Титанов в кустах, небо казалось выше и синее от знания о том, что за ним лежат такие же миры, как и в историях. Его дядя тоже влюбился в игру и вскоре поставил книги на почётное место у рабочего стола. Вооружившись словарями, они медленно, но верно выяснили механику игры. Смех звучал в доме впервые за много лет. - Грязный ксенос! Планета будет очищена от тебя! - кричал сараримен. - Во имя Императора! - Waaaagh! - ответил Синдзи, толкая подставку, полную оркообразных фигур и бумажных вставок на месте нехватающих минек. Они дошли до состояния, в котором разговаривали между собой исключительно по-английски. Причём в стиле соперничающих бойцов. Его жена это ненавидела. Она ненавидела безобразный военный сеттинг. Она ненавидела то, что они забрали кухню и часть жилой комнаты в качестве поля битвы. И больше всего она ненавидела то, что муж считал мальчика заменой её погибшему сыну. Он забывал, кто был тем, кого он должен любить. Она ненавидела оставаться в стороне в их быстрых перепалках на языке, который она особо не знала. - Вы Японцы! - визжала она, - по крайней мере, говорите по-японски в этом доме, - Nihonto, если быть точным. Как будто они издевались над её невежеством. Однажды, когда их не было, она взяла и засунула все фигурки в мешок. Спэйс Маринов и Лэнд Рэйдер, всю толпу Орков, стройных и хрупких Эльдар, и, обязательно, ужасный Хаос... всех в мешок и за дверь. Ей нужно было выкинуть всё это, вернуть свою жизнь обратно. Синдзи вернулся вежливый и улыбающийся. Но спустя несколько минут он заметил их отсутствие. Он яростно бросился искать, шумя и создавая бардак. Она взорвалась и отправила его делать домашку. Посмотрев на неё обвиняющим взглядом, он взбежал по лестнице, чтобы побыстрее покончить с этим. Он вернулся слишком быстро, задыхаясь. Он стоял, стискивая тетради, и выжидал, пока она сидела за столом, спрятав лицо в ладонях. Минуты ползли в тишине, возможно, она надеялась, что он уйдёт. Тельце Синдзи трепетало, но он собрался стоять столько, сколько потребуется. У него не было мужества для того, чтобы потыкать и узнать, не заснула ли она. - Нет их больше, чёрт подери! НЕТ! Это всё мусор! Бесполезный, ничего не стоящий мусор! - внезапно вскричала она на него. - Я ВСЁ ВЫКИНУЛА! ТЫ НИКОГДА ИХ БОЛЬШЕ НЕ ПОЛУЧИШЬ! Синдзи выронил тетради и взвыл, да так, что она испугалась, как бы он на самом деле не атаковал. Вместо этого он зарыдал. Так она и думала. - ПОЧЕМУ? -всё, что он смог выдавить из себя между рыданиями. Он стоял на месте достаточно долго для того, чтобы его ноги затекли и не двигались. Он вытер лицо рукавом рубашки, оставляя желтоватые полосы соплей. - Прекрати! - прикрикнула тётя. - Мне это ещё стирать...! Синдзи было всё равно. Он впервые чувствовал злобу. Он высморкался, но всё равно текло ручьём. Он обернулся к ней, красноглазый и хлюпающий носом... влага по щекам и из носа. - Почему...? - он спросил снова. - ПРЕКРАТИ ЭТО! - она снова вскричала и вскочила со стула так, как будто собиралась его ударить. Он съёжился, всё ещё приросший к месту. Тётя изменилась в лице и убрала руки... Она сжала их поверх вздымающейся груди, сдерживая охватившие её эмоции. Она всхлипнула вместе с ним, из её глаз начали течь слёзы. Вой мальчика не прекращался. Она была уверена, что соседи, бывшие весьма не близко, могли его слышать. - Остановись... - прошептала она. - Ты не мой сын... - Я виноват, - сказал Синдзи. - Это я во всём виноват. - Остановись! Нет! - она закрыла ладони ушами и зажмурила глаза. Она считала себя хорошим человеком. Всё чего она хотел - это немного покоя. - Не говори так! - Я виноват. Я виноват... Я постараюсь быть хорошим мальчиком, - он закашлял, от воздуха попавшего не в то горло. - Я сожалею. Я знаю, что я не твой сын. Я больше не буду играть с дядей. Я буду больше помогать по дому, - сын Гендо хотел встать на колени, но ноги не слушались. Он хотел убежать. Это было так больно! Почему он должен чувствовать себя так? Было намного лучше, когда у него не было ничего, о чём он мог по-настоящему заботиться! - Я виноват! - вскричал он. Она бросилась на него с безумными глазами и мальчик завопил. Но тётя всего лишь обняла его. Она плакала в его плечо. - Нет, это я виновата, - рыдала она. Моё лицо всё в соплях - отметила часть её разума. Быть матерью это отвратительная, тяжёлая работа. Однако именно такие моменты окупают это - быть настолько нужной. - Я виновата, Синдзи... Она отодвинулась, вытирая его слёзы своим фартуком. Она была домохозяйкой настолько давно, что даже собирала волосы в строгую причёску, как того требовала её роль. Каждый день без её сына делал всё это бессмысленным, но она всё ещё соблюдала этот ритуал для того, чтобы забыть, погрузиться в бытие, служащее только для того, чтобы подчеркнуть её изоляцию. - Это... моя ошибка... Я не понимала. Я тоже была эгоистичной, - сказала она и осела, Синдзи пришлось удерживать её своими маленькими руками. - Мой сын мёртв! Я не могу так... каждый день мне кажется, что я слышу его голос “Kaa-san, поиграй со мной! Kaa-san, где папа? Мама, посмотри на меня!” Её волосы растрепались, она касалась своим лбом его. Её налитые кровью глаза встретились с его. - Ты заглушаешь его голос! Когда ты смеёшься, кажется, что его здесь больше нет. И как будто никогда не было. Твоя комната была его комнатой. Твоя одежда была его одеждой... Ты так похож на твою мать, мою сестру и меня саму, что аж больно. Это мучает меня! Я не могу позволить, чтобы ты стал моим сыном. Я не могу бросить его...! Мне нужно доказательство того, что он был! Никто из них не думал здраво. - Я виноват, - сказал Синдзи снова. - Нет! - Я виноват. - Прекрати говорить это! - Но так и есть! - закричал он. - Я никогда этого не хотел! Ты не моя мать. Моя мать МЕРТВА! Я не нужен своему отцу! Я ничего не могу, а только причиняю боль другим! - Синдзи... - Всё что у меня было - это место, где я мог не быть самим собой. Оно не было реальностью... оно делало меня счастливым, потому что оно не было настоящим. Я ненавижу свою жизнь! Ненавижу! Я ненавижу этот мир! - его лицо было так напряжено, что на шее выступили вены - Но там нет жизни без ненависти. Они герои там. Я хочу быть героем. Я хочу умереть, эти моменты стояли всей моей жизни до этого.... а ведь это всего лишь фантазия! - Я виноват, прости, - он всхлипнул снова. Тётя отступила, смотря на него в немом ужасе. Дети склонны к драматизму и в своём неведении могут быть жесточайшими существами. И по-своему душераздирающе честны. Дети не должны увлекаться такими мыслями. Часть вины лежала на его жестоком хобби... однако в основном дело было в том, что в этой семье не было излишней нежности. - …humanitas… - пробормотал он. - Для человечества. Оно было настолько огромно, настолько потрясающе. Это было всем, чем этот глупый, глупый мир должен быть. Он посмотрел вверх сквозь неё, его молодые глаза были темны и пронзительны. - Я хочу быть в братстве Спэйс Маринов, а не оставаться всегда одним. Я бы хотел доверять всей душой Богу-Императору. Я хочу орков и их Waaagh, и их счастье в бытии живыми, и Эльдар, кто так мудры, тогда как я - нет. Даже Хаос и его демоны делали всё это полным смысла. Всё имело смысл. Во всём была цель. Оценки Синдзи на самом деле улучшались из-за кейса, его стремление учить английский и понимание концепций в научной фантастике сделали elementary school… well, elementary. Так же, как и его отец, он позволил поглотить себя чему-то намного большему, чем он сам. Основная разница была в том, что он проглочен выдумкой вместо того, чтобы строить доктрину из этого для ловли других. - Я не твой сын, - продолжил Синдзи. Он сжал кулаки и мелко дрожал, не двигаясь с места. - Кто я тогда? - Синдзи, я никогда себе не представляла, что это так... - Кто такой Синдзи? Скажите мне! Кем я должен быть? - вопрошал он в отчаянье. Тётя медленно покачала головой. - Ты всего лишь ребёнок. Синдзи... ты не должен иметь таких мыслей. Ты можешь быть всем, кем угодно, у тебя ещё всё впереди... - Кем угодно, кроме как твоим сыном... - закончил он. - Прости, я не он. Я никогда не смогу быть им. Это я виноват, что ты подумала, что я стараюсь... - он замолк. Цикады трещали за окном, комната погрузилась в закат. Она положила ладони ему на плечи, чтобы оттолкнуть его и вздохнула. - Нет, ты никогда не сможешь быть моим сыном. Вместо этого она притянула его к себе и стиснула его в объятиях. - Но я думаю, что всё равно могу тебя любить. Мальчик начал плакать снова. В конце концов ему было всего лишь десять. - Baa-san. - Синдзи.. Стоя в растущей темноте, они наконец стали настоящей семьёй. - Либрариан! Она моргнула. Это было одно из немногих английских слов, которые она знала. Странный выбор, чтобы выкрикнуть в такой драматический момент. Синдзи начал выкручиваться из её объятий и она его отпустила. Попытавшись шагнуть, он едва не упал и ударился головой о край стола, к счастью он успел оттолкнуться руками. Его тётя застыла в бездействии с широко раскрытыми глазами. Синдзи проскользнул мимо обеденного стола и на кухню. Пошарив в тенях за шкафом, он вытащил фигурку, лысого мужчины, хмурого, в толстой броне. - Hu-waaa,- выдыхнул он. - Я нашёл его! Мастер Либрариан Ультрамарин! - он начал в исступлении оглядываться по сторонам. Он указал в другой тёмный угол. - Это же.. Это же, ей! - ломанувшись к холодильнику с вырвавшимся “Дредноут-сама!” и “Вах! Танкбаста-доно! Вы опять сражались!” Ну, ему было десять. Он обернулся и продемонстрировал огромнейшую, счастливую улыбку, такую яркую и чистосердечную. - Это был грязный трюк, тётя, - он захотел обнять её снова, но руки были заняты. - Но я рад, что у нас был этот разговор. Тётя же просто сидела там со стеклянным взором и растрёпанными волосами. Она ухитрилась успокоиться вовремя, чтобы привести себя в порядок и встретить мужа. В это время Синдзи шарил по всему дому, находя запрятанные по углам фигурки Вархаммера 40k. Он развлекался этой странной версией пряток. Это заставило его - он, наконец, опознал это чувство - полюбить тётю намного больше. Они никогда об этом больше не говорили. Они прекрасно сжились и именно у неё Синдзи научился готовить. Она больше никогда не вмешивалась в мальчишеские (любого возраста) игры и шла на все возможно, чтобы дать им время укрепить эту связь. Миниатюры всегда оставались чистыми, а их краски яркими, как в тот день, когда их покрасили.=][=
In the grim dark future of the forty-first millennium, there is only war. Вархаммер 40k был, вероятно, наиболее полным насилия, депрессии, over-the-top mindscape'ом, когда бы то ни было созданным. Он истекал кровью, мечтами, перемолотыми в жидкую грязь, понятия морали и приличий в нем были размыты до предела. Они полностью следовали провозглашённому; худший из представимых режимов. There are no innocents, only degrees of guilt. Синдзи купался в этом, впитав каждой порой своего существа. В то время в Японии не было ничего, что могло бы сравниться с этим. Боги оставили людей, бросив в огонь их собственной глупости. Синдзи не имел ни малейшего представления о том, что было причиной Третьего Удара , было ли это наказание или совпадение. В мрачном убежище минек и кодексов, борьба остальных людей бледнела в сравнении. Всё это создало живой мир, новый и яркий для него, и, стоящий исследования. В этом была какая-то космическая ирония, что галактика, разодранная конфликтами и населённая худшим и лучшим из фанатизма, похоти, ненависти, страха, обмана, мутаций, и просто бессмысленных убийств... была той самой вещью, которая сделала его... нормальным. Синдзи по натуре и воспитанию был нервным, легко пугающимся ребёнком. При первом отключении света он застыл на полушаге. Был тайфун и старый дом скрипел - это звучало так, как будто воющая армия злобных зубастых монстров билась об него. Он и ранее страдал во время тропических штормов, но это был первый раз после того, как он ознакомился с тёмным будущим и наукой, объясняющей тайфуны, которая поразила его тем, как огромен мир и как мелок он сам. Было темно и безнадёжно. Он мёрзнул. Неудивительно, что он понял, что рядовые в Вархаммере чувствовали себя так постоянно. Взревел ветер и окно сломалось от влетевшей ветви, ледяной воздух ножами ворвался внутрь, казалось, хватая его огромными когтями. Он закричал. Дядя вбежал внутрь и его свечу задуло. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы зажечь её снова, с каждой секундой чересчур впечатлительный мальчик уходил всё глубже в ледяной шок. Тётя увела его, пока дядя закрывал досками потрескавшееся стекло окна. Мальчик ощутил, как тепло ее рук отгородило его от вселенной - Ты в порядке, Син-чан? Может тебе лучше остаться в нашей комнате? - мальчик не был её сыном и она желала, чтобы тот вёл себя так же хорошо, если бы был жив. Синдзи потряс головой. Он не хотел навязываться больше необходимого. А опекуны не хотели излишне настаивать на своих пожеланиях, даже для его собственной пользы. Мальчик стоял один в центре своей комнаты, огонёк свечи отбрасывал странные извивающиеся тени, танцующие по стенам. Снаружи бушевала первобытная буря. Он закрыл глаза. Полная темнота была, в общем-то, менее страшной. Он поторопился к месту, в котором он был совершенно уверен, туда он убрал все миниатюрки, когда семья готовилась к шторму. Он открыл картонную коробку и вынул Спэйс Марина без шлема. Квадратная челюсть и стальной взгляд отражали несокрушимую волю Спэйс Марина. Взяв эту фигурку, он поставил её на стол у кровати. Он лёг со Спэйс Марином, стоящим между ним и тенями. Тень фигурки громоздилась над кроватью Синдзи и это было хорошо. Когда свеча погасла и всё, что осталось, было яростью и тьмой, Синдзи больше не боялся. Он верил в детской искренности и совершенной вере, что Спэйс Марин стоит защитником против всей тьмы, что свет Императора превозможет. Он был фундаментом, на котором была построена надежда человечества. Синдзи никогда больше не боялся темноты, где бы она не была. Пока его Спэйс Марин стоял там, у него не было плохих снов. Фильмы ужасов, истории про приведений - обязательные развлечения детей - оставляли его равнодушным. Дети, с которыми он играл, назвали его бесстрашным. Кладбища и заброшенные дома были готичны и в их тёмной неподвижности он чувствовал себя как дома. Его ночи были спокойны благодаря его Спэйс Марину.=][=
Синдзи так хорошо учился в классе, что даже попал в список лучших учеников. Учителям правда было нечего о нём сказать. Он был ещё мал, так хрупок в позе и телосложении, что его было легко игнорировать. Он всегда выглядел так, как будто у него не было стимула, чтобы напрягаться или быть замеченным. Он делал то, что от него ожидалось, не более. Это не значило, что его вообще не замечали. Одноклассники заметили его улучшающиеся оценки, как он поглощал книги, которые ему попадались, особенно он выискивал трудные на английском. Он становился прото-нердом. Он разговаривал сам с собой, они видели это. Он был странным. Но не крутым и таинственным - в этом возрасте нельзя быть ботаном и крутым одновременно. Им всем казалось, что Синдзи как-то оценивает их, намеренно отделяя себя от них. Это начинало их бесить. В общем-то так и было. Выкрики "Geppie Robo! Gattai!" и неистовая беготня, символизирующая уничтожение космических монстров, не привлекали его. Это было наиболее популярное развлечение на улице. Гигантские роботы и мальчики естественным образом притягиваются друг к другу. Синдзи никогда не участвовал в этом. Более того - он отказывался от приглашений. Он ничего в этом не понимал. Он не мог играть, потому что в его мечтах его роботы никогда не играли. Они были эпичны. Их поступь была неостановима, их воля - нерушима. Они не прыгали и не выкрикивали названия спец.атак. Они просто были. Их домом было поле битвы и где бы они не оказывались, оно было с ними. Они создавали его каждым шагом, каждым взглядом. Giant Robo - это мальчишеский бог. Те, кто шагали по просторам его разума, были Титанами своей эпохи, Архетипами, Богоборцами. Синдзи любил качаться, пытался взлететь всё выше и выше и падение было лучшей частью. Он не соревновался с другими детьми, не разделял ничего с ними на детской площадке, если его не вынуждали. Детские качели-перекладины оставались незадействованными. Те, кого он мог бы назвать друзьями, были старше него и их уроки заканчивались в другое время. Синдзи опять получил максимальный балл на контрольной по английскому. Это был необходимый предмет в старших классах, так как мировая катастрофа заставила страны значительно усилить взаимодействие в процессе торговли и обмена истощающимися ресурсами. Его навыки чтения были феноменальны, но учитель говорил, что устная речь была не очень. К сожалению, никто из них не владел правильным произношением. Ни у кого из них не было представления о том, как оно должно звучать на практике. Вероятно, что Синдзи продвинулся в этом аспекте больше. В тот день за ним следили трое мальчишек, крадущихся вдоль длинного и заброшенного пути к дому Синдзи. На их глазах он опять разговаривал сам с собой, на его лице было множество выражений, которые отсутствовали в школе или когда он разговаривал с другими людьми. - Эй! - выкрикнул формальный лидер тройки. - Эй ты! Подожди! Они подбежали к нему. Все были выше него, и Синдзи смотрел на них снизу вверх своим обычным вялым взглядом. - Ara, Кобаякава-кун, - он кивнул каждому. - Минато-кун, Йохта-кун. Внутри Синдзи был в странном ожидании. Никто раньше не заговаривал с ним вне школы. - Заткнись! - рявкнул самый высокий и полный, а именно Кобаякава. - Ты что думаешь, что круче нас, а? - Ага! Считаешь себя лучше нас! - вставил Минато, невысокий мальчик, лишь немного выше Синдзи. - Нам это не нравится. - Ты беспонтовый, бесполезный подлиза ,- добавил третий. - Чё молчишь? - закончил Кабоякава, его круглое лицо измялось в ухмылке. Он ткнул Синдзи. - Скажи что-нибудь на английском. - A-no sa… Он ткнул ещё раз, сильнее. - На английском, я сказал! Сбитый с толку Синдзи выдавил из себя "Wot?" Парни выразили своё разочарование. Синдзи начал было отступать, готовясь сбежать от этого безумства, когда их лидер заметил, что жертва держит руку в кармане. Кобаякава схватил её, мешая смыться. - Чё у тебя там? Синдзи попытался вырваться, но не смог. Плотный мальчик пытался добраться до того, что было у него в карманах, но у Синдзи хватало рычага, что ы удерживать руку внутри. - Эй, помогите мне! - сказал Кобаякава своим товарищам. Им удалось что-то достать. - Эй! Посмотрите-ка на это! - сказал мальчик. - Это монстр! - он повернул Орковского варбосса к свету. - Такой уродливый! - Прикольный... - выдохнул Йохта. Он потянулся за ним своими длинными, грязными пальцами, но Кобаякава убрал фигурку в сторону. Мальчик нахмурился. - Как думаете, где он его взял? - Наверно спёр где-то, - высказался Минато. - Ага. Похоже на то. Он похоже спёр это, - жалкий неудачник типа Синдзи не заслуживал такой крутой игрушки. Посмотрите на эти зубы! У него пулемёт вместо руки? - Если он где-то спёр, значит нам можно его взять. Возражений нет? Если зажимать не будем, то будет всё нормально, - это не мешало ему рассчитывать играть больше всех. - Я не крал! - сказал Синдзи рвущимся голосом. - Она моя, отдай! - Бэээ! - Минато высунул язык. - Заставь нас. - Пожалуйста, верните, - Синдзи умолял. - Я заплачу.. - Проси на английском, - надменно бросил Кобаякава. - Вежливо. - Kood you pleese gib it back to mi? - поклонился он. - Хм... - мальчик засмеялся. - Нет! Медленно, очень медленно Синдзи поднял голову. - Gib back da warboss. Они смеялись и игнорировали его. Махали фигуркой в воздухе и рычали. - Gibbet! - резко бросил Синдзи. Кобаякава обернулся и увидел мелкого полу-присевшего мальчика с широко раскрытыми глазами. Он засмеялся опять. Такой маленький и такой злой. - Неа.. - он сказал снова, показательно медленно. А что он сделает? - WwwwWAAAAAAAAAAAAAAGGGGH! - взревел Синдзи и набросился на них. - ААА! Отпусти! Уберите его! - Он за пальцы кусается! Боже, почему он кусается? - Больно! Я не знал, что может быть так больно! Боль? Это вы о чём? У Синдзи была разбита губа, множество синяков, забрызганная кровью форма, может тончайшая трещина в левой руке. А ещё широкая, совершенно счастливая улыбка, наслаждение, танцующее по лицу и кулакам. Адреналин, который он до того ощутил только раз, он понял что ему не нужно рисковать своей жизнью для того, чтобы чувствовать себя так. -Отвали от меня!- Кобаякава ухитрился его отпихнуть, отправляя Синдзи кубарем по пыльной улице. Он заметил, что всё ещё держит фигурку в руке. Он перевёл взгляд от неё к мелкому медленно поднимающемуся мальчику, с ленивой грацией дьявольской кошки. Он нахмурился и высоко поднял руку, чтобы бросить орковскую фигуру на землю и растоптать её, и победить. Синдзи сказал что-то низким голосом, откровенно и угрожающе. Увидев, что они не смогли это понять, повторил на японском. - I'll burns your houses, I'll choppas your cars, I'll stomps on yaz where I find yaz. I'll smacks your townz, I'll throws your pets, I'lls rips ya to pieces! - он поднялся и рассмеялся, далеко отставив челюсть, in har-har-har manner, - GIMME BACK DA WARBOSS! - Ты псих! - Кобаякава хрипло закричал в ответ. - GIBBET, HUMMIE! - На! - мальчик бросил фигурку в него, Синдзи проигнорировал её и она пролетела мимо его головы. Он ухмыльнулся ещё шире и замахнулся на них. Мальчики закричали и сбежали. Когда они исчезли за горизонтом, он упал на колени, опустошённый и в ослепляющей боли. Он прошаркал к лежащему лицом в бетон варбоссу. Капля крови упала на фигурку, когда он наклонился, чтобы поднять. - ...хорошо.. - прошептал он, в его глазах темнело. - Ни царапины. У меня получилось. Он перекатился на обочину. - …I didz gud, dident I, warboss…? Сейчас самое время отдохнуть, решил он. Его опекуны нашли его и в срочном порядке отправили в госпиталь. Они кричали на полицию, они кричали на сотрудников школы, на родителей ребят, которые рассказывали такие откровенные выдумки! В конце концов, их было трое! Посмотрите на состояние Синдзи! Как они могут прикидываться пострадавшими? Синдзи никогда бы, никогда не напал на кого то. Он такой скромный и воспитанный, все знают! И такой добрый. Синдзи действительно настаивал на том, чтобы мальчиков не исключали из школы. Он жёстко стоял на своём. Он не хотел причинять никому проблем. Они выучили свой урок. Репутация троицы спикировала. Никто не хотел с ними играть. В конце концов, Синдзи пришлось начать с ними общаться. Судя по всему, с течением времени он их простил, и они были приняты в общество детей. С тех пор они не называли Синдзи, бедного, слабого, легко смущающегося Синдзи никак, кроме как Боссом. Он звал их 'da boyz' которыми, буквально говоря, они всё ещё были.=][=
Школа в после-Ударной простоте учила истории до, но не включая сами события Второго Удара. Дети могли спросить почему мир такой, как он есть, но должны были узнавать из других источников. Официальное мнение не оглашалось до более поздних стадий образования. Последние годы обучения были посвящены пере-открытию лучших эпох в истории человечества. Именно тогда Синдзи открыл более возвышенные эпохи и классическую музыку. Её навязчивые узоры были ему по вкусу, инструменты объединялись и распадались, это были останки куда более оптимистичной эры. Это была мёртвая музыка, подходящая мёртвому миру. Прошлое исчезло в морях во всей своей бешеной красоте. В будущем Синдзи ждали только руины и негодные вещи. Он знал это и это было одной из причин его депрессивности. Он не мог себе представить, как что-то могло быть лучше. Как что бы то ни было могло соревноваться с абсолютным совершенством этих концертов?Как это могло быть чем-то, кроме тусклых и искажённых отражений давно мёртвых? Это заставляло его верить в то, что счастливчики уже умерли, и умерли в наиболее возвышенной части истории человечества. Они оставались там, не зная, каким уродливым и унылым способен стать мир. Икари Синдзи, видящий Титанов в тенях зданий и ходячие гробницы в деревьях, прозревал куда дальше. По сравнению с мрачностью сорок первого тысячелетия всё было намного лучше. Намного, намного лучше. Он верил в человечество, он знал, как оно может восстать и упасть снова, перерождаясь как феникс из пепла. История поддерживала его. Как собор, отделанный золотом раньше, сейчас покрыт мхом и порушен, но в этом нет ничего страшного. Значительно больше его впечатляло то, что он всё ещё сопротивлялся потоку времени. То, что вещи приходят в негодность со временем - это естественный порядок вещей. Чем глубже падение, тем выше вершины, которых они могут достигнуть, взбираясь по останкам прошлого. Редко кто смотрел телевизор, по которому крутили в основном новости и убогие повторы и повторы повторов. Радио было пободрее, но наиболее весёлая музыка не попадала в эфир. J-pop, разъедающий мозги, слащавый J-pop, был исчезнувшей частью японского культурного наследия. Синдзи не нужна была его виолончель для того, чтобы прогнать тишину повседневности. Он всё меньше и меньше играл с дядей, но они по-прежнему разделяли атмосферу игры. Тётя перестала быть отстранённым наблюдателем и дом никогда не был больше похож на склеп. Он был в гробницах, он знал, на что они похожи. Неудивительно, но его хобби была скульптура. Проблем с глиной не было, плюс духовка на кухне. Занимался он методом проб и ошибок, и нельзя сказать, что у него получалось очень уж хорошо. Его творения имели тенденцию разваливаться, так как никто ему не рассказывал про раму и крепёж. Он действовал так, как будто это был большой секрет и опекуны старались не обращать особого внимания. В этом не было ничего постыдного, но Синдзи легко смущался. Они предполагали, что ему было стыдно за то, что его труды имели мало общего с миниатюрками. - Синдзи... - наконец решился дядя. - Миниатюры выполнены из пластика, а не глины. Может вместо того, чтобы лепить их из чего-то, ты станешь вырезать из чего-то? - он дал ему кусок мыла и рабочий нож. Это был лучший из возможных подарков, а ведь это был даже не его день рождения! Раньше дядя дал бы ему денег в качестве символического подарка, небезосновательно (а может с осторожностью) думая, что он сам себе купит, что сам пожелает. Внимание было куда лучшим подарком. Нельзя сказать, что его скульптуры сильно улучшились, но он стал самым чистым и благоухающим мальчиком за всю историю школы. В другом месте Синдзи бы накопил денег на виолончель, не желая кого-то беспокоить. Тут он ощущал себя достаточно комфортно для того, чтобы попросить опекунов купить ему, и не желая врать (Император осуждает ложь!), рассказал почему. Он, конечно, был весь красный и бормочущий в процессе. Как выяснилось, в школьной группе была одна девочка... Опекуны посмотрели друг на друга. Пришло время, хех? Дядя выглядел так, как будто подавился сливой и выбежал из комнаты. Синдзи решил, что у него несварение. Выбежав из дома, дядя упал, будучи неспособен сдержать свою радость. Синдзи всегда был серьёзным мальчиком, но сейчас он был... СМЕРТЕЛЬНО серьёзен. Дядя начал кататься по земле. Его жена только покачала головой и вздохнула. Она указала Синдзи за место за столом и попросила объясниться. Её утешительное, серьёзное, материнское отношение добыло из него информацию. Она не дразнила его или делилась трюками, как выиграть внимание. Она сделала в уме заметку убедиться в том, что муж ничего такого не натворит. Вместо этого она посоветовала Синдзи завести друзей и найти общие интересы. - Именно поэтому мне и нужна виолончель, тётя, - сказал он, кивая и успокаиваясь. - Это единственная не занятая позиция. Если у меня будет инструмент, меня точно примут. - Ах, Син-тян, музыка не так проста. Если ты не любишь музыку саму по себе, у тебя никогда не получится. И ты только опозоришь себя и девушку, строя отношения на лжи. Синдзи кивнул. Он хорошо понимал, что такое честь. Она отделяла человечество от мерзких ксеносов. Нужно быть готовым идти на гигантские усилия для её защиты, даже уничтожение мира было лучше, чем дать ему пасть в хаос обмана, преданных клятв, святотатства, бесчестия. Вошёл выдохшийся дядя и увидел их двоих сидящих с прямыми спинами, руками на коленях и со спокойствием на безмятежных лицах. Всё, чего не хватало для того, чтобы эта сцена была похожа на эпизод из самурайской драмы, им нужно было сесть, скрестив ноги, и может, добавить нескольких больших баннеров по сторонам. Он пробулькал что-то типа “Бва-хаха-ха” и сбежал. Его жена снова покачала головой. Бесполезен. - Запомни, Синдзи, если ты начинаешь заниматься музыкой, то должен идти до конца. Вне зависимости от того, что случится, не важно насколько будет трудно, даже если у тебя не появится друзей. Музыка это нечто, что требует верности на протяжении всей жизни. Глаза мальчика расширились. Она не смогла бы сказать ничего, что привлекло бы его больше. - Я смогу! - сказал он выпячивая грудь. - Я отдам свою жизнь, если нужно! Тётя Синдзи не смогла больше сопротивляться. Она сжала его щёки и проворковала: - Хороший мальчик! Когда её муж смог вернуться обратно внутрь, то увидел гротескно искаженное лицо Синдзи и продолжил быть бесполезным.=][=
Синдзи не знал этого, но у него были поклонницы в школе. Для мальчишек он не был прям таким уж крутым, будучи нердом, но девочек он привлекал больше. Естественный отбор. Для начала он был чистым и опрятным. Как правило, мальчишки были грязными, потными и грубыми. Синдзи был не просто опрятным, он был таким по своей воле, не уделяя этому особого внимания и не создавая впечатления бисенёна. Аккуратность без принуждения была первым признаком взросления. Он был меньше остальных одноклассников, но при этом почему-то казался чем-то большим. Его газа были глубокими и немигающими и он был окружён завесой молчаливой уверенности в себе. Если раньше он был отшельником из-за её нехватки, сейчас он был в стороне из-за того, что её было слишком много. Он был загадочен, независим, надменен, было известно, что он жил не со своими родителями - всё это было пищей для фанаток. Спэйс Марин бесстрашен и каждый его шаг имеет цель. Книги же содержали мало об отношениях с людьми, особенно с противоположным полом. Он не представлял, что делать. Если бы она была похожа на Адептус Сороритас! Так бы не было никаких проблем. Он никогда не считал женщин слабее мужчин. После события год назад, когда он провёл единоличный Waaagh! который он поклялся никогда больше не повторять, он научился держать фигурки дома. Они были слишком ценны, чтобы рисковать ими, несмотря на тот эмоциональный комфорт, который они предоставляли. Он хранил их существование в тайне. Он был совершенно потерян. Он не имел ни малейшего представления о том, как налаживать отношения. Объектом обожания Синдзи была высокая девушка, такая изящная, что казалась состоящей из цветов. Он колебался каждый раз, когда приближался к ней. Будучи меньше её, он всё равно боялся, что малейшее касание может ей навредить. - Синдзи? - её мнение о нём. - Этот мелкий и стрёмный? Я не знаю, он меня высаживает слегонца. Всегда стоит где-нибудь, смотрит на престранные вещи. Я видела его смотрящим на них, типа, почти час. - Аха, Минасе-чан, так ты СМОТРЕЛА... - ответила другая девочка капризным голосом. - Ой, забей на это, Аччан. Чего ты меня спрашиваешь? Мне всё равно. Он случайно подслушал это. Он мог поклясться! Он просто прогуливался в кустах. Никого специально не выслеживал! К счастью он был весьма хорош в бытии незаметным, когда ему было нужно. Как и его отец, он имел склонность к собственничеству и нашёл себе новую цель. - Что мне делать? - он ходил из угла в угол по комнате и спрашивал себя. Он смотрел на фигурки на столе и каждый раз, когда его взгляд задерживался, он практически слышал Варбосса, говорящего 'I dunno', Спэйс Марина “..будь отважным”, и Хаос Марина “..ты.. действительно спрашиваешь... МЕНЯ?” Он поднял Фарсир. - Ты девушка. Что мне делать? - Синдзи, я разговариваю только как часть твоего воображения, - он практически слышал её голос в своей голове. - Ты действительно надеешься, что я решу твои проблемы? -Ааа!- он начал крутиться на месте. “Что же мне делать?” Узнавание о школьной группе стало поворотом к лучшему.=][=
У него была виолончель. У него был учебник и со временем опекуны найдут ему учителя. А пока же, приставив смычок к струне, он погрузился в иллюзии того, как он продемонстрирует ей свои навыки игры и как они будут вместе творить музыку, объединяясь и соперничая друг с другом... Он провёл смычком по струне и уничтожил свои барабанные перепонки. - Aaaagh! - выкрикнул он. Это было ужасно. Это было невозможно! Она будет его ненавидеть! Ненавидеть целиком и полностью! Он обернулся к Спэйс Марину на столе. - Не смотри на меня так. Я не собираюсь впадать в отчаянье. Я же дал слово! - и к Хаос Марину выше на полке, - Прекратил праздновать там, сейчас же! Синдзи не особо мог разговаривать со своими опекунами и поэтому выбрал тех друзей, о которых он знал, что может им полностью доверять. Его старый друг Варбосс был асексуален и мог посоветовать исключительно 'Stop overfinkin' and go bash somefin'. Хорошая порция насилия позволила бы ему ПОЛНОСТЬЮ забыть об этих романтических глупостях. It's so puny humie of him. - Я и есть человек, - возразил он. 'Yous a bloddy ork inside,' - Варбосс казалось дрожал. 'And don't you forge' dit. Wez got da blood to prove it!' Мальчик вздохнул и откинулся на кровати. - She's never going to like a creepy, violent crazy weirdo like me… Спэйс Марин продолжал пристально смотреть. - Неуверенность недостойна тебя, - слышался его голос. - Помни, сомнения для умирающих. - Я согласен, - вклинился воображаемый голос, который был жестче, ещё более неумолимый, чем Спэйс Марина, - Врать самому себе - первый шаг к обману других. Охраняй свои мысли, мальчик! Такие мысли ведут к Хаосу! - Ох, Коммисар-сан! - Синдзи заметил одного из полковых Коммисаров у цветочного горшка. Он был аккуратен, кроме одной вещи - он был склонен к тому, чтобы брать фигурки и рассеяно ставить обратно после завершения “разговора”. Это, вероятно, было причиной того, что они были рассованы повсюду. - Спасибо! Это действительно меня ободрило. - Ага.. конечно... - пробурчал один из “Тысячи сынов” с полки. - Нападайте толпой. Я не имею НИЧЕГО общего с его мыслями и, хотя, я поклоняюсь Богам Хаоса, даже я считаю такое нытьё отвратительным. Как по вашему, почему мы посылаем столько культистов работать мясными щитами? Нам отвратительны такие эмо рядом с НАМИ. Он, однако, всё ещё сомневался. Он уже дремал, когда услышал повелительный женский голос, говорящий: “Взгляд далеко в будущее ведёт к безумию. Надеяться - значит Разочаровываться. Если ты хочешь планировать, Синдзи, значит ты должен определиться с целью и выбрать путь, который ведёт к ней. Выбирай ближайшее оптимальное будущее и видь только его. Совершай действия, которые приведут тебя к нему. Дальше следующая простейшая цель. И следующая. Только тогда ты найдёшь желанное.” Он повернулся и увидел облачённую в юбку фигуру у своей головы: - Что вы имеете ввиду, Фарсир-сенсей? Остальные фигурки издали негодующие звуки, услышав такой суффикс, и разнообразные предупреждения о том, что Эльдарам нельзя верить. Хаос, признающий себя злым и обманывающим, был громче всех. Её уверенность в себе была практически материальна. Его глаза закрывались и, своим затухающим взглядом, он практически видел её, поворачивающую голову и опускающую руку, салютующую мечом. Эльдар положила руки на бёдра, когда Синдзи начал пересекать границу между сном и явью. - Время есть планирование, Синдзи. Многие верят, что будущее зависит от них самих. Вы, мон-кеи, полны решимости заставлять судьбу следовать своим прихотям, - она сияла удовольствием. - Только мы, Эльдар, видим, что будущее уже определено. Будущему нужны изменяющиеся события, чтобы сохранять гармонию. Это настоящее изменчиво, а не будущее. Хочешь ли ты, чтобы я научила тебя? - Эльдарская ведьма! - бросил Спэйс Марин. - Он не будет твоей пешкой! - остальные прокомментировали в том же духе. - Молчать! Он не твой Император! Пока ещё нет! Я не позволю его крови проливаться, как у других воинов в бессмысленном Waaagh! Я не позволю его прекрасной душе быть поглощённой Хаосом! Я ДАМ ЕМУ ТО, ЧТО - НИКТО ИЗ ВАС НЕ МОЖЕТ ДАТЬ ЕМУ! - она обернулась к нему и мягко продолжила. Его глаза уже закрылись и он мог спокойно представлять легчайшее касание её миниатюрной руки на своём носу. - Я дам ему ВЫБОР. Он будет знать, почему он настолько готов идти прямиком в Ад, - сказала Фарсир. - Я дам тебе mind forever voyaging, Синдзи. Примешь ли ты меня, как своего учителя? - К-конечно, Фарсир-сенсей... - пробормотал мальчик во сне.=][=
Фарсир стояла перед ним, её плащ колыхался на ветру. Мир был туманом - плотным и бесконечным. Она была высока и горделива, в броне которая была плодом тысяч лет мастерства. Её маска была ещё строже, ещё осуждающе, чем у Спэйс Марина. That only made them look Angry, All The Time. Нахмуренность и острый подбородок Эльдар заставляли его чувствовать свою чрезвычайную молодость. Может это была плохая идея. Он прекрасно знал, что спит, но даже здесь он чувствовал полное отсутствие контроля. Кто он был для Эльдар, существа возрастом тысячи лет, даже если он был тем, кто его вообразил в жизнь? Фарсир коснулась затылка шлема и отстегнула его. Невидимые зацепы отошли с шипением. Она сняла шлем, немного приподняв его сначала, а потом сдвинув его вперёд. Когда её лицо открылось, в одном щелчке от пугающей маски, Синдзи почувствовал, что его сердце остановилось. Были конечно иллюстрации, но они её совершенно не передавали. Она была Эльдар, остроуха и надменна в предполагаемом совершенстве её Расы. Три тонкие красные полосы по сторонам лица от глаз к подбородку, как будто она плакала кровью. Губы были такие красные, как будто она пила кровь. Её кожа гладкая как шёлк и казалось светилась изнутри. Тут Синдзи понял, почему он считал Минасе привлекательной. Её тонкий, аристократический стан был ближе всего к настоящему Эльдар из всех, кого он видел. Фарсир улыбнулась. Это была нереально прекрасная, пугающе спокойная улыбка. - Синдзи.. - сказала она, практически не двигая губами. - Очисти свой разум. - ...что? - Разум полон шума, гуляющего туда-сюда. Разум - это избалованный ребёнок. Нет порядка, нет структуры. Разум - это плаванье. Свобода ли позволять ветру и волнам тащить тебя, куда им угодно? Позволять себе дрейфовать, куда им вздумается? Встать за штурвал - значит отказаться от свободы? Свобода - это выбор. Это всегда было даром Эльдар. Возможность выбирать куда и когда ты хочешь отправиться. Выбрать будущее, именно то будущее, которого ты хочешь. Ты должен очистить свой разум и мы начнём. Она села скрестив ноги на воображаемой земле, услужливый ветер отвел плащ, пока она садилась. Это была обычная медитативная поза. - Синдзи, сядь, пожалуйста.. Мальчик кивнул и послушался. Он рассматривал её какое-то время, такую смертельно-неподвижную, прекрасную как статуя. Сравнение с пауком лежало на поверхности, её броня в чёрных и костяных тонах. Синдзи не мог сравнить её с кем бы то ни было, она была для него, как лунный свет. Холодный, но в тоже время элегантный свет, скрывающий недостатки, усиляющий грацию, скрывающий секреты. Она приоткрыла левый глаз и изогнула губы в лёгкой ухмылке. Синдзи покраснел и зажмурил глаза. - Очистить разум... Очистить разум... - бормотал он. Она была права! Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полон шума. Казалось всё подряд проносилось через поверхность его мыслей. Тот факт, что он полностью запомнил содержание всех кодексов, миниатюры со всех возможных ракурсов, наброски, новеллы. Всё было там, постоянно перемешиваясь в его разуме, именно это позволяло ему воссоздавать персоналии выдуманных существ в такой точности. Он нахмурился. Начал покрываться потом. - Ааа! Это труднее, чем кажется, - это всё что он мог сказать. Это нечестно, что у Эльдар это получается с такой лёгкостью. Эльдар всегда в мире с самими собой, без постоянных внутренних страданий mon-keigh. Его раздражало, что ближайшей к нему вещью был простой и грубый без каких-то проблем разум Орка. - Я была бы удивлена, если бы у тебя получилось с первого раза, Синдзи, - она подняла правую руку и выставила перед собой ладонь. Потом начала двигать ей мягкими, колеблющимися жестами. - Разум - он как бабочка. Может отдохнуть на цветке, но потом улетает. И летит куда хочет. Но потом возвращается обратно к цветку. - Это совершенно нормально, что разум странствует. Главное, чтобы он возвращался. Тогда его можно научить оставаться. Жизнь есть страдание, Синдзи. Страдание разума. Только в своём разуме мы можем быть свободны. Не торопись, Синдзи. Здесь время не имеет значения. Мы можем заниматься этим так долго, сколько будет необходимым. - А я не забуду всё это, когда проснусь? - он начал думать о бабочке. Давай, бабочка, не двигайся. Не двигайся. Аа! Нет... плохая бабочка! - Это же только сон, верно? - Да, это сон. Но разум, научившийся контролю, НЕ потеряет его. Проснуться - не значит исчезнуть. Проснуться - значит просто БЫТЬ, бороться с ещё более занятым разумом, соединённым с телом. Со временем Синдзи понял что удерживание бабочки силой на деле побуждает её улететь Бабочка, оставленная в покое, сама возвращается к цветку. Она упархивала, а потом возвращалась. Туда и обратно. Игнорируя её, Синдзи нашёл покой, которого искал. Движение в покое. Покой в движении. Время, действительно, ничего не значило. Возможно прошли минуты, или часы, или сотни лет до того, как он пришёл к этому заключению. И эоны, пока он научился довольствоваться им. Чёртова бабочка никогда не останется на цветке. Летать ЭТО естественное состояние бабочки. Естественное положение цветка ЭТО предоставлять место для отдыха бабочки. - Вы учите меня спокойствию, не так ли? - сказал он спустя какое-то время. - Чистый разум это не одно и тоже, что и пустой. Только чистое знание. - Очень хорошо, Синдзи. Эльдар медитируют для того, чтобы проявить знание, которое у нас всегда было. Ты всегда это знал. - Она прикоснулась к его разуму, чтобы он открыл глаза. - Теперь садись со мной и мы научимся тому, как применять это знание. Синдзи подвинулся ближе и приготовился снова войти в медитативный транс. Фарсир остановила его. - Я же сказала, сядь со мной. - Эм, что, ближе? Мне сесть слева или справа? Фарсир похлопала по свои скрещённым голеням и подвинула мальчика, чтобы он сел на её колени. Синдзи знал, что его лицо горит, но глаза Эльдар были всё ещё закрыты и её похоже это не беспокоило. Напоминая себе, что это всего лишь его воображение, он послушался. Она положила подбородок ему на голову, её длинные чёрные волосы струились, как тёмный дождь по сторонам от него. Она взяла его руки своими скрытыми под перчатками и скрестила их на его груди практически в той же манере, в которой погребали Фараонов. Понятно дело, Синдзи имел куда большие проблемы с достижением медитативного покоя. - Будущее... для того, чтобы достичь его, нужно обозначить свои цели. Чего ты хочешь, Синдзи? - Хочу...? Я хочу нравится Минасе! The Farseer hmm'ed. Он мог ощущать вибрации, проходящие через кирасу в его спину, погружаясь глубже и покалывая позвоночник. - Нечётко, - сказала она. - Это не цель, даже не идея. Будущее должно быть конкретным, чтобы сбыться. Он закрыл глаза снова и потянулся за временным спокойствием. - Конкретно, хех? I want Minase to SAY she likes me. - Like you? In what way? Or for what? - Um, just LIKES me, I guess. Я хочу, чтобы она однажды сказала: “Синдзи, ты мне нравишься...” Стоп. Он чувствовал, как его уносит. Его взор замутился. - Нет... Я хочу, чтобы ей нравилась моя музыка. Я ей смогу понравиться позже. И тогда в его мозгу всё перевернулось. Это было настолько очевидно, задним числом. Он выдохнул. Мириад возможных вариантов будущего, исходя из того, что он уже знал о своих одноклассниках, его учителях, его классе, и того, чем они могли бы заниматься. То, что он вообразил было надеждой. Желанием. То, что было у Эльдар, было грузом. Будущее - это не какая-нибудь фантазия. Это серия конкретных событий, происходящих в конкретные моменты времени при участии конкретных людей. Нет никакого “может быть”. Есть только “будет” и “не будет”. Произошедшее событие не может быть отменено. Оно только всё больше сокращает доступные варианты всё ближе и ближе к одному единственному. Он не мог предсказать поведение Минасе или её мнения. Однако он мог направлять события по нужному сценарию в нужное время. Но ухватить этот идеал значило гарантировать то, что он не произойдёт. Это был странный парадокс. Но из него был выход... - К какому будущему ты стремишься, юный Mon-keigh? - Я не стремлюсь к будущему, древний Эльдар. Я вижу его и оно придёт ко мне. Фарсир поцеловала его макушку. - Ты сделал первый шаг по ветреному пути, когда-то пройдённому Эльдар.=][=
Синдзи научил себя, как планировать события. Он нарисовал линию на песке и взял лист. Он держал его над линией и почувствовал Фарсир, спрашивающую: “Итак, где он упадёт? Слева или справа?” - Слева, - решил он. Он отпустил листок. Он медленно планировал вниз, время от времени переворачиваясь в воздухе. Он приземлился слева. Не может быть! Он очень, очень сильно сфокусировался на... - Не надейся, Синдзи. Будущее не строится на надежде, - она со всей серьёзностью предостерегала. - Объект не двигается сквозь время. Это время двигается сквозь объект. Лист, ветер, даже ты, и из них только ты можешь сделать выбор, и только ты можешь создать будущее по своему желанию. Синдзи подобрал листок и поднял его снова, в этот раз куда ближе к земле с левой стороны. - Он упадёт слева, - так и случилось. - Что ты сделал, Синдзи? - Я видел будущее, которое я хотел и знал, что нужно сделать, чтобы оно сбылось. Это был простейший путь. - Прекрасно. Будет же твоё вИденье служить тебе хорошо. Люди, так как они сами принимали решения, были проще всего для прогнозирования. Неизвестно, когда Гендо научился этому, но Синдзи, как ни посмотри, научился этому сам. Информация нужна для создания сценария, для будущего, которое является серией событий, каждое из которых построено на остальных, поддерживающих друг друга до тех пор, пока не останется ничего, кроме как придти к нужному результату. Синдзи представил будущее, в котором его учитель войдёт и скажет: “Простите, я... проспал.”=][=
Это было на следующий день после того, как у него появилась виолончель. Он добился желаемого, просто спросив учителя - Хисока-сенсей, почему бы нам не использовать Китай для сельского хозяйства? У них там хватает неиспользуемого места, а мы.. у нас не хватает людей. - Эм.. может ты об этом спросишь своего учителя по социологии? Синдзи потупил взгляд. - Простите, я просто хотел кого-то спросить.. - он отступил и выбежал из класса до того, как учитель английского смог сказать ещё что-то. И так как он не смог ничего сказать Синдзи, ему пришлось сказать самому себе. Мысль застряла у него в голове, пока он шел домой. Мальчик наблюдал за уходом учителя - Синдзи знал, что Хисока-сенсей жил в маленьком доме со всеми родственниками. Он так и знал, что проговорится об этом жене, размышлял он по дороге домой. Так же каким-то образом он знал, что жена поднимет эту тему за ужином. Он мог видеть, хоть и смутно, брата Хисоки-сенесея, говорящего о том, как это глупо, неужто они ничему не научились у истории? Отец будет кричать о том, что нужно просто расстрелять ублюдков. Они бессмысленно растратили всю свою землю, большая часть населения умерла от голода, а не наводнений. Эффект спроса и предложения. Маньчжурия теперь теплее. Но у Китайцев всё ещё могу быть запрятанные (в количестве) нюки! Было бы не разумно рассчитывать на заграничные активы. Даже если купить их, то кто-то может их просто отобрать. И у нас тоже! Точнее, N2 боеголовки, но это одно и тоже в любом случае. У нас есть воля и возможности для сохранения своих прав. Чёрт подери, довольно чувствовать себя виноватыми. И Хисока-сенсей сидел бы, пока его более решительные родственники кричали и препирались друг с другом. Каждый раз, когда он пытался что-то сказать, его отец или брат делали бы язвительное замечание. Его жена же, просто похлопала бы его по руке и посмотрела на него с видом “меня только твоё мнение волнует”. Он поцелует её этой ночью, но, как бы он не старался, не сможет заснуть или сконцентрироваться на чём-то другом.=][=
На следующий день он действительно пришёл с опозданием, в измятой от спешки одежде. Его глаза были покрасневшими и усталыми. - Простите, я... - он начал говорить. - Вы проспали, Хисока-сенсей? - сказал внезапно Синдзи. - Это ничего. Учитель вяло посмеялся. - Ага, простите. Я проспал. С людьми это случается иногда. Дети кивнули, мгновенно его прощая. Им тоже не нравилось рано просыпаться. До сих пор они считали, что взрослые так делают потому, что им это нравится, но даже они были людьми. В этот день они немного внимательнее относились к урокам. Синдзи поймал его в конце дня. Он чувствовал себя виноватым и хотел вернуть ему спокойный сон. - О, привет Синдзи, по поводу того, о чём ты спрашивал... - Простите за беспокойство, сенсей. Я подумал, что нам всё-таки не НУЖНО идти в Китай. Мы можем использовать их землю не забирая её у них. Это эгоистично и плохо. Наверно мы можем попросить помощи где-то ещё? Глаза учителя широко открылись. - Да, я тоже так думаю. Мы можем просто арендовать её у них. Они предоставляют землю, мы предоставляем рассаду, технологии и опыт. Мы могли бы, но слишком уж давняя вражда между нами. Но если мы предложим это Америке, то тогда другое дело! Они, конечно, дальше, но у них хватает военных сил, чтобы защитить свои караваны. Будет меньше проблем с намеренными отказами или атаками пиратов. - Он вытарищился на мальчика. - Это удивительно глубоко для тебя, Синдзи. - Эм... сенсей? Вы сами всё это сказали. - А. Да. Похоже на то, - он снова рассмеялся, над своим смехотворно-сильным вниманием к этому вопросу. - Но какие у тебя мысли, Синдзи. Ты должен больше участвовать в школьном самоуправлении. (тебе надо по партийной линии идти) Ты зарываешь свой потенциал. - С-спасибо, сенсей. Мне пора... На следующий день Хисока-сенсей пришёл рано, улыбающийся и отдохнувший.=][=
У Синдзи было почти два месяца для того, чтобы научиться играть без проблем, хоть и не профессионально, на виолончели, чтобы вступить в группу. Не смотря на то, что смысл клуба был в том, чтобы научиться играть лучше, нельзя было придти туда и продемонстрировать свою неумелость. Первая часть - не быть игнорируемым. Его не интересовала заметность. Его не волновали общие интересы. Во-первых, он должен повысить степень внимания. О нём ничего не известно, не сформировано никаких мнений. Только через подачу того, что ожидалось, он мог надёжно предсказывать реакцию на него кого бы то ни было. Он знал это от своих опекунов. Если бы он внезапно стал требовательным и диким, они бы не знали, как реагировать, и, скорее всего, поступили бы негативно. Однако же долгое повторение одинаковых действий делало его требования разумными. Таким образом он нашёл способ делать так, чтобы они ему никогда не возражали. Для примера: не ложиться до полуночи. Любого нормального мальчика ограничивали, чтобы он мог встать в школу. Синдзи, будучи жаворонком, всегда вставал рано. Теперь он делал это сам. Он играл на виолончели ночью и сам останавливался. Каждый день на несколько минут позже. А потом перестал играть ночью, как раз тогда, когда у него начало получаться лучше. Отвечая на вопросы на следующее утро, он говорил, что он явно не станет лучше из-за ограниченного времени. Вечером же он играть не мог. Он не хотел никого беспокоить. - Но Синдзи, ты нам не мешаешь, - он мог бы сказать это синхронно с дядей. - Ты можешь играть сколько нужно. - Да, ты же дал слово, помнишь? - шаловливо добавила его тётя. - Простите... - ответил он. Она среагировала так, как он и надеялся. - На выходных можешь ложиться, когда хочешь! Ты должен закончить то, что начал! - Вы будете мной гордится, - просто ответил он. Он смог выторговать времени практически до полуночи по выходным. Всё прошло, как он и предвидел, не считая некоторых отличий во фразах и формулировках. Это был совершенно оборзело разыгрывающийся Сценарий. Это потрясло его. Это унизило его. Он практически не вмешивался, он лишь немного поучаствовал в событиях и результаты не смотря на то, что были в его пользу, мало для него значили. Его опекуны сами бросились в сценарий по своему собственному желанию, по своей логике. Он видел другие варианты, но они ими не воспользовались. Они были неверны, потому что его план был слишком велик, слишком многое учитывалось. Эмоции И действия И события должны быть приняты во внимание. Нет, будущее должно произойти на кончиках его пальцев и он не должен бояться быть использованным им. Пока он не понимал Почему, его предвидение было не совершенно. Цель была не дать им возможности гордиться им. Это был побочный эффект достижения мастерства с инструментом. Краткосрочной целью было получить больше времени для тренировки своих движений, позволить мускульной памяти выполнять всю работу, что и было целью заучивания произведений. Была причина, по которой Эльдар назвали своё искусство МУЗЫКОЙ творения. Музыка была упорядочена, нота следовала за нотой, движение за движением. Каждая нота - точно такая же, как и все остальные до неё. Все движения, чтобы воспроизвести эти ноты, должны быть совершенно одинаковыми. Это была самая сложная часть в обучении - нахождение ментальной и физической согласованности. Учитель музыки Синдзи заметил, что тот был невероятно хорош. Для самого же мальчика такой труд не был чем-то особенным. Маловероятно, что в школе понадобится что-то намного более сложное. Это было просто из-за его памяти. Для игры на виолончели нужно ограниченное количество движений и ограниченное количество идеальных звуков. Он знал, какие движения производят эти идеальные звуки. Он не обманывался наличию 'song' или 'piece' в тренировке. Значение имели только отдельные ноты. Целое было самоподдерживающимся. Каждая нота соотносилась в его разуме с идеальными звуками. Ему больше не нужна была виолончель, чтобы знать, когда он играет верно. Он мог практиковаться когда угодно, где угодно, просто бесконечно повторяя эти последовательности движений, неуязвимый для скуки. Школа была нудной, со всеми этими лекциями и переписываниями. Музыка же, с её предсказуемым концом, увлекала тем, что сохраняла иллюзию изменений. Выполнив идеально раз, он мог делать это снова, совершенство было красотой само по себе и стоило повторений снова и снова. Музыка была совершенна, как ничто другое, кроме математики, которая была равна музыке в своей универсальной выразительности. Будущее, которое он видел, было не о становлении великолепным в музыке, но это тем не менее произошло. Величайшая преграда к изучению музыки - раздражение от забывания частей, фальшивые ноты и сама однообразная суть практики. Для Синдзи ждать совершенства сразу было глупо. Совершенство построено на меньших вещах. Учитель давал ему всё более сложные и сложные вещи в ответ на его страсть к классике. Когда в другое время мальчик играл бы, чтобы забыть, здесь он играл, чтобы помнить. Он ничего не боялся, когда он пришёл на прослушивание. Любая неожиданность успокаивала его в знании того, что будущее всё ближе и ближе к неизбежному концу. Он не мог поверить в похвалу учителя. Он не гений. Он творил не более чем wraithsong давно погибших мастеров. Он всего лишь следовал их указаниям, сформированный музыкой настолько же, насколько он творил её. Эго было вторым по силе препятствием в стремлении к музыке. Учитель музыки по имени Масаюки Анно был стар и худ. Он уже прибыл и присутствовал на прослушивании. Он заметно страдал от чрезмерно восторженных трелей мальчика-трубача. - Мы не в этом стиле играем, Асагири-кун, - вздохнул старик. - Если у нас появится вакансия - мы сообщим. - О, вы тоже пришли, Икари-сан? Синдзи обернулся и увидел мышеподобную девочку с короткой косичкой, стоящую рядом с ним. Он кивнул, на мгновение наморщил брови, увидев виолончель в её руках. - Вы.. Митсугане Аяне-сан. - сказал он. - Вы меня знаете? - спросила она, распахнув глаза. - Вы друг Хоуко Минасе-сан, - он бросил взгляд на означенную девушку, тоже сидящую здесь со скучающим видом. Ей приходилось сидеть здесь, как формальному лидеру группы. Выражение лица Аяне сменилось на настороженный нейтралитет. - А. Да. Я её подруга. - Хорошо иметь друзей, которые разделяют твои увлечения, - проговорил он с лёгкой улыбкой. - Однако я не знал, что есть ещё кто-то с виолончелью. Девочка посмотрела на свой инструмент и смущённо попробовала спрятать его за собой. - Нет, нет. Я тоже пришла на прослушивание. Это первый раз, когда я буду играть с Минасе-чан. - Как давно вы играете? - М... Год или около того. Вы знаете, я недавно перевелась из Неримы-2. Или не знаете... - она позволила чёлке упасть на глаза. - Я там тоже в школе играла. На самом деле он знал. Он просто не мог об этом сказать, не раскрывая того, что он been going around all ninja stealth Ranger on Minase и всех её знакомых, собирая информацию. Аt least he wasn't at the peeping, telescoping sight stage yet. Прайваси не было чем-то, что Эльдар ценили или уважали. Он был занят всё время; таким образом у Синдзи было мало причин придаваться скуке или унынию. Он был весь на нервах, все его планы спутались в один из-за нового поворота в сценарии. Как он упустил это? Он предположил просто потому, что никогда не слышал, чтоб она играла. Неожиданная помеха в планах, но это было именно то, что отделяло обычного Seer’а от Farseer’a. Он начал заниматься музыкой, чтобы завести друзей и дружба у него будет. Он улыбнулся. - Я бы хотел услышать, как вы играете. - Следущий! - крикнул Асано-сенсей. - Прошу, ты первая. - Синдзи отступил. - Н-но, - её лицо слегка исказилось. Он почувствовал колебания вероятностей и позволил Фарсир в кармане направлять его голос. - Музыка есть музыка и должна быть любима там, где её находят. В честных сердцах и любящих руках она не может быть ничем, кроме совершенства. Она быстро развернулась и прошла в центр комнаты. Повернувшись к учителю и стоя спиной к Синдзи, она начала играть. Мальчик закрыл свои глаза. Она была хороша, сказывалась практика. Её музыка была быстра и весела, без сомнений. Возможно немного торопливо местами, но не отходя от духа произведения. В наклоне её плечей он видел, что она чувствовала это, черпая музыку из своей души. Она старалась изо всех сил, вкладывала всю душу. Асано-сенсей просто кивнул и пригласил другого виолончелиста на импровизированную сцену. Он играл простую мелодию здесь на прослушивании. Она не выражала никаких чувств, никакой авторской выразительности, никаких поразительных расцветов. Он встал там, сказав “Моё имя Икари Синдзи и я играю на виолончели”. Он закрыл глаза и вызвал совершенные ноты из варпа своей памяти. Он закрыл свой разум и позволил времени исчезнуть. Он просто позволил музыке течь. Даже его слух исчез, даже его руки совершали движения в неведении. Он не знал, что он играл и как долго. Лицо Асано-сенсея оставалось неизменным, Минасе же практически хмурилась. Аяне, сквозь очки, могла только смотреть в немом неверии. - Оу-кей. Фарсир-сенсей? Что, Варп побери, случилось с моими планами? Что вообще произошло? - Хм.. Я не знаю,- учитель музыки обернулся к ученице, которую считал весьма одарённой.- Минасе, что ты думаешь? Девочка пожала плечами и отбросила в сторону свои длинные чёрные волосы. Её лицо всё ещё сохраняло ту красивую и слегка надменную гримасу. - Неплохо, мне нравится. Асано-сенсей кивнул и повернулся обратно к мальчику. - Итак, Синдзи? Ты хотел в группу? Ты принят. Митсугане будет в резерве. Он встал с того места, где он сидел на парте и собрал там папки. Взял бумаги подмышку. - Вы двое приходите сюда завтра на практику. Хоуко, сообщи им расписание, - он прошёл к двери и вышел. - Не беспокойся о нём, - сказала Минасе. - Он поступает строго, но на самом деле не такой. Практика каждый день в пять тридцать, даже по субботам и воскресеньям. - Она встала и потянулась, её белая форма натянулась в интересных местах. - Так, у меня ещё дела есть. Аччан, идёшь? Аяне моргнула и перевела взгляд с него на неё. - А-но.. - к счастью солнце бликовало от её очков. Синдзи слегка кивнул, как бы благодаря её. - Ага! - Она поторопилась с уборкой своей виолончели и оказалась у двери первой. Синдзи остался один в музыкальном классе. - Что случилось-то? - он задумался снова. Проблема Неопределённости применительна ко времени в том, что никто на самом деле не понимает Время, как четвёртое измерение, имеющее особые свойства относительности. Можно знать, что происходит сейчас или что произойдет потом, но не одновременно. Если всё ясно и однозначно, значит видение несовершенно. Когда он достиг переломного момента в сценарии, его охват и контроль над ним целиком и полностью исчезли, даже когда он достиг результата, которого желал. Это и было тем, что делало FarSeeing Искусством, а не Наукой. - Совершенство... - он почувствовал шёпот древнего голоса. - "A future perfectly arrived at. There are no grand plans, no fortune-telling. There is only the what is, blending into the now. Это и есть музыка Эльдар. - Моя музыка - это основа, на которой построен весь мир... - он прошептал в ответ. Он наконец понял. Hmm… if was going to play the cello, he thought about getting some white gloves. Perhaps also some orange-tinted sunglasses, if he was going to keep standing out in the dramatic sunset. Nah, that would look ridiculous. It was so poseur. Who wears stuff like that? For some reason he also felt that made the Farseer cackle madly.=][=
Таково было детство Икари Синдзи. Могло быть хуже и он был благодарен за него. У него были друзья. У него была семья. У него были достижения. У него были друзья (это стоит повторения). Но достаточно скоро это должно закончиться. Прошли годы, он вырос и выпуск был уже на носу. Он вошёл в подростковый возраст. С этой неразберихой не могли помочь даже его пластиковые советчики, будучи продолжением его восприятия. Орку не нужно было волноваться по поводу половозрения, у Спэйс Марина для этого были генетические усовершенствования, для Хаоса это не более чем мутация, а Фарсир была девушкой. Странные порывы, перепады настроения и мир, внезапно ставший таким медленным... ему был нужен кто-то другой, чтобы понять что к чему. Книги помогали, в какой-то степени. Но Синдзи понял, что ему нужен его отец. Определённо, отец придёт на церемонию выпуска, так? И чем ближе был день, тем сильнее были надежды Синдзи. В конце концов такие события происходят только несколько раз в жизни. У мальчика получилось стать вторым учеником в школе, после Хоуко Минасе по оценкам и во всём остальном. Многие учителя были уверены, что он мог бы и лучше, если бы был по-сосредоточенней. Он был такой рассеянный ребёнок. Он не мог представить себе это будущее, так как практически не знал, как выглядит его отец или чем он занимается. За несколько дней перед выпуском в дверь постучали. Открыв, Синдзи обнаружил двух стоящих там мужчин. На них были одинаковые строгие чёрные костюмы, чёрные солнечные очки и у них было по небольшому чёрному дипломату. Один казался старше, чем другой, бледный и седоволосый. Другой имел загар, как будто много времени проводил на пляже или в открытом море. - Аа! Якудза! - вскрикнул при их виде Синдзи. - Видишь? Видишь? Я именно об этом говорю, - сказал более высокий и молодой своему спутнику. - Хоть раз, один раз, я бы хотел встретить кого-нибудь, кто НЕ думает, что мы чёртова Якудза. Почему бы нам не носить белые костюмы? - What, and have people go 'AAAAH! It's the Gay Mafia!'. Это их ещё больше пугает. - … ты как-то попробовал, да? - … заткнись, Джиро. Если бы ты занимался этим так же долго, как я... - он повернулся к мальчику и спросил раздражённым голосом. - Ты Икари Синдзи? - Д-да, сэр. - Я - Агент Кентаро, а это - Агент Джиро. NERV, Второй Отдел. Твой дядя дома? - сказал он без какого бы ни было выражения, только отражение нервничающего мальчика на стёклах очков. - Мы бы хотели поговорить с ним. Государственное дело. - Я.. я пойду посмотрю, - Синдзи отскочил от двери. Как выяснилось они БЫЛИ государственными агентами. И они были ЗДЕСЬ по официальному государственному делу. От всего этого разило Икари Гендо. - Мы здесь, чтобы проверить маличка, - сказали дяде. - Как он? - Что, Гендо не может сам посмотреть, как дела у его сына? Вы знаете, что он на протяжении лет не спрашивал о нём, почему ему внезапно стало это нужно? - Мистер Икари весьма занятой человек, - ответил Агент Кентаро. - Он не может отбросить официальные обязанности в пользу такой мелочи. Ему было бы опасно демонстрировать хоть какие-то привязанности, его ребёнка могут использовать как заложника, чтобы оказать воздействие на него. Поэтому он не может прибыть сюда и раскрыть его месторасположение. - Херня, - сказал дядя, - у ублюдка нет НИКАКИХ привязанностей. Агент Джиро перевёл взгляд с родственника на своего партнёра. - Эм.. смотрите, я знаю что он.. сложен в общении, но, пожалуйста, не говорите такие вещи про наше начальство нам в лицо. Это может... - он посмотрел на холодную и профессиональную мину партнёра долгим, пристальным взглядом. - ...усложнить вещи. Мр.Икари требует уважения. - Пфф. Фамилия Икари раньше значила вещи получше... - дядя Синдзи откинулся в своём кресле, но руки его слегка дрожали. - Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Как мальчик? - продолжил другой. - Синдзи? - Его дядя задумался. Гендо не стал бы слать своих головорезов по мелочам, к сожалению, вопросы семьи входили в эту категорию. - Он вполне обычный ребёнок. Вот и всё. - Вы уверены? С ним... хорошо обращались? - На что вы намекаете? - ощетинился он. - Мистер Икари желает убедиться в том, что его сын получал всё необходимое ему внимание, - очень мало, но не слишком мало. Это было значительной частью его плана. - Было бы весьма неприятно, если бы он был повреждён тем или иным образом. Дерьмо. Они говорил о Синдзи, словно о каком-то предмете. Что происходит? - Он ребёнок и это всё. Поспрашивайте. Поспрашивайте его. Гендо бросил его здесь, чтобы он не мешался ему и если это самое сильное проявление его интереса, то пошёл он нахуй. - Пожалуйста! - сказал Джиро внезапно. - Не в лицо! Чёрт. - Разговор записывается? - сказал он одними губами. Они покивали. - Гендо? Ты мудак! - дядя Синдзи закричал на них, его слова были несомненно ясны на их диктофонах. - И благодарение богам, что твой сын СОВЕРШЕННО на тебя не похож! - он посмотрел в их лица. Это всё. Убирайтесь. По-видимому это их как-то удовлетворило - We'll be in touch. Прячась и Слушая за дверью, Синдзи глубоко вздохнул. Он всегда верил в то, что у отца была какая-то причина оставить его и у него иногда возникали унылые мысли по этому поводу. Это, однако, было первое подтверждение его нежеланности - он был слишком в тягость. Он тихо поднялся в свою комнату. Он не был уверен, что чувствовать в такой ситуации.=][=
В пост-Ударной Японии то, что школа заканчивалась и почти все контрольные были уже сданы, не было для детей поводом прохлаждаться. Администрация школы посвящала последние недели community-building, посылая детей на разные культурные мероприятия, созданные для того, чтобы они вливались в общество, к которому принадлежали. На практике это значило уборку ещё стоящих пре-Ударных строений, посадку деревьев и другие занятия, эксплуатирующие бесплатную рабочую силу. Он пожалел бойзов снаружи. Эх, стоит добыть арбуз. Синдзи и другим в музыкальном клубе повезло намного больше - они могли оставаться в помещении, будучи частью культурного вклада школы. Он слегка ухмыльнулся шутке пианиста. Музыка была единственной вещью, объединяющей его с нормальными детьми. Его план по созданию дружбы с Минасе был успешен, а её подруга Аяне была той, с кем как он обнаружил, он мог спокойно разговаривать. Он был не слепой. Он видел, что он нравится ей, но она была такой... обычной. Её причёска, её очки, её одежда в противоположность высокому и гибкому стану Минасе делали её пень пнём. Он забыл, что хотел сказать, когда увидел агентов... они были настолько не выделяющиеся, что он еле запомнил их имена, агентов Джей и Кей в школьном дворе. Со второго этажа он мог видеть, что они разговаривают с его учителем английского. Допрос тех, кто близок к нему, не был тем типом внимания, которое оказывается кому-то ненужному. Он притушил мир. Это был парадокс и Эльдар в нём ненавидел парадоксы. После школы он снова пересёкся с Хисокой-сенсейем. Было широко известно, что он ставил Синдзи выше других учеников в основном потому, что внешне они обладали одинаковыми сдержанными и скромными характерами. Он всегда позволял Синдзи инициировать диалог, к своему удовольствию отдавая контроль. - Вы знали моего отца? - спросил его Синдзи. Учитель облизал губы. Мальчик имел странную привычку спрашивать очень просто сформулированные вопросы, на которые было сложно ответить. - Нет, Синдзи. Я не знал твоего отца. - Те, кто с вами ранее разговаривали. Они работают на него. Он кивнул. Он давно уже перестал удивляться тому, откуда Синдзи узнаёт вещи. Мальчик был по натуре любопытен, но в отношении страннейших вещей. Учитель не мог себе представить, что это было спланировано ради вызова конкретной реакции. - Они спрашивали о тебе. Я старался не перебарщивать с моей похвалой.. Это была шутка для своих. Они оба знали, насколько Синдзи ненавидел быть центром внимания. - Мой отец послал их. Если он хочет начать замечать меня снова, я должен знать что-нибудь о нём, - горечь в голосе мальчика была неподдельной. - Синдзи... - почему он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, когда говорил с этим ребёнком, нет.. молодым человеком? Это озадачивало и веселило его. Он не должен чувствовать такого вызова от того, кто младше как минимум на десятилетие. - Твой отец - важный человек. Чтобы ты понял насколько - практически никто НИЧЕГО о нём не знает. Он не входит в списки наиболее важных людей. Он не появляется на телевидение. Мало кто знает, как он ВЫГЛЯДИТ. Я знаю только потому, что он пробовал жить тут какое-то время. - Он пробовал? - Ага, в доме твоего дяди. Дядя твой выкинул его весьма быстро. Это было недолго, пока у него не было работы и твоя мать содержала его, - он помотал головой в ответ на расширившиеся глаза мальчика. - Прости, Синдзи. Я никогда не знал твою мать. Её сестра переехала сюда после женитьбы. Мальчик вздрогнул так, как будто его пронзили ножом, но кивнул, прося продолжать. - Смотри, самое большое, что я знаю, что твой отец делает что-то очень-очень важное для очень-очень большой организации, - он решил добавить ещё для того, чтобы успокоить ребёнка. -Кто знает? Может он даже мир спасает. =][= Его выпуск должен был быть радостным событием. Люди должны наслаждаться достижениями своих детей, а дети - тем, что пересечение такого порога значит, как они изменились и готовы к тому, чтобы к ним относились по другому. Но большая часть была посвящена празднованию. Жизнь в постУдарной эпохе имела мало поводов для праздников, ибо планета и люди требуют много времени для восстановления. Прогресс, принятие нового поколения, которое будет нести их наследство, было вполне адекватной причиной. Синдзи принёс все четыре свои любимые миниатюрки в школу. Он ухитрился хранить свои игрушки в секрете ото всех; из тех, кто что-либо знал, дальше всех продвинулись те парни несколько лет назад... и они были счастливы стереть все воспоминания. Он вертелся в кресле. Возможно, церемонии были чрезмерно длинны, наполнены речами о будущем и славе, и надежде, и объединении, и, пожалуйста, голосуйте за меня на следующих выборах. Он брал эмоциональную поддержку от присутствия Варбосса-сама, Спэйс Марина-доно, Хаос Марин-куна и Фарсир-сенсея. Их ядовитые ремарки на протяжении всего действа делали его почему-то стоящим. Это тянулось пока не пришло время раздачи тех маленьких листков бумаги, которые выгоняли их из их классов навсегда. Он был под напряжением, пока не назвали его имя. Он поднялся на сцену, чтобы принять её, встреченный дядей и тётей, которые глубоко ему поклонились. Он поклонился в ответ. Потом вернулся на своё место. Чувство не исчезло до самого последнего момента, до самых последних поздравлений, когда все они оказались снаружи в закате. Он моргнул от луча попавшего ему в глаз. Драматично, ага, конечно. Он пожалел, что не попросил эти чёртовы orange-tinted glasses, даже если он быстро из них вырастет. Даже если он в них будет выглядеть глупо. Он потёр глаза. Он посмотрел по сторонам, мимо каждого счастливого родителя и выдохшихся подростков. Его опекуны даже позволили побродить ему немного. Синдзи вернулся, его лицо - безэмоциональная маска. - Он не появился, - прошептал он еле двигающимися губами. - Прости, Синдзи,- сказала его тётя. Синдзи был совершенно не похож на Гендо в этот момент. - Я не должен был Надеяться, - продолжил мальчик. - Я, действительно, не должен был. Я никак не мог знать, появится ли он или нет. Дядя Синдзи приобнял его за плечо и обнадёживающе похлопал его. - Не беспокойся, мы здесь, так? Я не знаю, что там себе твой отец думает, но он пожалеет, что его тут не было. Пойдём, возьмём поесть что-нибудь. Выше голову, ты теперь старшеклассник! Синдзи наклонил голову, как будто прислушиваясь к чему-то. Его взгляд прояснился. - Ага, смелость. Я теперь старшеклассник! - он даже ухмыльнулся. - Дядя, прости. Я должен сделать кое-что. Найти Минасе и её родителей не заняло много времени . Они были богаты и выделялись из моря практичной одежды. Он взял себя в руки и подошёл к ним. - Хоуко-сан! - выкрикнул он, его голос сломался в конце. Три пары глаз обратились на него. Он сдержал писк. Это всё равно что попасть в Инквизицию! Синдзи опустил взгляд вниз и обратился к девушке. - Можно с вами поговорить, Хоуко-сан? - Мина, кто этот твой дружок? - проворковала её мать, выглядящая практически нефритовой статуэткой в зелёных кружевах. Отец, казалось, смотрел мимо него, отвергнув его на месте. Она вздохнула: - Мама, папа, это Синдзи Икари. Извините нас, мы на минутку. Они отошли и девушка ждала с прищуренным взглядом. Её вырастили с мыслью о том, что её время ценно, особенно, когда она в обществе своих родителей. Слишком редко они собирались вместе, частый случай для семей, работающих в разбросанных пост-Ударных предприятиях. - Итак, мы теперь типа старшеклассники, - выпалил он. - И я подумал, может теперь ты сходишь со мной куда-нибудь... по дружески? Как друзья! Мм-да. Попразднуем и поедим клубнички или ещё что-нибудь. Он чувствовал двойную дозу смущения. Он не только горел в пламени бесстрашного унижения, остальные четыре его части стонали вместе с ним и ворчали на него. - Можем пригласить Аччан, если хочешь... Минасе вздохнула и посмотрела поверх его головы в сторону своих родителей, их глаза поблёскивали от счастья. Она вздохнула ещё раз и схватила его за руку. Оттащив в более уединённое место, не обращая внимания на то, как это могло выглядеть. И там она глубоко вздохнула. Она посмотрела в его странно наполненные надеждой глаза и сказала: - Ага. Правильно. Мы теперь подростки. И с меня достаточно твоих детских ухаживаний. У Синдзи отвалилась челюсть. - Я мирилась с ними ранее, потому что, ну, это было типа милым, но это становится назойливым. Я не хочу, чтобы ты за мной шлялся в старшей школе. Не принимай это близко к сердцу. Почему я должна встречаться с мелким неадекватом типа тебя, когда меня уже ждёт кое-кто крутой в следующей школе? Ты только из себя дурака сделаешь, пытаясь соревноваться. Почему бы тебе не начать просто встречаться с Аччан и успокоиться? Вы друг друга заслуживаете, в любом случае. Минасе отбросила свои волосы назад и ушла. Она кивнула себе. Да, быстро, жёстко, чисто. Это было самое милосердное из того, что она могла сделать. Пусть он лучше её ненавидит, чем бессмысленно чахнет. Так оба её друга наконец сдвинуться с мёртвой точки. В конце концов она будет в старшей школе. Всё будет по другому - больше людей, больше целей, которых стоит достигнуть. Она сможет найти тех, кто лучше, больше для неё подходит. - Мама, папа, пойдёмте, - сказала она сладким голосом. - Не будем тратить здесь наше время.=][=
- Это было... - Что за Варп? - Waddahel? Wadda wada! - У меня нет слов. Совсем. Целиком и полностью. Да, это было совершенно неожиданно. Крохотная часть его разума ткнула в то, что это было совершенно спонтанно, на поводу у чувств. ЭТОГО он не ждал. Шок проходил. Пришла боль. И “ЧТО ОНА СКАЗАЛА?” - Син- - Никто из вас слова не проронит. Никто. Юноша тихо вернулся обратно к остальным, его руки висели, как плети. Кое-кто быстро заметил его худощавое тело. - Эй! Босс! Эй! - Кобаякава радостно пробился к нему. - Эй, ты как? У нас получилось! Мои родителям очень нравятся мои оценки теперь, спасибо за это, босс, - он покивал несмотря на то, что Синдзи не отреагировал. - Я видел вас с Минасе. Первое и второе место вместе звучит неплохо, ага? Как прошло? Синдзи поднял на него пустой взгляд. - … Будучи толстым и по мнению остальных достаточно глупым, он был не дурак относительно того, что лежало непосредственно вне учебников. - Ауч, - он нахмурился. - Хочешь, бойзы что-нибудь сделают? - Нет, - Синдзи медленно потряс головой, всеми силами пытаясь придти в себя. - Neva hits a girl. Only puny grots need to slappa someone weaker. Кобаякава покивал. Он глотал речи Синдзи, как святое писание. Он был тем, кто начал моду называть Синдзи боссом. Но началось это после того, как тот забылся и впал в другую манеру речи, которая действительно запала. Синдзи мог быть маленьким страшным чуваком, когда ему было нужно. Это было ничто для da boyz’oв по сравнению с тем, как много он знал. Какой бы вопрос они не задали, у него был ответ. Он создал нормы поведения, которые подразумевали использование силы для того, чтобы помогать другим, а не издеваться над ними. Da Boyz, как их прозвали, были анти-задирами. They went around stompin' da respekt back into other would-be thugs. Синдзи был Da Boss. Никаких “но” или “а если”. Его слово - закон. Мало кто знал об этом и это был секрет, который объединял их. Остальной мир видел вежливого, послушного, маленького мальчика, вырастающего в прекрасного молодого человека. Когда же он был в среде бойзов, он мог расслабиться, смеяться и кричать. И рассказывать великолепные истории. “Ere we go!” было кричалкой Da Boyz, когда они бродили по улицам. 'Ere we go, were we go, not gonna knows till we gets dere!' Он был должен Синдзи больше, чем мог когда-либо вернуть. He actually got da respect from the littler kids and gud feelins' from those bigga. Кобаякава никогда бы не добился этого старыми способами. У Da Boyz было своё собственное подразделение littler boyz и Gretz, как отряд посыльных. Это сообщество внутри сообщества, избранное братство из... ладно, парней (плюс несколько particularly awesomely ferocious girls) и это было хорошо. - She sedd somefin' about a high-skoola waitin' for her, - сказал Синдзи отсутствующим тоном. - Have a lookat dat. - Конечно, босс! - восторженно ответил Кобаякава, практически отдавая честь. - You want us to stomps on him for a little bit? - Не, просто... любопытно. Просто собирайте информацию, - его взгляд снова был направлен в пространство. Da Boss имел тенденцию так отвлекаться. Бойзы считали это знаком того, что они свободны. Da Word распространилось быстро и даже на пути домой они были счастливы, что наконец-то получили прямой приказ. Завтра много дел, пели сердца. Дела-дела! Цель и чувство принадлежности были самыми базовыми человеческими потребностями после Удара. Синдзи вернулся к своим опекунам с фальшивой улыбкой приклеенной на лице. - Окей, я свободен. Пойдёмте домой.=][=
Он не станет швыряться вещами. Он не станет! В основном потому, что единственным, чем он мог швыряться, были его фигурки и они были слишком ценны, чтобы тратить их на такие мелочи. Синдзи схватил простыни и натянул, почти разрывая. RrraaaaAAHHHH! - прорычал он. Затем зарыл лицо в них, давая им впитать слёзы. Он никогда раньше не чувствовал себя так ужасно. Он был полностью поглощён этим чувством. Он смутно вспоминал, как говорил о том, что было лучше, когда не было ничего, что бы он любил. Когда у тебя нет привязанностей, ты, типа, неуязвим. - Так значит ты предпочтёшь ничего не чувствовать? Это глупость, - высказала мнение Фарсир. - Ничто не остаётся неизменным в музыке творения. - Leddit out, lil'boz. Nuddin's going to makes ya feel better dan a good STOMPIN'! WAAAAGH! - Как она могла так поступить со мной? - рыдал подросток. - Я действительно такой плохой человек? Конечно, я мелкий и слабый, но... - стенал он. - Синдзи - Хороший Мальчик! Он почувствовал ментальную пощёчину. - Приди в себя, коммандер! Ты становишься эмо! Ты ломаешь четвёртую стену! Синдзи остановился, чтобы отдышаться. Он моргнул. - Стоп... что ты сказал? - Я сказал... кхм, -в вечерних сумерках Спэйс Марин выглядел наморщившимся от концентрации. - Приди в себя. You're granted some ammo. Молитва может очистить душу, но боль очищает тело. Что это доказывает кроме того, что душа слаба? Только в боли и страдании мы куём пламя нашего духа. - Endure, - сказала Эльдар мягко, её боль резонировала с его. - And in enduring grow strong. Юноша сел на кровати, подтянув ноги в позу лотоса. Несколько раз глубоко вздохнул. Нет. Боль оставалась на месте. Ярость оставалась на месте. Ничто из того, что он мог сделать, не могло заставить её уйти. - Почему вы стали относиться ко мне уважительнее? - спросил он через какое-то время. - Раньше вы не давали мне званий. - Не я ли твой защитник? Не рождён ли глубинами твоего разума? Ты Примарх моей воли, бастион моей дисциплины! Повелевай и я подчинюсь. - Wez ya thoughts, hummie. Ya saids to shaddap, so we did.' The warboss radiated disdain at the wordy gothic parlance. See? Short, to the point, orky. That was da proppa way to talk. - Мы никогда не были ничем, кроме помощников тебе , Синдзи, - казалось, что Эльдар сделала реверанс. - Что хорошо для тебя - то хорошо для нас. Что ранит тебя - ранит и нас. - Мы все это почувствовали, - появилось ощущение маслянистого присутствия, - Всех нас. Твоя боль! Она НАША. - Синдзи посмотрел вверх на полку, где стоял Хаос Марин с болтером на груди. Его покрытое шрамами лицо всё ещё выглядело люто, но при этом было в странном спокойствии. - Она РАНИЛА тебя, и мы знаем, что такое боль. Единственный способ заставить её исчезнуть, это ранить ЕЁ. Воображаемые крики заполнили комнату. - 'Foul spawn of Chaos! - ожидаемо, Спэйс Марин был громче всех. - Я знал! Я знал, что наступит такой день. Я знал, что ты дашь волю своим соблазнам, но я НЕ ПОЗВОЛЮ! ТАК ты не добьёшься успеха! - Wot da zog? - Варбос похоже косо смотрел на этот лирический поворот. - Look, just come down so I can stabs ya, - сказал он Хаос Марину. - Ma lil'boss is no squig-head to go stompins no puny feemale.' - He will not turn, - сказала Эльдар с абсолютной уверенностью. - Легко Видеть ошибочные пути Хаоса. Синдзи не замечал до этого момента, но шёл дождь. Во вспышке молнии показалось, что Хаос Марин повернул голову и ощерился. - А он должен смириться с этим? Стать плаксой? Чтобы его обижали, а он радовался, martyr without a cause? Хаос Марин начал хохотать, куда более громко, чем можно было ожидать от такой маленькой фигурки, соревнуясь с громом снаружи. - Где респект, орк? Где правосудие, астартес? И где ты, занудная старая ведьма, его выбор? Трое не нашлись с ответом. - She disrespected you, bright lord, и будет справедливо показать то, как она ошибалась. Это твой выбор быть ПЛАКСОЙ или услышать зов СИЛЫ. Твоё воспитание неполно намеренно. ОНИ хотят оставить тебя СЛАБЫМ. - Ложь! - пронзительно вскричала Фарсир. - Я научила его всему, что он должен знать! - Действительно? ТОГДА ему действительно могло быть этого достаточно, но наступило СЕЙЧАС. Можешь ли ты научить его всему, на что он СПОСОБЕН? - То, что он может... не значит, что он должен... - Пф! Вы все омерзительны! Я могу завершить твоё воспитание, bright lord, и показать, как приказывать, а не подчиняться, как брать, а не лишатся, как быть чтимым, а не оскорбляемым! - Эм... а всё это, типа, не зло? Я, пожалуй, не буду делать ничего такого, за что меня бросят в тюрьму, но спасибо. - Ты знаешь нас , Синдзи. Зло - это ЯРЛЫК, который навесила другая сторона. Нельзя ВЕРИТЬ, что она объективна. Люди говорят, что зло это slippery slope, а добро - это гора. Трудно быть добрым, пока столь многие творят зло. Это говорит только о том, что ЗЛО - это естественное состояние человека, - казалось, Хаос Марин ухмыльнулся. - ТЫ злой? - Чёрт! Нет, конечно, я не злой! - ВМЕСТО этого оно может значить, что есть великое добро, малое добро. Большее зло, меньшее зло. Есть много вещей, ЗЛЫХ ВЕЩЕЙ, которые служат Greater Good, но надо спросить себя - ЧЬЕМУ добру? Империуму и его трупу Бога, Оркам и их глобальной резне, Эльдар и множеству душ? которые они с лёгкостью отправили к безвестной гибели - МНОГИЕ назовут нас ВСЕХ злом. Мы творим добро только в глазах тех, кому служим. Методы одинаковы, цель это то, что придаёт им окраску. - Это всё оправдания. Я не собираюсь начинать поклоняться Хаосу и желать зла Минасе-сан, - сказал Синдзи убеждённо. - Мне не нравятся Тёмные Боги, которым ты служишь. Хаос Марин рассмеялся ещё сильнее. - Bright lord, ТЕБЕ я служу. Я лишь ЗЛО, если и когда ты зло. Я твой СЛУГА и лишь твоя воля моё КРЕДО. Я - ХАОС. Я не Добро и не Зло. Хаос повелел мне служить тебе и служить тебе я ДОЛЖЕН. Я НИЧЕГО не прошу. Я НИЧЕГО не требую. Я отдам ВСЁ, будь такова воля Хаоса. Всё уже В тебе, my bright lord, это дает мне голос. Это в тебе, my bright lord, и это СИЛА, которой ты ИЩЕШЬ. - П-почему ты продолжаешь звать меня my bright lord? - Разве ты как те Тёмные Боги, которым я когда-то служил? You are bright and limitless my lord. Я не буду просить как их ДОБРА, так и ЗЛА, ты будешь сиять в любом случае. Проси правосудия и я дам правосудие. Ничего больше. Ничего меньше. ХАОС будет служить тебе хорошо. Синдзи был потерян. Он знал, что все эти беседы были просто его мыслями, он делал это, чтобы развлечь себя, он знал, что пока их советы открывали возможности, о которых он сам бы не подумал. ТОЧНЫЕ - это было единственное, как он мог описать их. Снаружи всё ещё шёл дождь, не заглушимый звук раненной природы, продолжающий быть дыханием обозлённого волка у его окна. Он не ожидал, что его фантазии будут настолько подробными. Он ДЕЛАЛ это на протяжении лет. Синдзи вздохнул и встал. - Что ты можешь? - спросил он. Он мог чувствовать его триумф. Ещё он мог чувствовать истину в словах Хаос Марина. Хаос не был отделимым от него злом. Его фигурки ни в коем случае не могли принудить к чему бы то ни было против его воли. It was his delusion, and it was only his choice to allow said delusions. - Вторая часть того, что создала Эльдар. То, что ты не можешь понять. Юноша встал. - Wassat? Whys you lissnen' to dis Chaos-boyz? No need to make stuff all complicated and wot. Just bash somefin'! You'll feel betta, you'll see. - Коммандер, нет! Хаос может обещать многое и это всегда ведёт к бедствию. Даже величайшие из всех нас could not stand uncorrupted by its touch. Согласишься и он навсегда получит кусочек твоей души. - Синдзи! Вспомни! - кричала Фарсир, наиболее отчаянно среди них. Эльдар знали его искажающее воздействие. Против него не помогало даже их Виденье. Только mon-keigh и их отрицание судьбы могло победить его, но всегда ценой того, что они становились теми монстрами, с которыми боролись. - Мы можем лишь предложить наш совет, но именно ты тот, кто проводит решения в жизнь. Это ты и только ты, кто должен страдать. Вернись сейчас или такие мысли поглотят тебя. - Мне всё равно! - выкрикнул Синдзи. Он поднялся на цыпочки и схватил Хаос Марина с полки. Он подошёл к окну и уставился в воющую тьму снаружи. Он поставил фигурку. Синдзи уставился на своё отражение в стекле. Он был едва ли чем-то большим, чем мальчишка, его тело без какой либо физической мощи. Хаос Марин стоял там в немом, недвижимом почтении. Блеснула молния. Всё в природе, всё, что он когда-либо мог видеть, казалось более полным возможностей и могучим, чем он. Никто действительно не интересовался им, его опекуны желали своего сына, его отцу не был нужен свой собственный, а первая, кому он открыл своё сердце, разбила его надежды на кусочки безвозвратно. - Show me. - As YOU desire, bright lord… Он спал спокойным сном этой ночью, без каких бы то ни было снов. Он варился в своём свеже-открытом типе ненависти В другом времени он бы обнаружил её намного ранее. Но только здесь она была чиста и ковка.=][=
Утро было свежим и ярким. Прошедший дождь заставил мир казаться новым и чистым. Цвета казались ярче, воздух чище и слаще. Синдзи проснулся поздно, в кой-то веки. Опекуны позволили ему выспаться, признавая тот факт, что он изменился. Он был больше не ребёнок, о котором надо заботиться. Он проснулся и вокруг была тишина. - ...парни? - он посмотрел на свои пластиковые миниатюрки и в утреннем сиянии они были неподвижным пластиком. Это был первый раз за много лет, когда Синдзи был один в своих мыслях. Даже Хаос Марин ничего не говорил. Страх охватил Синдзи. - Ну, вы что? Ненавидите меня теперь или как? - нет ответа. Юноша вздохнул. Он сбросил последние ошмётки сна со своего тела и прошёл к окну. Открыв его, он впустил воздух. Глубоко вздохнул. Мир был как с иголочки. Вчера казалось таким далеким. Да, это было глупо. Он легко может жить без Минасе. Он будет старшеклассником. Он должен вырасти и не рассчитывать, что кто-то будет думать за него. - Поздравляю, Синдзи, - сказал его дядя за завтраком. - Как ты себя ощущаешь? Он сделал паузу и задумался: - Пусто, почему-то. Мужчина усмехнулся: - Ага, это потому, что ты настолько погрузился в рутину, что не знаешь, что теперь делать. Но изменения - это хорошо, Синдзи. Теперь ты можешь делать именно только то, что ты хочешь. Всё вернется во круги своя, когда учеба начнется, в любом случае, - он взмахнул рукой, - развлекайся пока можешь. Синдзи кивнул, безоговорочно соглашаясь. Митсугане Аяне знала, где живёт Икари Синдзи. Она заходила несколько раз, но это был первый раз, когда она была одна и по своему собственному желанию. Её нервы были в хаотичном бешенстве, пока она шла. - Что я скажу? - спрашивала она себя, - это безнадёжно, - у неё еле хватало внимания на то, чтобы обходить лужи. Музыка текла из окна Синдзи. Быстрая, как обычно, совершенная цепь нот, но каким-то образом полная страсти... злая, бурлящая энергией, только так она могла описать её. Она не знала, чего ожидать при встрече, и, успокоилась, увидев его спокойным и без заплаканных глаз. Конечно, подумала она, парни не засыпают в слезах как она. Если бы только она могла страдать от этого за него, желала она, oh my могло ли это действительно сработать? - Привет, Митсугане-сан, - Синдзи вежливо улыбнулся, но выглядел каким-то истощённым. - Эм, мы не в школе сейчас, Икари-кун. Не нужно быть таким формальным. Искорки веселья появились в его глазах. - Kinda hypocritical of you isn't it, Ayame-chan? - Боже, Синдзи-кун, - она посмотрела в сторону и поборола румянец. Аяне украдкой смотрела на его расслабленную позу. Может даже чересчур расслабленную. Was he in denial somehow? - Итак, что привело тебя сюда, Аяне-сан? Она выдохнула. Она решила, что это было самым большим из того, что она могла добиться от него: - Можем мы... поговорить? Он посмотрел назад через плечо. His guardians had seemingly all but vacated the premises. Они хихикали как безумные, когда девочка его навестила. Он решил, что взрослые в этом плане странные. Так легко веселятся. Это жалко, правда. - Ох, Синдзи. Я слышала о том, что Минасе сделала тебе. Это было жестоко, отвратительно! Ты заслуживаешь лучшего! - Ох. Я так понимаю, она тебе сказала, да? Она колебалась: - Ну, этого конечно не много, но все заметили разницу, как ты выглядел до и после разговора. Ох, Синдзи! - она почувствовала, что на глазах наворачиваются слёзы. - Все знают! Он моргнул. Он представлял, как Кобаякава разболтал о случившемся ближайшим друзьям, и, с Гретцами поблизости было неизбежно, что слух разлетится по городу. Он вздрогнул. - Ну, ладно. Всё равно ничего с этим не поделаешь. - Не говори так! - она практически кричала. - Только потому, что она красивая и богатая это не значит, что она может ставить себя выше, чем остальных. What she did to you was just… wrong. Почему не ты? Ты добрый, умный и вежливый... и красивый... - она уже плакала - ...и ты не заслуживаешь того, чтобы твои чувства отбрасывали с такой простотой. Ты должен... ты должен знать, что не все тебя не любят. Ты должен знать, что есть те, кто беспокоится о тебе также сильно... ты был весьма храбр, как минимум. Как бы я хотела быть такой храброй... - Аяне-сан... - Ох, просто, но- - Я уже знаю. Она резко вскинула взгляд вверх, её глаза расширились за очками. - Что? - выдохнула она. Её лицо горело. Конечно он знает. Но тогда почему он ничего не говорил раньше? Это тоже было жестоко. - Но есть кто-то ещё. Девочка кивнула и вынула платок. - Это я тоже знаю. Я не конкурентка, так? Я не такая умная или красивая или аристократичная или... Синдзи почувствовал, что она вот-вот войдёт на знакомую ему территорию и решил её придержать. - Нет, у МИНАСЕ есть кто-то другой, - он вздрогнул. - Так что я не могу им мешать. Аяне посмотрела вверх снова, в шоке. - У неё есть? - У неё есть,- Синдзи не знал конкретно почему, но он слово в слово рассказал, что случилось. Он смаковал это, несмотря на то, что его оскорбили, он чувствовал радость от того, что может поделиться её отвратительной личностью. - Это возмутительно! Как ты думаешь, как долго они встречаются? - предполагаемая лучшая подруга встала и начала ходить из угла в угол. - Боже! О чём она только думала! Мы слишком юны. Ты ей предложил только пойти поесть... - Клубники. - Поесть клубники, - девочка кивнула. - Это не свидание. Есть кто-то, кто ждёт её в старшей школе? О чём она думает? Что она творит? Синдхи вздрогнул снова. - Скорее всего это она начала. Это статус-символ для неё - встречаться с кем-то за пределами её очевидного социального положения. Другой, я думаю, просто наслаждается тем, что связан с кем-то из семьи её положения. Оба не понимают, что делают, - он вздохнул. - Мы слишком молоды. - А говоришь ты не как молодой, - сказала Аяне. Это было именно то, что привлекало её в нём. Синдзи рассмеялся, но горько и над собой. - Часть меня всегда чувствуется как как будто ей десять тысяч лет, - он глубоко вздохнул и уклонился. - А может это не переваренный сыр. Девочка не знала что делать с this more casual, more playful Синдзи. Она чувствовала себя виновато, но ситуация была идеальна. Как будто всё сложилось, чтобы дать ей шанс. - Нет, я не думаю, что нам стоит встречаться, - сказал Синдзи со всё ещё откинутой на спинку кресла головой и почти спящий. Аяне почувствовала, как её сердце остановилось. Так ВОТ как это было. Она наконец смогла полностью осознать. - Кто мы такие, Аяне-сан? Друзья? Мы СЛИШКОМ молоды, зачем менять это? Зачем менять эту комфортабельную дистанцию, которая есть у нас на то, что мы не можем по настоящему Видеть? - он поднял руку и сделал little flitting motions. - Чувства как бабочки... дай им летать, как им вздумается, и они вернутся к цветку снова и снова. Она моргнула. How so utterly, wisely Shinji-kun of him. - Обычно люди говорят о лошадях, отпусти и если вернётся, то она твоя навсегда. Он приподнял голову. - Да? Я не знал этого. Она хихикнула и села, отбрасывая туфли. Она скопировала то, как он лениво развалился в кресле. - Итак... что нам делать? - спросила она его, тоже смотря в потолок. - Хм... Делать? - Ага, ты свободен, Синдзи-кун. Что бы ты не хотел от меня - я сделаю это. Мы друзья и друзья поступают именно так. - Эм, ты описываешь скорее подчинённого. - Тогда приказывай мне, своей верной слуге! - она хихикнула снова. Синдзи вздохнул и не стал открывать глаза. Он был уверен, что это у него уже было, но промолчал, чтобы не ранить её чувства. Будущее было закрыто для него. Чего он хотел? Другие сделали выбор сделать его желания своими. Более точным вопросом было бы, что он вообще мог хотеть от других? - Аяне-сан? - Да? - Тебе надо уйти сейчас, - ему не нужно было видеть её лицо, чтобы знать, что она выглядела раненой. - Мне нужно, чтобы ты пошла и сказала Минасе, что я не ненавижу её. Мне нужно, чтобы ты сказала ей, чтобы она была осторожной. Нет, не вставай. Не прямо сейчас. Иди домой и хорошо подумай, что сказать. Мы оба знаем, что она не примет это с готовностью. Она будет издеваться над тобой. Она будет издеваться надо мной. Так что подготовься как следует. Слово МАНИПУЛЯЦИЯ было так явно и очевидно, а она его не замечала. Она отказывалась его видеть. То, что может быть описано, исключительно, как чистая решимость, наполнило её. Радость от виденья того, что в ней нуждаются. Энергия, словно его воля и мудрость, вливалась в само её существо. - Я выполню... - сказала она. - С-спасибо, Синдзи-кун. Всё ещё смотря вверх отсутствующим взглядом, он тонко улыбнулся. Некоторое время спустя прибыл Кобаякава. Он вломился в дом со своим обычным пылом, двигаясь обманчиво быстро для кого-то столько крупного. - Эй, босс! Босс, у меня новости! - закричал он, как только его пригласили внутрь. - Ещё твои друзья, Синдзи? - сказала тётя Синдзи. - У меня ещё есть рисовое печенье. Хочешь?- Спросила она полного мальчика. Ожидаемый счастливый кивок порадовал её. - Я думаю, мы пойдём прогуляемся, заверни несколько с собой.=][=
Синдзи провёл его вдаль от дома, к изъеденным утёсам, нависающим над жадным океаном. Кобаякава следовал удовлетворённый наличием рисовых печений на пожевать.. Он терпеливо ждал, пока Синдзи смотрел вдаль. - Что ты выяснил? Ох, значит это будет ЭТОТ тип Синдзи, да? Ну, он не мог ожидать от Да Босса веселья по этому поводу. - Мы подписали Гретцов поработать, босс. Хто-то из них приметил Минасе, звонящую с автомата, вместо мобилы. Потом она нырнула в магазин и вышла совсем другая - волосы в узле и всё такое. Чувак на мотике подъехал и забрал её. - Ты знаешь, я ДОЛЖЕН чувствовать хоть какое-то беспокойство от того, что ты используешь детсадовцев, чтобы следить за людьми, но прямо сейчас у меня этого кажется не получается. Но я впечатлён, они удивительно терпеливы и плохо поддаются обману. Кобаякава поднял свой двойной подбородок. - Мои Гретцы круче всех, босс. Никто никогда не замечает маленьких детей. Четверо их сидят в углу и никого не интересует, чё они делают. Чиста невидимки. Если ка’этся, что они играют, то они могут делать, что угодно. - Хорошая работа. Now what's about dis runty squig? Я не думаю, что Гретцы могли проследить их на мотике, не так ли? - Та ни нада, босс! - ответил он звенящим голосом. - We gots dis little Gretz, we call 'im Bike Boy. Он знает мотики ВСЕХ в городе. В курсе вообще про всё на двух колёсах. Dat cause his brudda runs da bike shop. He works da Gretz on messenger service. We gots him and other shops on it, so we always haz a stash of candy for all da boyz back at da hut. No toyz is too expensive if ya can share it. No one messes wid da mob without da rest chippin' in. Синдзи подтвержадающе покивал. Да Бойзы действительно были любимы торговцами в городе. Они чуть вырастут и целое поколение будет отрезано от "защиты". Да Бойзы будут по настоящему защищать этих людей. - У нас плохие новости для тя, босс. Da squig's Kotaru Jishin, старшекласник, 12-ый класс. Now HIS brudda's Yakuza. Он в тюрьме сейчас,так что the squig's behavin'. He's 'ard though. Runs da junior high mob, nutting like OUR mob, - Кобаякава заметно сжался. - Если мы ему вломим, то много да бойзов пострадает. - So? Don't. Я просил только информацию. - Но ты ДА БОСС! Кто тя ранит - ранит всех да бойзов. Кто тя не уважает, значицца не уважает всех да бойзов! We should stomp him! STOMP HIM GOOD! W- - СТОП! - Синдзи обернулся, его глаза безумно блестели. - Это слово НЕЛЬЗЯ говорить так просто и бездумно. Ты меня понял? Кобаякава сделал шаг назад -Эм, конечно, босс. - The Waaagh! свят. Он не для развлечения бойзов. Da Waaagh! Его начинают только и исключительно тогда, когда da world needs turnin' back to the right and proppa. You smacks someones, you stomps someone. Но ты не объявляешь Da Waaagh! без варбосса! И у тебя нет варбосса, пока у тебя нет ВОЙНЫ! Ты меня понял? - Босс! Я понял тя! - Когда ты объявляешь Waaagh!, я ожидаю, что ничего не останется. You will stompz da target until it is gone, you will breaks der stuff, you will digs der landz up until nobodys can remember where dey once waz, you will send da boyz and da boyz will not stops until da odda side is all right and propa and OURS! DAT, IS DA WAAAGH! Do you getz it? - Д-да, босс. Я доганяю тя, босс, - Кобаякава испытал то, что может быть описано только как религиозный трепет. - Ты Да Босс. Синдзи отступил и глубоко вздохнул. - Так что не говори. - ...не скажу. - Нужно что-то сделать с этим Джишином. Построил себе имидж плохого мальчика себе на уме, который так нравится молодым девочкам, - Синдзи в задумчивости собрал пальцы в замок под носом. - Он желает её денег. Он желает её тела. Он использует её, он сломает её. Я Вижу это. И я просто могу позволить этому случиться. Это будет идеально, не так ли? Он вздохнул снова. - Пошли кого-нибудь следить за ним и Минасе, готовым вызвать копов, - чёрт. Он отослал Аяне. - Ты знаешь Митсугане Аяне? Она мой друг. Я хочу, чтобы ты за ней приглядел. Если она попадёт в неприятности, не важно какие, вмешайся. Защити её. - Да, босс. Конечно, босс... Синдзи обернулся, улыбаясь. - Тётушка делает отличное печенье, правда? Это всё от сыра, которым она посыпает. Пойдём, возьмем тебе ещё . - Спасибо, босс!=][=
Синдзи всё ещё ждал. Тишина в черепе была оглушающая. Он уже годами вдыхал жизнь своим воображением в этот пластиковый народец и заполнял скуку жизнерадостным шумом их перепалок. Он создал их компаньонами, которые никогда не разочаруют его, никогда не бросят его. Он глубоко вздохнул и попробовал очистить свой разум. Он отправился на пляж, на котором он их нашёл и слушал волны. Постоянный ритм помог ему сконцентрироваться, не нужно было регулировать дыхание. Он вдыхал с приливом и выдыхал с отливом. Не удивительно, что так много храмов построено на побережье, стало ясно ему. Не смотря на окружающее спокойствие, в разуме царила полнейшая и искусственная тишина. Он начинал её ненавидеть. Он бы попробовал достигнуть медитативного состояния, чтобы подумать, но сейчас это было так просто, что он понял, что ему больше нравится хаос их маленьких голосов, гоняющий мысли туда-сюда. Он создал их так, что они никогда не предадут его, значит, логически рассуждая, он предал их. Они не ушли, но были заперты. Как? Он не имел ни малейшего представления точно так же, как не знал в какой момент времени они превратились из голосов в голове в независимые, очевидно, самоподдерживающиеся личности. Он подумал, что стоило принести фигурки, они помогали сосредоточиться. Но на самом ли деле они были внутри всего этого пластика? Он использовал фигурки как костыль слишком долго. - ВЫ ВСЁ ЕЩЁ НУЖНЫ МНЕ! - выкрикнул он в тишину. - ВЕРНИТЕСЬ! Ответа не было. Если это было тем, что значило вырасти и начать принимать решения самому, то лучше оставаться ребёнком подольше. Он встал и посмотрел на себя. Чёрные брюки, белая рубашка. Даже вне школы он предпочитал простую одежду. Не удивительно, что Минасе считала его слабым и скучным. Сняв ботинки, он подошёл к полосе прилива. Встав у самого края воды, он позволил омывать волнам его ступни. Горизонт вытягивался за пределы времени, небо было широким и бесконечным. Под ним проблемы блекли в их проходящей неважности. - Это из-за пакта с Хаосом? - спросил он у тишины. - Но... Хаоса не существует. А даже если и существует, то не должен ли его Поклонник Хаоса остаться? Что случилось, пока он спал? Ему не хватало их, не хватало ужасно. - Что ты возьмёшь за них, о море? Ты принесло мне их из своих глубин. Что я могу предложить, чтобы ты вернуло их мне? Подул ветер, но ответов он не принёс. Били волны, но без слов. Синдзи наклонился и набрал воды в ладони. Плеснул в лицо. Он набрал ещё и выпил её острую солёность. Он позволил ей утечь. Он откинулся и лёг на пляже, практически так же, как он лежал все эти годы назад. Он чувствовал такую же бессмысленность, такую же беспричинную печаль. - Что я делаю? - прошептал он. - К чему весь этот никчёмный драматизм? Я депрессирую. Депресирую, чёрт подери. Он хлопнул по песку по сторонам от него, ладонями вверх. - They were awesome. - Он чувствовал, что если нащупать эту нить awesomeness ещё раз, то он сможет последовать ей и вынуть его миниатюрных компаньонов из той коробки, в которую они заключены. Вдох. Выдох. Волны вверх. Волны вниз. Облака вырастали и уменьшались под его взглядом. Он чувствовал вневременность, как будто и в будущем он снова будет лежать на пляжу, обязательно на закате со всей его драматичной краснотой. Воды были полностью оранжевые, небо красно как кровь. Он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Как будто большая парящая голова. Он посмотрел вниз, внезапно замёрзнув, но пост-Ударное море было всё ещё винно-красным, вечным, и не заботящимся о человечестве. Он увидел одинокую звезду, мерцающую в дали. - Простите, - сказал он, но не было никого, кто мог услышать. Он сжал кулаки. - Это жалко. Я сам себе хозяин! Если будущее закрыто для меня, то я открою его голыми руками! Я творю своё собственное правосудие! Я никогда больше не буду бояться! Спасибо за всё, что вы сделали. Если мы больше не сможем говорить. Я думаю, что я буду в порядке так или иначе. Синдзи поднялся и отправился к себе домой. У него ещё была вся жизнь впереди. Он чувствовал себя сильнее, чем когда либо ранее.=][=
Он обнаружил там ребёнка, ждущего у входной двери. Мальчик поднялся и с сомнением посмотрел на него. - Ты тощий, - сказал он. Изумительно. Теперь меня критикует существо, ещё более тощее чем я. Он даже усмехнулся немного. Насмешки от тех, кто был меньше, чем он были знакомы. - А ты мелкий, - ответил он. - Ты кто? - I'm da Gretz - гордо ответил маленький мальчик. - Я думал, что их больше, чем один. Следовательно ты - Гретчин. Его глаза расширились. - Ты не похож на кого-то из Да Бойзов. Но ты прав. Мы все да Гретчз, но никто не знает секретное название... - он нахмурился. - Но я Гретц сейчас и у меня есть послание. Я должен быть уверен. - Эм, окэй. Что мне надо сделать? - Ты должен доказать, что ты один из Да Бойзов. - И как мне это сделать? Ребёнок заложил руки за голову и повернулся боком. - Без понятия, - сказал он casually. - Если ты один из Да Бойзов, ты знаешь. Синдзи мигнул. Вообще, он не был одним из Да Бойз. Он никогда не был участником их встреч, не имел представления о ритуале посвящения или как они опознавали друг друга. Его связь с ними была ограничена в основном теми тремя детьми, у которых были веские основания бояться его на всю катушку. Он ударил кулаком в ладонь в японском жесте "эврики!" - Подожди здесь, - сказал он и рванулся в дом. Когда он вернулся, у него была его виолончель. Мальчонка покосился на изящный и хрупко выглядящий инструмент. It didn't look properly 'ard and awesome like the boyz would use. Синдзи ухмыльнулся немного и пробормотал "попробуй-ка". Он взял виолончель неправильно, колками вниз, как скрипку. Он сильно топнул правой ногой по асфальту. И ещё два раза, быстрее. Он начал играть. Это была простая мелодия, повторяющаяся, частая, жестокая. Он бил по струнам так, как будто хотел вырвать их из самого дерева. Когда он закончил, волосы у него были в беспорядке, глаза расширены, а зубы обнажены в хищной ухмылке. Он поднял виолончель к небу, как топор. - Ere we go. Ere we go. Were we go? NOBODY KNOWS TIL WE GETS DERE! ERE WE GO. ERE WE GO! WHAT WE DO? - Nobody cares til we gets dere…! - пробормотало дитя. - That was awesome! You ARE Da Boss!- он щёлкнул каблуками и вытянулся. - Имею сообщение вам, босс. Синдзи сделал вялое "хе-хе". - So wot's Da Word? - Что-то происходит в старом Солт Парке, босс. Босс 'якава уже тама. Он сказал метнуться за тобою. Нам надыть идти! - Тогда что это за танцы вокруг да около? Нам нужно спешить. - Da Word was for Da Boss. Я должон быть уверен. Если ты - босс, то я не должен тратить твоё время зря, - мальчик фыркнул. - Но если ты не Да Босс, тогда ты сквиголовый, тратящий МОЁ время и мне не надо тебе показывать никакого респекта. Синдзи вздохнул. Он вернулся внутрь на время достаточное только для того, чтобы всунуть виолончель в руки тёти и пробормотать "извинимненадоидти!". Он выбежал снова на улицу, но вскоре остановился. Он обернулся на Гретца, который нёсся изо всех сил, чтобы успевать на своих пнистых ножках. Он присел и указал ребёнку, чтобы он забрался на спину. Хотя он и выглядел тощим, Синдзи был в хорошей форме для своего возраста. Он спокойно нёс ношу, пока шёл ровным, размашистым шагом к городу. - Что происходит? - Ненаю. Мне сказали метнуться за тобой, когда он пошёл. Мои ноги уже двигались, времени спрашивать не было. Синдзи попробовал повернуть голову. - Стоп, ты хочешь сказать, что ты БЕЖАЛ сюда всю дорогу сюда от Солт Парка? - когда мальчик кивнул, он добавил удивленно. - Надеюсь, тебе за это кучу конфет дадут.. - Ты что, с ума сошёл? Я за это конфет должен ждать? - негодование ребёнка чуть не сбило его с ног. - Да Бойз всегда рады делать то, что бойзы должны делать. Синдзи простонал. Какая фанатичная преданность. Сколько молодых жизней он невосстановимо исказил уже?=][=
Солт Парк был на самом деле Мамору Коммунити Парком, наполовину поглощённым морем. Это была одна из наиболее изолированных частей города с едва стриженными кустами, скрывающими его от дороги. За их спутанными ветвями открывался проход с несколькими скамейками и превосходным видом на садящееся в море солнце. Это было романтическое место, удалённое и уединённое, и практически неизвестное взрослым. Синдзи разделился с Гретцем по достижению города. - Метнись за бойзами. Возьмите еду и камни. Большие палки. Ничего клинкового или колющего, понятно? Он прибыл к Солт Парку, чтобы обнаружить, что место больше не неизвестный. Полицейские машины окружили место, их маячки заливали всё вокруг резкими, мерцающими красками. Уже было несколько любопытствующих, топчущихся по сторонам. Куда больше было полицейских в синем, которые удерживали всех от полицейской линии. За этим жёлтым барьером была скорая и Кобаякава, окружённый копами. Округлый подросток не смотря на это выглядел совершенно спокойно и с лёгкостью вышел из окружения, чтобы подойти к Синдзи. Он вышел из-за ограждения, поднырнув под ленту. - Привет, босс. Хорошо, что здесь, босс. Da cops уже устали от того, что я ничего не говорю, но я должен сначала тебе всё рассказать, - он ухмыльнулся. - Я сделал всё, как ты от меня хотел, босс. Я увидел Аяне-сан и последовал за ней, но так, чтобы она меня не видела, ну ты понел. Мну услышал какой-то ор и вопли, так чта я ломанулся прям в парк. Тама я увидел Минасе и она голая, и в слезах вся, и этот грот Джишин держал Аяне-сан, и пачти собирался ей вмазать. Так что я на него набросился, босс! Набросился от души, как ты сказал! Лицо Кобаякавы было покрыто порезами и ушибами, его левый глаз заплыл фиолетовым. Ухмылка делала его вид ещё более гротескным. - Он достал меня несколько раз, но я особо не почувствовал. - Он похлопал себя по животу - All dese fat's gotta be good for somefin' ha! Синдзи был удивлён своими собственными тоном. Он был холоден и спокоен, но ему всё ещё хотелось порвать кого-то на части. - Что произошло дальше? Что случилось с Джишином? - Dat's whats awesome, boss! Мы тама месились и тут Минасе поднялась и достала его по затылку этим огроменным каменюкой! Он обернулся в непонятках и видит её всю в слезах и она СНОВА бьёт его камнем по голове сбоку. Он такой делает разворот в воздухе, пока падает. Минасе падает тоже, плачет там немного, потом она поднимается и STOMPS ON HIM IN DA GROIN и тута Аяне-сан обнимает её и тут девчонки смогли наконец поплакать намана. Он покивал с гордым видом. - Я мог бы проследить, но не хотел, чтобы по мне потоптались тоже. Мы уже хотели тишком её в город вернуть, но выяснилось, что Гретц отправился сначала к копам, до того как попасть к тебе. Копы пришли и были реальна страшные, пока Аяне-сан не наорала на них. Они увели нас и дали пледы и кофе. Мне кажется, что мне нравится кофе, босс. Он горький, но так нада, чтобы бороться со сладостью круглых булок, которые полагается туда макать. Кобаякава потряс кулаками перед лицом. - We stomped dat Jishin good! Da boyz rule! - Синдзи посмотрел за своего приверженца и увидел накрытые носилки загружаемые в скорую. Ему не хватило духу исправить это заявление, not just Stomped but Stomped Ded. - Теперь мне нада с копами поговорить. Спасибо, что пришёл сюда, босс. Синдзи смотрел, как он уходил и надеялся, что полиция сможет добыть из него что-то более внятное. Разумом он понимал, что такое изнасилование. Он понимал причины, лежащие за ним, биологический императив; Минасе была весьма развита для её возраста и даже никогда не видя лицо Котару Джишина, он мог дедуктировать до определённого предела, почему он выбрал именно этот день, чтобы сорваться. Но эмоционально? Он понял всё в тот момент, когда сопровождаемая своими родителями Минасе появилась из Парка, закутанная в толстый тёплый плед, с растрёпанными волосами, с бледно-синей кожей и пустым взглядом. Жизнь вернулась в эти глаза, когда она увидела его, и, весь позор и ужас, который был там, мог сравниться только с его собственным. - Не смотри на меня! - провопила она и спряталась за родителей. - Не он... кто угодно, только не он, - бессвязно бормотала она в их объятьях. - Всего лишь вчера я сказала ему... Я никогда не хотела иметь ничего общего с мелким неадекватом ... когда меня ожидает кто-кто крутой. - Она взвыла. - Я не хотела, чтобы меня видели с кем-то вроде него. А теперь даже он никогда не будет иметь со мной ничего общего. - Мина-чан... - её мать от души обняла её. Она посмотрела на Синдзи стоящего там, чьё юное лицо было поражено горечью. - Как жаль. Он выглядит таким хорошим мальчиком. Минасе продолжала рыдать. Они сели в свою новую дорогую машину и уехали. Будущее возможно и было закрыто для него, но прошлое нет. Каким-то образом он знал, что мог бы предотвратить это. Следующей вышла Митсугане Аяне, сопровождаемая полицейским, так как её родители ещё не прибыли. Её запуганное выражение лица резко прояснилось, как только она его увидела и оцепенение ушло из её суставов в резком рывке к Синдзи и падению в его объятия. - Синдзи-кун! - она рыдала в его рубашку. - Синдзи-кун. Синдзи-кун. - Она повторяла его имя как будто оно могло отогнать плохие вещи прочь. - Это было так ужасно, Синдзи-кун. - Что случилось, Аяне-сан? Она посмотрела вверх заплаканными глазами, очков нет, и сказала - Я думала о том, что ты говорил, и, что я буду говорить. Я была уверена, что Минасе проигнорирует меня, если я зайду поругать её, так что мне надо было идти туда, где она не сможет спастись от того, что я скажу. Так что я пришла сюда, потому что знала - она придёт сюда... и я надеялась, что и мы тоже когда-нибудь сюда придём... и она действительно появилась. Она была с бойфрендом, он был старше её. И они праздновали её окончание начальной, она говорила, что он может больше не чувствовать себя таким виноватым. Я пряталась и могла видеть его глаза и я знала, что он никогда и не был виноват в чём то. Они делали всякое, Синдзи, вещи, которые мы не должны ещё делать и я просто должна была выйти и сказать ей это! - И я вышла и сказала! Это ошибка! Ей должно быть стыдно. Это всё неправильно и закончится плохо и как она может отбрасывать всё хорошее, что ты принёс ей? - Аяне схватила его рубашку изо всех сил и притянула себя ближе к нему, и, с гримасой душевной боли на лице, она продолжила говорить глаза в глаза. - И она встала и сплюнула то, что было у неё во рту и сказала мне, что я ребёнок. И ты ребёнок. И что она уже нет и что ей не нужно нас слушать. Ходим туда-сюда, плачем и просим помощи, мы так бесполезны. Она лучше, чем мы. Она не должна нас слушать. Она погрузилась в рыдания. - Я так и думала, что она это скажет, она о нас совершенно не беспокоилась. И тут я дала ей пощёчину. И тут я сказала, что она не должна слушать меня, но ей приходится жить со своими родителями. Аяне погрузила своё лицо в складки его рубашки. - Я сказала ей, что это неправильно, и, её родители посчитают это неправильным, и они сделают что-то с этим. Она дала мне пощёчину в ответ. Она сказала мне, что я не посмею. Она сказала, что никто не поверит attention- seeking brat как я. Она была напугана, - девочка продолжала рассказ в промежутках между бессловесной скорбью. - Она схватила мою руку и сказала, что найдёт какой-нибудь способ заставить меня пожалеть об этом. Я никому не расскажу, не так ли? Не так ли? Её родители потеряют лицо и слово к правильными людям и МОИ родители потеряют свою работу. Хоуко - благородная семья, они не посчитают это услугой. Она оттолкнула меня и сказала идти прочь. Я так и сделала! Я оставила её там, а не должна была! Синдзи мог видеть это. Оставляя в стороне злые слова Минасе, она должно быть передумала. Она должна была обдумать, как её шарады во взрослую повредят ей позже. Она забыла одну вещь. У других людей тоже есть гордость.=][=
Он практически слышал: - Ты с кем по твоему разговариваешь? - она сказала бы с высоко поднятым подбородком. - То, что Я удостоила тебя своим вниманием, не делает тебя по настоящему ДОСТОЙНЫМ меня. - Что я тебя теперь бояться должен? Я не уйду как собака, не тогда, когда я стою здесь с ним. - Ты ДОЛЖЕН. Мои родители будут- - Твоих родителей здесь нет, сучка. А теперь на колени и заканчивай! Она должна была сопротивляться, но обнаружить, что её сила была ничем против его. Они были одни, она позаботилась об этом. - Отпусти меня! - Ты не лучше меня! Ты была той, кто хотел этого, ты была той, кто бросил себя на меня. На! Получи! Получи! Ты хотела, чтобы тебя считали за взрослую! Это то, чем взрослые занимаются!=][=
Синдзи чуть не стошнило. Испытывать много разных эмоций одновременно было тем, что он развил немного в своих выдуманных спорах, но не до такой же степени! Его воображение выходило из под контроля. Такая точность невозможна! - Но... Аяне-сан, если ты её оставила... тогда что ты тут сейчас делаешь? - Потому что я подумала о тебе! - ответила она с такой болью на лице. - Я подумала о тебе и о том какой ты храбрый и какая я трусиха. Я была почти дома, когда я подумала о тебе, говорящем, что всё нормально, и, что я ничего не могла сделать, когда это не так! Я должна СДЕЛАТЬ что-то! Я не должна была убегать. Ты бы не убежал. Я не должна убегать! Я повернулась и отправилась обратно. Она от меня так просто не избавится. Я её оттуда вытащу, для её же блага. Она МОЙ друг! Я обязана была помочь ей. Ты хотел, чтобы я помогла ей! Она выплакала все слёзы. Она дрожала. - Но я не ожидала, что они всё ещё будут там! Он как раз застёгивал штаны и говорил ей, что в следующий раз ей больше понравится. Она была голая, Синдзи-кун, и у неё текла кровь! Там была кровь! - она кричала. - Я закричала. Я была напугана! И он посмотрел на меня и я не могла сдвинуться с места. Он был так зол! Я не могла ничего сделать! Я была совершенно бесполезна! Она остановилась и посмотрела вниз. - И тогда... тогда появился он. Он прыгнул и wrestled him away from me. Я раньше особо Кобаякаву-куна не замечала, но он действительно больше, чем все мы. Он бился с этим старшеклассником без какого бы то ни было страха или сомнения. Он смеялся, Синдзи-кун. “Не приближайся к Аяне-сан!” - Кричал он. Dis is for Da Boss! Я не знала, что он может быть так быстр или храбр... Аяне потрясла головой. - Этого было недостаточно. Его почти забили, но он всё ещё говорил You don't mess wid friends of Da Boss! Он собирался бросать себя в бой, пока не умрёт! Я видела, что он может, он будет! Его враг собирался убить его только для того, чтобы остановить. - Она вздрогнула. - Но он так сильно хотел бить Кобаякаву-куна, что не заметил Мину-чан, заходящую ему за спину. Мина-чан была полна... гнева, отчаянья и она ударила его этим. И ударила его снова! Она пнула его. Она убила его. Он ранил её и она ранила его в ответ. Но мне было понятно, что этого было недостаточно, чтобы избавить её от боли. В этот момент я увидела, что нужна ей. Я старалась помочь ей, Синдзи-кун. Я помогла ей единственным способом, который знала. Я сняла свою одежду и отдала ей. Я плакала с ней. Я осталась с ней. Я сказала ей, что никогда не оставлю её снова. Она шмыгнула носом и её взгляд на него содержал какое-то чувство, которое он не мог расшифровать. - Кобаякава-кун охранял нас, пока не прибыла полиция. Он был так храбр. Он был так силён. Он не давал мне смотреть на его раны. Он сказал мне, что Да Босс послал его для моей защиты. Его Босс хотел быть уверен, что ничто никогда не повредит мне. Его ничего не беспокоило кроме моей безопасности. Я не беспокоилась ни о чём, кроме безопасности Минасе. Она прошептала ему прямо в ухо: “Ты его Босс, не так ли? Ты послал его.” Синдзи смог только кивнуть. Она обняла его так, что кости затрещали. - Прости, Синдзи! Ты такой хороший и добрый и я знаю, что это должно тебя ранить! Это не твоя вина! Ты не виноват в этом. “Но ЭТО моя вина!” хотел выкрикнуть он. Как ты не понимаешь? Если бы я не послал тебя вызвать на разговор Минасе, ты бы не спровоцировала эти события. Это было так необдуманно! Я мог бы спланировать их размолвку вместо этого! Я не хотел, чтобы она страдала! …but you did. Ты хотел, чтобы она страдала, как ты страдал. Твоя воля АБСОЛЮТНА, видишь, bright lord? Этот голос, его возврат наполнил его поровну облегчением и простым понятным ужасом. Аяне смотрела на него и он понял, что без очков и с распущенными волосами она могла быть... прекрасна. Её лицо теперь имело такую странную веру и спокойствие. - Спасибо, Синдзи-кун. Спасибо! Прости, что я была так бесполезна... - Т-ты не бесполезна, Аяне. - Нет! Не будь ко мне так добр. Я не могу выдержать этого! Синдзи-ку... Синдзи-сан. - Она снова прижала свою голову к его плечам. - Синдзи. Теперь Я... Я... - Аяне! Девочка подняла голову и обернулась. За ними стоял большой офицер полиции; его тонкие усы всегда сохраняющие устрашающее выражение на его лице. - Пап! - выкрикнула она с возвратившимся облегчением. - Ох, папа... Она посмотрела на Синдзи, ожидая его подтверждения. Лёгкий кивок и она выбежала из его объятия в ожидающие руки отца-шефа-полиции. - Аччан, крошка моя.. - мягко сказал крупный мужчина. - Ты теперь в безопасности. - Я всегда была в безопасности, Папа. - пробормотала она. Аяне обернулась, чтобы посмотреть на Синдзи. Её отец заметил и нахмурился на её внимание к мальчику. Ладно, к любому представителю противоположного пола. Он был предсказуемо protective that way. - Кто это? - Это Синдзи-сан, - сказала Аяне. - Он мой друг. - Он Да Босс! - выкрикнул Кобаякава, бывший неподалёку. Лицо отца прояснилось, когда он его увидел. - О, ты тот, кого я должен благодарить за спасение моей дочери! Спасибо, молодой человек! Ты герой! Кобаякава посмотрел себе под ноги и нервно убрал руки за спину. - Я чё? Я ничё. Аяне-сан дружит с Да Боссом. Его друзья - друзья бойзов. Да Бойз всегда готовы помочь своим друзьям. Его нахмуренность частично вернулась. - Бойзы, говоришь? И он босс? Каким образом он босс? Можешь мне сказать? Кобаякава, в своей простоте и наивности, продолжил - Конечно! Он говорит нам что делать. Он показывает бойзам da right and proper way of things. Он сказал нам, что сила нужна для защиты слабаков и слабаки могут быть сильны, когда им нада. - Он кивнул. - Да Босс ВСЕГДА прав. - Синдзи мой ДРУГ, пап. - добавила Аяне. Лицо полисмена смягчилось, к этому мальчику... нет, молодому человеку, который всё ещё стоял там, наклонив голову, с плечами, трясущимися от горечи. Прирождённый лидер, хех? Он посмотрел обратно и увидел, что под слоями жира было доброе сердце и good policeman in the making, может даже Шэф когда то. Его дочь могла быть кем захочет, может даже Мэром! А тот вон там, он чувствовал это, будет кем-то Очень Важным Когда-то. С такими детьми вокруг будущее выглядело не плохо. - Похоже хороший мальчик. - Да, - Аяне прошептала с нежностью, - так и есть. - Она помахала ему в последний раз. Синдзи смотрел назад с бескрайней мукой на лице, перед тем как сбежать.=][=
- Я никогда не желал этого... - сказал он тяжело дыша. Но смотри! Тот, кто украл у тебя, заплатил за это своей ЖИЗНЬЮ. Та, кто поставила себя выше тебя, теперь валяется униженная и сломанная, КРОВЬ того, кого она любила на её руках. Тот, кто следует за тобой, теперь ГЕРОЙ уважаемый многими. И та, кто была о тебе высокого мнения, теперь БОГОТВОРИТ тебя. Chaos IS. And in CHAOS all things are possible.=][=
Его опекуны прибыли только для того, чтобы увидеть, как он убегает обратно к дому. Его тётя хотела было его позвать, но рука на её плече оставила её в молчании. Дядя Синдзи уже узнал, что случилось. - Не надо. Оставь его. Ему нужно побыть одному, - сказал он горько. - Синдзи слишком добр, ему нужно побыть одному, чтобы справиться с пониманием того, что не все могут быть так добры, как он ожидает от них. - Бедный мальчик. Бойзы вломились на сцену крича что-то типа 'Huuwaaaaaaaaaaaaaa- " и замерли, увидя полицейских. Они робко убрали свои бесполезные камни и палки. Снэки были не бесполезны и, в промежутках между благодарным чавканьем, Кобаякава поведал им свою историю о героизме и подтвердил безошибочность Да Босса. Пацаны предложили снэки полисменам, которые приняли их с улыбкой. Этот простой жест имел далеко идущие символические последствия.=][=
Синдзи бежал, пока его лёгкие не запылали. Он бежал, пока его ноги не начали гореть. Он бежал, пока не почувствовал, что он может дышать огнём и всё ещё не останавливался. Он прибыл к дому задыхаясь, чувствуя, что всё его тело вопит. He fumbled angrily at the locks. Он вломился внутрь, оставив дверь распахнутой настежь. Он опирался на стену, пока поднимался на второй этаж. Его сердце грозилось выпрыгнуть из груди, а его голова казалось вот-вот лопнет. Он пинком распахнул свою дверь и обратил налитые кровью глаза к одинокой фигурке на полке. - ТЫ! - прорычал он. Он прыгнул и схватил её с места. Его рука дрожала, когда он её сжимал, постепенно добавляя всё больше и больше давления. Гнущийся в его хватке пластик выглядел так, как будто Хаос Марин преклонял голову. Когда-нибудь тебе снова ПОНАДОБЛЮСЬ я, bright lord. Когда-нибудь ты позовёшь меня снова. Когда нибудь, когда ты оставишь эту мелочную мораль. И в этот день я вручу тебе СИЛУ большую, чем ты когда-либо мечтал. Синдзи зарычал и сжал хватку. Он чувствовал себя огромным, и фигурка в его руках - мелкий человечишка, красноглазый и так готовый к тому, что он сокрушит это/его в своих руках... Синдзи завопил. Он опал на колени и ударил пол. - Что я делаю? - выдохнул он. - Что я делаю? - он открыл ладонь, чтобы увидеть фигурку, потерявшую форму, с потрескавшимся лаком. Она не казалось невосстановимо повреждённой, однако. Он мог отогнуть всё обратно и перекрасить. - Почему я так зол на эту вещь? - Ты всего лишь кусок пластика! - сказал он, его сердце взметнулось вверх. Он поднялся и поставил фигурку обратно на полку. Синдзи сел на постель и закрыл лицо руками. - Я... сделал это, - он не смог сдержать слёзы. - Я отвратителен. - Нет, ты не такой. - он почувствовал другой знакомый голос, скользнувший через его разум. - Это не твоя вина, Синдзи. Что ты сделал на самом деле, очисти свой разум и признайся самому себе. - Что я сделал? Я хотел, чтобы она страдала! Я позволил, чтобы её ИЗНАСИЛОВАЛИ! Я взял её боль и мне это нравилось. О боги, как мне это нравилось. - No, yaz didn't! - Синдзи чувствовал эхо massive stomp’a пронеслось через его сознание. - Она была слаба и ты ненавидишь всех, кто abuses da weak. - Ты не должен врать себе, коммандер. Обдумай, что именно привнесло твое воздействие в эти события.. Как ни больно признать, пешка хаоса была права. Ты СПАС жизнь, коммандер, и не твоими руками зло было уничтожено. Это твоим приказом она была спасена от этого зла. - Но... Минасе... - Ты спланировал это? Таким способом Хаос предотвращает любые попытки контролировать его, - Фарсир в его разуме провела рукой в белой перчатке от щеки её шлема к шее через кирасу и к бёдрам. - Ты ничего ей не сделал. Ты должен понимать это. Ты не Бог. Не всё в твоей власти. Её судьба принадлежит только ей. - Я не хочу, чтобы кто-то страдал... - рыдал Синдзи. - Я не хочу, чтобы кто-то страдал снова. - If that is your desire, bright lord, - Хаос Марину хватило наглости вмешаться. - Так вырежем это на плоти судьбы. - Молчать! - провизжала Эльдар. - Ты уже всё сказал. Молчи, пока твоё отвратное мнение не спросят. - Я подчиняюсь Хаосу, а не тебе, ведьма. Но for the bright lord's sake, пока я сделаю, как ты сказала. Синдзи поджал колени и свернулся в позу зародыша. Он коснулся чего-то сегодня, чего-то обширного и могучего и принадлежащего ему. Орк сказал,что это не более, чем его “Inna bad-ass". Фарсир и Спэйс Марин вместе убедили его не беспокоиться об этом и пройдёт МНОГО времени, пока он сможет проглотить что угодно, что скажет Хаос. Он не чувствовал себя больше бессильным, однако. В тот день он узнал, что когда физическая сила сдаётся, нужно дать уму победить. Когда будущее закрыто для разума, тогда время решительно действовать. Когда вокруг тьма, тогда свет души проявит себя. Его физическая форма не всё, что он есть. Я Синдзи Икари. Сказал он себе. Это то, что я есть.=][=
Прибыл день, когда он получил письмо из Токио-3. Оно содержало одно слово: ПРИДИ. Синдзи Икари уставился на это в неверянии, всё остальное было пустой бумагой, за исключением шапки NERV и подписи его отца. Как трудно было написать другое слово? ПОЖАЛУЙСТА ПРИДИ. Или ТЫ НУЖЕН, ПРИДИ. Или просто ПРОСТИ? - Никакой отец такого не напишет! - сказал он самому себе. - Это специально придумано, чтобы меня разозлить! И оно работает! - Тебе не нужно ехать в Токио-3, Синдзи, - мягко сказала его тётя. - Ты можешь остаться здесь. Ты можешь быть счастлив здесь, не так ли? - Да, не давай ублюдку удовольствия от того, что сын, которого он так игнорировал, бегом явится по первому зову... тебе-то какая выгода, в любом случае? Он мог просто остаться. В городе, который действительно его любил. Где пацаны считали за minor militia. Где с ним кто-то был, и странный лучший друг/доверенное лицо/личный секретарь сильно упросил его жизнь. Где, однажды, когда никого вокруг не было, Минасе встала на колени и поцеловала его ботинок, как будто касание могло очистить её. Синдзи скомкал письмо, если это так можно назвать, в кулаке. Он посмотрел вверх и тяжесть веков была в его глазах. - Я ДОЛЖЕН отправиться в Токио-3. Время, чтобы я и мой отец разобрались между собой. - Дай ему в лицо за меня, будь добр? - сказал его дядя с ухмылкой. - Конечно! - он ответил с такой же ухмылкой.End Prologue