***
- Сынок, я с тобой поговорить хотел... - сказал как-то Трандуил во время семейного завтрака. Леголас, который жевал капустный листик, встрепенулся, стараясь не смотреть в тарелку папаши, на которой лежала великолепно прожаренная яичница с беконом, выполненная в форме Торина. Самозабвенно отпиливая ножичком желтково-белковому Торину голову, Трандуил продолжал: - Что-то ты в последнее время сам не свой стал. Дома почти не бываешь, по лесам шляешься, от еды отказываешься... Леголас что-то пробубнил, обращаясь в большей степени к капустному листку, с которым все никак не мог совладать. - Если проблемы какие, то говори, не стесняйся, - продолжал Трандуил, запивая голову Дубощита Эсгаротским 2900-ого года. Леголас хмыкнул, помотав головой. - Если это из-за Тауриэли, то я с ней уже говорил на эту тему. И вообще, к лучшему все это, не пара она тебе! Ты у меня парень тихий, скромный, поэзию любишь, а ее хлебом не корми, дай Дол Гулдур зачистить да за орками погоняться... Леголас тяжело вздохнул и снова помотал головой. - Так что же ты, сын... - в голосе Трандуила звучало неподдельное беспокойство, - неужто... в вегетарианцы подался? Эти слова стряхнули с Леголаса оцепенение. - Окстись, па! - вытаращил он свои голубые глаза. Провести вечность на одних морковке и укропе было бы слишком страшно. - Ну вот и хорошо, а то не одобряю я этот ЗОЖ, турники... Но все-таки...в чем же дело? - усилил напор король лесных эльфов. - Ну... в общем, это... - стеснительно пряча взгляд в пол, прошептал Леголас. - Толстый я... Воздух прорезал звук, как будто лопнул водяной шланг. Это Трандуил подавился вином. - Чего-о-о? - сиплым голосом протянул он, вытирая салфеткой со всех доступных поверхностей остатки прекрасного урожая 2900-ого. - Да ты на себя посмотри! В чем душа держится? Ручки тоненькие, ножки как спичечки, шейка, того гляди, вот-вот переломится! - Ты не прав, пап... - вздохнул Леголас, придирчиво разглядывая отражения своей упитанной мордочки в выпуклой серебряной ложечке. Ложечка искажала действительность, и свое лицо Леголасу показалось еще более шарообразным, чем оно было на самом деле. Через силу запихав в себя остатки капустного листика, Леголас пошел на выращенный заботливой прислугой в саду турник - тренироваться.***
Тауриэль, за свою гномофилию разжалованная из капитана стражи в обычную охотницу, бодренько шагала через дворцовый дворик, а на ее шее мерно покачивалась косуля, из которой планировалось жаркое для скорого пира. И солнце казалось ей золотым, и жизнь - прекрасной, когда под ноги ей плюхнулось бледное, чуть трепыхающееся тело. - Леголас? - удивленно склонилась эльфийка над принцем. - И тебе не болеть, - буркнул Леголас, поднимаясь с земли. Мышцы, малость перетренированные, громко протестовали даже против такой нехитрой операции, но Леголас терпел. - Турник сломал, - вздохнул он, помахивая оторванной с мясом от родного дерева веткой. - Турник? Не замечала в тебе рвения к спорту, - приподняла тщательно выщипанную бровь Тауриэль. - Я худеть решил, - признался Леголас. - Зачем это? У тебя вечность впереди, подожди пару тысячелетий, к тому времени стандарты красоты поменяются, и все будет отлично, - улыбнулась безответная любовь, и, помахав ручкой, со словами "Ну ладно, мне еще письмо кое-кому отправить надо", скрылась за поворотом. "Вот ведь бездушная" - скорбно подумал Леголас, осознав, кому именно пошла писать письмо Тауриэль. - "Ну ничего, вот я похудею, сама ко мне потом на коленях приползешь!" С этими мыслями Леголас пошел к дворцовому завхозу, чтобы выпросить новый турник. И ведь похудел к концу Третьей Эпохи! Но это уже совсем другая история...