Черный Мотылек

Куда летишь ты, мотылек? Ветер ласково трепал волосы, солнечные зайчики играли на золотых стенах в пятнашки, а мир пах весной, пусть весна и наступала где-то далеко в человеческом мире. Пусть даже еще совсем недавно не золото заливало этот мир, а кровь. Время прошло. Время шло. Время никогда не останавливалось. Народ Общества Душ благосклонно принял своего нового Императора, особенно после того, как узнал, как тот самоотверженно защищал своего предшественника. Особенно после того, как виновница трагедий бесславно погибла от его руки, а прежний Император добровольно передал свою Золотую Власть подходящему кандидату. Особенно, когда новый Император вычистил Общество Душ от страшных монстров и навел в нем порядок. Новый Император совершенно точно нравился народу. Зато Хинамори Момо навечно получила клеймо предателя и убийцы. Имя ее было запрещено произносить, все награды и победы аннулировались, а любой намек на ее существование был вычеркнут из летописей мертвого мира. Таков удел проигравших. Или все же победителей? Сильные руки обняли за талию, увлекая прочь от окна к разворошенной кровати. Мягко уложили на солнечные простыни и утянули в мир любви: нежной, медленной и горячей, необузданной. Он целовал ее везде, где мог дотянуться, она оставляла на нем свои страстные метки. Движения их сливались в единое целое или становились похожи на бой, в котором оба жаждали покориться. Жажда была столь сильной, что нестерпимым потоком несла их куда-то: то в черноту бездн, то в глубину сверкающих звездопадов. Мир крошился, мир исчезал, мир… не нужно было мира. Ничего не нужно, кроме них двоих. - Ты так долго смотрела на горизонт, что мне показалось: отрастишь крылья и улетишь, - Айзен прижался губами к гибкой спине, покрывая ее поцелуями. - Завтра, - шепнула Момо, прикрыв глаза и радуясь, что не видит его лица. - Завтра… - У меня больше не осталось времени. Молчание накрыло комнату, легкие поцелуи больше не покрывали спину, но она почувствовала, как он прижался к той лицом, вдыхая запах плавленой страсти. Хинамори знала: он не попросит остаться. Как знала и то, что остаться не сможет. - Когда будешь уходить, не прощайся. - Никогда. Солнечный день, глаза слепит, а сердце поет. Совсем юная Момо смеется в компании Абарая, Киры и Хисаги. Они потешаются над ней, а она не то дуется, не то делает вид. Ведь они никак не могут понять – эти бестолковые мальчишки – как сильно она восхищается Капитаном пятого отряда. И уже – совсем немножко – чувствует первую влюбленность. - Эй, Момо, я где-то в людском мире слышал одну фразу… Ты бы что выбрала: счастье или любовь? - Конечно же, счастье! - Э-э-э, почему это? Но Хинамори не отвечает, смеется, задирает парней в ответ и просто знает: любовь она уже нашла. *** Твои сожженные крылья еще могут порхать, мотылек? Хинамори поцеловала в плечо спящего мужчину и бесшумно покинула императорские покои. Покинула и Императорские Земли, и Сэрэйтей – без прощаний. Как обещала. Только одну остановку собиралась сделать, прежде чем… Она шла по бесконечным улицам, встречая на пути радость и горе, одиночество и единство, упадок и расцвет. Все как всегда. Обычный мир. Хинамори улыбнулась: без сожалений. Пора. Только… Когда между снежными, кривыми деревьями, среди тумана различила одинокий надгробный камень – свою могилу. И замерла, заметив одинокую фигуру рядом с ним. Сердце больно сжалось, когда она вглядывалась в черты еще одного, ставшего дорогим ей мужчины, но мужчины, который не мог быть ее, так же как она не могла быть его. Кучики Бьякуя. На плечо легла костяная рука. Старик-скелет, принявший человеческий размер, замер рядом с ней. - Он часто сюда приходит. Другие тоже приходят, но не так часто, как он. Долго стоит, о чем-то думает и совсем не обращает внимания на моих остолопов и других обитателей Белого Леса, которые пытаются задирать его. Хорошо твои друзья придумали, где спрятать могилку: мало, кто сюда сунется без надобности, и мы приглядим. - Спасибо. - Этот, у могилы… Он мне понравился. Жаль. - Я и так задержалась здесь дольше, чем рассчитывала, - шепнула Момо. Кто-то уходит, кто-то остается, а кто-то всегда будет стоять у могилы. И горевать. Хинамори знала – Айзен рассказал, – ее друзья так и не поверили, что это она стала причиной всех бед. Они верили. Несмотря ни на что. - Попрощаешься с ним? - Нет. От того станет еще больнее. Ведь мои часы истекают, скоро я действительно умру – такова цена за месть. - Останешься здесь? - Умирать? Медленно дожидаться своего конца? Нет, я буду идти, пока могу. Немного времени у меня осталось, может, успею… Где-то вдалеке запел колокол. Может быть, она успеет узнать, о чем все-таки он поет. Может быть, долетит. Прощай, черный мотылек, прощай и лети. В последний раз.