Необыкновенное утро

По утрам Кирдан-корабел любил работать в мастерской. Стругать доски для обшивки бортов, точить балясины для лестничных перил, шкурить сиденья будущих лавок и гальюнов. Одним словом, расходовать время с толком. Занятие это кроме очевидной практической пользы, доставляло немало удовольствия, позволяя Владыке проводить время наедине с собой, с врывающимся в распахнутые окна бризом и с замечательным видом на море. И, между прочим, подобное уединение в его положении было особенно ценным. Об этом в Митлонде знали все и тактично старались по утрам Владыку не беспокоить. Поэтому тот день начался как обычно. Кирдан поднялся до рассвета, облачился в рабочее, украдкой выбрался за пределы жилых построек и, жизнерадостно насвистывая, прошел через еще спящую гавань. Сразу за ней начинался пологий подъем, и там на гребне склона у самого края обрыва прятался в зелени дощатый домик мастерской. Получалось вроде как на виду у всего города, а вроде и в интимном уединении. Кирдану нравилось. И вот он поднялся наверх, вошел внутрь и вдохнул полной грудью пьянящий аромат древесной стружки, перемешанный с ветром и морской солью. И то был знакомый каждому тэлэро запах свободы. Кирдан счастливо заулыбался, повязал фартук и открыл ящик с инструментами. Сегодня он собирался поработать над давно начатой и все еще далекой от завершения носовой фигурой. Та изображала простершую вперед руки женщину и была столь хороша, что не грех и влюбиться. К слову, над последним Кирдан иногда посмеивался, но осторожно. Вообще-то изначально он собирался сделать очередную фигуру то ли Уинен, то ли Эльвинг – мало ли их на самом деле, почитай на каждом судне – но тянущая руки женщина не походила ни на ту, ни на другую… Впрочем, к истории это почти не относится. Итак, Кирдан вытащил из ящика резцы, приготовил шкурку для полировки и, привычно поздоровавшись со своим творением, принялся за дело. Его отвлек шум за спиной. Владыка обернулся и выронил инструмент. В распахнутое окно – то самое, за которым скалистый склон круто обрывался в море – забирались двое. Первый – высокий седеющий старик в ярко-синем плаще уже оказался внутри и теперь помогал перебраться через подоконник второму – такому же немолодому и бородатому, но низкорослому и субтильному. Когда тот, второй наконец-то выпутался из складок своего голубого плаща и тоже очутился в домике, оба гостя одинаковым движением приложили у губам указательные пальцы и молча вышли за дверь. Кирдан проводил их немым взглядом. Потом подобрал упавший резец, с опаской выглянул в окно и убедился, что море все так же бьется об острые камни. После чего на всякий случай понюхал баночку с забытой на верстаке олифой и переставил ее подальше. Обменялся взглядом с деревянной женщиной: она все так же тянула вперед руки, но теперь в этом жесте чудилось солидарное недоумение. Кирдан успокаивающе подгладил женщину по плечу и молча вернулся к работе. Но дверь открылась снова. На сей раз Владыка инструмент ронять не стал, а только замер. На пороге стоял человек. Снова немолодой и внушительный. Длинные волосы его отливали масляной чернотой, подобно чернилам каракатицы, а их отросшие корни и многослойные одежды сияли, как беленая парусина. – Как добраться на восток? – спросил вошедший звучным голосом, и Кирдан молча указал в нужную сторону. При этом в силу пространственной ориентации домика палец его ткнул в сторону чулана, где хранились доски и запасные инструменты. Человек важно кивнул, поддернул свои одежды и, осторожно переступив через сметенные в кучку опилки, скрылся в кладовой. С минуту оттуда доносилась возня и деревянный стук, а потом все стихло. Тогда Кирдан вспомнил, что в чулане под потолком есть небольшое окошко, какие делают в нужниках, и эта мысль побудила его присесть на стопку досок. Снова вернуться к делу он не успел. Потому что из чулана опять донеслись звуки чьего-то присутствия, и почти тотчас дверь открылась, а из нее показались первые утренние гости. Теперь они обменялись одеждой, и высокий старик был облачен в голубую хламиду, а коротышка путался в ярко-синем плаще. Они снова приложили ко рту пальцы и направились к выходу. «Заблудились», – отрешенно подумал Кирдан и почесал резцом бровь. Следующего долго ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как дверь в домик нервно задергалась – кто-то толкал ее снаружи. – На себя, – на всякий случай сообщил Владыка. И тогда на пороге возник новый гость. Он задумчиво обозрел пространство мастерской, открыл рот и … закрыл его. Замер. Оглядел свое бурое одеяние, снял с него какого-то жука, рассмотрел. Потом прислонил к стене посох, потом снова открыл рот и, вдруг щелкнув пальцами, выскочил за дверь. Через минуту он вернулся, посох забрал и больше не появлялся. А затем минуло достаточно времени. Кирдан поднялся с места, почти успокоился, снова взялся за резец и даже успел немного продвинуться в работе, когда в дверь постучали. – Кто там? – спросил он, и снаружи что-то ответили. Владыка толком не разобрал, но отчетливо услышал слово «приключения». – Я ничего не понял, – пожаловался Кирдан деревянной женщине, а стоящий за дверью, должно быть, принял реплику на свой счет и отворил дверь. – Доброе утро, – сказал он. Владыка хотел было сказать ему, что он думает о таких добрых утрах, но сдержался, потому что был вежливым. Вместо этого он, не спуская глаза с предсказуемо оказавшегося седовласым стариком гостя, молча убрал в ящик резец, снял с себя фартук и повязал его на деревянную женщину. После чего отряхнул со штанов опилки и, подойдя в выходу, положил человеку на плечо руку. – Я… Я…, – тут его осенила идея, он полез в карман и вкрадчиво попросил,– я надеюсь, этого будет достаточно. Вручив старику давешнее нолдорское кольцо, Кирдан присовокупил к нему полный надежды многозначительный взгляд и пошел вниз по склону. А когда добрался до своего дома и поднялся в комнату, то разделся, повязав голову полотенцем и лег спать. Потому прошедшего мимо домика мастерской незнакомого золотоволосого эльфа он на свое счастье не видел.