Недетские игры

— Ты опоздал, глупый нарн! — сердито сказал юный хозяин, когда Г’Кар вбежал в его комнату. — О, господин, простите меня! Это вышло не нарочно! — взмолился Г’Кар, жалобно посмотрев на центаврианина. Ему с трудом удалось сдержать себя. В душе у него все кипело от ярости и обиды. — Хорошо. На первый раз я тебя прощаю! — высокомерно произнес мальчишка, а потом дернул его за рубашку. — Сними свои тряпки. От них воняет! Вы вообще хоть когда-нибудь моетесь, дикари? — Но, господин, это же совсем чистая одежда… — начал было Г’Кар, но центаврианин резко перебил его: — Снимай эту гадость, я говорю! Я хочу посмотреть, как выглядит твоя спина после вчерашнего… Г’Кар молча стянул с себя рубашку. — Проклятие, тебя что, перевязали?! — рассердился молодой хозяин, увидев бинты на спине нарна. — Раны сильно кровоточили, мой господин, поэтому… — попытался объяснить Г’Кар. — Ой! Зачем вы снимаете повязку? Мне же больно! — Ага! Хоть какой-то результат за последние дни! — обрадовано протянул мальчишка, сдернув очередной лоскут ткани, прилипший к спине. — Если бы ты сказал мне это вчера, то ран было бы гораздо меньше! Г’Кар стиснул зубы, чувствуя, как кровь снова потекла по спине. — Да… В тюрьму с тобой сегодня не поиграешь… — разочарованно вздохнул юный хозяин, брезгливо вытирая руки о штаны. — Ты уже ни на что не годен! Г’Кар стоял, тяжело дыша. А потом неожиданно услышал свой собственный голос: — Почему же? Мы могли бы поиграть в тюрьму, мой господин. Только пусть вы будете заключенным, а я — вашим тюремщиком! На мой взгляд, это было бы очень интересно… — Что ты несешь, тупица?! – возмутился молодой хозяин, а потом, схватив за руку, подтащил Г’Кара к настенному зеркалу. — Посмотри на себя, образина! Кто ты такой, чтобы требовать себе такую роль?! Г’Кар увидел в зеркале коренастого исцарапанного и перемазанного кровью мальчишку-нарна. Рядом стоял юный центаврианин: примерно одного с ним роста, но более изящно сложенный. Его кожа была светлее, пушистые волосы отливали золотом… — Запомни: мы, центавриане, высшая раса! — гордо заявил мальчик, подбоченившись, — Мы рождены, чтобы покорять и властвовать! А вы, нарны, всегда будете только грязью у наших ног. Не забывай, где твое место, нарн! И чтобы я больше не слышал таких глупостей! Или мне придется позвать своих телохранителей, чтобы они как следует вбили в твою глупую башку этот урок. Г’Кар почтительно поклонился. — Я запомню этот урок, мой господин, — прошептал он, исподлобья поглядев на него. На мгновение в нем вспыхнула сильнейшая ярость. Ему захотелось схватить и как следует отколотить наглого мальчишку. Но перед глазами внезапно появилось умоляющее лицо матери. И он заставил себя сдержаться. — Как высшая раса, — задумчиво продолжал мальчишка, — мы должны проявлять снисхождение к менее развитым народам. Вы, нарны, должны ценить такое отношение. Ведь мы столько сделали для вас, многому вас научили, а что получили в ответ? Одну лишь ненависть! Вы ненавидите нас, я знаю. И ты тоже таишь злобу на меня. Это видно по твоим глазам. Но что с вас взять, варваров! Я постараюсь быть выше мелочных обид. Так что сегодня мы будем играть в больницу. И ты станешь моим пациентом! Он подошел к Г’Кару, напустив на себя важный вид. — На что жалуетесь, господин N? Г’Кар молча смотрел на него. — Дурак! Скажи что-нибудь! — сердито зашипел юный хозяин. Г’Кар, спохватившись, изобразил страдальческую гримасу на лице. — О-ох, господин доктор, у меня болит… спина! — Так-так… Что с ней? — Порезался… о бич. Центаврианин нахмурился и топнул ногой. — Идиот! Как можно порезаться о бич?! Надо уметь включать свое воображение! Хотя какое у нарнов может быть воображение?! Г’Кар молча опустил голову. — Ладно, буду вас лечить, — мальчишка взял в руки длинную иголку. — Ложитесь на живот, господин N, я буду зашивать ваши раны. Возможно, моя помощь еще не опоздала… Г’Кар лег было на кровать лицом вниз, но, услышав последние слова, подскочил, затрепетав. — О, молодой господин, может, не стоит? Мои царапины и так заживут! Лучше дайте мне какое-нибудь лекарство… — Лежи и не дергайся! — зашипел центаврианин, прижав его к кровати. — Операция предстоит опасная, нужно быть предельно осторожным. Одно неверное движение и… Г’Кар задрожал еще сильнее. — И ты труп! – зловеще закончил хозяин, а потом небрежно добавил: — Кстати, имей в виду: если ты закричишь во время операции, значит, ничего не получилось, и ты умер. Итак, начнем! Г’Кар вцепился в подушку зубами, зажмурив глаза… — Ну, вот! Первые стежки завершены! — гордо заявил центаврианин, любуясь своей работой. — Кривовато, зато надежно. Пощупаем пульс… Он прижал палец к шее Г’Кара. — Немного учащенный, но в пределах допустимой нормы. Пациент N, может быть, вам сделать наркоз? Голова не кружится? Г’Кар покачал головой, украдкой вытерев слезы, выступившие на глазах. — Тогда продолжим операцию! — довольно улыбнулся хозяин, поднимая иглу… В конце концов, когда он особенно глубоко воткнул острую иголку в его бедную спину, Г’Кар не сдержался и вскрикнул. — Печально признавать этот факт, но пациент умер, не приходя в сознание, — грустно объявил юный хозяин, отбросив иглу в сторону. — Причины смерти выясним во время вскрытия… Г’Кар содрогнулся, услышав его слова. — Давай, переворачивайся на спину! — толкнул его хозяин. — Мой господин, мне же больно! — возразил Г’Кар, пытаясь изменить свое положение на кровати. — Не скули. Делай, что велено! Г’Кар с трудом перевернулся на спину. Её будто обожгло огнем. Хозяин подошел к нему, держа в руке кисточку. — Лежи тихо, не шевелись! Он провел по его голому животу белую линию. — Зачем это, мой господин? — поинтересовался Г’Кар, скосив вниз глаза. — Я отметил место, откуда начну вскрытие, — пояснил мальчик, достав из-за пояса острый кинжал. Г’Кар протестующе дернулся. — Но… позвольте, господин… Ведь этот клинок — настоящий, не игрушечный! Это… это же больно! — В этом-то и вся прелесть, глупый нарн! — засмеялся мальчишка. — Ты же теперь только для вскрытия и годен! — Но… я ведь умру, если вы вскроете мне живот! — воскликнул Г’Кар, загораживаясь от него рукой. — Неужели вы это сделаете? Я ведь живой! Я… не хочу умирать! Центаврианин насмешливо пожал плечами. — Ну и что? Папа достанет мне другого, более сговорчивого нарна. Невелика потеря! Лежи и не двигайся! А то мне придется позвать охрану! Он наклонился над ним, подняв нож… Г’Кар рванулся, задрожав от ярости. Сильным ударом он вышиб нож из рук мальчишки. А потом вцепился ему в волосы и тряхнул. Маленький центаврианин, завизжав, отлетел к стене. Г’Кар вскочил на ноги, ошеломленный столь легкой победой. — Значит, ты любишь играть? — прошипел он, теряя остатки самообладания, пьянея от ярости. — Ну что ж, давай поиграем! Только теперь будем делать по-моему! Он налетел на вопящего мальчишку и принялся изо всех сил колотить его. — Вот тебе за все, урод! — рычал он в бешенстве. — Это — за маму! Это — за отца! А это — за меня! Получи! — Мама!!! — истерично заорал центаврианин. — На помощь! Кто-нибудь! А-а-а-а!!! Привлеченные шумом, в комнату ворвались два телохранителя мальчика. К тому времени Г’Кар уже вцепился ему в горло, и вместо истошных воплей маленький хозяин издавал невнятные бульканья... Увидев солдат, мальчик выпустил свою жертву и, проскользнув между их ног, скрылся за дверью. Телохранители бросились было за ним в погоню, но задержались около своего господина. Мальчишка кашлял, пытаясь подняться с пола. Солдаты принялись обеспокоено ощупывать его тело. — Придурки, — выдохнул он, наконец. - Со мной все в порядке… Ищите этого ублюдка! Я хочу, чтобы его казнили! И чтобы его смерть была ужасной! Самой ужасной! И он заплакал, вытирая кровь из носа. — Почему все нарны — такие дикие твари?! Ведь я же просто с ним играл! Один гвардеец погладил его по плечу, а потом решительно вышел из комнаты, выхватив пистолет…