Без названия

      После нескольких пробных атак, тело немного ныло в тех местах, где недавно были смертельные раны, нанесённые Четвёртым Эспадой. Или Ичиго так казалось. В любом случае это был хороший знак. Значит живой и готовый сражаться. В руке удобно лежал Зангетсу и ярко отсвечивал лучи бутафорского солнца Лас-Ночес.       Куросаки напрягается и одновременно с Гриммджо срывается с места. Их клинки сталкиваются с громким лязгом, и, кажется, пускают искры. Как запальные бенгальские свечи.       Арранкар скалиться так, что обломок маски на его щеке не кажется Ичиго просто костью. Гриммджо давит клинком чуть сильнее, что руки у обоих начинают трясти, и заносит кулак для удара. Ичиго замечает начало другой атаки и уворачивается. Соскользнувшая Пантера цепляет Куросаки самым кончиком лезвия, а потом резко рассекает пустоту.       Бой только начинался. Оба только примерялись друг к другу, хотя вступали в сражения один на один не раз. Но дыхание уже сбылось, и сердце внутри трепыхалось как бабочка в паучьих путах. Рука у Ичиго неприятно щипала. Не болела. Это не та рана, на которую можно было обращать внимание, но действовала на нервы, как назойливая муха. Капли крови начинают течь и Куросаки быстрым движением вытирает их о хакама. Недалеко стоящий Гриммджо щурит глаза и ведёт носом, а потом пускается в сонидо и оказывается рядом с синигами. Ичиго смотрит ошалело, не успевший вовремя отскочить от врага, потому что тот хватает его руку и ведёт языком по недавно полученной ране. Лижет долго, так, кажется Куросаки, как будто пробует кусок мяса.       — Вкусный, — говорит Гриммджо и смеётся, ещё сильнее сжимая руку синигами.