Излечи меня

Мы молча прошли в столовую. Здесь я уже была, но при дневном свете всё выглядело иначе. Проще. Родные Алека уже сидели за столом. В том же порядке, что и вчера, только теперь к ним присоединилась ещё и Шантри. Она сидела рядом с бабушкой, но не была вовлечена в общий разговор, а сидела в телефоне. И как только мы появились, голоса стихли, Шантри подняла голову. Я постаралась мило улыбнуться, но слишком нервничала, и получилось не очень. Алек сел рядом с отцом, а меня усадил рядом с Шантри. Странно, на одной стороне только мужчины, на другой женщины. Но рядом с девушкой сидеть было приятно. Она была ещё сонной и очень уютной. Да, именно уютной. В ней было что-то такое… славное. Она вкусно пахла мёдом, от неё исходило удивительное свечение. И мне было рядом с ней комфортно. Никаких, совершенно никаких проблем. Шантри сказала мне «Привет» и улыбнулась, а через минуту многочисленные горничные поставили перед нами большие неглубокие тарелки, на которых была яичница из двух яиц с беконом, пара кусочков тостов, сосиски и лист салата. Все взялись за вилки, а я, хоть и не очень теперь уже хотела есть, тоже начала завтракать. Все ели в полной тишине, а я почему-то не чувствовала себя лишней. Наверное, потому что никто не ёжился в моём присутствии. Никто не пялился на меня, а я осматривала всех присутствующих. Даже горничные, стоящие вдоль стены со сложенными впереди руками, опустили головы, будто им запрещено было смотреть, как хозяева дома едят. Признаться, подобный порядок был для меня совсем в новинку. Я почувствовала себя простолюдинкой, которая впервые завтракает с благородными господами. Завтрак был очень вкусный, и очень большой для человека, который уже поел. Я обычно ела совсем мало на завтрак, кофе или чай пила. По утрам мне не всегда хотелось есть, нужно было пару часов, чтобы нагулять аппетит, и тогда бы я стрескала всё, что мне дали. Я ела с неохотой, очень медленно. Буквально пихала в себя еду. Я не хотела есть. К тому же очень нервничала, ведь мне казалось, что сегодня, когда я впервые поговорю или почти поговорю с семьёй Алека, всё изменится. Да, уже всё изменилось. Я уже здесь, а не дома, я очень далеко от привычных мне мест, но это ещё не всё. Откуда-то взялась горничная. Стоя за моей спиной, она наклонилась немного к столу и налила в высокий прямой стакан сока из графина. Наверное, подумала, что мне очень сухо есть, раз я делаю это так медленно. Горничная лёгкой походкой прошла также вокруг стола и налила сока всем. Затем к ней присоединилась вторая, и теперь в бокале рядом со мной уже простая вода. И вот, когда я уже почти доела свой завтрак (остался лишь малюсенький кусочек тоста и лист салата), Феликс Валентайн, дедушка Алека, отодвинул своё блюдо и вытер губы салфеткой. Казалось, все ждали именно этого его действия, потому что тоже повторили его. Я с облегчением взглянула на то, что осталось от моего завтрака, и сглотнула, испытывая невыносимое желание расстегнуть сейчас пуговицу на джинсах. Живот вот-вот лопнет. Я глянула на Алека, который отодвинул немного стул. Он тоже посмотрел на меня и подмигнул, улыбнувшись, потом глянул на сестру и показал ей язык. Та хихикнула и обратила внимание на своего деда, который начал говорить что-то хриплым усталым голосом старика. Я смотрела в стол, пытаясь сосредоточиться на словах, которые он произносил. Говорил он медленно, но до того странно, что мне казалось, будто я никогда таких слов и не слышала. Что-то не так было в его разговоре. Возможно, американские сериалы просто не приучили меня к истинному английскому, и потому это произношение было так мне непривычно. А возможно, у него просто заплетался язык, а ещё он делал частые вдохи. Я услышала своё имя и подняла глаза, но обращался мужчина всё ещё к членам своей семьи. Шантри молчала, вдруг напрягшись, а потом заговорил её отец. Он говорил смелее и бодрее своего отца. Он начал спорить с Феликсом, а потом в спор вмешалась Эбигейл. Я то и дело слышала своё имя и имя Алека. Точнее, Грейсона. Слышала даже пару раз имя Филиппа, только ударение они ставили на первую «и» на английский манер. Это немного раздражало, но я сама ещё не привыкла произносить его имя. Потом в спор включился Алек. Почему-то он часто повторял «No», то есть «Нет». А потом он сказал фразу, которую даже я поняла: — I raped her. Он сказал… он признался? Но зачем? — Яблонько от яблочки, — протянула Шантри и откашлялась. — Яблочко от яблоньки, Шантри! — воскликнул Алек, потом обратился к деду и отцу. — Я сказал – нет! Он тут же подлетел с места, оставив всех в недоумении. И меня тем более. Я моргнула, потом ещё раз. Осмотрела всех присутствующих. Горничные уже ушли, а я и не заметила. Все взгляды семьи были устремлены на меня, и я глубоко вздохнула, чувствуя накатывающую истерику. Но она тут же сменилась спокойствием. Только мысли не могли улечься. На меня опять все смотрят. Потому что меня изнасиловали! Все смотрят, так пристально пялятся! Прекратите! Я тоже вскочила с места и вылетела из столовой, чувствуя на своей спине взгляды этих людей. Я заметила, как Алек скрылся за углом и пошла за ним. Уже самостоятельно дошла до нашей спальни и обнаружила, что Алек носится туда-сюда по комнате. Я осторожно присела на кровать и, обняв себя руками, спросила: — Что произошло? Алек остановился. — Они не хотят, чтобы ты оставалась, — резко произнёс он. — Что? — Мысль о том, что меня отделят от моего сына, разрывала на части. Я не могла поверить, что вернусь домой без него, изгнанная кланом, и ничего не смогу с этим поделать. Я даже полицию не смогу вызвать, потому что они могут сделать всё, что угодно! — Магия не должна выходить за пределы клана, помнишь? И потому они видят лишь два выхода. — К-каких? — Я запнулась. Голос начал дрожать, челюсть свело от напряжения. — Первый, ты уезжаешь и забываешь всё, что знаешь. Точнее, я или отец стираем тебе память о случившемся. — Они и такое могут? Какой ужас… — А второй… — Алек вздохнул и пристально на меня посмотрел. Мне казалось, что он читает мои мысли, но в голове у меня было пусто. Я лишь боялась, что у меня отнимут сына. — Это свадьба. — Чего? — Я резко поднялась и посмотрела Алеку в глаза. О чём это он толкует? — Свадьба, церемония пробуждения и твоё зачисление в наш клан, как члена нашей семьи. Ты должна стать моей женой. — Последние слова Алек произнёс твёрдо, но очень тихо, будто сам пытался поверить в их смысл, но не мог. — Чёрта с два! — воскликнула я. Быть привязанной к нему ещё и брачными узами? — Вот и я так сказал. — Алек печально усмехнулся и опустил глаза. Он медленно развернулся и пошёл к двери. — Я сказал им, что должен быть другой выход. — Он развернулся и просто упал на дверь. Затем зарылся пальцами в волосы и устало простонал. — Но они сказали, что иного выхода нет, и раз мы любим друг друга, то проблем возникнуть не должно, и такое исключение они вообще делают ради меня. И тогда я сказал… — Что изнасиловал меня… — Я сглотнула. Мне всё ещё было не по себе. — Да. Я видел, что они думают. Тогда нет поводов держать тебя здесь и нужно просто вышвырнуть тебя, но я не могу этого допустить. И мучить тебя тоже не могу. — Алек посмотрел на меня. Глаза у него выглядели жутко. Вокруг прекрасной голубой радужки белок покраснел, будто парень подавлял рыдания. — Либо свадьба, либо возвращение. Прости, но я сам других выходов не вижу. — Ты сказал, что будет церемония пробуждения моей силы? — неуверенно спросила я. Что ж… я всё равно знала, что мне придётся всегда быть рядом с Алеком из-за сына. — Да, прямо на свадьбе, — кивнул парень. Выглядел он всё ещё мрачно, явно не понимая, к чему я клоню. — И начнётся обучение, и я стану колдуньей, как ты? — продолжила я, и тут Алек дёрнулся и нахмурился. Из-за того, что он сжал челюсти, скулы его выступили ещё сильнее. — Да. Не такой, конечно. Обучение начнётся постепенно. Я понимающе кивнула и пожала плечами. Пожалуй, тогда иного выхода действительно нет. — Тогда я согласна, — пробубнила я и вздохнула. — В конечном счёте, я всё равно осталась бы с тобой. Шансов изменить жизнь у меня нет, с тобой я уже неразрывно связана. Я буду с сыном, буду обучаться, не буду стареть… пока что. — Я взглянула на Алека, и он вдруг просиял, хотя на лице было написано, что он сам ещё не вдумался в мои слова. Конечно, придётся привыкать к его обществу. Придёт день, и я привыкну. Возможно, даже прощу его. Но ненавидеть его всю жизнь я не стану. Это будет мучить нас обоих, а я хочу отпустить всё и жить легче. Один раз я уже это сделала. Пришёл черёд сделать и второй раз. Конечно, будет непросто. Всё-таки Алек был тем, кто не просто причинил мне физические страдания, он на несколько месяцев уничтожил меня морально. Но я вспомнила те месяцы, когда была в больнице. Воспоминания всё ещё были как в каком-то тумане, не такие чёткие и яркие, как остальные, но тогда я была полностью сосредоточена на своей беременности. Я ждала ребёнка, мечтала обнять его. Я знала, что буду любить малыша и ради него забуду обо всех невзгодах. Так и сейчас, ради Филиппа я готова на всё. Алек подошёл ко мне и сел рядом. — Ты уверена? — спросил он, хмурясь. — Это не будет мучить тебя ещё больше? Всё-таки брак с тем, кого ненавидишь, это уже слишком. — Когда-то я мечтала быть той, кто тебе подходит. Мечтала выйти за тебя и родить тебе детей. — Я отвернулась, покраснев. Наивные мечты. — По сути, вот всё и сбывается. Я когда-нибудь смирюсь с этим. Вот только… — Что? Я вспомнила слова Шантри после его признания. — Что твоя сестра имела в виду? Она сказала «яблочко от яблоньки»? Парень поджал губы. — Просто… мой отец был зачат так же, как Филипп. — Алек цыкнул. — Надеюсь, это не войдёт в привычку у членов нашей семьи. Я задумалась. Выходит, его дед тоже совершил подобное? — Расскажи об этом, — попросила я, хотя где-то далеко в голове пролетела мысль о том, что я пожалею, это причинит мне боль. Парень мотнул головой и, поставив локти себе на колени, снова зарылся пальцами в волосы, испортив причёску. — Лет триста назад он и бабушка жили в Италии. — Триста лет? — переспросила я, подняв брови. Триста лет?! Поверить не могу! — Да. Столько сейчас моему отцу. Мой дед и бабушка близнецы. Им было около двухсот. Дед выглядел так же, как и отец сейчас, то есть ещё вполне молодо. И они жили не отдельно, как мы сейчас, а в деревне. Небольшой такой деревне, человек на пятьсот. И была там девушка. — Алек почему-то пожал плечами. — Она была красивой. И деда к ней тянуло. Он считал, что это из-за того, что она красива, но недоступна. Бедная, а он был богат. Хотя их дома все сторонились, потому что знали, что там живут странные жуткие иностранцы. Бедная девушка не отвечала ему взаимностью, хотя он дарил ей подарки. Редкие цветы, шелка, драгоценности. Но всё возвращалось ему, ведь девушка была воспитана. К тому же, у неё был жених. А ещё она боялась деда. Но однажды она всё же пришла к нему на встречу. Просто чтобы сказать, чтобы он не мучил ни себя, ни её. Но он не стал слушать и взял её силой. — Алек вздрогнул. Я тоже. Я знала, что испытала тогда та бедняжка. — Больше они не виделись. А через девять месяцев к порогу дома принесли ребёнка. Моего отца. А девушка умерла при родах. Оказалось, что деда тянуло к ней, потому что она была такой же, как и ты! Меня к тебе тоже сразу потянуло, но я тоже не понял, в чём дело. — Алек шумно вздохнул через нос. — Её родители ничего не могли сделать деду. Но он обеспечил их, а потом забрал отца и сестру и уехал сюда, где и был когда-то рождён сам. Вот и всё. Я погрузилась в раздумья. Точнее, в фантазии. Представила, как всё тогда было. Красивая девушка, красивый мужчина. Встреча под красным клёном, которая трагически закончилась. — Его осуждали? — спросила я. Я повернулась к Алеку всем телом и положила руку на его плечо. Руку обожгло, но я не убрала её, и жар начал утихать. Точнее, он волной пошёл вверх по моей руке и приятно согревал тело, которое, казалось, до этого было очень холодным. — Тогда были только он и бабушка. Детей у неё не было, а род предполагалось продлить ему. Думала она лишь о том, как всё удачно случилось, ты ведь знаешь, что женщина – лишь инкубатор. Первое жилище для ребёнка. А потом он принадлежит клану. — Алек повернулся ко мне сам и неуверенно поднял глаза. Они сияли. Да, красивое мерцание среди тёмных густых ресниц. — Это с тобой хорошо получилось. Я влюбился. А вот отец мой был жёстче. И моя мать стала просто инкубатором. Я хмыкнула. Пожалуй, свадьба это не так уж плохо. Не могу представить себе свою ничтожную одинокую жизнь. И пусть я ещё слишком молода, пусть могла бы сделать ещё много вещей, так уж сложилось, и именно сейчас моя цель быть с моим ребёнком, научиться тому, для чего я была создана, сойтись с тем человеком, для которого предназначена была ещё шесть лет назад. Его бабушка видела нас шесть лет назад, а я была ещё ребёнком. Но она видела меня! — Пожалуй, надо сказать твоей семье, — шепнула я. — Ну, что я согласна. — Они обрадуются, ведь проблема решена. — Какая проблема? — Они все поняли, что если ты выйдешь за меня замуж, то будешь страдать. А если уедешь, то буду страдать я. — Алек улыбнулся. — А Шантри мечтает устроить шикарную свадьбу. Первую за очень долгое время. — Раньше вы тоже женились? — Я удивилась. Странно представить, что все их теперешние принципы были другими. — Да. Делились членами кланов. Женщинами. А ведь кланов совсем мало, особенно в нашей стране. Ты ведь представляешь, что бывает от частого кровосмешения? Я кивнула. Проходили по биологии в теме о генетике. Рождаются слабые здоровьем уродцы, мутанты даже. Они даже не живут долго. Конечно, это бывает не всегда. Не всегда в первом или втором поколении, но инцест это ужас. Я даже вспомнила, как одна моя соседка оставила себе двух котят, которые были братом и сестрой из одного помёта, и как у неё раз за разом рождались больные или мёртвые котята, которых она жалела. — Вот что было. Это решено было прекратить. Благо, у нас есть больше трёхсот лет, чтобы найти женщину. Или мужчину. Я вздохнула. — То есть мужчины такие тоже есть? — Ну, да. Только моя бабушка решила воспитывать моего отца, как родная мать. Подумать только. И что-то подобное ждёт и Филиппа. Мать его детей будет лишь инкубатором, а сам он будет всегда одинок. Никто не захотел бы таких страданий для своего ребёнка. Хотя, может, всё случится иначе? Может, он всё же женится на своей второй половинке. Может, и тогда правила уйдут на второй план ради чувств. — Мне кажется, они не станут тебя осуждать, видя, что я всё ещё с тобой, — проговорила я, пытаясь мягче глядеть на парня. Надо же как-то подружиться, что ли. Снова. Раз уж мы собираемся стать мужем и женой и счастливыми родителями Фили. — Бабушка и дед не будут. Им плевать, какими способами, главное, чтобы был ребёнок. Тебя они принимают ради меня и сына. Мать нужна каждому ребёнку, а раз уж я люблю тебя и посвятил тебя в тайну нашего клана, то тебя можно в него принять. — Алек посмотрел куда-то в сторону и вздрогнул. — Отец, никогда не знавший любви к женщине, считает, что лучше тебя просто вышвырнуть. Ты никогда бы ни о чём не вспомнила, но я помнить буду, а когда страдает один член семьи, страдают и все. Ты поймёшь, о чём я говорю, когда станешь одной из нас. Больше всех была поражена Шантри. Она умело скрыла это, но я знаю, что она почувствовала ужас, посмотрев на меня. Представляю. Её любимый братик стал монстром, который издевался над бедной девушкой. Хорошо, что она не знает ещё всей истории. Тогда это повергло бы её в шок. И моя депрессия, нахождение в психушке, беременность и рождение ребёнка в её стенах. Амнезия, и полгода полного затмения. Знакомство с Алеком, новое чувство к нему, доверие, а потом снова разрушение всей моей жизни. Странно, но я готова была оставить всё это позади ради новой жизни. Разве что мама и папа меня потеряют. И Кира, Кирилл. Андрей. Все мои близкие больше никогда не увидят меня, потому что я буду совсем другой. Я брошу их, уже бросила. Я ещё неразрывно с ними связана, дома остались дорогие моему сердцу вещи, что-то личное, что-то важное. Но я не видела причин возвращаться обратно, не видела смысла в этом. Даже планов на это не было. Я ещё не отпустила родной дом, меня вырвали оттуда слишком быстро, и новые знания я всё ещё стараюсь вплести в свою старую жизнь, которая не вернётся. Я всё теряю, но и обретаю что-то новое теперь. Я глубоко ушла в свои мысли. Не заметила, как пришла Шантри, как Алек заговорил с ней по-английски. Он сказал ей о моём согласии, это было очевидно, ведь весь разговор она просто сияла. И только когда она ушла, Алек произнёс фразу, которая вывела меня из ступора: — Значит, свадьба в субботу…