Привязанность

Все закончилось. Я чувствовал себя абсолютно растерянным. Оставшиеся в живых демоны мгновенно преклонили колени пробудившемуся Владыке, даже раненый Баалберит не смел противиться воле самого Люцифера. А я стоял среди них на развалинах прежнего Ада с бесчувственным мальчишкой на руках. Мое тело болело от макушки и до самых пят, но сильнее болело что-то внутри меня. Кажется, когда я был человеком, они называли это душой. Но я, жестокий и беспощадный демон, который легко играет чувствами людей, похоже, сам попался в ловушку человеческих эмоций. Отвратительное чувство… - Забирай его отсюда. - Астарот сжала руку на моем предплечье. – Простому смертному незачем видеть свет от нашего Ангела. Он больше не Соломон и не Избиратель, а значит – добыча для любого демона тут. Губы герцогини Востока изогнулись в невеселой усмешке, а в ее глазах на секунду мелькнуло что-то вроде сострадания: - Уходи, Данталион. Я кивнул и поплотнее укутался в полы алого плаща. За спиной темное небо разрезали полоски лучей света. В Преисподней наступал первый, спустя долгое время, рассвет. - Человеческий король… Повелитель разума и чувств... Испытываешь ли ты одиночество? Он оборачивается, и меня, словно волной, накрывает взгляд его мудрых зеленых глаз. Я готов тонуть в них вечно, я готов захлебнуться ради еще одного взмаха пушистых русых ресниц. Солнце путается в его светлых волосах, складках длинных одежд… Его кроткая улыбка в ответ на мое восхищенное молчание тут же заставляет смутиться и растерять все свои пыл и уверенность. Во рту резко пересохло, ноги, кажется, приросли к полу и не гнутся. Перед Соломоном я всегда чувствую себя глупым малолетним мальчишкой, несмотря на груз прожитых сотен лет. Что за магия подвластна этому человеку? Что за волшебство? Он никогда не расскажет мне этого. Блондин зарывается рукой в мои волосы, а я роняю голову на его грудь, наслаждаясь лаской. Его лицо совсем близко: я могу разглядеть даже едва видные морщинки в уголках глаз, ощутить его теплое дыхание на своих губах. - Мой Господин… - дальнейшие слова замирают на языке, не смея сорваться. Глупо, как глупо… Мой неприятный сон прервал тихий стон мальчишки. Высвободив из-под головы затекшую руку, я обнаружил себя задремавшим подле кровати Уильяма прямо на полу. Хорош Великий князь Ада, ничего не скажешь… Уилл же, похоже, ничего против моего положения не имел; он только слегка хмурился во сне, неслышно шепча одними губами и размеренно глубоко дыша. Я невольно залюбовался его лицом, освещенным холодным светом луны. Такие знакомые, но в то же время абсолютно чужие черты. «Почему ты меня не вспомнил, Соломон? Почему?» Его зеленые глаза, до краев заполненные нежностью и сочувствием, когда он умирал, кажется, будут преследовать еще целую Вечность впереди. Он никогда не любил, не злился, не испытывал ни на кого обиды, он был просто не способен на эти чувства. Я стал его первенцем: первый (весьма болезненный, к слову) контракт, первый столп. Забавный взбалмошный демон-нефилим, проводивший с ним почти все дни в маленькой пыльной комнатке под крышей. Но я имел такую неосторожность влюбиться в своего Господина. И своими же руками убить эту любовь. Замысловатое кольцо-печатка само скользнуло в руки. Всего пару-тройку часов назад оно причинило мне массу неприятностей, а сейчас выглядело вполне невинным ювелирным украшением. Единственная ли оно ниточка, что связывает меня с Господином? Не знаю. Но у меня есть что сказать Соломону. А его душа так дразняще близко. Это сводит меня с ума, как и этот упрямый Твайнинг. Простите ли вы меня, Господин, если я скажу, что у меня появился новый хозяин, которому я буду прислуживать? Сможете ли вы простить мою измену? Знаете, его зовут Уильям Твайнинг и он мечтает выпуститься с наивысшим баллом из школы, поступить в Кембридж, а после стать адвокатом или политиком. Он мечтает вернуть своей семье прежнее состояние и получить заветный пропуск в «высшее общество». А еще он упрямый реалист, который до последнего не верил в магию и сверхъестественных существ. Забавно, не так ли? Он пока очень слаб и я должен защитить его. Это не только в интересах Преисподней, но и в моих собственных, Господин. Надеюсь, вы поймете меня. Я поцеловал зловеще блеснувший металл и осторожно положил кольцо на аккуратную стопку одежды. Надеюсь, ты тоже сможешь понять меня, Уильям Твайнинг. *** Лучи солнца скользнули по благородной бледной коже, путаясь в пшеничных волосах, назойливо щекоча разнеженное сном юное лицо. Когда ты староста, то у тебя нет права на «еще пять минуточек». Да и я считаю это глупым самообманом. Гораздо приятнее будет поспать после обеда, прогуляв, к примеру, ненавистную физическую культуру. Босые ноги коснулись прохладного деревянного пола, едва нагретого слабым утренним светом. Неспешно расстегивая пуговицы ночной рубашки, я думал о том, что весьма странно, что мне не удается вспомнить события вчерашнего вечера. Может, я просто лег пораньше? Когда я закончил утренний туалет и уже надевал пиджак, в дверь привычно постучал Сваллоу, без разрешения всовывая в дверной проем взъерошенную голову. Пара дежурных фраз – и мы направляемся в сторону кабинета латинского языка. Пары проходят быстро. Задумчиво ковыряясь ложкой в разваренном горошке и кусочках моркови, я не могу избавиться от чувства, что мне чего-то не хватает. Так, словно убрали источник фонового шума, а возникшая тишина почти болезненно давит на уши. Исаак учтиво интересуется, в порядке ли я, а мне остается лишь растерянно кивнуть ему в ответ. Мой друг продолжает нести какую-то оккультную ерунду, чередуя болтовню с жеванием обеда, а до меня наконец доходит, почему день прошел в таком непривычном спокойствии. Эти несносные демоны – Ситри и Данталион – наверняка смылись куда-то по своим демоническим делам. Пфф, ну и хорошо. Хоть втравливать меня в неприятности не будут... Но прошла неделя, а никто из них и не думал попадаться мне на глаза ни за обедом в столовой, ни в гостиной с картами на руках, ни в коридорах с толпой воздыхателей, ни в моей собственной комнате, кроша печеньем на одеяло. Черт, неужели им больше не нужен Избиратель? Или в Аду что-то произошло? Мысли в голове продолжали метаться, как птицы о прутья клетки. Почти насильно заставив себя погрузиться в учебу, чтобы отвлечься, я с удвоенным усилием начал готовиться к завтрашнему тесту. Но внутри расползалось мерзкое чувство предательства. - Неужели он думал, что так легко привяжет меня к себе, а потом – бросит? Дурацкий демон… Я бессильно уронил гудящую голову на сложенные руки. Исаак, пыхтящий над книгами по соседству, вопросительно вскинул брови: - Какой демон? - Данталион. Я не видел его уже целую неделю. Не то чтобы я беспокоюсь, но он вроде плел мне в церкви, что будет меня охранять, - я посмотрел в удивленно распахнутые глаза и махнул ладонью. – Ладно, забудь. Но прохладные пальчики коснулись моего лба, заставляя вопросительно смотреть на бесхитростное и чуть озабоченное лицо друга. - Уильям… Ты уверен, что у тебя нет температуры? Данталион – это Великий князь Ада, 71-ый из 72 демонов Малого Ключа Соломона. – Маленькая книжечка исчезла из его пальцев, а выражение лица с озабоченного сменилось на заинтересованное. - Ты вызывал его, не так ли?! Расскажи! Я невольно отодвинулся, возвращая себе драгоценное личное пространство. - Ты, что ли, забыл? Он перевелся к нам пару месяцев назад с Ситри. А сейчас даже Нэйтона Кэкстона, старосты, и того нет. Мой друг снова сменился в лице и качнул головой: - Прости, но я ничего такого не помню. Уилл, ты уверен, что это тебе не приснилось? У нас никогда не было старосты по имени Нэйтон. - Как это ты не помнишь?! Черт! Это их очередные демонические шуточки?! Я резко поднялся со стула, пересек комнату и громко хлопнул дверью, быстро шагая в сторону церкви. Но хватило меня только на то, чтобы добраться до небольшого фонтана и рухнуть на его край. Дыхание сбилось, в боку неприятно кололо, а сердце было готово выскочить из грудной клетки. Может, мне действительно нужно больше заниматься спортом? - Юный Господин? Я вскинул голову и наткнулся на взволнованный взгляд Кевина. - Что-то случилось? Вы так запыхались… Дворецкий выпустил из пальцев подобранные полы монашеского платья и принялся внимательно разглядывать мое лицо. - Почему вы так печальны и злы, юный Господин? К щекам внезапно прилила краска: - Я не… Но закончить Кевин мне не дал. - Господин, я ведь знаю вас с малых лет, и ваши тревоги прекрасно отражаются для меня на вашем лице. Кто как я не выслушает вас? Он склонил голову, ожидая ответа, а я отвернулся, не в силах выдержать его взгляд. Он был чертовски прав. Это чувство внутри меня становилось с каждой минутой все сильнее, грозя вырваться наружу, снося все преграды, словно река, вышедшая из берегов, сносит плотину. Я закусил губу, глубоко вздохнул и уставился на носки собственных туфель: - Ты когда-нибудь чувствовал, что у тебя было что-то очень важное? Что-то, что тебе не удалось сберечь? Я, кажется, потерял уже столько важных мне людей из-за своего эгоизма. - Рука сама потянулась к нагрудному карману и бессильно сжала лацканы пиджака. - Я слишком часто ощущаю эту пустоту. Пустоту от потери. - Мой Господин… В глазах подозрительно защипало. Нет. Никому не позволю увидеть слезы Уильяма Твайнинга! - Простите, что побеспокоил, ваше Святейшество. Чужой дрожащий голос. Я сорвался с места, оттолкнул Кевина и бегом рванул прочь, лишь бы подальше от людей. Что же я наделал?! Ноги сами принесли меня в небольшой скверик за церковью. Тут было удивительно тихо и безлюдно. Глубоко вздохнув, я постарался успокоить безумную скачку сердца в груди. С каждой секундой я становился для себя все более омерзительным. Наглый избалованный ребенок... Почему я никогда раньше не думал о чувствах других? Почему я не замечал этого? - Значит, я причина твоей пустоты? Глубокий бархатный голос, который мог принадлежать лишь одному существу. Я поднял глаза и наткнулся взглядом на кривую улыбку демона. Данталион стоял у ствола дерева в своем обычном адском облачении и улыбался, но глаза его были необычайно серьезны. Секунда – и он оказывается в нескольких сантиметрах от моего лица. - Отвечай на мой вопрос, Уильям Твайнинг. Злость привычно берет верх над другими чувствами, и я стараюсь оттолкнуть назойливого демона, но мои запястья легко перехватывают и заключают в железные тиски. Проклятый Данталион… - Прекрати! - Нет. Пока ты не ответишь на мой вопрос, - он склоняется еще ниже, так, что я ощущаю на своей щеке его горячее дыхание, - я не выпущу тебя. - Я приказываю тебе отпустить меня! Демон усмехается и сокращает расстояние до минимума, заставляя вжаться спиной в холодную кирпичную кладку. - Нет. Не отпущу. Что-то горячее быстро касается моих губ, но тут же исчезает. Сердце оказывается где-то в горле и стремительно падает вниз. Что это было, черт побери? Поцелуй?! Щеки мгновенно заливает предательский румянец, а Данталион, похоже, не собирается останавливаться. В этот раз мне еще жарче, чем в предыдущий. Растеряв от шока все связные слова и мысли в голове, я еле стою на ногах. Мозг упрямо не хочет противиться действиям демона, а я… А я сдался. Все равно ноги меня уже не держат; потом объясню ему, почему так судорожно хватался за его плечи. Наконец Данталион отстраняется, чтобы дать мне вдохнуть немного кислорода. Кажется, я весь горю: щеки, уши, губы и… тело. Я вижу в его насмешливых глазах промелькнувшие искры пламени, сейчас он выглядит действительно опасным. Но он вновь удивляет: демон отстраняется от меня и легко преклоняет колено, рассыпав по брусчатке разорванные полы алого плаща. Отчего-то это все вызывает чувство дежавю, словно такая же ситуация уже повторялась со мной когда-то. Горячие губы прижимаются к моей ладони, заставляя вздрогнуть. Тишину разрезает его глубокий голос: - Ты больше не нужен Преисподней как Избиратель. Но я продолжу следовать за тобой. И защищать тебя. Я поклялся всегда быть рядом, а демоны не нарушают клятв. Он прижимается к бледной ладони щекой, а пальцы сами скользят по его коже и путаются в темных жестких волосах. Этот сильный демон, совершенное оружие, был так прекрасен в своем смирении. И я согласился. Уильям Твайнинг никогда не сожалеет о принятых решениях.