Янтарь, крокет и женские шалости

Череда кругов с веселым хлюпанием выстраивалась в нестройный ряд и как-то горько таяла. Ещё один камешек – и всё повторялось. Безразличным взмахом руки нарушал водную гладь, даже не глядя на возникающие круги. Зоро неотрывно смотрел на палубу – там, облокотившись о борт, стояла Робин. Уже ровно час и тринадцать минут. Просто стояла, не шевелясь, и наблюдала за дном, словно говорила с кем-то молчаливо, словно искала что-то среди ила и мелких пестрых рыбешек, словно выпала из этого мира на последние семьдесят четыре минуты. Рука легким движением отправляла скакать по волнам гладко выточенные морским прибоем камушки, а взгляд и не пытался уцепить ровные ползучие за ним круги. Аристократическое лицо Робин ему куда интереснее. Как спорт – ловить на всегда спокойном лице оттенки различных эмоций. Так даже интереснее – с тренировками несравнимо, но в перерывах между ними... Очень. А в водной глубине играли в крокет вытесанными волнами камушками дочери моря. Старательно точили янтарь волны, лелеяла его морская пучина, и пятьдесят нимф подводного мира кружат вокруг импровизированной площадки, как птицы, передавая друг дружке деревянный молоток. Стукнут по янтарю-мячу и возбужденно указывают пальцами пройденную им траекторию, галдя как чайки. Шустрые рыбки, сверкая чешуей, нарезают вокруг их ног круги, медузы, подневольные, танцуют, а отец полусотни дочерей Нерей – мудрый бог морской, - следит издали за ними, как бы не натворили чего, глупые. На дне вольготно и просторно, и, выстроившись с кружок, расчесывают нереиды друг другу длинные волосы, украшают пряди водорослями, кораллами, мелкими цветастыми рыбками как заколками и, смеясь, щебечут о своём, сплетницы. День-деньской поют они песни, завистливо подмигивая пиратам да рыбакам из толщи моря, манят их к себе и растворяются вдруг - только тихий девичий смех льется по волнам, от берега к горизонту и дальше. У сирен ли наслушались, начитались ли романтических книжек, что, зазевавшись, роняют в море наивные барышни. Оплетая льняными нитями с утопленных судов запястья, как незабвенная Русалочка крутят в руках медные подносы и хрустальные туфли с игривым бантиком на носу, в шутку надевая друг другу их на голову как диадему или шляпу. Надоест – бросят игрушку; и вот уже танцуют на дне морском, прыгают через пламя кораллов и хохочут, пугая и одновременно завораживая морских жителей. Нереид любят, они – душа моря, дружные сестры, девицы-бесприданницы, бестелесные и вечно молодые. Не то дар, не то наказание – а им все равно. Им бы только плясать да петь дни напролет, пока не придет к отцу жених да не предложит свою руку и сердце взамен бесплотному телу и чистому голосу красавицы-нимфы. Желтый янтарь с витиеватым рисунком песчинок внутри – прекрасная замена шарам, он скользит по дну как шустрый малек: нереидам весело. Девушки подстегивают друг друга, так и норовят заполучить деревянный молоток себе. Не отдает игрушку сестра, с азартом целится в воротца и щурит правый глаз. Недовольно надует щеки юная нереида, сложит на груди руки… и вздрогнет: плавно, как перышко, опускается перед её лицом на дно камушек, словно вальсируя, а над головой её, как в зеркале, плывут круги, возрождаясь и затухая свечкой… На земле под солнцем ходят люди – посмотрите! Звенит её зов как эхо по песчаному дну, и, встрепенувшись, несутся к поверхности морской сёстры-нереиды: к месту их игр прибыл пиратский корабль; рвет и мечет «веселый Роджер» на вершине мачты под порывами буйного ветра, а кто-то живой кричит, скрываясь в широколистных джунглях на берегу от любопытных взглядов нереид. Брошен молоток, забыт янтарь – прильнув к поверхности, как к зеркалу, подглядывают они наружу, на тех, кто греет на жаре вечно сухие ступни. И снова режет камушек водную гладь над их головами – фыркают нереиды, ныряя на спасительную глубину, а сами охают восхищенно: что это? Кто это? Как это? Им подвластно морское дно, исхоженное за тысячу лет поперек и вдоль, а суша, увы, недоступна… Обнаружена причина – парень с тройкой катан на поясе, присев на песок, метает гладкие камушки по волнам. «Пират? Пират?...» - взволнованно шепчут нереиды, и вторит им волна: «Пират… Пират!»… Смеются, глупые, водят бестелесными пальцами по воде, что отражает его хмурое лицо, улыбаются друг дружке и водят прозрачными плечами, а их песчаные локоны, как медузы, волнуются, пляшут в водной толще, искрятся под лучами далекого солнышка. Вдруг, как опомнившись, оглядываются в панике нереиды – их сорок девять! И, хватаясь за лицо, шепотом кличут они потерянную сестру, волнуются, мельтешат будто шустрые рыбки. Наконец, отзывается нимфа: тонкие пальчики сжимают ручку молотка и, замахнувшись, со смехом бьет она по янтарю. С плеском вырывается он из воды и под шепот-смех нереид ударяет точь-в-точь парню в лоб. Оставив лишь звенящее эхо после себя, растворяются бесплотные нимфы, словно и не было их здесь вовсе – а парень, задумчиво потирая лоб, оглядывается по сторонам. Никого? Никого! Только в ладони гладкий, словно выточенный на станке камушек-янтарь, а внутри него – не то травинка, не то песчинка изогнулась змеей, и сверкает ещё влажный псевдо-мяч под солнцем. Зоро снова смотрит на палубу – чуть подергивая плечами, смеется, прикрывая ладонью рот, Робин и незаметно подмигивает морскому дну.