Ночь и лилии

      Тинкер выходит из кафе, пытаясь скрыться от шума и суеты. Всеобщее веселье – это, конечно, здорово, но она уже сполна насладилась им... На самом деле она никогда ещё не чувствовала себя такой одинокой. Безнадёжно, чертовски одинокой. Там, «У бабушки», каждый живёт для кого-то, и только она лишняя. Ненужная. Маленькая, глупая фея, решившая, что Сторибрук спасёт её от всех напастей. Но разве можно скрыться от самой себя? Реджина может быть милой, Бей предусмотрительным, а Крюк раздражающе весёлым, но это ничего не изменит: у Тинкербелл в сердце дыра с тех самых пор, как её лишили крыльев.       Бывшая фея бродит по незнакомым улицам, с удивлением разглядывая здешние постройки. Тут всё не так, как в Зачарованном Лесу. Совсем не так. Её прежние сёстры живут в обители, девушки в Сторибруке носят брюки, а по улицам этого загадочного города носятся существа из железа, которые, по словам королевы, зовутся «машинами». Странный мир, в котором нет желанного покоя. Губы Тинк кривятся в болезненной усмешке: нет, не покоя желает её сердце. Она хочет быть полезной. Помогать людям. Творить добро. Но, что может сделать она, фея без крыльев и магии? К тому же жители городка явно привыкли сами справляться со своими проблемами или же обращаться к Румпельштильцхену…       Сторибрук укутан чёрным покрывалом с мелкой белой крошкой вместо звёзд по всему полю. Тинкер пытается сосчитать эти точки, похожие на крохотные маяки. Ей кажется: они зовут её. Ведь где-то там, невероятно далеко, она, возможно, всё-таки будет нужна… разве нет?       Потерянная фея резко останавливается, когда чувствует на себе чей-то взгляд. Он не липкий, не внимательный. Скорее – сканирующий. Хуже, чем пристальный. Она оборачивается, будто следуя за этим странным, острым, точно игла взглядом. Его обладатель – высокий мужчина, прислонившийся к фонарному столбу. Кончик раскуренной им сигареты отливает красновато-жёлтым, будто прожигая бархатное покрывало ночи.       - Я вас не знаю, - резюмирует курильщик, заметив, что она обратила на него внимание.       - Взаимно, - откликается Тинкер. Ей нравится голос мужчины – низкий и мелодичный. Таким голосом нужно рассказывать сказки детям и признаваться в любви красивым женщинам. Очень красивым.       - Курите? – он протягивает ей пачку, но она отрицательно качает головой, отстраняя его руку.       - Нет, спасибо.       - А вам бы не помешало… - он оглядывает её с сожалением. Потом вздыхает, точно разгадал какой-то страшный, до невероятности печальный секрет.       Тинкер хмурится:       - Вежливостью вы явно не отличаетесь.       - Даже не претендую.       Ей удаётся различить улыбку на лице собеседника. Блеклую тень улыбки, если быть точнее.       - У вас что-то случилось? – спрашивает она по старой привычке. Проще выслушать другого, чем рассказать о собственных горестях. Но, по-видимому, курильщик с мелодичным голосом придерживается такого же мнения.       - Не у меня. У вас.       Тинкер не знает что сказать. Возразить? Возмутиться? Уйти? Последний вариант, пожалуй, самый простой. Но неожиданно она понимает, что не хочет уходить. По крайней мере, не сейчас. Поэтому она произносит:       - Прогуляемся?       И это гораздо больше утверждение, чем вопрос.       Он кивает. Тушит сигарету, кидает её в ближайшую урну и, управившись с этими нехитрыми делами, указывает куда-то в сторону:       - В парк. Верно?       Она не была в парке. По большому счёту она ещё нигде в Сторибруке не была. Да и какая разница? Тинкербелл не верит в счастливые случайности и судьбоносные встречи. У неё свой реестр чудес. Реестр без единой записи.       Молчание помогает им понять друг друга. Они не произносят ни слова, пока не доходят до маленькой скамейки в одном из проулков городского парка. Здесь на клумбах растут чудесные белые цветы с тягучим запахом. Он разливается в воздухе, и у Тинкер кружится голова. Она потирает виски и присаживается на скамью, чтобы не упасть.       Её спутник устраивается рядом и, сорвав цветок, крутит его между пальцами:       - Тяжело оторваться от родной почвы, верно? Есть вероятность навсегда потеряться или вовсе – засохнуть.       Тинкербелл вздрагивает. Так вот, что с ней произошло, когда Голубая фея лишила её крыльев… она засохла.       - Можно спастись, если есть маяк, - замечает она, всматриваясь в расшитое звёздочками-бисеринками небо.       Он долго не отвечает, будто обдумывает что-то. Измеряет степень возможного доверия?       - У меня есть, - говорит тихо и как-то отстранёно, точно не о себе вовсе.       - И где же он?       Вопрос срывается с её губ, так быстро, что потерянная фея не успевает остановиться. Проконтролировать себя. Вспомнить о правилах приличия. Хотя… сегодня они явно не в счёт.       - Моя дочь росла в другой семье, пока все тут были скованы проклятием, - он бросает цветок на клумбу и раскуривает ещё одну сигарету, - сейчас мы вместе, но раз в неделю она уходит к тем людям. За эти годы они успели стать семьёй…       - Всего одни сутки.       - Я ждал её слишком долго, - потом он чуть подаётся вперёд и прищуривается, затягиваясь, - а у вас что за беда? Откровенность за откровенность… верно?       Тинкер пожимает плечами. Возможно, нужно сказать вслух. Проговорить горькую правду сотни и тысячи раз, чтобы смириться с ней. И к чёрту надежду.       - Меня лишили крыльев.       Он удивлённо моргает:       - Вы были ангелом?       Она смеётся, не понимая, что это было – изысканный комплимент или вполне серьёзный вопрос.       - Феей… А потом я жила в Неверленде.       - Долго?       - Слишком долго.       В глазах её собеседника отражается странная смесь из боли, понимания и сострадания. Наконец, он отводит взгляд, точно не желая смущать её. Позволив наспех прикрыть оголённые раны, пока не пришло беспощадное, правдивое утро.       - Тут по городу бродит один мальчик с книгой сказок. Он уверен, что каждого из нас ждёт счастливый конец. Возможно, он прав… как думаете?       Тинкер улыбается, прекрасно понимая, о ком он говорит.       - Не знаю. Я ничего не знаю, к сожалению. А думаю слишком много, так что…       Небосвод чуть светлеет, и мужчина взволновано дёргается. Видно, что он ждёт этого рассвета как способа избавиться от страхов и тревог.       - Бросайте вы это, - произносит он, явно желая, чтобы и ей рассвет принёс облегчение, - вы, кстати, любите шляпы?       - Шляпы? – Тинк смотрит на него с подозрением. Уж слишком это нелогичный вопрос в данной ситуации. Может быть, он сумасшедший, этот обаятельный мужчина со странным блеском в глазах?       - Шляпы, - повторяет он, не желая ничего объяснять.       - Не очень. Это важно?       - Немного… - хорошее настроение постепенно возвращается к нему, и он уже явно наслаждается ситуацией, - ничего не знаете обо мне, верно?       Ожидая, что он сейчас кинется на неё с ножом или чем-нибудь подобным, Тинкербелл мысленно обещает себе больше никогда не гулять с незнакомцами. Она смотрит ему в глаза. И тут вспоминает что-то… Одну историю, рассказанную ей Эммой по пути в Сторибрук. О мужчине, который хотел, чтобы дочь Белоснежки и Принца сшила шляпу и наделила её магической силой. И почему Эмма вообще решила поведать Тинк об этом человеке?... Фея пытается вспомнить, но ничего выходит. Зато она знает ответ. И со шляпами теперь всё ясно.       - Безумный Шляпник, - выдыхает Тинк. Несколько секунд они переглядываются, а затем смеются. Смеются так долго, что у неё перехватывает дыхание.       - Довольно глупо, - подводит он итог, отсмеявшись, - зовите меня Джефферсоном… А вы Тинкербелл?       - Можно просто Тинк. Как вы догадались?       - Фея из Неверленда… это было несложно, учитывая, что я двадцать восемь лет читал сказки.       - Обо мне есть сказка?       Это вообще-то очевидно, но Тинкер готова задать ему ещё миллион глупых вопросов, лишь бы Джефферсон не уходил. Еще немного. С ним так тепло и легко. Неожиданно легко.       Он всё понимает и, вставая со скамейки, обещает принести ей эту сказку. Они расстаются, чтобы встретиться. Тинкербелл ни секунды в этом не сомневается, поэтому чувство лёгкости не покидает её, даже когда он уходит.       В мире есть человек, которому Зелёная фея может помочь. Тинк не знает, что из всего этого выйдет, но в любом случае у них останется ночь, полная крошечных звёзд, горьких тайн и цветов с тягучим запахом, от которого так невыносимо кружится голова.       Кажется, это лилии.