Миттельшпиль

Минхёк чуть отстраняется и прижимается губами к виску Ильхуна, позволяя последнему перевести дух. Однако Ильхун почти сразу тянет его за футболку обратно, ближе, к себе. Не стоит тратить драгоценное время на такую ерунду, как дыхание. Ему нравится целоваться с Минхёком, ему нравится, как Минхёк это делает. Ильхуну есть, с чем сравнивать. В тесной мужской компании, оказавшейся без девушек на неопределенно долгое время, вообще многие условности стираются. Ынкван слишком напористый. После него болят губы. - Поосторожней с зубами, - морщится Ильхун, на что лидер с самодовольной ухмылкой обычно заявляет, что «он же мужчина». Ильхун не спорит и не напоминает, что он и сам, в общем-то, не женщина, но это почему-то не рождает у него никакого желания пытаться откусить партнёру язык. Донгын целуется неожиданно хорошо, Ильхуну даже любопытно, чем это он там занимался в своём Чикаго, пока не приехал в Корею. Донгын обычно неуклюжий и не знает, куда девать руки, тем удивительней та естественность, с которой он обхватывает партнёра за талию, зарывается пальцами в волосы. У Донгына большие ладони, и Ильхун чувствует себя в его объятиях немного неловко. Сончже целоваться не умеет, но очень хочет. Впрочем, его навыки улучшаются с поразительной скоростью, сказывается влияние Пыниэля. И всё же он слишком нетерпеливый, порывистый, его приходится усмирять, класть ладонь на шею, удерживать, задавать ритм. Но Сончже красивый и сильный, и Ильхун позволяет в очередной раз прижать себя к стене в коридоре. Макнэ не наваливается всем весом, как это делает Ынкван, он только аккуратно и решительно отгораживает своей широкой спиной от остального мира, поэтому Ильхун послушно приподнимает лицо, разрешая скользнуть языком между своих губ. Как целует Хёншик, Ильхун судить не берется. Они целовались только один раз, когда группа, умирая от скуки, в очередной раз крутила «бутылочку». Ильхун помнит, что было скучно, а больше ничего. Зато поцелуи с Минхёком отложились в памяти от первого до последнего. От первого в темноте на кухне у только что закрытого холодильника, до вот этого, который сейчас в процессе. Целоваться с Минхёком с одной стороны спокойно – не нужно думать, что и как ты делаешь, контролировать... с другой - как-то необыкновенно волнительно. Он не привык брать больше, чем отдает, всегда старается сделать приятно, поневоле почувствуешь себя особенным. Он отводит пряди от лица Ильхуна и гладит тонкими пальцами шею. Ильхун пропускает волосы хёна между пальцев, и тот легонько прижимает зубами нижнюю губу рэпера в знак того, что ему нравится. Минхёк прокладывает дорожку влажных поцелуев по шее к ключицам, он часто так делает, и Ильхуну не по себе от того, насколько это приятно. Он сжимает пальцы в волосах Минхёка и обычно, спустя какое-то время, тянет его обратно в поцелуй, чтоб заглушить готовый вот-вот сорваться то ли стон, то ли всхлип, то ли ещё какой-то позорный звук. Кровать Минхёка едва слышно скрипит, когда тот поднимается на локте, в темноте его глаза слегка поблескивают, и Ильхун даже жалеет, что свет выключен. Он хотел бы увидеть, какого размера сейчас зрачки у его хёна. Дверь в холл открыта, но ни один не боится, что их могут застукать. Ну, застукают, и что? Развернутся и уйдут. Однако уже поздно, скоро придет ложиться Хёншик, а Сончже полезет к себе, чтоб по традиции послушать на ночь половину содержимого своего плеера. Минхёк проводит тыльной стороной ладони по щеке Ильхуна, тот ловит его за руку, убирая её от своего лица, и притягивает хёна, заставляя практически лечь сверху. Ильхун медленно водит руками по его спине, задерживаясь на талии, Минхёк часто дышит ему в шею. Пару минут спустя Минхёк упирается коленом в матрас между ног Ильхуна, локтями в подушку по обе стороны от его головы и приподнимается. Снова целует, не торопясь, тягуче, без языка. Потом прижимается губами к скуле и выдыхает на ухо: - Иди в душ первым? Они оба уже были в душе, но не нужно быть Эйнштейном, чтоб догадаться, что ванная комната понадобится снова – какие тут секреты, если между ними только что не было ни сантиметра пространства. Ильхун проглатывает просящееся на язык «Пойдём вместе» и кивает. Он знает, что Сончже с Донгыном уже давно зашли дальше поцелуев, и знает, что у них с Минхёком может быть так же. Но каждый раз ему что-то мешает. Эта граница слишком серьёзная и ощутимая... он не в состоянии её преступить. А вот Минхёк готов, Ильхун это понимает, чувствует – он ощущает напряжение в мускулах под своими руками, дрожь в кончиках пальцев на своей коже. Но Минхёк ничего не сделает против его воли. Никогда. Ильхун когда-нибудь точно сорвётся и просто его изнасилует.