Сжигая мосты

— Малышка, что ты хочешь на ужин? – спросила я Ренесми, разбирая пакеты из супермаркета на кухне. — Макайоны с сыйом, — ответила дочка, проглатывая звук «р», который давался ей с трудом. Можно было бы и не спрашивать, макароны с сыром были её любимым блюдом, она готова была его употреблять на завтрак, обед и ужин. Уж не знаю, откуда у неё такое вкусовое пристрастие. — Зайка, ты сегодня на обед уже ела макароны, к тому же папа просил приготовить ему запеченное мясо, — предприняла я попытку отговорить дочь. Всё-таки рацион трехлетнего ребёнка должен включать ещё что-то помимо макарон. — Папа будет кушать с нами сегодня? – Ренесми подняла на меня взгляд, полный надежды. — Да, он обещал освободиться вовремя и приехать домой к ужину. — Тогда я буду то же, что и папа! – радостно воскликнула дочь, хлопая в ладоши от восторга. — Хорошо! – я удовлетворённо кивнула, радуясь, что уловка сработала. – В таком случае мне понадобится твоя помощь. Помоешь овощи для салата? — Да! – ответила моя девочка, пододвигая стул к раковине. Не успела я достать овощи и зелень из пакета и подать их Ренесми, как она уже вскарабкалась на стул и пустила воду, предварительно засучив рукава и приготовившись к работе. Пока Ренесми была занята своим важным делом, я быстро замариновала мясо и принялась чистить картофель. Сама не знаю отчего, но я немного волновалась, предвкушая обычный семейный ужин. Мы так давно не ужинали все вместе. Последнее время Эдвард допоздна задерживался на работе, не успевая даже вернуться ко времени укладывания Ренесми на ночь. Я читала дочке сказку, затем ложилась в холодную, слишком большую для одного человека постель и ждала его возвращения. Почти всегда я засыпала ещё до того, как Эдвард появлялся на пороге нашей спальни. В такие минуты мне было до боли тоскливо, но я сама себя успокаивала тем, что это пройдёт, как только его компания завершит новый проект. Но сегодня Эдвард позвонил в полдень и пообещал бросить все дела и поужинать с нами. Я порхала вокруг стола словно бабочка, расставляя приборы и напевая себе под нос какую-то веселую песню, услышанную по радио. Ренесми радовалась не меньше меня, помогая раскладывать салфетки. Мясо уже дымилось на тарелках, картофель источал аппетитный аромат и овощной салат ждал своего часа, а Эдварда всё не было. Ренесми никак не соглашалась начинать трапезу без папы, и только спустя час, когда голод взял своё, мы принялись за еду в одиночестве, хотя кусок не лез мне в горло. Я ощущала разочарование, тоску и злость одновременно. Мне было обидно не столько за себя, за свои разрушенные надежды, старания, сколько за дочь. Видеть в глазах своего маленького ребёнка слёзы из-за невыполненного близким ей человеком обещания причиняло мне боль. Я пыталась понять, что же могло заставить Эдварда нарушить обещание? Снова неотложные дела, важное совещание? Всё это казалось мне таким никчёмным по сравнению с чувствами, которые сейчас испытывала моя дочь. Она так верила, что он придёт пораньше, так надеялась и радовалась, что мне невыносимо было видеть теперь её грустное личико. Когда мы уже почти закончили с ужином, с улицы раздалось шуршание автомобильных шин по подъездной дорожке. — Папа! – воскликнула Ренесми и побежала к окну, чтобы удостовериться в своём предположении. – Мама, папа приехал! Моя девочка побежала в прихожую встречать Эдварда, а я попыталась взять себя в руки, чтобы не вылить на него всю свою злость и обиду. Я готова была наброситься на него с кулаками, но вид моего счастливого ребёнка охладил мой пыл. Эдвард вошёл в столовую, держа на руках улыбающуюся Ренесми, которая весело рассказывала ему о своих сегодняшних приключениях. Он подошёл ко мне и поцеловал в щёку. Я не встала из-за стола, я даже не посмотрела в его сторону. Я боялась, что как только взгляну в эти медовые очаровательные глаза, то вся злость и обида на него сразу же испарятся. А мне не хотелось так быстро прощать его, поэтому я продолжала сидеть за столом и игнорировать присутствие мужа. Ренесми же уже забыла все недавние невзгоды и с обожанием наблюдала со своего места, как Эдвард наполняет свою тарелку. — Папа, я помогала маме делать салат, — проворковала она слегка уставшим голосом. Время было позднее, и ей уже хотелось спать. — Какая ты умница, — похвалил её Эдвард, и она расплылась в довольной улыбке. – Очень вкусно получилось. Я чувствовала, что муж буравит меня взглядом, поэтому нарочно смотрела куда угодно: в пустую тарелку, на дочь, но только не на него. Эдвард знал моё настроение и не начинал выяснять отношения при дочери, чему я была только рада, потому что в противном случае я бы высказала ему сейчас всё, что накипело, и в грубой форме. Но я не могла позволить себе, чтобы наша дочь была свидетелем ссоры любимых родителей. Я не хотела рушить её счастье и душевное благополучие, поэтому всеми силами делала непринуждённый вид, продолжая избегать прямого взгляда Эдварда. Спустя четверть часа Ренесми уже начала клевать носом, и я взяла её на руки и отнесла в детскую спальню. Эдвард ещё не закончил трапезу, поэтому дочка пожелала ему спокойной ночи в столовой. Ренесми уснула очень быстро, не успев даже дослушать сказку до середины. Я поцеловала её в лоб, выключила свет и вышла в коридор, плотнее прикрыв за собой дверь. Несколько минут я стояла возле детской в тёмном коридоре, размышляя о том, что же с нами происходит? Я никак не решалась спуститься вниз, потому что не понимала, как себя вести в такой ситуации. Я любила своего мужа, готова была простить ему многое, но только не разочарование, испытываемое нашей маленькой дочерью. Камень тревоги и обиды висел на моём сердце тяжёлым грузом, и чтобы скинуть его, мне необходимо было поговорить с Эдвардом начистоту, выяснить его отношение ко мне, понять причину, из-за которой счастье и взаимопонимание нашей семьи медленно катилось в пропасть. Я втянула побольше воздуха, изобразила на лице маску спокойствия и, стараясь утихомирить клокочущие нервы, спустилась вниз. Эдвард закончил ужин и перебрался в гостиную. Когда я вошла туда, он стоял возле бара и наливал в стакан виски. Я встала в дверях, наблюдая за ним. Его лицо было задумчивым и тревожным. Широкие плечи как будто согнулись под тяжестью вины, и я поняла, что он действительно сожалеет о том, что случилось сегодня. Камень на сердце стал немного легче, но всё ещё мешал дышать полной грудью. Я шагнула в комнату, давая знать о своём присутствии шагами по паркету. Эдвард обернулся и, увидев меня, улыбнулся своей кривоватой улыбкой, от которой у меня мурашки пробежали по коже. Спустя пять лет нашего брака он продолжал приводить меня в заведённое состояние одним лишь взглядом. Я невозмутимо прошла и села на диван, в то время как Эдвард наполнил второй стакан и, сев рядом, протянул его мне. Я не отказалась, мне необходимо было снять напряжение и нервозность сегодняшнего вечера. Отхлебнув маленькую порцию горячительного напитка, я проговорила отрешенным голосом, всё ещё не смотря на мужа: — Мы ждали тебя в восемь. — Я знаю, Белла, прости. Мне правда жаль, но так вышло, что в самый последний момент мне пришлось провести важную встречу с представителем компании, с которой мы собираемся сливаться, — оправдывался он. – Поверь, как только эта сделка свершится, всё вернётся на круги своя, обещаю. Его голос, полный раскаяния и сожаления, опустился до шёпота, и я уже не могла злиться на Эдварда. Я повернулась в его сторону и взглянула ему в лицо. Он смотрел на меня любящим взглядом, ожидая моей реакции. — Вы сливаетесь с какой-то крупной компанией? – всё ещё недоверчиво уточнила я, пытаясь понять, действительно ли эта встреча того стоила. Я мало что знала о делах компании мужа, единственное, что я усвоила, это то, что основным направлением её деятельности является разработка, производство и экспорт медицинских изделий и аппаратуры. У меня не было экономического образования, у меня вообще не было оконченного высшего образования, поэтому мне было трудно разбираться во всех этих тонкостях ведения бизнеса. Мы так страстно и беспамятно влюбились друг в друга, что сразу после окончания школы Эдвард сделал мне предложение и мы поженились. Затем он поступил на экономический факультет, а я выбрала себе гуманитарный, под стать моему складу ума. Мне хотелось изучать искусство, живопись. Однако мне не довелось окончить колледж, так как я забеременела. С того самого момента Ренесми стала занимать всё моё время. Эдвард же с отличием завершил учёбу и занялся собственным бизнесом, желая работать на самого себя. Отец Эдварда, Карлайл, работал ведущим хирургом и считался одним из самых лучших профессионалов штата Вашингтон, его знания в медицине и умение разбираться в медицинском оборудовании помогли Эдварду в его начинаниях. — Не такой уж крупной, — ответил муж, — скорее, это будет больше похоже на поглощение. Та фирма находится на грани банкротства, так что мы – их единственный шанс выжить в этой сфере бизнеса. Естественно, главный пакет акций будет по-прежнему принадлежать мне, и я не потерплю второго генерального директора. К моему счастью и их разочарованию, руководство этой фирмы согласно с такими условиями заключения сделки, — при этих словах Эдвард хищно ухмыльнулся. — Мы так скучаем по тебе, — тихо проговорила я, понимая, что причина у него действительно уважительная, и прощая. — Я тоже, — ответил Эдвард и провел кончиками пальцем по моей щеке. От его прикосновения по моему телу пробежала приятная волна возбуждения. Все мои тревоги и решимость выяснить отношения моментально испарились. Мне уже не казалось, что мы отдалились друг от друга. Он наклонился и легко поцеловал меня в губы, однако совсем не так, как я ожидала и жаждала. Затем Эдвард поднялся с дивана, поставил сначала свой стакан на журнальный столик, а затем и мой. Он молча взял меня за руку и повел наверх в нашу спальню. Я послушно следовала за ним в предвкушении близости с любимым, которой у нас не было уже довольно давно. Мне хотелось ласки, нежности, былой страсти, хотелось почувствовать себя желанной, как и прежде. Хотелось услышать от Эдварда, что он любит меня, что всё так же хочет и что всё будет хорошо. Но ничего, что я хотела, не исполнилось. Не говоря ни слова, Эдвард раздел меня, опрокинул на кровать, затем, не сводя глаз с моего обнаженного тела, разделся сам, избегая смотреть мне в глаза. Без поцелуев и предварительных ласк в этот раз он грубо взял меня сзади. Камень тревоги и боли на моём сердце снова вырос до невыносимо огромных размеров.