Сжигая мосты

POV Эдвард Кто бы мог подумать, что моя новая жизнь в Китае будет ещё более сумасшедшей, чем она была в Сиэтле. Я мало что знал о Китае, но мне казалось, что восточные люди относятся к зарабатыванию денег и самому процессу работы намного спокойнее и флегматичнее, чем европейцы или американцы, но я ошибался. Китайцы в большинстве своём были невыносимыми трудоголиками, они готовы были работать по двенадцать часов в сутки, практически не отвлекаясь на еду. Чем дольше я жил в этой прекрасной стране, тем сильнее я проникался уважением к её культуре и менталитету жителей и тем больше влюблялся в неё. Первые несколько недель моего пребывания в Поднебесной мы жили в шикарной гостинице Шанхая, время от времени летая в Гонконг на переговоры и проводя их в Шанхае, и жизнь на побережье Китая казалась мне такой же суетной и развитой, как в основных крупных городах Америки. Шум, движение, суматоха, ночной неон, огромные небоскрёбы с офисными зданиями, гигантские торговые центры, шикарные отели, дорогие рестораны, потрясающие развязки дорог, многокилометровые пробки, сверхскоростные поезда и прочие атрибуты мегаполиса поражали воображение. Когда же тендер был проведён, подрядчики с наилучшими условиями найдены, основные переговоры завершены, план строительства завода был подписан, мы перебрались в центральную часть Китая на постоянное место жительства в провинцию Сычуань, чтобы лично наблюдать за ходом строительства. Для меня это было очень важно, я хотел держать под контролем исполнение договора подрядчиков и не только в отношении качества, мне важны были соблюдения сроков. Это уже потом я понял, что китайцы не те люди, чтобы не соблюдать договорённости, для них было так же важно не потерять клиента и сохранить хорошую репутацию, как и для меня не разочароваться в выборе строительной компании. На самом же первом этапе я считал, что просто обязан контролировать выполнение пунктов договора, который для меня был крайне важен. Я целых полгода бился над поиском людей, готовых вложить деньги в этот завод, постоянно обновляя и совершенствуя свой бизнес-план и демонстрируя его потенциальным американским инвесторам, что теперь, когда строительство было начато, я просто не мог оставаться в стороне и спокойно ожидать его завершения. Мне было жизненно необходимо наблюдать за его ходом собственными глазами, быть рядом, чтобы в случае незапланированной задержки по каким-либо уважительным причинам суметь вовремя принять решение и разрулить ситуацию. Изначально, принимая идею об удешевлении кардиомониторов путём переноса их производства в Китай, я понимал, что это будет сверхсложно и трудозатратно. Это не какое-то там поглощение разорившейся фирмы по производству противозачаточных спиралей, это самая настоящая крупная сделка, несущая за собой огромные риски для меня в первую очередь и для всех её участников, которые поверили в мой бизнес-проект и доверили мне свой капитал. Я знал, что такое долгосрочные вложения и знал, как неохотно инвесторы вкладывают в подобные проекты свои деньги, но я был одержим этой идеей и сутками напролёт занимался её воплощением, просчитывая все ходы наперед и постоянно анализируя планируемую прибыль и рентабельность, ведя бесконечные переговоры, презентуя свой план и доказывая его эффективность. Эта мозговая деятельность занимала всё мое время, я встречался с десятками новых людей в неделю и иногда мне казалось, что я даже во сне составлял графики финансового анализа и сравнивал показатели рентабельности и эффективности. Мне удалось убедить инвесторов, что срок окупаемости моего проекта будет скорее среднесрочным и составит пять-семь лет, а не десять-пятнадцать, что обуславливалось, в первую очередь, спецификой строительства в конкретном климате и, во вторую, дешёвой рабочей силой населения центральной части Китая, где жители остро нуждались в рабочих местах. В моменты, когда я осознавал, что всё моё внимание и время направленно лишь на достижение цели – получить деньги на воплощение задуманного, в подсознание нагло вкрадывалась мысль, что будь у меня на этот момент полноценная семья – я не мог бы посвятить ей ни минуты своего времени и где-то допускал мысль о том, что, возможно, слишком поспешил жениться, не успев реализовать себя в той мере, в которой был способен, чтобы уже ничто не могло отвлечь меня от любимой жены и детей. Возможно, это моё стремление воплотить в жизнь задуманное, моё погружение в работу с головой, моя полная отдача своим планам и помешала мне построить полноценный брак. Мои теперешние отношения с Таней были идеальными для моего настоящего образа жизни и для возможности воплощения всех моих планов. У нас не было никаких обязательств перед друг другом, если не считать мою обязанность содержать Таню, а её – удовлетворять меня в постели на сто десять процентов. Я по-прежнему безумно хотел обладать прекрасным идеальным телом этой женщины и заводился не на шутку каждый раз, когда видел её в строгом деловом костюме для переговоров, зная, что зачастую под ним больше ничего нет. Мне безумно нравилось её развязное поведение, которое до сих пор могло выбить меня из колеи. Чего стоило одно её умение довести меня до состояния полной эрекции, сидя за столом переговоров с основными партнёрами по бизнесу и с невозмутимым выражением лица лаская своей умелой ножкой внутреннюю часть моего бедра под столом и продолжая мило улыбаться китайским топ-менеджерам. Фабрика по производству кардиомониторов должна была располагаться в провинции Сычуань в ста километрах от её столицы - города Чэнду, где мы и сняли огромную квартиру-студию на восемьдесят седьмом этаже небоскрёба в центре города для проживания на длительный срок. Чэнду оказался пятым по населению городом Китая с развитой инфраструктурой и благоприятным климатом для проживания. И хотя мне после дождливого и сравнительно прохладного Сиэтла было тяжеловато привыкать к субтропикам, уровень влажности здесь был практически такой же, как в моём родном штате Вашингтон. Таня была вполне довольна нашей квартирой, она радовалась, что Чэнду оказался очень крупным городом и что ей не придётся прозябать в каком-нибудь захудалом городишке, будучи лишенной возможности похода по дорогим брэндовым магазинам, салонам красоты и фитнес-центрам. Надо признать, что меня до сих пор восхищала способность Тани совмещать бесконечный шоппинг с возможностью быть в курсе всех дел нашего бизнеса. Я поражался, как легко она могла втянуться в обсуждение того или иного важного вопроса и предлагать свои варианты развития событий, которые зачастую не были лишены смысла. Пока мы воплощали в реальность мой проект в Китае, в Сиэтле моей компанией, небольшая доля которой принадлежала и Тане, управлял бывший сотрудник ЛондаМед, назначенный директор Джаспер Хейл. За то время, которое прошло с тех пор, как мы слились с компанией Тани, я успел ещё лучше ознакомиться со способностями Хейла как руководителя и финансового директора в одном лице. Парень обладал к тому же юридическим образованием, что и вовсе делало его бесценным сотрудником, который мог не только сходу выявить противоречивые пункты в контракте, но и просчитать действия конкурентов на несколько шагов вперёд так, что порой я задавался вопросом, не ясновидящий ли он. Ко всем прочим достоинствам Джаспер обладал удивительной способностью располагать к себе людей, что отлично вязалось с его руководящей должностью, а также было неплохим подспорьем при заключении сделок. Почти за год работы с ним я уверился, что он не подведёт и ему можно доверить управление моим детищем, пока я погружен в работу над новым проектом в другой стране. Я настолько усиленно работал в Китае, что у меня не было ни одного выходного за последние несколько недель, но я чувствовал, что сейчас мне не нужен отдых, я не могу его себе позволить. Я так выматывался за день, что порой у меня не было сил ни на что, кроме как принять душ и рухнуть в постель, чтобы погрузиться в глубокий сон. Всё же даже в таком ритме я умудрялся найти время, чтобы пообщаться с Ренесми, хотя и понимал, что вряд ли она сможет сохранить свою всё ещё оставшуюся привязанность ко мне, но продолжал звонить. Время от времени я имел возможность слышать голос Беллы, когда она брала трубку, если Ренесми не могла подойти к телефону. Признаться, от звука её низкого голоса какие-то давно загнанные вглубь сознания чувства пытались прорваться на поверхность, выбивая меня тем самым из привычной колеи. После подобных коротких разговоров с бывшей женой, которые не заключали в себе ничего, кроме вежливого обмена приветствиями и переноса времени звонка на удобное для дочери время, я долго не мог сосредоточиться на работе, не понимая причину такой своей реакции. Мой мозг услужливо списывал мои ощущения на старую привычку, хотя я иногда набирался смелости и признавал самому себе истинную причину таких ощущений – я всё ещё испытывал какие-то чувства к Белле. Как ни смешно бы это звучало, но понять этот факт я смог только тогда, когда убедился, что Белла окончательно и бесповоротно потеряна для меня как женщина и принадлежит другому мужчине, которого я ненавидел за это всем сердцем. После того пресловутого неудачного посещения Диснейленда, когда я догадался, что моя бывшая жена теперь спит с Блэком, противный червяк под названием «ревность» начал беспрерывно копошиться в моём сердце, оставляя после себя рыхлые борозды и вытаскивая на поверхность моего сознания собственнические чувства к Белле. С того дня я перестал изображать из себя эгоистичного идиота, стараясь больше не злить Беллу и не выводить её на негативные эмоции, понимая, что это уже ни к чему, ей плевать на меня и она давно забыла о моём предательстве, или делает вид, что забыла, и нас ничего не связывает. Она усердно изображала провал памяти о тех временах, когда мы были женаты, и меня это тоже задевало теперь. Порой я и сам сомневался, что когда-то был мужем этой женщины, настолько далёкой, чужой и непривычной она была для меня. Но эти перемены, произошедшие с Беллой, это её отстранённое и высокомерное поведение только усиливали во мне ощущения того, что я неравнодушен к ней. С той самой встречи в аэропорту Сиэтла и до её дня рождения я не видел Беллу, а лишь разговаривал с ней по телефону в попытке выяснить отношение Ренесми ко мне, и я старался быть вежливым. Где-то в подсознании мелькала предательская мысль, что я изменил своё поведение не только потому, что оно теперь не имело значения, я хотел наладить отношения с Беллой, сам не понимая для чего. Я видел, как изменилась моя бывшая жена, и эти перемены заставляли меня взглянуть на неё под другим углом. Я хотел снова расположить её к себе, но не смел предпринять хотя бы попытку сделать это открыто, потому что считал, что, с одной стороны, не имею на это право, а с другой, я не хотел быть уверенным на все сто процентов, что она действительно меня ненавидит. Почему-то в тот момент эта мысль мне совсем не нравилась, и я даже готов был сделать что-нибудь, лишь бы не вызывать подобного чувства у Беллы в отношении меня, даже несмотря на то, что я этого заслужил. С того самого момента я время от времени ловил себя на мысли, что думаю о Белле чаще, чем того позволяло моё теперешнее к ней отношение, причём не только как о матери моего ребёнка. Это было даже смешно - осознавать, что я вновь начинаю испытывать к бывшей жене какие-то чувства, природу которых я до конца не осознавал и не хотел даже пытаться осознать. Смешно потому, что я никогда бы не мог даже предположить, что смогу вновь заинтересоваться Беллой, заинтересоваться как женщиной, привлекательной женщиной, надо признать. Там, в аэропорту Сиэтла, она произвела на меня сильное впечатление, она выглядела уверенной в себе, счастливой и довольной жизнью, и меня бесило, что всё это она чувствует без моего вмешательства, с другим мужчиной, с чёртовым Блэком. Я старался запрятать от самого себя подобные умозаключения, но они прорывались на передовую моего сознания без моего ведома и вгоняли меня тем самым в ступор. Даже Таня уже не могла на все сто процентов отвлечь меня от подобной нервозности, хоть и очень старалась. Когда же я осознал, что не могу найти себе места от того, что ничего не знаю о настоящей жизни моей бывшей жены, я понял, что мне просто необходимо быть в курсе всех её дел. В тот момент Элис стала для меня спасением. Правда, когда я предложил ей пожить в нашем бывшем с Беллой доме и посоветовал ей поступить в тот же колледж, где когда-то учились мы, я ещё этого не осознавал. Когда же Элис позвонила мне в середине августа в офис и сообщила, что только что видела в колледже Беллу, я выпал в осадок. Помню, как почувствовал тогда какое-то эмоциональное возбуждение, выбившее меня из седла до такой степени, что я даже не смог продолжить совещание. Мне нужны были подробности и срочно, поэтому я, не обращая внимания на недоумевающие взгляды сотрудников, вышел из зала для переговоров, оставив всех присутствующих в замешательстве, и с жадностью начал расспрашивать сестру о Белле. Элис сообщила, что моя бывшая жена собирается восстановиться в колледже, и это повергло меня в шок. Я одновременно восхищался её намерениями и бесился от осознания того, что Белла решила перевернуть свою жизнь вверх ногами, решила стремиться вверх к совершенству. Ревность снова дала о себе знать мерзким червяком, проедающим дыру в моём сердце. Для меня эта новость была как удар молнии – Белла решила закончить образование без меня, без моего участия. Она вообще хочет добиться всего в жизни без моего участия, будто бы назло мне, назло нашему совместному прошлому - это меня выводило из себя. Спустя какое-то время, когда злость на Беллу немного улеглась, я понял, что эти чувства мелочны и несправедливы и что, будь Белла в этот момент моей женой, я бы мог ею гордиться. Её теперешняя целеустремлённость могла бы восхитить меня, если бы не было так гнусно оттого, что всё это проходит мимо меня, что эта решительная, уверенная в себе женщина теперь не моя и никогда моей не будет, потому что когда-то я променял её на Таню, ни на секунду не усомнившись в правильности своего выбора. Мне оставалось лишь убеждать себя в том, что Денали - всё, что мне нужно, и наблюдать издалека за ростом Беллы, за изменениями в её жизни и поведении. Смирившись с тем, что Белла больше не моя, я продолжал довольствоваться Таней, которая не переставала удивлять меня в постели. Однако я чувствовал, что во мне что-то повернулось, встряхнулось и съехало набок, не иначе, как мозги. Я совершенно точно знал, что для душевного спокойствия и какого-то мазохистского удовлетворения мне было определённо необходимо знать подробности жизни Беллы, и я нагло воспользовался для этого своей сестрой. Задачу упрощал тот факт, что Белла нравилась Элис, а Элис нравилась Белле, и они могли общаться друг с другом по собственному обоюдному желанию. Миссия Элис заключалась лишь в том, чтобы в подробностях рассказывать мне всё, что происходит с Беллой. За эту небольшую услугу я подарил маленькой задиристой Каллен автомобиль, чтобы ей было легче встречаться с Беллой. Надо признать, порой порядочность Элис проскальзывала на поверхность её энергичной души и она отказывалась рассказывать всё подряд, обвиняя меня в нечистоплотности и сумасшествии. Порой её пугало моё маниакальное стремление знать все детали о жизни бывшей жены, пугало то, с какой жадностью я впитывал эту не имеющую на первый взгляд никакого значения информацию, но моё природное обаяние и умение ослеплять делали своё дело и Элис сдавалась, когда я искусно изображал жалостливого кота из мультфильма Шрек. Хорошо изучив Элис, узнав её манеры поведения и интересы в жизни, мне не пришлось уговаривать её помочь устроить праздник на день рождения Беллы, она сама предложила помощь, сообщив, какую сумму денег мне необходимо выделить, чтобы торжество вышло на славу. Я охотно отсчитал требуемое количество купюр, выслушивая планы Элис и предвкушая реакцию Беллы. Я был уверен, что ей не понравится вся эта затея, но мне хотелось принять хоть какое-то участие в этом празднике, на который меня никто не приглашал. В тот день я ощущал себя как на иголках и никак не мог сосредоточиться на годовом отчете по прибыли, который подготовил для меня Джаспер, и пытался презентовать мне его в зале для конференций. Все мои мысли были в Форксе, я думал о том, как будет выглядеть Белла в новом платье, подобранном Элис, как она будет улыбаться, радуясь вниманию, подаркам, торту и фейерверку. Я попросил Элис отчитаться за выделенные деньги, и она с готовностью сделала это, прислав мне по ММС фото Беллы. Признаться, я опешил, увидев на экране своего айфона фотографию прекрасной незнакомки с точёной фигурой, подчёркнутой чёрным платьем, стройными ногами, облачёнными в изящные туфли, и милой причёской из идеально уложенных локонов. Очаровательная женщина с идеальной осанкой искренне улыбалась гостям, не подозревая о том, что является объектом съёмки, и это придавало фотографии живость и реалистичность. Я помню, как не мог поверить, что эта женщина и есть моя бывшая жена, настолько неотразимой она была, настолько необычно было видеть её в новом образе. Мне вдруг безумно захотелось увидеть Беллу, убедиться, что эта красивая женщина на фотографии действительно она. Поддавшись минутному желанию, я, стараясь не думать больше ни о чём, сел в свой Вольво и, купив по дороге огромный букет белых роз, направился в Форкс. Какой идиот! Что я хотел этим сделать, чего хотел добиться? Я напрочь вытолкнул из себя мысли о Блэке, о том, что он есть в жизни Беллы. Я позволил себе глупую искру надежды, что он ничего для неё не значит. Тогда я не думал об этом, я лишь хотел увидеть её, просто поздравить с днём рождения и, возможно, увидеть в её глазах что-то большее, чем ненависть и отвращение. Я домчался до её дома довольно быстро, настолько, насколько вообще можно было добраться, преодолев такую немалую дистанцию между Сиэтлом и Форксом. Но даже мощный мотор моего автомобиля не позволил мне явиться на торжество засветло. Когда я припарковался на заднем дворе дома Свон, было уже темно и довольно поздно для визитов бывших мужей. Какое-то время я сидел в машине и не решался выйти из неё. Осознание того, что я поступил как идиот, примчавшись сюда, постепенно накрывало меня, заставляя чувствовать себя глупо. Букет мирно покоился на заднем сидении автомобиля, и его наличие придало мне решительности, раз уж я его купил, пусть он порадует Беллу. В конце концов, нет ничего плохого в том, что бывший муж поздравит бывшую жену, мать его ребёнка, с днём рождения. На самом деле, мне всё ещё нестерпимо хотелось увидеть её. Решив так, я вышел из машины и быстро зашагал в сторону дома, боясь растерять уверенность в правильности своих действий. Для того, чтобы добраться до парадной двери, мне необходимо было обойти дом и, когда я проходил мимо окон кухни, я увидел там такое, что заставило меня застыть на месте с раскрытым от шока ртом. В ту секунду я готов был поклясться, что никогда ещё не испытывал такой боли и отвращения одновременно. Какое-то время я не мог поверить, что женщина, распростёртая на кухонном столе в неприлично откровенной позе, с задранным платьем, широко раскинутыми ногами, между которыми красовалась стриженная голова Блэка, и есть Белла. Её лицо выражало столько страсти и желания, сколько я никогда не видел раньше, волосы, налипшие на мокрое от пота лицо, придавали ей ещё больше сексуальности, откровенная поза, изогнутая в порыве страсти спина, прикрытые глаза и прикусанная губа говорили о том, насколько невероятное наслаждения она сейчас испытывает. Мне хватило несколько секунд, чтобы увидеть то, что я увидел, и понять весь ужас происходящего. Я ощущал, как лёд отчаяния покрывает моё сердце, причиняя невыносимую боль. Боль потери, разочарования, ревности и отвращения. Я не помню, как вернулся в машину, всё было как в кошмарном сне. Боль в левой части груди пульсировала открытой огнестрельной раной, я ощущал её физически, будто бы разрывная пуля вонзилась в моё сердце и разорвала его в клочья своими смертоносными осколками. Подойдя к машине, я почувствовал, что какая-то слабая боль концентрируется ещё и в руке. Опустив взгляд на руку, я понял, что сдавил колючий букет с такой силой, что шипы вонзились в мою кожу, образовывая многочисленные кровоточащие раны. Я отшвырнул многострадальный букет в сторону мусорного бака и сел на водительское сидение, пытаясь справиться со своими эмоциями, но боль и ярость были настолько сильными, что я не чувствовал своего тела. Я не мог понять, почему мне так хреново. Я живу с Таней, мы с Беллой в разводе, она встречается с Блэком, что заставляет меня чувствовать себя так, словно по моей душе проехались танком. Неужели я действительно испытываю к своей бывшей жене какие-то чувства? Одно дело догадываться, что она спит с этим индейцем, а другое – увидеть своими глазами, как Белла извивается от страсти под ним. Я не мог понять, что больше задевает меня: то, что моя бывшая жена трахается с этим качком, или то, насколько сексуально раскрепощённой она выглядела с ним. В моей голове всплыли минуты нашей близости с Беллой, и я понял, что ни разу она не была со мной такой смелой и открытой в сексе. Неужели она настолько изменилась, превратившись из белой овечки в страстную тигрицу, или это Блэк так на неё действует? Неужели он лучше меня в постели? Мне хотелось кричать, крушить и ломать всё, что попадётся под руку. Я с грохотом захлопнул дверь, вцепился в свои волосы обеими руками и потянул их с такой силой, словно хотел этой физической болью заглушить душевную боль. Ярость разрывала меня на части и вырывалась наружу, и я не мог больше удерживать её внутри себя, позволив себе закричать, практически зарычать. Выплёскивая ярость с утробным криком, я с силой ударил по рулю и тут же раздался громкий автомобильный сигнал моего Вольво, который отрезвил меня. Я быстро повернул ключ в зажигании и резко надавил на педаль газа, увозя своё тело подальше отсюда, как можно дальше, будто бы пытаясь убежать от самого себя, от неуместных чувств, от душевной боли.