Гадина (рабочее)

"Глушь, глушь хуже Ипота!" - негодовала Анидаг, подъезжая к нескольким избушкам, обступившим узенькую дорогу. Деревенька Кёдада насчитывала сорок два дома. В Покрышке, видно, их было и того меньше. На лужайке пасла козу одинокая старушка. - Где знахарь ваш? - крикнула Анидаг на скаку. Старуха не повернула головы. - У, глухая сова! По деревенской дороге шел пожилой человек. Анидаг приостановилась рядом с ним. - Где ваш хваленый лекарь? - крикнула она, придерживая почти бесчувственную Алтевс. Человек медленно развернулся. Обычный пожилой крестьянин, лоб с залысинами, задумчивый взгляд карих глаз. - Лекарь? Ну, я лекарь. А хваленый или нет - не знаю. Ребенка укусила оса? Дом Кинварта мало чем отличался от жилища бондаря. Тот же низкий потолок, под которым были развешаны связки грибов и черемши, тот же бревенчатый стол. Печь топилась, от котелка с водой шел пар. - Я всегда держу огонь наготове, - Кинварт открыл дверцу чулана, и на Анидаг пахнуло запахами всех известных и неизвестных ей растений. Лекарь перебрал небольшие холщовые мешочки, вытащил один, высыпал содержимое в котелок, пришептывая что-то. - А нельзя ли побыстрее? - не выдержала Анидаг. - Она сейчас задохнется. Кинварт принюхался к пару, прикрыв глаза. - Сажай ее рядом, но осторожно, чтобы она не обварилась. - Я? Я думала, лекарь - это вы! Кинварт оставил ее выпад без внимания. Поднял девочку на руки, усадил на лежак рядом с котелком, придерживая голову. - Садись и держи ребенка над паром, - повторил он. Анидаг фыркнула, но присела рядом. Как будто с нее мало того, что она везла это задыхающееся создание через лес. Лекарь вышел из горницы, и через несколько минут вернулся, помешивая в горшке еще какую-то травяную бурду. Присел рядом с Анидаг и приподнял голову Алтевс за подбородок. - Ну-ка, что у нас... - Ого! - ахнула Анидаг. - Шея! Дочь Нушрока все это время крайне мало верила в успех лечения. Странно, что она вообще довезла девчонку живой, настолько скверно выглядела Алтевс. Но теперь опухоль на шее девочки уменьшилась почти вдвое, дыхание замедлилось, взгляд стал осмысленным. - Глотать можешь? - спросил травник. Девочка слабо кивнула. Лекарь тут же подставил ложку с черным настоем, пахнущим багульником. Через полчаса Алтевс дремала на лежаке. Котелок с настоем по-прежнему стоял рядом. - Когда ее укусили? От Ипота до нас четверть часа езды. Анидаг усмехнулась. - Для ваших кляч. Тага проскакал вдвое быстрее. - Необычное имя для коня. - Для меня самое привычное. Чем ты лечил девчонку? - Просто травы,- глаза знахаря смотрели с лукавинкой. - Береза, крапива, череда, наш болотный багульник. - Какие глупости! Она же умирала! Разве это лечат травами? - Надо знать, сколько горстей какой травы взять. И надо иметь дар. У меня он от предков. - Ерунда и обман. Ну что ж, за девчонкой приедут ее родители. Я, может, на обратном пути нарву травы для коня. Та лужайка, что я видела по пути, - на нее точно нельзя сворачивать? - Луг рядом с деревней? Можно. Или ты говоришь о лужайке, которую видно, когда едешь через Черную Марь? - Почему вы тут все выражаетесь не по-человечески? - не выдержала Анидаг. - Какая марь? - Болотный лес. - Вот так бы и говорил. Да, там, в лесу, лужайка. - Это не лужайка, а елань. Страшное и топкое место. - Страшное... Противное, вот какое. Я жила в горах. Вот там красота, подлинная опасность, когда скачешь над обрывами, вокруг воздух чистый, солнце... Далеко внизу луга и поля. Там страшно сорваться, но и весело. - В горах чистая и быстрая гибель, здесь медленная и неприятная, но гибель. Не испытывай наших болот. - Я и не собираюсь. К неудовольствию Анидаг, дорога была всего одна, и, конечно, на обратном пути она столкнулась с телегой Нёлка. Дочь Нушрока опустила ниже голову и быстрее погнала Тагу, чтобы не встречаться взглядом с крестьянином и не выслушивать его дурацких благодарностей. Она же была просто вынуждена одолжить коня, чтобы не подставлять Кёдада, не портить ему отношений с односельчанами. А если бы Нёлк и Ашург знали, сколько раз она хотела выбросить в кусты их задыхающееся отродье, особенно когда девчонку стошнило на ее, Анидаг, платье! Они бы не благодарили... Анидаг спешилась у ручья, умылась, почистила одежду. Жеребец наклонил к воде свою благородную голову. - Пить захотел, мой бедный, - Анидаг потрепала коня по холке. - О, да ты хромаешь. Подкову потерял. Надеюсь, хотя бы кузница у них есть? Кузницу найти оказалось легко даже без указаний старого бондаря. Это было небольшое деревянное строение с маленьким окошком, с виду похожее на сарай, но стены слишком подкопченные, а над входом висела подкова. Внутри кузницы было темно. Анидаг закашлялась от дыма и замахала ладонью перед лицом. Наконец, в свете солнечных лучей, пробивавшихся через щели в стенах и крыше, она разглядела земляной пол, заваленный обрезками металла, наковальню на здоровенном старом пне посередине. В углу, в печи, пылал костер, но освещал он только угол кузницы. Анидаг не сразу заметила хозяина - человека с черным лицом в грязном кожаном фартуке. - Что угодно внучке уважаемого Кёдада? - спросил он голосом, показавшимся девушке смутно знакомым. - Мой конь потерял подкову, - ответила Анидаг, с видимой брезгливостью оглядывая убогую обстановку. - Одну? - Одну, слава зеркалам. Да найдется ли у вас? - Выйдем, посмотрим коня. Кузнец взял в руки копыто жеребца. - Добрый конь, - сказал он с восхищением. - Обе ладони копыто закрыло. Покажи-ка другую подкову, дружок. Вторую, подкованную, ногу коня кузнец разглядывал куда дольше и даже присвистнул. - Хорошее железо, - сказал он, наконец. - Не из болотной руды и не обрезное. Из городских мастерских. - Конечно, я-то не отсюда. Но в город я его подковывать не поеду. - Да мы и здесь справимся. Давай, держи коня. Огонь в кузнице раздувать не умеешь, конечно? - Что? - взвилась Анидаг. - Ладно-ладно, не кипятись. Просто подмастерье, мой братишка троюродный, ушел маменьку, тетку мою, навестить. Сейчас погляжу, найдется ли у меня заготовка. Полоса металла нашлась прямо на полу. Анидаг уже ничему не удивлялась. Зеркальщики ее отца, конечно, тоже работали не в полную силу, но чтобы у них инструменты и материалы на полу валялись... нет, до такого эти бездельники не доходили. Кузнец же без тени смущения за свою небрежность примерил заготовку к копыту Таги и с некоторым усилием согнул ее руками. - Конь у тебя не брыкучий? Надо ногу станком закреплять? - Он смирный, и я буду держать его за повод. "А станок у тебя, небось, такой же грязный, как и ты сам." Кузнец пожал плечами, взял подкову щипцами и недолго повертел над огнем. Они вышли на воздух, кузнец зажал копыто коленями и в несколько взмахов молота приколотил подкову гвоздями. - Все, - объявил он. - Так быстро? А держаться будет? - У лошадей, которых я подковывал, все держится. - Сколько за подкову? Деньги у меня есть, правда, дома. - Здесь они особо не нужны. Я ими пользуюсь только на городской ярмарке. Мы расплачиваемся продуктами или какой-нибудь работой. - Какой работой? - Ну, от такой красивой девушки... - с ухмылкой протянул кузнец. - Скотина! - Толом. - Что? - Это мое имя - Толом. Я думал, ты мне представилась, и назвал свое. Анидаг от негодования даже ни слова не смогла произнести. - Да ладно, какая работа, - примиряюще сказал кузнец. - Если ты все делаешь так же плохо, как набираешь воду... - он белозубо улыбнулся и Анидаг узнала, наконец, в чумазом мастеровом того нахала у колодца. Она вскочила в седло, дернула коня за уздечку и поспешила к дому. - Как девочка? - спросил Кёдад, когда Анидаг появилась на пороге. - Жить будет, - коротко ответила дочь Нушрока и прошла в комнату. Вытащила из сундука свои нехитрые пожитки, села около них прямо на пол. Ехать, пока не поздно. Из этой проклятой глуши, от этой тупой, невежественной, наглой черни. Ускакать сейчас, пока не развезло дороги. Ускакать, а дальше? Что делать в городе? Искать мужчину, который помог бы ей пробиться к власти? Анидаг передернуло от отвращения. Бр-р-р, никогда. Этот путь не для нее. Но одной ей просто не выжить. Уйти в другое государство через горы? А там она тем более никому не нужна. Ох, был бы жив отец... Из мрачных раздумий ее вырвал шум у двери. Снова женский голос. Эта дурында Ашург, не иначе. Анидаг прислушалась. - Ох, дедушка, да спасибо внучечке вашей, если бы не она! Кинварт сказал, еще бы четверть часа, и даже он ничего бы не сделал. У вас же коровы нет, так вот...яички, молоко... все свеженькое, берите, дедушка Кёдад, все от чистого сердца, пусть Ани ваша кушает и поправляется, а то худенькая такая! Через какое-то время Кёдад постучал в дверь Анидаг и позвал девушку пить чай. - Ашург угощение принесла, - объяснил он. - Я тут и чаю настоящего из ларя достал, и сахарцу. Старик, видимо, действительно решил устроить пир - в Ипоте обычно пили травяной чай с медом. - Я не люблю ни яиц, ни молока, - сказала Анидаг. От чая она отказалась, чем сильно огорчила старика, но свою одежду убрала обратно в сундук. Взяла кусок хлеба с сахаром и пошла на конюшню угостить Тагу. Когда она вернулась, Кёдад сообщил, что приходил молодой кузнец Толом и выбрал в награду за подкову самую красивую деревянную ложку.