Хорошее лето

Амрод вздохнул полной грудью и остановился, лениво скользя взглядом по лужайке среди леса. Цветы пахли так сильно, как будто цвели в последний раз. А впрочем, так оно и было. Здесь, в Средиземье, век трав короток, они должны отцвести и дать семена за одно короткое лето – это не сады Ваны, где по воле Валиэ растения могут цвести без перерыва и год, и век – пока это не надоест госпоже, и она не сменит их на новые. Но здесь у цветов не было заботливой госпожи, и они жили по своей воле. Правда, век такой воли – одно лишь лето, короткое, но полное жизни лето. И лето здесь, в лесах Таргелиона, только начиналось. Амрод увидел брата, чьи рыжие, более светлые, чем у него самого, волосы мелькали среди стволов, но не стал его звать. Зачем? Он пока не нашел ничего интересного, а цветы брат увидит и без него. Карантир уже несколько последних лет зазывал младших братьев в гости, но каждый год их что-то отвлекало. Хлопот с людьми, совсем недавно поселившимися в Эстоладе, младшим сыновьям Феанора хватало с лихвой. Люди были шумны и не очень понятливы, суетились и желали получить все и сразу. Они плохо чувствовали Мир, не понимали, чего хотят деревья и цветы, животные и птицы. А уж охотники из людей были и вовсе аховые. Из любопытства Амрод и Амрас несколько раз выходили на охоту с людьми племен Беора и Мараха, и только диву давались, как этим горе-охотникам удавалось хоть что-то добыть. Не слышащие и не видящие ничего дальше своего носа, неуклюжие, проламывающие целые тропы в лесу, где эльф не задел бы и веточки, убивающие зверей и птиц без меры, так что лишнее мясо часто оставалось гнить на земле… Но теперь большинство людей отправилось дальше на запад – во владения Финголфина и сыновей Финарфина. И сейчас, наконец, близнецы могли поехать к старшему брату в гости. Они не взяли с собой охраны – о нападениях орков здесь не слышали уже лет десять, Карантир и гномы хорошо охраняли горные перевалы. Знакомые едва ли не до последнего дерева леса их владений на юге Белерианда остались далеко позади. Конечно, в Таргелионе братья тоже бывали не раз, но все-таки знали его не так хорошо. Вот, например, ни этой поляны, ни окружающего ее леса Амрод совсем не помнил. Тем лучше! Есть шанс найти что-нибудь необычное… Со стороны, куда ушел Амрас, вдруг послышался стрекот сойки. Амрод насторожился – это была вовсе не птица. Брат нашел что-то интересное. Не опасное – иначе бы он издал крик ястреба. Амрод быстро пошел на зов и, отойдя совсем недалеко от поляны, увидел пышный куст калины и задумчивого Амраса. Взглянув туда, куда смотрел брат, Амрод только удивленно выдохнул: - Ого! Было от чего удивляться – под кустом, полускрытая ветвями, стояла статуя. Статуя была некрасивой, даже уродливой, и изображала кого-то из Детей Эру, но какому народу принадлежал прототип, Амроду было неизвестно. Фигура была сидячей, она сидела, подогнув под себя ноги и сложив руки на животе. Лицо – широкое, с плоским носом и толстыми губами, с маленькими глазками, скрытыми под развитыми надбровными дугами. Волосы были жидкими и прямыми, связанными в неаккуратный хвост. Бороды на лице не было. Статуя была одета в набедренную повязку из настоящей кожи – и это была вся ее одежда. Ваятель, похоже, обладал немалым талантом – если бы не полная неподвижность, можно было бы счесть статую живой. Такие статуи Амрод, конечно, видел – больше в Валиноре, но и здесь, в Смертных Землях, попадались искусные резчики по камню и дереву. Взять хотя бы статуи в Нарготронде… Братья, не сговариваясь, посмотрели друг на друга. - Однако… - задумчиво протянул Амрас. – Я и не думал, что люди способны на такое. - Люди? – поднял бровь Амрод. - А то кто же? – ответил ему брат. – Ни один эльф не станет ваять такого уродства – пусть даже столь правдоподобного. - Откуда ты знаешь? – Амрод вовсе не был так уверен. – А если это кто-то из авари? Нандор Оссирианда рассказывали о них много необычного. - Нандор расскажут! – фыркнул Амрас. – Помнишь, они убеждали нас, что орки – это и есть авари, совсем одичавшие в глуши. - Ну, это, конечно, глупость, - сказал Амрод. – Но и люди неспособны такое сделать. - Хотел бы я знать, кто это, - сменил тему Амрас. – Похоже на гнома – но что же это за гном без бороды да почти голый! - А может, все-таки авари? – продолжал гнуть свое Амрод. – Не гном, не человек, не орк… кто же еще? - И как ее сюда притащили? – Амрас не хотел соглашаться с братом, но и не находил, что возразить. – Посмотри, следов, что волокли что-то тяжелое, здесь нет. - Да и вообще обратных следов нет, - Амрод обошел куст вокруг, сам он в легких охотничьих сапогах почти не оставлял следов. - Не улетели же они по воздуху! – воскликнул он. – Знаешь, брат, я, кажется, все понял… - он указал на грудь статуи. – Смотри! Грудь едва заметно двигалась в такт дыханию, а различить это мог разве что острый взгляд эльфа. Как будто отвечая на поразительную догадку, статуя под взглядами двух изумленных эльфов шевельнула рукой, потом подняла голову… Когда статуя встала на ноги, она оказалась невысоким приземистым существом, коренастым, с выпуклым животом. По росту существо было ближе к гномам, но безбородых гномов еще никто не видел. А уж на орков всех родов и видов братья насмотрелись и не перепутали бы их ни с кем. Человек? Но среди племен Беора и Мараха такими невысокими были разве что двенадцатилетние дети… Однако для ребенка лицо у существа было слишком морщинистым, а руки – мускулистыми. Братья слегка отступили назад, Амрод на всякий случай положил руку на рукоять меча. Краем глаза он заметил, что брат тронул висящий за спиной лук с натянутой тетивой – они вообще-то сошли с лошадей, чтобы подстрелить что-нибудь на ужин… Существо посмотрело прямо на эльфов и что-то забормотало на незнакомом им языке. Оно медленно развело руки – и эльфы увидели, что они пусты. Похоже, существо было настроено мирно. Вдруг недалеко послышались другие голоса – довольно хриплые, но не грубые и не злобные. Еще несколько существ, похожих на ожившую статую, выходили из-за деревьев… *** - Не очень понимаю, зачем мы вообще сюда пришли, - Амрас, нахмурившись, осматривал лагерь незнакомого народа – шалаши из веток, выстроенные вокруг стволов больших деревьев. – Они невежественны и примитивны, даже люди Мараха куда более цивилизованны… Они даже лошадей испугались! – Амрас презрительно фыркнул. Что правда, то правда – высокие скакуны валинорских кровей, на которых ехали сыновья Феанора, привели лесовиков в немалое изумление и волнение. Возбужденно переговариваясь, они окружили настороженно фыркающих животных – впрочем, кони скоро успокоились и даже позволили себя погладить – дело невиданное и неслыханное, потому что кони подпускали к себе только хозяев и нескольких конюхов. Потом лесовики снова заговорили на своем гортанном языке и эльфы, не понимая их речи, но улавливая тот смысл, что существа вложили в свои слова, поняли, что их приглашают погостить в лесном лагере. Братья посмотрели на них, на спокойных лошадей, друг на друга – и согласились. - Знаешь, - задумчиво сказал Амрод, - Майтимо совсем недавно говорил, что нам не помешала бы помощь людей против Моринготто. Он жалел, что племена Эстолада почти полностью решили уйти на запад, а те, кто остался, не очень-то рвутся воевать. У него, на Химринге, людей совсем немного, а воины они хорошие. Амрас поднял брови: - Я что-то сомневаюсь, что эти коротышки смогут выстоять против орков. Да и очень уж их мало. - Это может быть только передовой отряд. А что касается коротышек – то гномы Карнистира еще ниже. Но таких прекрасных воинов еще поискать! – ответил ему брат. – Да и вообще… мне стало любопытно. Это надо же – сидеть так неподвижно, что даже мы чуть не приняли его за статую! Они, наверное, хорошие охотники – с таким-то терпением. - Это верно, - не мог не согласиться Амрас. – Хорошо, сознаюсь, что меня тоже одолело любопытство. Погостим здесь немного – ведь Морьо не ждет нас к определенному сроку. А на юге обойдутся и без нас – время сейчас спокойное. Нет никаких причин уходить отсюда так поспешно. - Если не считать того, что наши новые знакомцы могут оказаться врагами, - Амрода вдруг взяли сомнения. Откуда им знать, что этот незнакомый народ – доброжелателен и не служит Морготу? Ну да, открытый и доверчивый Финрод, готовый принять в свое сердце любого, сразу же поверил первым встреченным людям настолько, что остался один среди них на целый год. Когда его спрашивали потом – не боялся ли он предательства, он только улыбался и говорил: «Сердце сказало мне, что если в них и есть зло, то не больше, чем в нас самих». Но они-то… они знали, что могло таиться в душе даже у эльда. Сыновья Феанора знали это слишком хорошо. - Не думаю, - покачал головой Амрас. – Послушай только, как они смеются! Ни одно несчастное существо, побывавшее в лапах Моринготто, не сможет смеяться так весело и радостно. Несколько лесовиков суетились вокруг костра, готовя ужин. Они переговаривались друг с другом, видимо, изрядно сдабривая речь шутками, потому что то и дело заливались хохотом. Смех этот был звонким и заразительным, хотелось подсесть к костру и присоединиться к веселью. Амрод и Амрас, не сговариваясь, сделали несколько шагов к костру. Лесовик – тот самый, которого они увидели первым, махнул им рукой и указал на сухие бревна, которые служили сиденьями. Эльфы, не чинясь, уселись. На костре булькал глиняный котелок, из которого тянуло незнакомым запахом. Амрод принюхался получше, но так и не понял, что же там варится. Лесовики, не смущаясь, продолжали болтать и смеяться. Братья улавливали обрывки их разговоров, но шутки были им непонятны. В конце концов кушанье было готово. Лесовики взяли по деревянной миске, дали чистые миски и ложки гостям, разлили варево. Амрод еще раз принюхался – и чуть не уронил миску, узнав запах. - Послушай, - сказал он брату, который уже успел попробовать угощение, - я понял, что это! Его тон заставил Амраса опустить ложку. - Это же моринготтовы растения, грибы! Чистый яд! Амрас метнул взгляд на довольных жующих лесовиков. - Но они ведь это едят… и, похоже, без всяких последствий для себя… Если бы они хотели отравить нас – то не ели бы сами. - Ты ведь знаешь, что орки могут жрать всякую дрянь и их даже не стошнит. Может быть, и эти… Их первый знакомец с беспокойством посмотрел на эльфов и сказал: - Ешьте. Вкусно, - чтобы у гостей не возникло в этом никаких сомнений, он набрал полную ложку кушанья, сунул в рот и преувеличенно зачавкал. Амрас посмотрел на брата: - Знаешь, я ничего плохого не чувствую. Дрянь дрянью, но опасного яда даже орки не употребляют. Они точно так же умирают от него, как и остальные. Да оно и вкусно – хоть и непривычно. Амрод огляделся. Некоторые лесовики уже доели свои порции и выглядели вполне бодрыми и довольными жизнью. Глядя на удивленных и растерянных эльфов, они звонко рассмеялись. - Нет, - сказал Амрас, - я не верю, что они хотят нас отравить. Нельзя отравить гостя и так смеяться, - он решительно взялся за ложку. Амрод вздохнул и решил последовать его примеру. И не пожалел – кушанье было вкусным и сытным, хотя и не то чтобы изысканным. После ужина, который закончился чистой родниковой водой, в костер подбросили дров. Из шатров вышли женщины, приблизились к гостям сначала с некоторой опаской, потом освоились и стали болтать и смеяться. Женщины тоже ходили в одних набедренных повязках, как и мужчины, их груди не были прикрыты. Феаноринги слышали рассказы старших о Пробуждении у Куйвиэнэн – так когда-то ходили там и женщины эльдар. Невинные обычаи невинного народа. После ужина и уборки несколько мужских голосов затянули веселую песню. К ним быстро присоединились еще голоса – низкие мужские и высокие женские. Некоторые стали прихлопывать и притопывать в такт. Песня была простой и безыскусной, но певцы пели ее искренне, а другие слушали и веселились, радостно, как дети. Амрас не выдержал, достал из кармана куртки свирель, на которой играл иногда вечерами, и подхватил мелодию. Бесхитростная свирель как нельзя лучше подходила к этой примитивной, но веселой и радостной песне. Амрод поймал себя на том, что тоже хочет подхватить этот нехитрый ритм и, недолго колеблясь, присоединился к поющим, выводя мелодию одним голосом, без слов. Так они веселились до тех пор, пока не взошла почти полная луна, а потом братья уснули на мягких постелях из мха и листьев, уже не думая ни о какой опасности. *** Дни шли за днями, Амрод и Амрас жили среди лесовиков, которые называли себя друхами, уже не жалея о своем решении. Братья стали изучать их язык, довольно неприятный на слух квенди, но вовсе не такой сложный, как язык гномов, о котором они узнали от Куруфина. Хотя в звучании было нечто сходное – видно, прав был тот же Куруфин, который утверждал, что все исконные людские языки испытали довольно сильное влияние кхуздула на востоке, хотя в основе их лежал древний праэльдарин, язык первых эльфов. Амроду и Амрасу не стоило большого труда выучить чужой язык и вскоре они болтали с друхами, как будто родились в этом племени. Они пытались научить новых друзей и квэнье, но те, хотя и с удовольствием слушали мелодичный язык Амана, оказались неспособны его выучить, как и многие синдар. В конце концов братья бросили эти попытки, но частенько услаждали слух своих хозяев песнями Валинора по вечерам. Друхи слушали их увлеченно, глаза у них загорались, а у некоторых даже выступали слезы – слезы не печали и тоски, но такой запредельной радости, которая обращается в печаль. Все народы Арды, даже никогда не видевшие Амана и не слышавшие о нем, тосковали по нему, как по неискаженной благословенной земле – только в тех, кто был искажен Морготом, эта любовь обращалась в ненависть. Чтобы изучить нехитрую жизнь лесовиков, сыновьям Феанора потребовалось лишь несколько недель. Жили друхи просто и открыто, не желая обременять себя ни лишним имуществом, ни сложными взаимоотношениями. Прочных домов они не строили, ограничиваясь шалашами из веток, одежды тоже почти не носили – но, будучи сильными и выносливыми, мало страдали от холода и жары. Вещей у них было мало – посуда, ножи, охотничья и рыболовная снасть, одеяла из шкур для холодов – вот, пожалуй, и все. Жили они семьями, из мужа, жены, и детишек, впрочем, женщин у них было мало, да и то не все выходили замуж. Детей специально не учили, они учились сами, наблюдая за работой взрослых, а взрослые брали их с собой повсюду, за исключением опасных или трудных для передвижения мест. Вождя у друхов не было, все вопросы они решали сообща, причем женщины говорили и решали наравне с мужчинами. Друхи почти никогда не ссорились, если вдруг и случался спор – они тут же спешили уступить друг другу и со смехом хлопали один другого по плечу. Разговор их всегда был пересыпан шутками, но все они были не обидны и даже тот, над кем подшучивали, охотно смеялся со всеми. Иногда друхи впадали в задумчивость и сидели и стояли неподвижно долгие часы, так что их можно было принять за статуи. В Белерианд друхи пришли вместе с халадинами, народом эдайн, что жил в землях Карантира. Но о днях похода и жизни на востоке друхи могли сказать очень мало, они жили сегодняшним днем, не вспоминая прошедшее и не заботясь о будущем. Багхан – тот самый друх, которого они встретили первым и приняли за статую – больше других подружился с необычными гостями и чаще всех с ними разговаривал. Именно он и пригласил близнецов на охоту. - Охоту! – фыркнул Амрас, когда они остались одни. – Я представляю, что это будет… Опять люди будут ломиться через лес, будто кабаны, и распугивать дичь. И кстати, разве у них есть собаки? - Собак-то нет, - задумчиво ответил Амрод, - но ты заметил какой у них самих нюх? - Да, пожалуй, - согласился Амрас. – Я и то удивился – они и друг друга в темноте различают по запаху! И след могут найти через неделю… - И слов в языке для запахов у них очень много, - Амрод интересовался языком друхов больше брата. – Так что это может быть интересно. *** Амрод угадал – охота с друхами была непохожа на то, что понимали под этим словом эльфы. Ни лошадей, ни собак – вообще у друхов не было никаких домашних животных, а из оружия – луки, стрелы и копья с каменными наконечниками, а еще камни, связанные ремнями. Братья с сомнением оглядели это убогое оружие, и Амрод со смехом сказал Багхану: - Может, лучше было бы просто набрать камней у ручья? Меньше было бы нести! - Посмотрим, сколько добудет твой железный клык, - Багхан указал на кинжал на поясе Амрода. Железо он назвал на синдарине – у друхов не было названий для металлов, которыми они не пользовались. – Идемте же! Друхи двинулись в лес, и тут-то сыновьям Феанора пришла пора удивиться. Они шли совсем не так, как другие люди, не проламывались силой сквозь кусты, а скользили среди деревьев так, что не задевали ни одной веточки. Их босые ноги оставляли на земле почти незаметные следы. Первый из друхов вдруг остановился и потянул носом воздух, потом обернулся к другим и показал им пальцами колечко. - Он нашел след кабана, - тихо сказал Багхан эльфам. Друхи переглянулись и сначала один, потом два других покачали головой. - Кабан – слишком опасная добыча, - Багхан снова пустился в объяснения, хотя эльфы их и не просили – им ли, охотникам, не знать нрава зверей! - Друхи боятся? – с улыбкой спросил Амрас. Багхан пожал плечами. - Зачем стремиться убить опасного зверя, когда есть много других? Мясо оленя куда вкуснее, - Багхан погладил себя по животу. - Это верно, - не мог не согласиться Амрас. Они пошли дальше и вскоре другой друх остановился, но не стал ничего показывать, а вдруг принялся разрывать землю у себя под ногами. - О! – Багхан оживился. – Он нашел очень вкусный подземный гриб. Будет хорошая добавка к мясу! Амрод кивнул. Уж в чем, в чем, а в грибах друхи разбирались. Они уже давно объяснили эльфам, что многие грибы – вовсе не ядовиты, а очень даже вкусная и полезная пища. Надо только уметь их различать. Благодаря обучению у друхов теперь и Амрод с Амрасом могли набрать грибов на ужин и не отравиться. Вытащив из земли несколько сморщенных черных грибов, друх сунул их в сумку на поясе и охотники двинулись дальше. Тот же друх, который нашел след кабана, снова остановился. Теперь он показывал два пальца на руке – указательный и безымянный. - Ну вот! – Багхан улыбнулся и подмигнул братьям. – Садхар нашел оленя. Вот это – другое дело. Друхи замахали руками, разговаривая на языке жестов – братья догадались, что они всегда так делают на охоте, чтобы производить как можно меньше шума и не спугнуть добычу. Багхан говорил словами, потому что гости не знали тайного языка охотников. Вскоре после оживленного «разговора» двое друхов отделились от группы и быстро пошли вперед. Другие пошли направо. Вместе с ними отправились Багхан и эльфы. Друхи быстро скользили по лесу, четко зная, куда им идти. Братья поняли, что запах ведет их так же, как и собак, и подивились такой способности. Даже у эльфов, с их обостренными чувствами нюх не был таким хорошим. Вскоре друхи перешли на бег, и тут Амрод заметил мелькнувшие впереди рога… Азарт охоты охватил и друхов, и эльфов, они неслись по лесу, преследуя спасающего свою жизнь зверя. Олень бежал очень быстро, но и друхи не отставали, а уж эльфы – и подавно. Наконец, олень выбежал на открытую поляну, и тут Багхан и Садхар раскрутили над головой камни на ремнях и бросили их в зверя. Камни ударили зверя, а ремни опутали его ноги, и олень упал. Подоспевшие друхи закончили дело несколькими ударами копий. Багхан встал перед мертвой головой зверя и поклонился. - Прости, олень, - сказал он, - но детям леса нужна пища. Охотники стали разделывать тушу и тут уж кинжалы эльфов пришлись как нельзя кстати. - Железо – тоже очень неплохо, - сказал Багхан с улыбкой, - но вы же видите, что и друхи кое на что способны. - Да уж, - хмыкнул Амрод, вытаскивая окровавленные внутренности. – А то я уж думал, что вы только на грибы охотиться умеете. Научишь? – он показал на необычное оружие Багхана. Тот кивнул. - Мы будем искать другую добычу? – спросил Амрас. Багхан покачал головой. - Зачем? Оленя хватит на несколько дней, лучше мы потом пойдем на охоту еще раз. Амрас только поднял брови. Те люди, что жили в Эстоладе, всегда рассуждали о том, что нужно сделать припасы, а друхи об этом почти не думали. *** Лето уже перевалило за середину, дни стояли длинные и жаркие, в лесу появилось много ягод и диких фруктов. Друхи теперь реже ходили на охоту, предпочитая собирать съедобные растения. Они находили дикие злаки и варили из них кашу, а однажды Садхар нашел какие-то съедобные клубни, растущие под землей, и друхи очень обрадовались – кушанье из вареных клубней получалось превкусным. Каждый вечер друхи рассаживались у костра и пели или рассказывали друг другу разные истории, изрядно сдобренные шутками, так что слушатели то и дело покатывались со смеху. Иногда они вскакивали и пускались в пляс, выплескивая в танце всю свою радость от жизни Эта жизнь была такой простой, и вместе с тем – такой наполненной, что не только сами друхи, но и эльфы почти не думали, что творится в мире за пределами леса. И вдруг этот мир властно напомнил о себе. Несколько друхов отправились в другое становище своего племени – навестить друзей и родных. Но вернулись они, неся одного из своих товарищей на носилках – на бедре у него была глубокая рубленая рана – такие раны бывают только от мечей. - Горганы, - ответил один из друхов на вопрос Амрода, и в голосе его звучала такая ненависть, что эльфы были поражены – они не ожидали подобного тона от своих веселых гостеприимных хозяев. - Горганы? – переспросил Амрод. – Вы не учили нас такому слову… - Мы не любим о них говорить, - угрюмо проговорил друх. – Это уродливые и злые существа, у них в руках – черное холодное железо, и они ненавидят все живое, и детей леса они тоже ненавидят… - Орки! – воскликнул Амрод. – Да, нам они тоже хорошо знакомы. Слишком хорошо, - он положил руку на рукоять кинжала. - Но где они? Их надо убить или отогнать, а то они разорят весь лагерь… - Ни один горган не вернулся в свое стойбище, - так же угрюмо ответил друх. – Дети леса убили их всех. - О! – Амрод посмотрел на друхов с уважением. – Это очень хорошо. Может быть, вы устроите пир в честь победы? - Нет, - друх покачал головой и отвернулся. – Мы не празднуем убийство, даже если это убийство врага. Смерть – всегда плохо. Сегодня у костра не будет песен. Амрод не нашелся, что ему ответить. *** Лето шло на излет. Ночи стали длиннее, по утрам лес бывал окутан белым холодным туманом, которое солнце разгоняло только ближе к полудню. Многие цветы уже отцвели, а семена – упали на землю, чтобы на следующий год дать начало новой жизни. Друхи собирались откочевать восточнее – к горам, где они укрывались зимой в пещерах. Братья вспомнили о том, что их ждут – и на севере, и на юге. Расставаться с веселыми и сердечными лесовиками было жаль – но нельзя было и оставаться у них вечно. За несколько дней до намеченного отъезда Амрод и Амрас сидели одни на берегу лесного ручейка, бегущего недалеко от лагеря. Иногда они уходили сюда, чтобы побыть наедине друг с другом. Амрод сидел на камне, а Амрас – на груде сухих листьев. - Знаешь, - Амрас первым нарушил молчание, - иногда я думаю, что такая жизнь была бы хороша… всегда. Мы смеемся над нандор, которые невежественны и живут в чаще леса, но, может быть, они мудрее нас? Жить в гармонии с миром, не требовать от него больше, чем он может дать, не стремиться к недостижимому… - Нет, - ответил ему брат после некоторого раздумья, - это хорошо на время, как передышка – но не навсегда. Мы, нолдор, не созданы для такой жизни. Мы хотим менять мир, а не подчиняться ему, мы хотим стремиться к недостижимому – не за этим ли мы ушли из вечно неизменного Амана? Если бы мы рассуждали как друхи или как нандор – мы должны были бы остаться там. Мы не остались. - Пожалуй, - Амрас вздохнул, - ты прав. Я уже чувствую, как сердце зовет меня вновь вперед, я уже думаю о предстоящих сражениях и нашей мести, о мечах, что мы выкуем, о силах, что соберем. Кстати, помнишь, ты говорил о том, чтобы сделать из друхов наших союзников и вассалов? Амрод кивнул. - Помню. Но я отказался от этой мысли. Они – прекрасные охотники и хорошие воины, но им чего-то не хватает… Наверное, вот того самого – стремления ввысь, к недостижимому. Они живут внизу, на земле, и они здесь счастливы. Они будут обороняться, не дадут оркам убить себя – но они не пойдут под нашими знаменами. Да и… жаль мне их. Представь себе, что война иссушит их смех, заглушит песни – как произошло с некоторыми из нас. Я этого не хочу. Пусть лучше живут в мире, а мы и братья будем защищать их мир – там, на севере. Амрас лишь молча кивнул, соглашаясь. Он улегся на кучу листьев, чтобы видеть звезды и грезить и сказал: - Но я не жалею, что мы провели здесь это лето, перед тем, как поехать на север. Это было… очень хорошее лето.