Вид на доверие

— Пойдем. Через переправу и снова прямо. Тут буквально пятьдесят метров до поляны той, — проговорил Виктор, решая сменить тему разговора. — Пойдем? Не галопом? — со смешком уточнил Эш. Дальнейшие комментарии он предпочел держать уже при себе. Кто его знает — злился Виктор еще или уже нет. — Пойдем, — повторил Виктор. Он действительно злился, но явно не на Эштона. На себя. За то, что не уследил, за то, что не предупредил заранее. Да и просто испугался, так как ситуация была из тех, которые _действительно_ могли закончиться плачевно. Мужчина снова передернул плечами — в конце концов, все обошлось. — Представь себя дворянином девятнадцатого века на променаде. И не надо шуток про сопровождающего дворянина индейца, — тут же уточнил Вик, поняв, что не совсем удачную тему подбросил. — Смешно, но не надо. — Ты запретил мне пройтись по самому смешному, — закатил глаза Эштон. — Но так и быть, я тебя послушаю. Он принял крайне надменный вид, словно феодал, осматривающий свои владения презренным взором, поджал губы для полноты картины и произнес: — Где мои рабы, Красный койот? — Мы кормим лошадей мясом, — невозмутимо отозвался Виктор, даже не шевельнувшись в сторону парня и стойко удерживая образ гордого вождя. Весь вид его обвинял в отсутствии рабов самого Эша, и на то были причины, потому что: — Ник наверняка тебя предупреждал об этом. Он потянул повод, заводя Сфинкса на неширокий, но весьма прочный настил, перекинутый через канаву. Песня о сыром мясе для Кира была едва ли не шуткой каждой экскурсии. Он подавал ее как внезапно пришедшую на ум, но слушал ее далеко уже не первый десяток посетителей. Индикатор внимания, как он сам ее называл. — И ты скормил им всех моих рабов? — с театральным возмущением воскликнул Эш, поддерживая игру. Если Виктору так нравятся спектакли, почему бы и нет? Конечно, огромным актерским талантом парень не обладал, но подыграть мог. Даже с некоторым удовольствием. — Ты поступил неосмотрительно, Красный койот. Срочно нужно найти новых. Кто будет следить за всем этим? — он развел руками, чуть натягивая повод, чтобы показать на простирающийся лес вокруг. Арго как нельзя кстати фыркнул, дернув головой в попытке вырвать у Эштона повод и выразить протест чрезмерному натяжению. Вик воспользовался своей индейской способностью говорить с животными. — Арго говорит, что ему похуй, кто будет следить, — перевел Хил, едва повернув голову и продолжая держать осанку. — Мне тоже. Природа сама о себе позаботится, Белый Шелкопряд. — Арго не знает таких слов. Он вежливый конь, правда, Арго? — Эштон протянул руку и похлопал животное по шее. Конь фыркнул. — Вот видишь, он согласен. Парень перестал тянуть повод, выпуская его из рук, ослабив. — И что за прозвище ты мне дал, Койот? Я Эштон Уайткинг! — Ты Белый Шелкопряд, — продолжал невозмутимо вещать Виктор. — Ты не похож на нас, — пояснил он первое слово и перешел ко второму, — ты гибок, и твоя задница может приносить немалый доход. — Ты опять к теме стриптиза? — вышел из роли на мгновение Эштон, поведя бровями. Виктор в любом образе сможет его уколоть. — Хочешь, я станцую наш танец белых тебе как-нибудь? Уверен, ты дорого за это заплатишь. Например, отдашь пару гектаров своих земель. — Хочу, — слегка поспешно среагировал Виктор, так же выйдя из образа, и даже обернулся, упершись ладонью в круп лошади. — Только мне, — мужчина уточнил и одновременно поставил условие, натягивая повод — они подошли к краю поляны. На противоположной стороне возвышалось несколько завешенных брезентом форм. Эштон улыбнулся одними уголками губ, сумев понять, чего именно хочет Виктор. — Так все это затеяно ради того, чтобы я предложил тебе стриптиз? Мог бы просто попросить, я бы станцевал. Мне не жалко, — в голосе хоть и чувствовалась язвинка, но привычная. Язвил он для проформы больше, чем старался задеть Виктора. Все-таки в стриптизе _для_кого-то_ есть что-то такое... Интимное, личное. Гораздо более увлекательное, чем стриптиз на сцене Руно. На лице Вика мелькнуло недоумение. — Затеяно ради... — он совсем недоуменно скривился и помотал головой, будто пытаясь выбросить из головы левые мысли, — что? — на губах появилась неуверенная ухмылка. — То есть... Поездка на конюшню... Месяц назад определенная — и не мной — тема индейцев... — мужчина загибал пальцы, потом снова мотнул головой, — и все в надежде, что ты поддержишь игру, я дам прозвище, ты переспросишь, я поясню, и ты при этом воспримешь это как намек... Виктор в этот момент очень смахивал манерами на Николсона. Точнее, скорее, Ник, по жизни провоцируя подобную реакцию, перенял некоторые жесты. У обоих смотрелось естественно, но Виктор был более исконным. — Для меня сложная система и ненадежная. Я бы спросил прямо, — ответил Хил, вероятно, в энный раз подтвердив свое занудство. Спустился с коня, подвел Сфинкса к жерди, приспособленной под привязку лошадей и рядом с ним же, на крючке, оставил перья. Лук снимать не стал, пошел стягивать брезент с мишеней вместе с ним. — Но ты не спрашивал, хотя сразу стало понятно, что ты совсем не против. Он пожал плечами. Какая разница, впрочем? Главное, что Вик выразил свое желание, и Эш готов его выполнить. Парень критично глянул на мишени. Неужели остались еще люди, которые все еще увлекаются этим? Чем только не займешь посетителей, лишь бы они платили деньги. — Я об этом не думал, — отозвался Виктор, — но идея мне понравилась. Можно считать, что договорились. Зацикливаться на этой мысли Вик не стал, тут для этого было не место. — На лошади ты ездил, окей, а лук в руках держать приходилось? Виктор стянул брезент. По краям было по две мишени с цветными концентрическими зонами из дерева, по центру — три, с матерчатой обтяжкой из серой ткани и черными контурами таких же окружностей. — Вот лук в руках я не держал, — признался Эштон, оглядывая мишени. Честно говоря, он даже в тире ни разу не стрелял, что уж тут про лук говорить? — У меня в детстве другие игрушки были, — добавил он. Мужчина только ухмыльнулся подначке. У него тоже другие игрушки были в детстве. Лук являлся местным приобретением. — Хорошо, — закончив с брезентом, Виктор вернулся обратно, фыркнув один раз, когда наступил босой пяткой на какой-то сучок. Снял с себя лук. — Они не спортивные, как в магазинах, с блоками и прочими прелестями. У нас самопальная классика из мягкой древесины. Сами выпариваем, сами формуем. И тетива из конского волоса, — в голосе сквозила гордость за сделанное своими руками. — Мало чем уступают магазинным, если делались специально, чтобы не уступать. Давняя клубная традиция. Была еще, когда я начинал. Интересно попробовать? Конечно, ему было интересно. Кто еще мог похвастаться тем, что он стрелял из лука? Разве что Виктор и его компания. — Да, давай попробуем, — сказал он, спускаясь с коня и подходя ближе. — Но не уверен, что у меня получится. Я даже с обычной воздушки не стрелял никогда. В чем был его плюс, так это в том, что он спокойно признавал то, чего не умел. И это с его-то характером! — Отлично. Это просто, но нужен глазомер, — Виктор вручил парню свой лук фигурной формы со словами "подержи" и отправился к местному схрону, правее от тропки. — Потому как на дальних расстояниях стрела-то на излете и потому целиться нужно выше, иногда — значительно. Откинув пластиковый тент, мужчина открыл навесной ящик, откуда вытащил два колчана с торчащими из них оперениями стрел. С крючка снял второй лук. Николсон, как и обещал, повесил все правее. На месте, где ящик стоял до этого, сорвавшись с предыдущего крепления, и правда набралась лужа. — Эти тут всегда, чтобы не нужно было круги к конюшне нарезать, — пояснил он, меняя у Эштона дежурный лук на свой. — Попробуй в стойку встать, — хмыкнул он с улыбкой, подняв лук и натянув тетиву, — как я. Эштон покрутил в руках лук, оттянул пальцами тетиву и отпустил. Она немного спружинила, и Эш удовлетворенно кивнул. Кинув взгляд на Вика, в этот раз исключительно для того, чтобы понять, как нужно становиться, он сам с легким вздохом принял что-то похожее на стойку Виктора. — Так? — на всякий случай уточнил парень, стараясь не думать о том, что учится стрелять из допотопного лука в двадцать первом веке. И главное о том, что ему это нравилось. Виктор отпустил тетиву и обошел Эштона, вставая за его спиной. — Почти, — он приподнял локоть парня. — Оттягивать тетиву нужно плечом, а не кистью, поэтому тут держи прямую линию. И напрягаешь руку меньше, и целиться удобнее. Чувствуешь? Вообще, Эш не успел что-то почувствовать от стойки, зато отлично чувствовал Виктора у себя за спиной. И это мешало сосредоточиться — каждый раз, когда любовник был за спиной, он хватал его за волосы или выгибал. Или еще что-нибудь. Но уж никак не помогал. И сейчас Эштон невольно ожидал этого. Но все же кивнул: — Да, чувствую. Буду лучше чувствовать, если буду тебя видеть. — Ага, — согласился Виктор так, что отчетливо слышалось несогласие. — Лучше чувствовать свое ухо, по которому пройдется неправильно спущенная тетива. Сюда иди. Опустив руки Эштона, мужчина перехватил его поперек тела и оттянул чуть в сторону, ставя напротив деревянной мишени, потом — чуть вперед, сокращая дистанцию между ними и целью. Свое положение относительно парня Вик не сменил. — Отсюда. Давай на исходную, пока без стрел. Покажи, как будешь целиться? — Иногда у меня такое впечатление, что тебе просто нравится меня таскать, переставляя с места на место, — фыркнул парень, поведя плечами так, чтобы их расслабить. Потом он глубоко вздохнул и выставил перед собой лук, оттягивая рукой тетиву. В этот раз было уже больше похоже на "правильно". Саму руку он старался не напрягать, прислушиваясь к краткому инструктажу. Теоретически это не так уж и сложно, но тетива все равно ходила ходуном и стрелу вряд ли бы зафиксировала. — Блин, — парень опустил руки. — Это сложнее, чем мне казалось. Виктор только хмыкнул на предположение Эша. Отрицать он не стал бы, подтверждать — смысла никакого. Хилу действительно доставляло некое удовольствие перетаскивать Эштона самолично, вместо указания места и ожидания. Виной тому извечная привычка ли "сделай-так-ай-ладно-дай-сам-сделаю", по которой сам Виктор ставил Эштона лучше, чем тот встал бы сам; желание ли все контролировать или отголоски детства — черт знает. Вик признавал перед собой это как факт и в корни не лез. — Ну-ка, — Виктор обошел Эштона и встал с другой стороны. — Не фиксируя тетиву, поделай так несколько раз, — мужчина повторил выход на позицию. — Подними лук, натяни тетиву, затем на исходную. Мне кажется, ты что-то не то напрягаешь. — Например, я не напрягаю мозг? — скривился в ответ Эштон, повторяя движения Виктора как в зеркале. Кривом зеркале, ибо у мужчины они были отчетливыми, а у самого Эша несколько смазанными и неуверенными. — Заметь, это не я сказал, — ухмыльнулся Виктор, следя за движениями парня. Эштон неплохо смотрелся с луком, мужчина не мог этого не признать. С другой стороны, ошейник ему... ладно. — У тебя кисть ветром колышет, — отметил мужчина, снова подходя ближе и ловя пальцами запястье. — Я говорил, что рука меньше напрягается, но не то, что ее напрягать не нужно совсем. Оттягиваешь плечом, — Виктор провел пальцами от плеча к локтю Эштона, — то есть на оттяг тут ничего не напрягаешь, — пальцы прошлись от локтя к запястью, — но кисть при этом нужно все же удерживать. А ты пальцами тетиву держишь, их напрягаешь, а запястье — нет, вот тебе нервы и дергает. Виктор осмотрел еще раз Эштона и тронул руку, чтобы тот опустил лук. — Это раз. А два, левша, поменяй-ка руки. Может, тебе так проще будет? Правую ногу вперед, лук в правую руку, тетиву — в левую. Ну и про запястье помни. Виктор уложил ладони на его бока, снова разворачивая его спиной к себе и правым боком к мишени. — Давай-давай, Эш. Со сменой рук действительно стало проще, тут Виктор был совершенно прав, но вот его руки на собственном теле заставляли Эштона думать не о луке и тетиве, а именно о руках. — Послушай, ты меня так сбиваешь. Давай ты перестанешь показывать прямо на мне. Я и так неплохо вижу, — парень вновь опустил лук и посмотрел на Виктора, повернувшись. — Просто сложно натягивать правильно тетиву, когда у тебя начинается эрекция. Виктор с похабной ухмылкой развернул голову Эштона обратно и чуть наклонился, чтобы прикусить загривок. — Условный рефлекс, когда я оказываюсь сзади? — уточнил он, нарочно прижимаясь и перемещаясь губами к уху. Вертевшееся на языке сравнение с собакой Павлова высказывать Виктор не стал, посчитав неоднозначным и потенциально обидным. — Жаль, что тут никаких условий, — шепнул он, следом прихватывая губами мочку и в излюбленном жесте зарываясь носом в волосы. Не совсем характерное поведение для вечно сдержанного и не очень любящего неэстетичную похабщину Виктора. На конюшне да среди местных лесов мужчина, похоже, чувствовал себя спокойнее и расслабленнее, чем даже дома. А потом Виктор засмеялся. Засмеялся хрипло: то ли подыгрывая придуманному прозвищу, то ли от возбуждения — скорее пока лишь морального, физическое ощущалось совсем не сильно, — то ли еще от чего. — Как скажешь, — все еще посмеиваясь, резюмировал он, отстраняясь и убирая руки. — Лучше? — О да, намного, — сдавленно сказал Эштон, которому стало лучше, но совершенно в другом смысле. Все эти действия в подобной ситуации были совершенно особенными. Что-то новое, в чужой незнакомой обстановке, почти в лесу, но в то же время почти у всех на виду... Слишком остро, отчетливо и возбуждающе. Это невозможно было контролировать. Глубоко вздохнув, парень вновь поднял лук, натягивая пальцами тетиву. С первого раза не получилось — пальцы соскользнули. Эштон недовольно фыркнул, мельком глянул на мужчину и вновь натянул ее. Виктора же не хватило надолго. Он переместился, оказавшись спереди Эштона, и теперь тот, конечно, хорошо мужчину видел, как и хотел, но кончики пальцев Хила, коснувшись бока в начале движения, прочертили линии и так и замерли, касаясь одежды Эштона. Виктор свободной рукой поправил правую руку, потом чуть коснулся левой, но та в поправках не нуждалась. — Гораздо лучше, — отметил Вик, сменяя пальцы на боку всей ладонью. — Оттяни тетиву чуть сильнее, не бойся. И не склоняйся совсем сильно, а то действительно по уху заедешь — хорошо, если просто отобьешь. Смотреть нужно будет вдоль этой линии, — мужчина обозначил линию между удерживающими тетиву двумя пальцами и сжимающим лук кулаком. — Теперь расслабь все, а потом с нуля встань в это положение. — Знаешь, это мне сейчас напоминает игру, когда один во время секса должен говорить по телефону, словно ничего не происходит. Играл в такое? Очень схожие ощущения, — проговорил Эш, и все же повиновался, заново вставая в позу. Он всеми силами старался не замечать руку у него на боку. Может, Вик и не специально это делал. Возможно, сам парень просто был несколько раздразнен, но в любом случае из-за этого бросать лук и тащить Виктора в чащу Эштон не планировал. — Стрела мне полагается? — спросил он, когда заново встал в нужную позу. — Не играл, — со смешком отозвался Виктор, дотягиваясь рукой до оперения, — у меня в детстве другие игры были, — мужчина уложил стрелу между тетивой и удерживающей лук рукой. — Прижимаешь этими двумя пальцами к тетиве, — прокомментировал он, — тут укладываешь на руку и прижимаешь к дереву. Уголок выйдет, ложбинка, которая стрелу направляет, так что внимательнее. Теперь смотри, — Виктор чуть сильнее оттянул Эштону тетиву, — прицелься и отпусти, следи, как полетит стрела. — А я не в детстве в это играл, — хмыкнул Эш, но тут же стал серьезен, сосредоточиваясь на стреле. Вот это было уже сложнее. Он опустил ее, но, конечно, она полетела совсем не в сторону мишени. Просто куда-то в сторону. — Кажется, я понял, почему никогда не ходил в тир. Не хотел позориться, — поджал губы Эштон. Он не любил, когда у него что-то не получалось с первого раза. Виктор, хмыкнув, достал из колчана еще одну стрелу, будто и не заметив последних реплик парня. — Первое — рано начал отводить правую руку, — сняв с себя свой лук, мужчина уложил стрелу на пальцы хвата, зажал хвостик у тетивы и оттянул. Делал все так же, как и Эш, будто левша. — Тут как и с огнестрельным, стрела улетает не мгновенно и ей нужно время покинуть лук. Потому держать его нужно крепко, — Виктор специально медленно прицелился и выпустил стрелу в центр мишени, замерев на месте сразу после спуска тетивы. Снаряд воткнулся в центральный красный круг, но ближе к краю, чем к центру. — Видишь? — поинтересовался он. — На меня смотри, рука правая на месте. Виктор вытащил следующую стрелу и снова привел лук в боевое положение. — Ты же: выпускаешь стрелу, — Вик начал ослаблять натяжение тетивы, имитируя замедленность процесса, — и сразу начинаешь куда-то уводить лук, — мужчина чуть сместил оружие, демонстрируя, — естественно, стрела уходит. Что ты правильно сделал, так это тетиву отпустил. Выстрел сильный. Виктор убрал свой лук и снова зашел парню за спину, укладывая неиспользованную стрелу тому на пальцы. — Заметь, твоя стрела улетела в сторону, но за мишень, причем почти на уровне центра. Потому целиться нужно прямо в него — с этого расстояния тебе никакие "припуски" не нужны. Вик обхватил лук поверх пальцев Эштона и хлопнул парня по второй руке, чтобы оттянул тетиву. — Стрелу правильно держишь, — прокомментировал он, укладывая ненужную левую руку Эштону на бок, чтобы как-то соотнести себя с Эштоном в пространстве и не мешать держать лук, а именно помогать. — За какую же из сторон ты играл? Сбивал с рабочего настроя или сам пытался не застонать в трубку? Эштон слушал внимательно. Пусть он часто спорил, но учиться он любил и умел. С теорией проблем никаких никогда не возникало. Только с практикой — когда что-то не выходило, он психовал и бросал. Так и с лошадьми вышло. Не получилось сразу — бросил, решил, что не его. — А как ты думаешь? — спросил он, усмехаясь и вновь вставая в нужную позу, поддавшись движениям Виктора. — Я прекрасно себя сдерживаю. И не стонать для меня не проблема, — сказал он, пытаясь прицелиться так, как ему сказали. Это было правдой. Он в самом деле мог обойтись без стонов, просто большинству партнеров нравились эти стоны. Конечно, всегда приятно знать, что делаешь кому-то приятно. Эш натянул тетиву и выпустил стрелу, держа руку, в которой был лук, неподвижно. Стрела в этот раз вонзилась в мишень, но сбоку, почти в край. — Я думаю, что на месте соблазняющего у тебя шансов на выигрыш было бы еще больше, — не сказать, чтобы комплимент вышел изящным, но Виктор на комплиментность и изящество и не претендовал. Он уложил парню следующую стрелу и прокомментировал: — Уже лучше. Теперь целься ровнее. Используй для этого свое тело. Ты стоишь боком прямо в плоскости к цели, — Вик вытянул руку, указывая воображаемую линию от Эштона к центру мишени, — потому нужно расположить лук примерно параллельно. Чуть в сторону — угол — скос. Еще раз, — мужчина снова накрыл ладонью руку любовника, чтобы помочь удержать лук. — Не забудь только, что нужно сделать небольшую поправку. Видишь, стрела ведь немного под другим углом. Тетива с основанием — на одной линии, а стрела от тетивы и чуть правее основания, соответственно, чу-уть в сторону прими. Направляй стрелу, а не лук. — Мне кажется, что ты учишь меня для того, чтобы когда-нибудь я смог попасть стрелой в твой зад, когда ты будешь от меня убегать? — пробормотал Эш, прищуриваясь. Зрение у него было хорошее, но целиться так легче. Он вновь пустил стрелу и в этот раз, не без помощи Виктора, ибо рука не дрогнула, она попала уже ближе к центру. — Оп, если не в задницу, то в колено я попаду, — хмыкнул парень. — Я убегать от тебя не буду, — хмыкнув, отозвался Виктор, удовлетворенно рассматривая результат. Не удержав ироничного порыва, он хвалебно чмокнул Эштона в затылок и погладил по голове. — Но против одного человека тебе это может пригодиться, — мужчина поправил свой колчан на спине и вытащил из второго, прислоненного к свеже-проклюнувшемуся деревцу, очередную стрелу. — Теперь сам, без моей помощи, — Хил протянул Эштону стрелу. — Руку держи, но под тетиву не подставляй. — И против какого же человека мне поможет лук со стрелами? Против орков? Я буду бравым эльфом? — Эштон закатил глаза. Он думал, что вряд ли ему вообще когда-то пригодится подобное мастерство. Но научиться стрелять из лука было все же интересно, иначе бы он не стал даже пробовать. Парень взял стрелу из рук Виктора, вложил ее между тетивой и луком, прицеливаясь. Сложнее всего было не двигать рукой после выстрела. Для него сложнее. С меткостью, как оказалось, больших проблем не наблюдалось. Он отпустил тетиву и стрела, описав дугу, воткнулась в мишень снизу красного центра. Эштон довольно хмыкнул. — От того, чья лошадь фыркала около поворота на тропку с оврагом, — Виктор выдохнул и одобрительно потрепал Эштона по плечу. — Воркуете, голубки? — проорал издалека Николсон с зелеными полосами на лице, длинными черными и зелеными перьями на голове и в так же кожаном прикиде с широкой ухмылкой подруливая на гнедой кобыле к поляне. — Ты, родной, если меня игнорить будешь, я Изольду к Сфинксу подведу, — торжественно пообещал он. Седла под Киром тоже не было, Изольда косилась на Сфинкса. — Не вздумай, — Виктор фыркнул и развернулся к Нику. — Так-то лучше, — растянулся он в улыбке еще шире. — Хей, Эштон, лови хавку, — с этими словами Кир отвязал с крупа "пикниковую" корзину и протянул парню. Когда на поляне появился Ник в таком же виде, что и Виктор, Эштон стал чувствовать себя в театре абсурда. С Николсоном он ощущал себя гораздо менее уютно. И найти этому объяснение не мог. Поставив корзину на поляну, Эштон огляделся в поисках еще кого-нибудь, но пока было пусто. — Так у вас война намечается или просто костюмированная прогулка на лошадях? — спросил он, заглядывая в корзину. Он не завтракал, есть уже хотелось, пусть он и убеждал Вика, что может долго не есть. Но в животе предательски все урчало от запаха еды, доносящегося из корзины. — А это напрямую зависит от твоего любовничка, парень, — смешливо фыркнул Николсон, подправляя поводом явно норовистую кобылу. — Не зависит, — отозвался Виктор, скрестив руки на груди. — Ты вперся на нашу территорию и нарушил все правила. Кир засмеялся и крутанулся на месте на Изольде, которая так и пыталась подняться на дыбы. — У нас Павлинье Перо из Орлиных, родной, — пояснил он, лицо Виктора сделалось недоуменным. — А... — Я без оружия, видишь? — прервал мужчину Ник. — Дипломатическая миссия. Даже принес вам дары, — он кивнул на корзину. — Не по традициям, — фыркнул Виктор. — А мне дело какое? Вот ты, — Кир свесился в сторону Эштона, — тебе есть дело, во что упакована хавка? Эштон крутил головой, недоуменно приподнимая брови. Он перестал понимать, о чем говорят эти двое. — Мне пофиг, во что упакована еда, главное, чтобы ее можно было есть, — Эш наклонился к корзинке и принялся доставать оттуда свертки. — Ага, только есть, скорее всего, как раз нельзя, — Виктор говорил это, глядя на улыбающегося Николсона. Тот мгновенно стал серьезным. — Щенка своего прибери, — рявкнул он, — раз манерам еще не обучил. Виктор с места не двинулся. Только руки на груди расцепил и опустил вниз в нарочитой расслабленности. — Ты не в том положении, чтобы открывать свою пасть, — отозвался звереющий Виктор. — Он оскорбил нас! — Вы оскорбили нас уже трижды. Николсон замер, поймав момент спокойствия кобылы, чтобы прожечь Виктора взглядом. Тот ответил взаимностью. — Четвертым разом станут кишки твоего щенка, которые я выпущу лично! Виктор взревел, срывая с себя лук и нащупывая в колчане стрелы, Кир развернул Изольду и рванул прочь. Первая стрела нагнала его через несколько лошадиных скачков, врезав Николсону в поясницу, следующая ударила в лопатку, третья нагнала Кира в прыжке через овраг, Вик, быстро меняя стрелы в руках, целился уже четвертой, но тетиву так и не спустил. Все три удара взорвались небольшими желтыми облачками, стрелы рухнули на землю, а Ник показал за спину фак. — Вот теперь точно война, — хмыкнул Виктор, бросая на землю четвертую из своих стрел — без наконечника, с мягким шариком в желтом порошке, чтобы врезаться ощутимо, но без вреда.