Drama Queen

Сердце пропустило удар и гулко ухнуло вниз, когда она приблизилась к витиеватым, покосившимся от времени кладбищенским воротам. Возвращаться сюда каждый раз стоило Линде недюжинной выдержки, ведь именно здесь была поставлена точка в истории ее семьи. С горстью земли, брошенной на крышку гроба. С тихим надтреснутым прощанием, унесенным ветром. В тот день, как будто в насмешку, светило жаркое солнце. И даже присутствующие не проронили слезы. Что уж там говорить о небесах, рыдающих дождем. Ничего подобного. Сью стояла над могилой с непроницаемым взглядом и периодически подносила к губам небольшую серебристую фляжку, нисколько не заботясь о том, что подумают люди. В тот день Линда впервые столкнулась с внезапно возникшей родней со стороны Армстронга. Естественно, об истинных причинах случившегося никто из них так и не узнал. Его мать, хрупкая пожилая женщина с короткой стрижкой, была болезненно бледна и выглядела потерянной. Будто все еще не осознала, что пережила своего сына. Она подошла выразить соболезнования после церемонии. Сью сухо кивнула в ответ, не проронив ни слова. От нее уже разило спиртным. Пить она начала еще до начала проповеди и к концу похорон ее уже изрядно пошатывало. Было очевидно, что ничем хорошим это не кончится. Но, разве бы Сьюзен Свенсон кого-то послушала? Когда народ начал постепенно расходиться, она нетвердой походкой приблизилась к могиле Армстронга и, плюнув, прошипела: - Гори в Аду, скотина. Несколько человек обернулось, и в их числе старший брат Билли, кажется, Дэвид. Линда вспыхнула и, положив руку на плечо Сью, попыталась ее увести. Хотелось провалиться под землю. К счастью, скандала не последовало. Дэвид тактично промолчал, возможно, списав внезапную выходку Сьюзен на горе, которое затмило разум. Это было ровно год назад, но даже теперь Линда помнила все в мельчайших деталях. Особенно мутный взгляд матери и злобу, исказившую ее посеревшее лицо. Злобу на Армстронга, черт возьми, в тот момент, когда она хоронила собственную дочь. А ведь Эм и правда его любила. До дрожи в коленях и «гребаных бабочек в животе». Но об этом Линда узнала немного позже. Наконец, собравшись с духом, девушка двинулась навстречу неизбежному. В последние дни мысль о том, чтобы вернуться сюда, вызывала в ней нервную дрожь, но она не могла не прийти. Нет. Особенно в такой день. Годовщина… подумать только. Звучит, как дата, которую следовало бы праздновать. Как первый День рождения племянника, который так и не появился на свет. О его отце Линда старалась не думать. Совсем. Иначе к горлу неизбежно подкатывал ком отвращения, а после и чувство вины. Она не испытывала к нему злости, как Сью. Он ведь и сам не догадывался… Разве можно осудить человека за его чувства? И все же, в глубине души Линда знала, что осудит. Склонившись над могилой, девушка положила цветы у надгробия. Белые лилии. Как и всегда. Эм, должно быть, скривилась бы и патетически закатила глаза. Такой уж она была. Маленькая бунтарка, идущая по жизни с высоко поднятой головой, отрицающая проявления теплых эмоций и таких жестов, как этот дурацкий белый букет. Только вот с появлением в ее жизни Билли Джо выяснилось, что дерзость была лишь средством защиты. И он полностью ее обезоружил. *** Из гостиной доносились звуки гитарных аккордов. Ненавязчивая мелодия, полосы солнечного света на стертом полу, запах кофе, который Эм всегда поглощала в невероятных количествах… За лето все это стало привычным и даже… родным. Линда сидела в кухне, поджав колени, и читала «Джен Эйр». Точнее, делала вид, что читает. Сосредоточиться никак не удавалось. Она то и дело непроизвольно прислушивалась к голосам и к музыке, что замолкала, едва успев начаться. В последнее время Линда все чаще замечала, что сестра сблизилась с Билли Джо, и это было весьма странно, учитывая, что совсем недавно Эм его терпеть не могла и презрительно называла «Матерью Терезой в джинсах». Да и сам Армстронг будто забыл о разрисованных стенах и измазанных дверных ручках. Приподняв взгляд от книги, Линда разглядывала парочку, устроившуюся в зале с гитарой, и пыталась понять, в чем же причина столь резких перемен. Эм улыбалась. Впервые за долгое время. И в глазах ее поселился крохотный огонек, непохожий ни на что. Она смотрела на него так… будто верный пес. Так, словно видела в нем бога. И он несмело касался ее плеч и едва дышал, склонившись к ее шее и глядя, как она неумело перебирает струны акустики. Вовсе не так, как поступил бы учитель. Пространство между ними, казалось, вот-вот заискрит, но теперь не в противостоянии, а в чем-то ином, о чем Линда боялась даже подумать. Как будто если она не допустит мысли о том, что сестра беззаветно влюбилась в человека на двадцать лет старше, этого не случится. Как будто этого уже не случилось. И ей стоило бы думать, как это отвратительно, как это ужасно глупо и неправильно, но… они были такими красивыми. Как Джен и мистер Рочестер. Тяжело вздохнув, Линда захлопнула книгу и направилась в свою комнату, заметив краем глаза, как Эмма отпрянула от Билли, заслышав шаги в коридоре. *** Вечерело. В небе сгущались серые тучи, предвещая ненастье. Но Линда не спешила домой. Да, к тому же, с тех пор как Сью связалась с Нейтом, возвращаться совсем не хотелось. Этот мерзкий хмырь делал для этого все возможное, начиная с пьяных посиделок с какими-то байкерами и заканчивая подчеркнуто громкими стонами из-за картонной стенки, когда они со Сью «уединялись» в так называемой спальне. Он называл ее «сучкой», а та расплывалась в блаженной улыбке. Ее больше не интересовали «люди искусства», теперь мать предпочитала «сильных мужчин», которые сплевывают прямо на ковер в гостиной и считают себя вправе отвесить шлепок по заднице любой, кому не повезло оказаться в зоне досягаемости. Линде порой тоже не везло. Но Сью всему находила оправдание. Мол, она, Линда, совсем от рук отбилась, бросила учебу, не слушает мать. Понятное дело, что Нейт видит это и не может остаться в стороне, старается проявлять отцовские качества. Только вот отцы не бьют семнадцатилетних дочерей по заднице. И не смотрят на них, как на фотки в порножурнале. - Ты бы и дня не терпела, а, сестренка? – невесело усмехнулась Линда, кутаясь в безразмерную джинсовку. Из-под тучи вырвался поток ветра, холод пробрался под рукава. Начало осени в этом году не радовало последними теплыми деньками. Да и, стоит признать, Линду давно уже не радовало ничего. Разве что, Джейми. После бесед с ним ей всегда становилось немного легче, и жизнь, состоящая из мусора, пивных бутылок, сальных взглядов новоиспеченного отчима и неизбежных стонов из-за картонной стенки, отступала на второй план. Вспомнив об этом жизнерадостном кареглазом парнишке, Линда и сама не заметила, как краешки ее губ приподнялись в едва заметной улыбке. Джейми подрабатывал бариста в маленькой неприметной кофейне неподалеку. Так они и познакомились. Увидев ее, Джей, понятия не имея, как привлечь внимание незнакомки, предложил латте за счет заведения. Линда же и вовсе не знала, как реагировать на знаки внимания от парней. Они ее попросту не интересовали, потому что все представления о мужском поле она почерпнула из опыта Сью. Этого было достаточно, чтобы понять: мужчины опасны, действительно опасны, черт побери, и думают только об одном. Джейми был совсем другим. Не пыжился, демонстрируя свою маскулинность, не смотрел на нее, как Нейт, будто она свежий кусок мяса на прилавке, и даже не позволял себе нарушить ее личное пространство ни на дюйм. Джей улыбался и рассказывал забавные истории о посетителях. О старушке, которая в поисках любимой выпечки внука обошла все близлежащие булочные, о парне в потертой косухе и майке с логотипом «Megadeath», который заказывает исключительно пряничный раф с маленькими зефирками или о бездомной собаке, которую он подкармливает. Одним словом, Джейми внушал доверие. Так что однажды, во время очередной прогулки, Линда осмелилась рассказать ему о сестре. Носить в себе эту невысказанную боль с каждым днем делалось все труднее, как и заговорить о ней. Но, стоило сделать первый шаг, и слова полились нескончаемым потоком. Джей ни разу не прервал ее рассказа и, когда она закончила, лишь молча притянул к себе, заключая в крепкие объятия. Именно к нему и направилась Линда, бросив на прощание взгляд в сторону двух надгробий, последнего пристанища сестры и… отца. От этой мысли ей снова сделалось дурно, и она поспешила отогнать ее, непроизвольно дернув плечами. Хотелось поскорее уйти. Подальше от страшных воспоминаний и мертвой тишины, нарушаемой лишь порывами ветра и шелестом сухой листвы. От чувства безвозвратной утраты. По дороге она думала, как скоротать время, чтобы не возвращаться домой как можно дольше. Неплохо было бы посидеть за чашкой кофе в уютном маленьком кафе, перекинуться парой фраз с Джеем. Но, что дальше? Погода стремительно портится, в джинсовой куртке и платье уже не согреться. Благо хоть додумалась надеть ботинки. Можно сесть в автобус и бесцельно колесить по городу, заткнув уши музыкой, до того, как тот отправится в депо. Но, будто назло, наушники сдохли по дороге на кладбище. Да и виды Окленда навевают жуткую тоску, бередят воспоминания годовалой давности… Слишком короткий срок, чтобы не чувствовать, как все внутри сжимается в тугой холодный ком при виде знакомых улиц. Как-то Линде довелось проходить мимо их прежнего дома. Все тот же аккуратный белый забор, свет в окнах, на лужайке детский трехколесный велосипед. По всей видимости, родственники Билли Джо нашли применение свободным квадратным метрам и сдавали дом молодой семье. Со стороны все выглядело привычным и ни чем не примечательным. Обыкновенный спальный район, аккуратный домик, такой же, как и десятки других. Погрузившись в мысли, Линда даже представила, будто пришла навестить Эм и Билли, с гостинцами для племяшки, который подрос настолько, чтобы рассекать по двору на велосипеде… У нее всегда было богатое воображение. И порой это играло с ней злую шутку. Как в тот раз. Окно их прежней спальни было распахнуто. Девушка с короткими темными волосами, убранными под цветастую бандану, красила стену, скрывая остатки жуткого граффити с богом, метающим молнии. Линда стояла, едва дыша и не смея двинуться с места, пока незнакомка, почувствовав пронзающий взгляд, не обернулась. Она растерянно махнула рукой, и Линда поспешила убраться, чувствуя себя городской сумасшедшей, глазеющей в чужие окна. Холодная капля стукнула ее по носу, пробудив от воспоминаний. Еще одна разбилась об асфальт. И еще. Пришлось ускориться. Мокрые пряди прилипли к щекам. В глазах защипало. Но она знала, что виной тому вовсе не хлесткие порывы ветра. «Успокойся!» - мысленно приказала она себе и, глубоко вздохнув, зашла в небольшой зал. Звякнул дверной колокольчик. В лицо тут же пахнуло теплом и терпким запахом кофе. Посетителей практически не было, только пара девчонок в дальнем углу, весело щебечущих о чем-то своем. За стойкой со скучающим видом сидел Джейми. Услышав звон, он нехотя оторвал взгляд от телефона и, заметив Линду, тут же изменился в лице. - Нелетная погодка, да? – усмехнулся он. – Самое время для чашки горячего шоколада. - Привет, Джей, - поздоровалась Линда, подойдя поближе. Только теперь, в тепле, она заметила, как замерзли руки и как противно липнет к телу мокрая куртка. – Да уж. - Гуляешь одна под дождем? – принимаясь за приготовление напитка, между делом поинтересовался Джей. - Сидишь в интернете на рабочем месте? – парировала Линда. Кто бы мог подумать… а ведь еще совсем недавно она терялась и краснела, не зная, как поддержать разговор. - Туше, - подняв руки в миролюбивом жесте, заключил парень. – Только не говори Картеру, не горю желанием искать новую должность. - Так и быть, не буду. Постепенно дрожь утихала. Приглушенный свет, спокойная тихая музыка и приятные запахи корицы и шоколада успокаивали и заставляли на время забыть про место, которое Сью называла их домом. Желтые разводы на потолке, как следствие нежелания Нейта залатать крышу, переполненные пепельницы, проплешины, прожженные сигаретами в старом ковролине, ряды пустых бутылок на подоконнике в кухне… все это порой доводило ее до отчаяния. И тем приятнее было оказаться здесь, где царит уют, и никто не ругается матом. И пахнет свежесваренным кофе, а не пролитым пивом. Да и, откровенно говоря, уж лучше послушать школьные сплетни, чем рвотные позывы Сью, которая в очередной раз «слегка перебрала». После встречи с Нейтом она пристрастилась пить за компанию. Сначала по паре пива перед теликом после работы. Позже - джин с его дружками. Порой она сидела в зале по выходным, солнце светило сквозь полузакрытые занавески, подсвечивая пылинки, висящие в воздухе, а в ее тонкой руке играла зелеными бликами наполовину опустошенная бутылка дешевого вина. Сью периодически прикладывалась к ней, сверля бессмысленным взглядом замызганную стену, да так и засыпала. Прямо в кресле. В такие дни мать могла не проронить ни слова за весь день. Даже если Линда пыталась уложить ее в постель, предварительно стянув с нее дурацкие узкие джинсы, в которых ее задница смотрелась вызывающе и одновременно жалко. Сью позволяла проделывать с собой любые манипуляции без возражений. Но достучаться до ее сознания не представлялось возможным. В другое же время, обычно в начале месяца, она резко оживала, глаза загорались каким-то маниакальным блеском, и даже спутанные заметно поредевшие рыжие волосы будто становились ярче. Она могла трещать без умолку и даже приготовить завтрак, а после, перед тем, как Линда отправится в школу, поцеловать ее в щеку. Совсем как прежде. Но чутье подсказывало, что как прежде не будет уже никогда. Такие перепады настроения пугали. И в первую очередь тем, что не поддавались логическому объяснению. Лишь спустя время, по чистой случайности, Линда поняла, в чем причина такой активности. В тот день она пришла домой раньше положенного, когда никто не ждал ее появления. Из комнаты доносились ругань и звон битого стекла. Сью материла Нейта на чем свет стоит. В потоке брани было сложно различить смысл сказанного, но, судя по всему, Нейт не сделал что-то важное. «Ты обещал, говнюк! Ты вообще держишь слово?» - кричала Сью. В ответ раздавалось что-то нечленораздельное. Нейт говорил тихо, но даже издалека в его голосе чувствовалась угроза. Это произошло в доли секунд. Раздался громкий шлепок, а затем грохот. «Тебе придется постараться, чтобы отработать их, наркоманка гребаная!» - взревел Нейт, вылетая из комнаты. Он оттолкнул Линду и выбежал из дома, хлопнув дверью. Лишь тогда она пришла в себя и бросилась к матери, попутно пытаясь осознать смысл фразы, которая все еще звенела в ушах. Сью лежала, уткнувшись лицом в пол и скулила, как раненое животное. Ее тело сотрясала крупная дрожь, а пальцы судорожно шарили по ковру в попытке что-то нащупать. Линда упала на колени и рывком развернула Сью лицом к себе. На ковре, в том месте, куда она утыкалась носом, виднелось темное красное пятно. Рядом была рассыпана пригоршня маленьких круглых таблеток. Сью, всхлипывая, утерла разбитый нос и принялась собирать их в кучку испачканными в крови руками. - Что это? – слабым голосом прохрипела Линда, прекрасно понимая, что не нуждается в ответе. - Не твое дело, - огрызнулась мать. – Какого хрена ты тут вообще забыла? Линда не ответила и Сью, вырвавшись из ее рук, заперлась в спальне. В тот вечер она так и не вышла, хотя прекрасно слышала, как плачет дочь, согнувшись над ковром и замывая кровавое пятно. - Горячий шоколад с зефирками, - внезапно раздалось над ухом. – Я положил побольше. Тебе не повредит. Линда вздрогнула и вернулась в реальность. Перед ней сидел Джейми. На лице играла улыбка, от которой на щеках появлялись забавные ямочки. У него были длинные темные ресницы. Как у ребенка. И непослушная челка все время падала на глаза. Ему было всего девятнадцать, он подрабатывал здесь уже второй год, может быть, копил на учебу, или на подержанный Форд или что еще там в голове у мальчишек. Он был абсолютно обыкновенным парнем и оттого казался Линде пришельцем из чужого мира. Мира, в котором дома всегда убрано и ждет теплый ужин по вечерам, где родители интересуются твоими успехами в школе и заставляют носить шапку с приходом холодов, где единственное, чего ты боишься, это плохие оценки или неудачное свидание. Все это было чуждо ее действительности. Может быть, просто не повезло. Теперь уже и не понять. Теперь остается только корпеть над учебниками, чтобы зацепиться за единственную возможность вырваться из персонального ада, поступить в колледж, и желательно как можно дальше от этой чертовой Калифорнии. - Ты сегодня сама не своя, - заметил Джейми. – Что-то случилось? Линда покачала головой. - Просто… ну знаешь, не очень хочу возвращаться домой. - Ну так, в чем проблема? Оставайся. Смена скоро закончится, сможем пройтись куда-нибудь. Например, в кино. - Звучит, как отличный план, - улыбнулась Линда и сделала глоток шоколада. По телу разлилось спасительное тепло, оставляя на языке вкус сладости. День подходил к концу, дождь за окном постепенно стихал. Девчонки из-за соседнего столика натягивали куртки. Линда сидела, склонившись над своей чашкой, и лениво помешивала содержимое тоненькой ложечкой. Придется выложить остатки карманных денег, которые оставались с раздачи флаеров. И пусть. Вечер в кофейне – это одна из тех маленьких радостей жизни, которые ей доступны. К тому же, вдали от Нейта и Сью. Чем не маленький праздник? Пара часов в тепле с тихой ненавязчивой музыкой и приглушенным желтым светом гирлянд, горячий шоколад. Почти Рождество. Они вышли из кафе, когда зажглись фонари. В лицо тут же ударил поток сырого воздуха. Джейми поежился и зачем-то полез в рюкзак, а через минуту вытащил свернутый вдвое свитер. - Возьми. Под куртку пододень, - сказал он тоном, не терпящим возражений. Линда послушалась. Свитер был большой и теплый. С огромной буквой «J» на груди. Такие сейчас мало кто носит. - Бабуля прислала из Оклахомы, - смущенно пробормотал Джейми, заметив ее заинтересованный взгляд. – Своевременно. Осень в этом году конечно так себе. - Это точно, - кивнула Линда. – А я-то думала, что в Калифорнии всегда светит солнце и никогда не бывает снега. - Значит, ты не местная? - Мы часто переезжали, - уклончиво ответила она. – А здесь застряли. По крайней мере, это моя вторая осень в Окленде. - Не самое плохое место, как по мне, - пожал плечами парень. – Классные места для серфа. - Так ты бариста-серфингист? – не удержавшись, усмехнулась Линда. - А ты колесишь по штатам в трейлере? Не обижайся, я бы и сам от такой жизни не отказался. Круто, наверно. Ничего не успевает надоесть. Можно посмотреть на Большой Каньон или Спейс Нидл. Или на самый длинный моток бечевки. - Ха-ха. «И почему жизнь в дороге так романтизируют?» - задумалась она. Конечно, ответ напрашивался сам собой. Неиссякаемый источник впечатлений, свобода действий. Но с другой стороны, мало кто задумывается о таких вещах, как постоянный статус новенького в классе или ночевках в машине. О том, что тебе попросту некуда вернуться и потому приходится все время двигаться дальше. У тебя нет возможности вырастить розы на заднем дворе или завести собаку, потому что ты не знаешь, сколько пробудешь на новом месте. У тебя нет друзей, потому что ты не привык привязываться к людям, которые даже не вспомнят твоего имени, когда будут листать школьный альбом. Тебя запомнят «той девчонкой, которая проучилась семестр в Шеффилде» или и вовсе забудут. Когда не имеешь дома, когда не знаешь, что значит прожить всю жизнь в одном городе, рано или поздно, неизбежно почувствуешь себя потерянным. Так казалось Линде. До недавнего времени. Кто же знал, что ее мечта осесть на одном месте обернется жизнью в притоне с гребаным барыгой и матерью-наркоманкой? Они взяли билеты на предпоследний сеанс и огромный стакан попкорна. Фильм оказался так себе. На экране мельтешили спортивные машины, рассекающие по улицам Лос-Анджелеса, и периодически что-то взрывалось. Но Джейми, кажется, нравилось. А Линде нравилось, что сеанс закончится ближе к полуночи и тогда можно будет проскользнуть домой незамеченной. И хорошо, что им не попалась какая-нибудь дурацкая романтическая комедия, иначе бы это выглядело как свидание, на которое она сама напросилась. В отличие от Эм она была слишком замкнутой, чтобы чувствовать себя непринужденно в общении с парнями. А теперь вот, надо же, сидит рука об руку с одним из них, в его свитере, как когда-то Эмма в рубашке Армстронга. Именно с рубашки все и началось. Точнее, с того раннего утра, когда она тихо выскользнула из его комнаты, уверенная, что никто не заметил. Это было… странно. *** Эм сидела перед зеркалом, поджав колени. По полу рядом с ней была разбросана косметика. Дешевая пластиковая пудреница и пара новеньких карандашей из магазина напротив. Прикусив губу от усердия, она пыталась нарисовать стрелки. Выходило криво и неумело. Эм раздраженно сопела, стирала кривые художества и начинала сначала. Тэф, на удивление, сидел в аквариуме. Линда наблюдала за происходящим с недоумением. Что-то изменилось. Нет, Эмма и раньше не брезговала черной подводкой и даже красила ногти. Правда, лак всегда быстро сдирался, и сестра месяцами ходила с облупленными ногтями, явно не считая это дурным тоном. Но сейчас… привычный образ с вечно потекшей подводкой сменили стрелки. Эм наконец удалось нарисовать ровные уголки, и теперь она изучающе разглядывала себя. Взгляд, и без того холодный, стал почти агрессивным. Как у кошки. Она сделалась похожей на молодую привлекательную женщину, хотя еще совсем недавно казалась угловатым подростком в своих излюбленных огромных рубашках из секондхэнда и стоптанных красных конверсах. Но перемены заключались не только во внешности. Линда не могла понять, что это. Может быть, открытые плечи или осанка… Этот приподнятый подбородок и обнаженные ключицы, подчеркнутая грудь. Вместо привычных безразмерных футболок, которыми она запасалась в мужских отделах, - облегающий топ. Все это выглядело как некое зашифрованное послание. Так, будто она хотела привлечь внимание и даже… понравиться. Кому? Ответ напрашивался сам собой. В подтверждение внезапно пришедшей мысли, Эмма накинула смутно знакомую рубашку и встала перед зеркалом в полный рост. Так и есть, черно-серая клетка, маленькие деревянные пуговки. Кажется, именно в такой вчера ходил Билли Джо. А сегодня утром в ней вернулась Эм. Господи… - Он старше тебя на полжизни, - тихо проговорила Линда, не поднимая глаз. Повисло напряженное молчание. Оно длилось какую-то долю секунды, но Линда почувствовала, что попала в точку. - Не понимаю, о чем ты, - холодно отозвалась Эмма. Через пару недель у нее начался токсикоз. *** Когда фильм закончился, Джейми предложил проводить ее до дома, но Линда отказалась. Ей не хотелось, чтобы он видел разруху, в которой живет ее семья. Они расстались на перекрестке, на полпути, и Линда ускорила шаг. Рядом с покосившимся забором мигал фонарь. На крыльце, засыпанном жухлой листвой, валялись пустые ящики из-под пива. К счастью, свет не горел. Только бледно-синие всполохи от экрана телевизора периодически отражались в стекле. Может быть, Нейт как обычно заснул под вечернюю передачу. Она тихо повернула ключ и вошла в темный коридор. Из гостиной доносились приглушенные голоса Джимми Фэллона и каких-то гостей «Tonight Show». Надо бы выключить, только так не хочется пересекаться с Нейтом. Наверняка он успел накидаться, а это нехорошо. В такие моменты он был просто опасен. За полгода совместной жизни Линда имела не одну возможность убедиться в этом. И потому, скинув ботинки, кралась по коридору в одних носках, лишь бы не издать лишнего звука. Лишь бы запереться в комнате и проспать до самого утра в относительной безопасности. С этими мыслями она двигалась вперед, но, чем ближе подходила к дверному проему, ведущему в зал, тем сложнее давался каждый шаг. Сердце билось в ушах так громко, что, казалось, оглашает стуком весь коридор. До комнаты оставалась пара шагов, когда телевизор внезапно выключился, и в проеме возник сонный Нейт. Она не успела. - Где ты шлялась? Вопрос ржавым лезвием вспорол тишину. Его тон не предвещал ничего хорошего. Линда сжалась, судорожно соображая, как поступить, но тело сковал страх, отрезая пути к отступлению, и в следующее мгновение совсем рядом с ее лицом в стену впечаталась тяжелая ладонь. - Я спросил, где ты шлялась, - утробно прорычал Нейт, обдав ее перегаром. Его лицо замерло в паре сантиметров, так что даже в приглушенном свете окна можно было различить нездоровый блеск хищных глаз, свалявшиеся длинные волосы и недельную щетину. Линду передернуло, когда его грубые пальцы, вечно испачканные в машинном масле, коснулись ее подбородка, но она не пошевелилась. - Гуляла. Тихий надтреснутый голос едва слушался. - Гуляла, - повторил Нейт удовлетворенно. – Уже поздно. Неужели ты гуляла одна? Это может быть опасно. Его тон внезапно стал мягче, будто он пытался проявить заботу. Будто он ответственный родитель, а не волк в овечьей шкуре. Чутье подсказывало соврать. Ни к чему Нейту знать, где и с кем она провела последние пару часов. Одному богу известно, как он отреагирует, если услышит, что она ходила в кино с парнем. И не важно, что это был всего лишь повод не возвращаться. - Одна, - выпалила Линда. Должно быть, не слишком убедительно, потому что на лице Нейта возникла гаденькая самодовольная ухмылка. - Да? – издевательски протянул он. Казалось, эта игра доставляет ему удовольствие. – А откуда у тебя этот свитер? Мне кажется, он тебе немного великоват, - с этими словами он сгреб в охапку шерстяной ворот, отчего тот затрещал. Горло сдавило петлей, и Линда судорожно вцепилась в грубую горячую руку, пытаясь разжать пальцы. - Тебя не учили, что старшим врать нехорошо? Черт! Свитер. Как она могла забыть? - Я… купила его, - в промежутках между попытками вздохнуть проговорила Линда, но тут же пожалела, потому что Нейт схватил ее за волосы и оттянул так, что она стукнулась головой о стену. Боль накрыла волной, но зато теперь она могла хотя бы полноценно вздохнуть. - Хреновая попытка, дорогая, - оскалился Нейт. В глазах предательски защипало. - Пожалуйста, не трогай меня, - прошептала Линда. - Ах да, тебя же может трогать только… Джей? – он остановил пристальный взгляд на букве и ухмыльнулся, а потом склонился прямо над ее шеей, обдав горячим дыханием. - И как, уже везде потрогал? Линда замерла, чувствуя, как слабеют колени, и земля уходит из-под ног. Она не могла пошевелиться или закричать, потому что в горле застрял ком, а тело как будто онемело и перестало слушаться. Только слезы беззвучно падали на злосчастный безнадежно растянутый свитер. Нейт прильнул к ней, буквально вдавливая в стену. Одна его рука по-прежнему упиралась в нее, а другая медленно заскользила по бедру Линды все выше и выше, пока не добралась до краешка платья, которое теперь казалось слишком коротким. Он остановился, чтобы посмотреть ей в глаза, и продолжил уже быстрее. Линда попыталась сжать ноги, но Нейт опередил ее, просунув между них свое колено, а его язык тем временем скользнул по мочке ее уха. От отвращения хотелось вывернуться наизнанку. Он утыкался носом в ее волосы и оставлял влажные следы на шее, оттягивая и прикусывая тонкую кожу, а его рука судорожно шарила у нее между ног в попытках порвать колготки. - Я закричу! – упираясь в его плечи, пригрозила Линда. Даже сейчас она боялась, чертовски боялась его разозлить. - Кричи. Она тебя не услышит. Ты не представляешь, какими лошадиными дозами она жрет транки перед сном. Его ни капли не смутила эта жалкая попытка, а его мерзкие пальцы уже почти справились с преградой. Капрон, наконец, не выдержал и начал расползаться. Горячая ладонь коснулась кожи. И только тогда Линда не выдержала. Это был сигнал к действию. Она закричала и стала отбиваться. Нейт пытался заткнуть ей рот, но у него ничего не вышло. Линда царапалась и кусалась, как зверек, сражаясь за себя. Она не умела драться, но чутье подсказывало, куда нужно целиться, чтобы причинить больше вреда. Со всего размаху она двинула ему в ухо. Голова Нейта дернулась. Казалось, на мгновение он потерял ориентацию в пространстве, но быстро совладал с собой и отвесил Линде тяжелую пощечину, от которой потемнело в глазах. Челюсть клацнула, и во рту появился металлический привкус. Но это только придало ей сил, чтобы отпихнуть его колено и вырваться из тисков. - Отвали, говнюк! – закричала Линда и со всей дури пнула Нейта по ноге. Босые пальцы тут же обожгло острой болью, но она все равно рванула в сторону комнаты так быстро, как только могла. - Ты пожалеешь, маленькая дрянь! – раздалось из-за двери, но она уже не обращала внимания. Дрожащими руками Линда заперла замок и окинула взглядом комнату в поисках чего-то тяжелого, чем можно было бы забаррикадировать вход. Хорошо еще хоть дверь открывалась внутрь. Поблизости оказался только жалкий журнальный столик, но она не успокоилась, пока не подтащила его к двери. И лишь тогда прислушалась. Шаги удалялись вглубь коридора. Он не собирался ломиться внутрь. Он уходил. А она еще долго сидела на полу, пока возвращалась вся боль, которой она не чувствовала в приливе адреналина. Постепенно давали знать о себе выбитые пальцы, начинала саднить щека. Горело ухо. Линда тихо скулила от боли, не переставая прислушиваться к звукам за дверью, а потом ее стошнило. Благо, успела распахнуть окно и свеситься за подоконник. Ее рвало долго и мучительно, пока горящее лицо жалил сырой ветер. Пока не осталась одна желчь и не загудела согнутая спина. Тогда она сползла вниз по стене и заплакала. Тихо. Чтобы слышать шаги. Позже она стянула порванные колготки и отшвырнула их, будто это был клубок шипящих гадюк. Ее переполняло обжигающее отвращение. В памяти возникали обрывки недавней пытки. Спертое дыхание и мерзкие влажные следы его языка. И как его рука скользила по ее волосам. Почти нежно. С неприкрытым желанием он жадно втягивал носом их запах и пропускал пряди между пальцев. Какой жалкой она была перед ним, чертова трусиха! Внезапно ее накрыло волной ненависти. Не к Нейту. К себе. К своей беспомощности и парализующему страху, который едва не сгубил ее. К своему лицу и дурацкому платью. К густым волнистым прядям, разбросанным по плечам. На них остался его запах. Запах спиртного и несвежей одежды, запах крепкого пота, смешенного с каким-то одеколоном. Она задыхалась. И даже потоки воздуха из открытого окна не могли добраться до легких. Решение возникло спонтанно. Линда вскочила на ноги и схватила со стола ножницы. Мгновение, и густой локон упал на пол. За ним еще один. И еще. Она резала и кромсала, не в силах остановиться, с каждой отрезанной прядью ощущая медленно наступающее облегчение. Ей было не жаль волос. Совсем не жаль. Напротив, она воспылала к ним испепеляющей злостью, ведь на них остался его запах. Лишь когда холод коснулся обнаженной шеи, Линда остановилась. Пол был усеян волнистыми темными локонами. Она переступила их и подошла к зеркалу. В мигающем фонарном свете то загоралось, то гасло отражение девочки с волчьим взглядом и неряшливой короткой стрижкой. И эта девочка была точной копией Эммы Свенсон, которая год назад бросилась с крыши. *** Неумолимо наступил новый день. В комнате царил жуткий холод. Линда, не открывая глаз, укуталась с головой в плед в надежде проспать как можно дольше, но сон пропал. К тому же, жутко хотелось пить. Как будто она проснулась с диким похмельем. В висках пульсировала боль, а веки так опухли от слез, что открыть глаза даже при всем желании казалось чем-то невыполнимым. «Нужно провалиться в сон. Заснуть, чтобы выпасть из реальности…» - отстраненно подумала Линда. Она свернулась в комок и обняла колени, чтобы скорее согреться. Вспоминать о вчерашнем было страшно. Хотелось верить, что это всего лишь ночной кошмар. Но мысли, как назло, сами возвращали ее в пережитый ад. В этот сюрреалистический страшный сон. Всего лишь сон. Пока она не открыла глаза и не встала с кровати, эта призрачная надежда теплилась в груди, будто маленький огонек на ветру. Но все оказалось совсем не так. Стоило Линде ступить на пол, как под ногой она почувствовала что-то странно-мягкое и ворсистое. Прядь. Весь пол был усеян ими, свернувшимися в кольца, как спящие змеи. Рука медленно потянулась к затылку. Господи, неужели она правда сделала это? Пальцы коснулись жесткого короткого ежика, и Линда дрогнула всем телом. Значит, все было на самом деле. И этот ублюдок действительно прижал ее к стенке в попытках залезть под юбку. И она дала ему отпор. Пальцы на ноге, которой она врезала ему, все еще болели. Но эта боль служила доказательством силы. Доказательством того, что она может постоять за себя и никому не позволит и пальцем к себе прикоснуться. Нет уж. Поднявшись на ноги, Линда, прихрамывая, подошла к зеркалу и уставилась на себя. На левой щеке проявилось темное синее пятно от удара. Нижняя губа припухла. Короткие волосы примялись во время сна с одной стороны и нелепо топорщились с другой. Она выглядела отвратительно, но стояла, расправив плечи, вполне довольная собой. Упрямой линией подбородка, изящной шеей, холодными серыми глазами. Что-то изменилось в самом взгляде, отчего казалось, будто из зеркала на нее смотрит кто-то другой. Та, о ком она так скучала. Та, в чьей смерти она чувствовала свою вину. Эмма. У двери по-прежнему стоял в спешке придвинутый журнальный столик. Но в нем больше не было нужды. Она больше не станет прятаться. Не станет скитаться по городу промозглыми вечерами и красться ночью по коридору в надежде избежать встречи с монстром. Отныне она будет смотреть своим страхам прямо в глаза, ведь только так можно от них избавиться. Приняв единственную, до жути тривиальную истину: мир жесток, и он сломает тебя, если ты не станешь бороться. Решительным движением Линда отпихнула стол и вышла из комнаты. Зашла по пути в ванную и плеснула в лицо холодной водой. Боль не отступила, но ослабла. Неплохо бы найти аспирин. С этой мыслью Линда направилась в кухню, где в одном из настенных шкафчиков должна была находиться аптечка. На удивление, из кухни доносился аромат кофе. Значит, скорее всего, время перевалило за полдень. Раньше этого времени ни Сью, ни ее сожитель из спальни не выбирались. Сколько же она проспала? Нейт сидел за столом, с аппетитом уплетал яичницу, периодически отвлекаясь на стопку счетов, лежащую перед ним, и отпускал недовольные реплики. Он брал бумаги, не волнуясь оставить на них жирные пятна, щурился, высматривая цифры, и отчитывал Сью за нагоревший свет (хотя сам же круглосуточно пялился в телевизор). Мать даже не думала оправдываться. Только смиренно кивала. «Как будто ничего не произошло, - пронеслось в голове у Линды. – Как будто ты не облапал меня и не пошел после этого в ее постель со спокойной душой». Руки непроизвольно сжались в кулаки, но… Глядя, как движется его челюсть, перемалывая еду, как его грязные пальцы мусолят бумаги, как падает на глаза длинная сальная прядь, она чувствовала, как где-то глубоко внутри встает ледяной ком, а колени начинают дрожать. Ей понадобилось несколько минут, прежде чем она смогла совладать с подступающей истерикой и желанием забиться в угол. И эти минуты казались просто чудовищно долгими. Но, в конечном итоге, Линда все же переступила порог кухни. Ее появление произвело на присутствующих впечатление взорвавшейся бомбы. Нейт перестал жевать. Его брови медленно поползли вверх, а рот так и остался полуоткрытым. Сью обернулась. Наступило молчание. Под прицелом пристальных взглядов Линда чувствовала себя голой. Кровь прилила к щекам, ноги сделались ватными. Огромным усилием воли подавляя желание бежать, она, не говоря ни слова, направилась за аптечкой. А спустя мгновение за ее спиной послышался дикий вопль, полный ужаса. Кричала Сью. Линда обернулась и увидела, как мать, роняя стул и прижимая ладони ко рту, пятится к стене. Она была напугана так, будто на нее обрушилось небо. Как будто ко лбу прижали ствол, готовый выстрелить. Так, будто она увидела призрака. - Мама! – Линда бросилась к ней, не понимая, что, черт возьми, происходит, но Сью истошно завизжала и, опустившись на пол, уткнулась носом в колени. Нейт наблюдал за происходящим абсолютно остолбеневший. - Мама! Что с тобой? – испуганно воскликнула Линда, протягивая к ней руки, пытаясь обнять за плечи, унять судорожные всхлипы, готовые вот-вот перерасти в рыдания. Но Сью пыталась вырваться и, как заведенная, повторяла: - Нет, нет… этого не может быть. Ты умерла! Ты лежишь в чертовой могиле, тебя нет! Слова будто ударили наотмашь. Осознание абсурдности ситуации вдруг обрушилось на Линду, сбивая с ног. Сью сходит с ума. Она решила, что видит Эмму. Ее сознание настолько спутано, что не способно допустить логической мысли. Гребаные таблетки. - Мам, послушай… - Линда попыталась предпринять еще одну попытку. Она отодвинулась на безопасное расстояние, чтобы Сью могла почувствовать, что ей ничто не угрожает, и постаралась говорить как можно более четко и спокойно, как будто тон ее голоса мог повлиять на исход ситуации. – Все хорошо, посмотри на меня. Не бойся. Эм… - голос дрогнул. – Ее нет. Это я, Линда. Как ни странно, это подействовало. Сью перестала бормотать свою мантру и медленно подняла глаза. Все еще сжавшись в комок, до боли жалкая и изможденная, она смотрела на Линду снизу вверх какое-то время, и по лицу ее беззвучно катились слезы. Смотреть на это было просто невыносимо. Осознавать, что мать, которая всегда служила примером смелости и выносливости, угасла буквально за год, сломленная смертью своего ребенка. Не вынесла горя, перестала бороться, позволив себе топить вину в алкоголе, наркотиках и самоистязании, коим, несомненно, являлся сам факт жизни с таким чудовищем, как Нейт Сондерс. - Зачем? - Хриплый голос Сью напоминал шелест осенних листьев. – Зачем ты это сделала? – спросила она. Линда обернулась и смерила Нейта долгим тяжелым взглядом. Тот явно чувствовал себя некомфортно, нервно постукивая пальцами по столу, в ожидании. Он был напуган тем, что его грязный секрет вот-вот вскроется. И Линда, желая его помучить, нарочно тянула с ответом. - Это… Нейт не выдержал и начал ходить по кухне взад вперед, шаря по карманам в поиске мятой пачки Мальборо. - … неважно. Она буквально кожей ощутила его облегченный вздох, а затем послышались удаляющиеся шаги. Этот урод капитулировал с позором. Только потому, что она пожалела его, тем самым унизив еще сильнее. Но сейчас Линде было совсем не до победы. - Мам, поднимайся, - мягко сказала она, протягивая руку Сью, но… Внезапно на лицо матери набежала тень. Глаза хищно прищурились, а между бровей залегла морщинка. - Мерзавка, - прошипела она, поднимаясь. – Ты знала. И решила поиздеваться! - Боже, ты не в себе, тебе нужно отдохнуть, - Линда попыталась успокоить ее, но в этот раз ни ласковый тон, ни попытка помочь не дали результата. Сью закипала буквально на глазах, из маленькой убитой горем женщины превращаясь в фурию, готовую рвать и метать. Ужас был в том, что все эти разительные перемены происходили в течение каких-то пары секунд. Внезапно ее тощая рука взметнулась в воздух и со всей силы толкнула Линду. - Да кем ты себя возомнила? Кто ты такая, чтобы осуждать меня? Что за демонстративное презрение?! Смотри на меня! Смотри, что ты сделала со мной! Живи с этим! Так что ли? Умно, ничего не скажешь. Только ни черта ты не знаешь, тварь неблагодарная! Думаешь, я знала, что выкинет эта идиотка? - Я не понимаю… - растерянно проговорила Линда, пытаясь осмыслить сумбурную тираду. – О чем ты говоришь? - Не понимаешь, - с издевкой повторила Сью, вскинув подбородок. – Все ты понимаешь. Ты винишь меня в ее смерти, разве нет? И этот твой дерьмовый протест с обрезанными волосами… хочешь стать мне ежедневным напоминанием об этом? - Что?! С чего мне винить тебя? - Да потому что если бы я не соврала, Эмма была бы сейчас жива и нянчилась с ребенком! Этого ты добивалась? Чтобы я признала свою вину?! Слова эхом пронеслись в сознании, но их смысл не сразу дошел до Линды. Это случилось немного позже. А пока она судорожно хватала ртом воздух, которого вдруг сделалось слишком мало. - И черт бы с этим! Черт с образованием, с их разницей в возрасте. Кто бы сомневался, что эта дуреха поведется на его щенячьи глазки… Недолюбленная девочка с хреновой матерью! Святой БиДжей! - Сью кричала в исступлении и не могла остановиться. – А, может, это я жертва? Ты не задумывалась? Пока я пыталась обеспечить вам хоть какую-то стабильность, завести нормальные отношения, он трахал твою сестру! Как бы ты поступила на моем месте? - Я не… - воздуха по-прежнему не хватало. – Так Билли не… он не наш… родственник? - Помилуй! – из груди Сью вырвался истерический смех. – Очнись! Твоя фамилия Свенсон! Фамилия твоего папаши, который свалил в Стокгольм, как только узнал о тебе. - Но зачем ты соврала? - Я любила его, - внезапно утратив весь свой напор, бесцветным голосом произнесла Сью. – Да, я хотела быть с Армстронгом. И могла бы. Если бы он думал, что у него есть дочери, он бы ни за что не бросил меня. Альтруист чертов. Но когда я начала подозревать… и ты подтвердила мои подозрения… Как думаешь, каково это? Знать, что любимый мужчина выбрал не тебя, а твою дочь-малолетку? Я хотела сделать ему больно. Чтобы его тошнило от своего поступка. Чтобы он понял, что натворил. Она обняла себя руками, впившись ногтями в плечи, и раскачивалась взад вперед, глядя в одну точку пустым взглядом. Казалось, воспоминания полностью поглотили ее. Выдернули из реальности. И теперь, вместо Сью, осталась пустая выпотрошенная оболочка. Только отголоски ее слов все еще висели в воздухе тяжелым смогом, от которого делалось дурно. В них не было и тени сожаления, только жгучая ненависть ко всему. И в мозгу Линды медленно начинала складываться жуткая картина. Отчего-то вспомнилось, как Сью вела себя на похоронах, то, как она сплюнула на могилу. Теперь этот поступок обретал новый, совершенно неприглядный смысл. - А как же Эмма? – тихо спросила Линда. - Эмма? – Сью передернуло, но спустя мгновение по лицу расползлась циничная ухмылка. – Она добилась своего, не находишь? Вцепилась так, что утащила его за собой. В этот момент все рухнуло. Истина, жестокая и уродливая, выползла на свет. И в сравнении с ней, посмотреть в глаза Нейту, который еще недавно был одним из ее худших кошмаров, не стоило ничего. Сьюзен Свенсон затмила его, заслонив собой весь мир. Обнажив такую глупость и равнодушие, о существовании которых Линда даже не догадывалась. Нет, Сью не была исчадием ада. И вовсе не была той, что способна сражаться за все, что посчитает своим. Она была бессердечной маленькой девочкой в свои тридцать семь, и единственная боль, которую она так стремилась заглушить выпивкой и таблетками, заключалась в детской обиде. И даже жизнь Эм по сравнению с этой обидой не значила для нее ничего. Эм просто не посчастливилось взять то, о чем мечтала Сью. Линда больше не говорила. Слова застряли комом в горле. Ей хотелось кричать. «Как ты можешь? – билось в ее голове. – Они ведь просто любили. Они могли быть счастливы!» Но она ничего не сказала. Да Сью и не способна была услышать, как бы громко она не кричала. Точка была поставлена здесь. На этой чертовой кухне с горой грязной посуды в раковине, в этом доме, по которому она кралась тайком, как вор, чтобы никто не заметил, среди людей, давно утративших человеческий облик. В тот же вечер она ушла, чтобы никогда не вернуться. Собрала немногочисленные пожитки в рюкзак, с которым колесила по штатам, достала из-за батареи небольшую жестяную коробочку с горсткой мятых долларов и вышла за дверь. Здесь ее больше не держало ничто. В этом проклятом Окленде ее наивные розовые очки разбились стеклами внутрь. Оставалось только одно маленькое дело – заскочить напоследок в кофейню. Попрощаться. И, все еще собираясь с мыслями в попытках определить план ближайших действий, Линда направилась к Джейми. *** 2 года спустя. Швеция, Седерманланд, Стренгнес. Они сидели в небольшом кафе на берегу Меларен. Гладь озера мерцала яркими бликами, отчего казалось, будто пришвартованные поблизости яхты утопают в звездной пыли. Торжественные и стройные, как часовые в парадной форме. По узкой мощеной улочке то и дело мелькали велосипедисты, что казалось Линде особенно непривычным. Как и отсутствие снега. По правде говоря, все здесь оказалось совершенно не таким, как она себе представляла. Но, стоило немного освоиться и оглядеться по сторонам, как где-то в глубине души зародилось странное чувство, что этот маленький городок был знаком ей с рождения. Хотя, после стольких переездов в этом не было ничего особенного. - А кофе здесь и правда хорош, - заметил Джейми. – И это… как его там… - Сюльт, - отозвалась Линда, с улыбкой наблюдая, как парень уплетает десерт. - И почему бы вафли не назвать просто «вафли»? - Спросим у Ларса, когда доберемся, - отозвалась Линда и в очередной раз сама себе не поверила. Ей хотелось как можно чаще упоминать это имя. Неосознанно. Возможно, так оно обретало вес и становилось реальным. Как и это уютное маленькое кафе, и шведская речь, и мужчины в рыбацких сапогах… Когда они только добрались до Стокгольма, ощущение сюрреалистичности еще не настигло ее в полной мере. Единственным отличием от привычного окружающего мира было засилье старинных зданий в центре. А еще транспорт. В отличие от американцев шведы явно не горели необходимостью приобретать личный автомобиль. В остальном это был обыкновенный большой город с чистыми улицами и красивыми фасадами. А вот Стренгнес определенно обладал скандинавским колоритом. Небольшой городок с узкими мощеными улочками, игрушечными домиками, выкрашенными преимущественно в красный и желтый цвет, холмистая местность, окруженная водами большого тихого озера – все это действительно выглядело сказочно, так что странно было представить, что здесь живут обыкновенные люди и Ларс Свенсон в их числе. Встречи с ним Линда одновременно ждала и боялась. Даже несмотря на то, что они вели переписку в интернете, и, более того, он помог с оплатой поездки. - Эй, ну ты чего, - Джейми склонил голову на бок и ободряюще сжал ее руку. – Я с тобой. Линда с благодарностью сжала его ладонь в ответ, переплетая пальцы. На глаза выступили слезы. Воспоминания накрыли ее с головой. Было непросто. Было страшно. Но, как показало время, там, где заканчивается одна история, непременно начинается другая. И это было начало их истории. Тогда Джей, как и сейчас, сгреб ее в объятия и впервые сказал такие простые, но такие важные слова: «я с тобой». Первое время Линда жила у Джейми и его матери. Эта добрая женщина без раздумий приютила ее. И даже относилась как к своей дочери. А Линда, не привыкшая к такому отношению, старалась отвечать на заботу со всей благодарностью, быть полезной и не создавать лишнего шума. Она часто думала о сестре, о том, как могла сложиться ее жизнь. Ей хотелось верить, что, пусть совсем не долго, но Эмма чувствовала себя счастливой с Билли Джо. Ведь они действительно любили друг друга и последние дни своей жизни провели в ожидании настоящего счастья. Линда никогда бы не смогла забыть, как горели глаза Эм, когда она смотрела на него, и с каким трепетом БиДжей прижимал ее к себе в то злосчастное утро. Словно ангел, укрывающий крылом. С той лишь разницей, что ангелы вряд ли щеголяют в потертых узких джинсах и играют рок-н-ролл. И тогда Линда пообещала себе, что непременно станет счастливой ради них, так и не успевших почувствовать себя родителями и построить дружную любящую семью, которой так не хватало обоим. Она пообещала себе быть сильной и помнить, всегда помнить этих влюбленных безумцев и, может быть, даже написать о них книгу. Правда, в колледж так и не поступила, потому что Джейми спонтанно стукнуло в голову перебраться в Сиэтл. А теперь они и вовсе оказались в Швеции, что, к слову, было куда интересней, чем просиживать скучные пары в четырех стенах. И Линда чувствовала, что выполняет данное себе слово. Здесь, на пороге отцовского дома, встречи с которым Эм ждала шестнадцать лет. Сделав глубокий вдох, Линда решительно вдавила кнопку звонка, и дверь отворилась почти сразу же. На пороге стоял высокий худой мужчина с бородой, но первое, на что она обратила внимание, были его тонкие запястья и руки в пятнах масляной краски. Должно быть, он все еще писал картины. А еще у него были серые, как мартовское небо глаза, такие же, как у нее самой. - Ларс, - Линда вновь ощутила непривычный вкус имени на языке. – Здравствуйте. Я ваша дочь.