Их

Лиз - она со вкусом заграничного ранчо. Та, что смотря на жизнь со стороны, выдаёт афоризмы, будто вся она именно из них. Рядом с ней - горечь и, всегда, прошлое. Шляпа и сено; она пытается вписаться в раскаты грома над полями и пыль под копытами. Хотя, она совсем городская, которая работала в баре, пахла коньяком или терпким джином. Равномерно протирала повидавшие жизнь стаканы, наливала новую надежду в рюмки. Не то, что Лиз была странной, нет, просто она болтала то, что заставляло возвращаться в этот дворовой бар ещё и ещё. Она говорила любые вещи, которые вживляют новую вселенную в мозг. Упирается в стойку, улыбается своему отражению, оборачивается. И тут как будто расправляет крылья. - Знаешь, Лиз, тут тебе не место. Нет, она просто влюбляется во всё, что делает, в то, до чего дотрагивается. Поэтому, она никогда не пустая. Всегда с улыбкой и выгоревшими ресницами. Часто смотрит на солнце, что ли. - Не то, что тут не место, место - это я, пойми. Коса из рыжих волос, рубашка под горло, Лиз теперь не в баре, а на ранчо. - Ты красишь волосы? Закатами? Лиз обнимет шоколадную лошадь, начнёт заплетать гриву. - Рассветами, Блю. Она поправит шляпу, как-то сбоку посмотрит на жизнь. Нет, Лиз, в баре ты тоже своя. Такая же, теряешься среди хмельных глаз. Среди бутылок рома, которые, кажется, родом из полей. Лиз - она со вкусом заграничного ранчо. - Нет, Блю. В детстве я мечтала быть охотничьей собакой. Потом хотя бы пастушьей. Гоняться по открытому пространству, разве не здорово? Но ещё в детстве я поняла, это невозможно. Потом ушла в бар. Зачем? Люди слушали меня, Блю. А на ранчо Лиз оказалась случайно. Слепой фермер завещал ей все свои владения. - А-а-а... Может, перепутал со своей внучкой? Он умер уже, тот фермер, а знаешь, Блю, может он мысли читал? Лиз засмеётся, крикнет что-то по-ковбойски и поскачет на своей шоколадной лошади по полям. - Эй, Блю, я похожа на собаку с висящими ушами? - Нет, Лиз, у собак вряд ли найдутся выгоревшие ресницы.