Event Reborn

***       У Тома в животе порхали бабочки. По пути с ним здоровались какие-то люди, почти никто не прошел мимо, все протягивали ему руки со словами «привет, старик», они радовались ему, хлопали по плечу, улыбались и махали.       На пути к корпусу к нему подошла какая-то девушка в обтягивающей форме Черлидеров и повисла на его шее с дикими криками. — Томммиии! — Омг, — Том ухнул вниз, согнувшись под ее весом. В ней он узнал ту самую девицу, что Тревор облил пивом в баре целую вечность назад. — Простите, мы знакомы?       Он поправил на плече свой рюкзак, который Билл всучил ему с утра, когда они, целуясь, пытались попасть в дверной проем и все же выйти наружу. — Ты свободен сегодня вечером? — проигнорировав его вопрос, спросила девушка. — Мы могли бы клево провести время. — Ни в коем случае, — буркнул Том, стирая след помады со щеки. — Я занят. Во всех смыслах. — Нууу, только не говори мне что это из-за брюнетика. Вы с ним все еще вместе? — Да. И это собирается оставаться так до самой старости, — отрезал он, — протискиваясь к двери и проходя в лекционный корпус. — Сумасшедший дом какой-то.       На всякий случай Том обернулся, пытаясь убедиться, что девица не собиралась вцепиться в его штаны.       Она стояла и смотрела ему вслед, пронзительным взглядом. Том бегло осмотрел себя в зеркало. Что ж, пожалуй, он был готов признать — выглядел он прекрасно — спортивным, подтянутым, с хорошим цветом лица и любимыми брейдами. Не чета тому усталому серому нытику, каким он стал без Билла рядом.       Только ажиотаж продолжал его настораживать. Что-то казалось странным во всей этой свистопляске.       Оборачиваясь, Том без труда нашел аудиторию профессора Мура. Лица студентов были незнакомые, начать с того, что тут скопились одни спортсмены, которые взорвались аплодисментами, как только Том вошел в аудиторию. — Поприветствуем самого главного сукиного сына, красиво сделавшего этих Принстонских хлюпиков на олимпиаде по математике! Ты гений чувак! — засвистел с места Хантер — самый тупоголовый из всех спортсменов, которого Том знал.       Все парни неожиданно встали и распахнули свои спортивные куртки. На их майках были нарисованы большие буквы, из которых складывались слова: «Том сука МакГрат гений!»       Челюсть парня приоткрылась. — Очень мило, молодые люди, — профессор Мур повысил голос, — я бы попросил занять свои места. У нас экзамен. — Профессор Мур, сэр, — пытаясь сделать вид, что он не слышит свиста и аплодисментов, сказал Том. — Я прошу прощения, что не ходил на ваши лекции всю ту неделю, у меня были. Ну… дела, я могу сдать вам эссе немного позже? Вы дадите мне время?       Профессор удивленно посмотрел на него, пройдясь взглядом по всей спортивной фигуре, по мешковатым штанам и большой майке с крупным рисунком, которая выбивалась из-под толстовки. — А вы мистер… — Я МакГрат, сэр. Том.       Неужели научный руководитель даже не помнил его имени? — Мистер МакГрат, я не помню вас на своих лекциях. Но раз уж вы пришли, ответ – нет. Садитесь. Нам пора начать экзамен.       Том удивленно отошел и оглянулся на парней из братства «Теты», которые ухмылялись и махали ему, убирая свои сумки, чтобы он мог сесть. Пришлось приземлиться.        Если они поздравляли его с победой по математике, что это могло значить? Куда делась дипломная работа по ассимиляции памяти, на которую ушло столько времени? Почему все так кардинально изменилось? Том натыкался на новые и новые вопросы, но ответов не находилось.        Поначалу новый мир выглядел прекрасно, но теперь смутное беспокойство все больше и больше наполняло сознание. Какая-то раздражающая мысль постоянно сверлила в мозгу, как застрявшая заноза. Том попытался отогнать ее от себя, но маленькое зернышко дурного предчувствия грозило разрастись во что-то гораздо большее. — Эй, Том, ты чего, как обкуренный? Жаркая ночка?        Парень натянуто улыбнулся. Вопрос последовал от его новых лучших друзей. — Можно и так сказать, — он съехал со своего стула, не желая продолжать разговор. — Ты выглядишь, как будто уже побывал на поминальной службе в честь Аманды и Кристин, — заржал невысокий качок со стрижкой под бобрик, из тех, что сидел слева. — Где я побывал? — Том дернулся на своем месте. — Чувак, ты что? — парни странно переглянулись между собой. — Все об этом гудят, уже неделю! — Я… забыл, — улыбнулся Том, слегка замявшись. — А что с ними? — Они погибли.       Пораженный, Том уставился на листовку, протянутую ему Хантером. На ней были изображены фотографии девушек, взятые из профайла на Facebook. — Господи, их что, убили? — Том, очнись? Да это было во всех новостях. Какой-то водила подобрал их в местной забегаловке, грабанул и перерезал им глотки от уха до уха. Потом его взяли в закусочной неподалеку от нас. — Когда? В какой день? — В ночь прошлой пятницы.       Том покачал головой. — Да нет же. Я там был. Мы отвезли их в общежитие. Черт побери, я даже чуть не переспал с… Как ее… Амандой. Тревор ушел с ее подругой Кристин!       Теперь взгляды спортсменов из братства стали совсем удивленные. — Том? Кто такой Тревор? В ту ночь ты был с нами, мы тренировались на баскетболе, даже твой навороченный дружок был там. Вы смеялись, как угашенные, а потом ушли, как и всегда в обнимку, к нему в общежитие! — Мой навороченный дружок… — Том моргнул. — Вы про Билла. — А про кого еще? Ты же кроме него не видишь никого!       Хантер вырвал листовку у приятеля из рук. — Забудь. Видно, что тебе любовь совсем голову затуманила.       Том едва не выпал в проход. Этого не могло быть — Аманда! Она же вытащила коробку с его дневниками. Только из-за ее вторжения все эти припадки начались по новой. Она не может быть мертва, в ту ночь они с Кристин…        А затем пришло осознание: та ночь осталась в прошлой жизни, как и все плохие воспоминания. То есть, он так думал до этого момента. — Не важно, чувак, — парни из братства уже махнули на него рукой. — Экзамен дашь списать?       Том невидящими глазами уставился в свой лист. Он с трудом разобрал, что предметом все еще была психология, только темы странные — элементарные, как для даунов. Видимо, спортсмены проходили только неуглубленный курс. — Отлично, — Том окончательно сполз под стол. — Темы для малышовой группы детского сада. — Тогда решай и дай нам ответы, — под столом кто-то сунул Тому в ладонь сто долларов. — Без проблем, чуваки. Без проблем.       Сюрпризы продолжались. ***        Сразу после пары, все еще немного потрясенный такими странными новостями, Том побежал проверить все ли в порядке дома. Он решил быстро набрать номер Симоны из ближайшего же автомата, надеясь, что хотя бы мамина жизнь осталась прежней. — Алло… — к счастью для него раздался ее голос. — Мама! Привет! — радостно воскликнул Том, прижимая трубку к уху. — Всем привет, это Симона, — механически продолжал голос. — В данный момент нас с мальчиками нет дома и вы можете оставить свое сообщение…       Том прислонился к стене. Мальчиками. Значит, они с Биллом действительно жили вместе.       Моменты памяти, стертые и явные, из прошлой жизни и из этой, мутным пятном, подобно цветным разводам бензина в луже, затуманивали сознание Тома. В голове все перемешалось. Здесь творились такие вещи, которых не могло произойти никогда в реальности. Он был с Биллом. Они жили вместе. Гордон отпустил своего сына. Том терпеть не мог студенческие братства, а теперь, похоже сам стал их частью. Эти погибшие девчонки, которых они с Тревором подобрали в баре в прошлую пятницу…       Том посмотрел на свое запястье. Мать подарила ему дорогие водонепроницаемые часы на восемнадцатилетие. Теперь, когда он попытался представить браслет из полированной стали и синий циферблат, образ оказался эфемерным и призрачным, будто часов у него никогда не было. Они исчезли. Вместо них на запястье обнаружились другие — золотые от Rolex. С небольшой, но очень заметной гравировкой. «Я люблю тебя. Билл»        Эта штука должна была стоить ему целое долбанное состояние! Кого Билл продал в рабство за такие часы? — Отвали от автомата, мистер Rolex, — раздался грубый голос прямо над ухом, — Ты не один тут, другим тоже позвонить надо!        Том поднял глаза. — Тревор! Старик, я так рад тебя видеть! — Том просиял, увидев знакомое лицо своего соседа по комнате.        Сильнейший удар впечатал его в стену. Том уже и забыл как этот тип бьет, когда не в духе. Это было больно. — Как ты меня назвал, повтори, спортсмен? — Кувалда… — прохрипел Том, ты чего, старик, это же я!        Тревор огляделся, словно проверяя, нет ли кого рядом. — Тебе повезло, что тут сейчас полно твоей гопоты, — он заметил неподалеку еще нескольких «греков» в спортивных куртках. — Иначе я бы тебя так, педика, уделал, что ты бы до конца жизни в инвалидке рассекал. — Кувалда, я понял. Отпусти меня, — перед глазами уже пошли темные пятна. Тревор еще с секунду смотрел на Тома, а потом отшвырнул его, как легкое перышко так, что парень ударился плечом о противоположную стену. — Вали отсюда, — прошипел здоровяк. — Спортсмен, долбанный.        Тома как ветром сдуло. Связываться с недружелюбным Тревором Кувалдой в таком состоянии он никогда бы не решился.       Том очень пытался привести в порядок свою голову. Это плохо получалось, но он надеялся, что у него еще найдется время. В конце концов, он обнаружил самое главное. Он задрал рукав и посмотрел на свои часы. Три главных слова, за которые он, не задумываясь, заложил бы даже душу Люциферу, переливались на ободке еле заметной гравировкой. Они напоминали, что все, ради чего стоило стараться, было в руках. Теперь, и, Том так надеялся, навсегда.        Прошло совсем немного времени ,прежде, чем новые приключения настигли парня у входа в спортивный зал. — Слушай чувак, мы же договорились, какого хрена? — на его пути вырос Хантер.        Часы на главной башне пробили два. Полчаса назад Том благополучно свинтил от этих шизиков, от греха подальше. Он не собирался с ними сидеть, дружить и вообще общаться. Когда-либо. — Ээээ… — Ты вчера куда-то пропал. Сегодня ходишь, как обдолбанный. Салаги говорят, что ты обещал подтянуть их по теории вероятности и логике.        Том обреченно опустил плечи. «Салаги», в количестве трех человек, высовывались из-за плеча Хантера и смотрели на него робко и неуверенно. — Ты возьмешь их на занятие? Мне на тренировку. — Я… Да, — при виде удивленных и напряженных лиц первокурсников парню осталось только обреченно согласиться. — Раз договорились. — Выбора у тебя нет. Ты же хочешь дорогие шмотки, а нам надо на что-то пиво пить, — Хантер улыбнулся белоснежной улыбкой. А после вечером мы… — А после вечером я к Биллу, — быстро перебил Том. — У меня дела. — А, ну да. Романтическое свидание, — хохотнул Хантер. — Не твоего ума дело. — Да понял я, че ты напрягаешься, мы уже привыкли к тому, что вы всегда вдвоем. Не парься, — Хантер примирительно поднял руки. — Просто когда ты с ним, ты про все на свете забываешь, а у тебя еще дела есть и кое-какие обязанности перед братством.        Хантер кивнул на малышню, которая робко озиралась по сторонам и прижимала к груди свои книжки. — Вперед, профессор. Чтобы новобранцы «Тету» не позорили. — Отлично, — буркнул сквозь зубы Том, оглядывая «фронт работ», — пошли, травоядные. Пока я добрый.       У него было не очень много опыта и понятия о системе студенческих братств, но он смотрел «Энимал Хаус» и «Месть ботаников» и в принципе знал основы. Салагами называли тех студентов, которые хотели попасть в братство и находились на самой низшей ступени иерархии. Их использовали и унижали старшие студенты, например, такие как Хантер. Некоторым везло — они попадали в братство. И тогда им выпадала привилегия пользоваться услугами лучших студентов за символическую сумму двадцать баксов в час, чтобы не подрывали репутацию и успеваемость. Том, конечно, представлял, кого в «Тета» считали лучшим. Их с Хантером. Было, правда, одно небольшое исключение — у последнего мозгов хватило бы только на кончик чайной ложки и держался он только на дружбе и списывании.       Том печалился. Детишки попались на редкость непрозорливые и он не мог, как и планировал, закончить сегодня раньше и быстрее увидеть Билла. Он начал скучать по нему уже через пять минут после того, как брюнет скрылся из виду в корпусах, где обитала «богема» и всякие художнико-скульпторы.       Том внушал себе спокойствие и старался не орать на непонятливых детишек. Эта реальность, несмотря на свою позитивность, была какая-то слишком ему неродная. — Ло́гика — это наука о правильном мышлении, искусство рассуждения, — отчитывал он вчерашних школьников. — Как я вас буду учить, если у вас о понятии «интеллект» и «мышление» только одно представление: как изобрести семь способов, чтобы добежать до соседней уборной и покурить? — Мистер МакГрат, но мы… — Ради бога, Хантеру скажешь, что ты меня так называешь, при мне никакого «мистера МакГрата», у меня борода в три раза быстрее начинает расти, сразу седая! — накинулся он на парня, который аж вздрогнул от его голоса.       Том приложил руку к глазам, сжимая переносицу и стараясь успокоиться. — Ладно, попробуем так, вот смотрите. Не могу поверить, что я занимаюсь этим, — он взял мел и пошел чертить на доске условия задачи. — Есть три бога: A, B и C, которые являются богами истины, лжи и случая в произвольном порядке. Бог истины всегда говорит правду, бог лжи — всегда обманывает, бог случая может говорить и правду, и ложь в произвольном порядке. Требуется определить богов, задав 3 вопроса, на которые можно ответить «да» или «нет». Каждый вопрос задаётся только одному богу. Боги понимают язык, но отвечают на своём языке, в котором есть 2 слова «da» и «ja», причём неизвестно, какое слово обозначает «да», а какое «нет». Условия понятны? Ну так вот, пока вы это не решите, занятие продолжаться не будет. В том и только в том случае, я смогу понять, что вы на что-то способны. Вперед.        Он ухмыльнулся коварной улыбкой. Закинув ноги на преподавательский стол в аудитории, куда они свернули нелегально, новоиспеченный преподаватель сцепил руки замком на затылке. Ему предстояли еще тихие и спокойные сто лет, пока первокурсники погибают от ужасных мысленных потуг.        Том прекрасно знал, что вчерашняя школота не решит сложнейшую задачу, предложенную американским философом. Бога случая надо искать последним, но вычислить это очень и очень непросто. Этот тип всегда где-то прятался, и мало кто мог увидеть его лицо.        Том сидел, долго таращась в окно и слушая, как скрипят ручки. Задача, которую решал он, казалась куда сложнее. У него не было много времени, чтобы подумать о цепи тех случайностей, что привели его сюда. Он просто удивлялся — как один инцидент мог настолько изменить всю его жизнь? Несколько детских глупостей, сделанных необдуманно, и в результате — столько искалеченных жизней. Но стоило изменить всего одну вещь, и все снова стало нормально, даже лучше, чем было.        Если бы он знал, как найти бога случайностей в реальной жизни, он бы задал ему один-единственный вопрос: «тебе, хотя бы, было весело?» и с радостью послушал, как тот бы бормотал ему оправдания, на своем неведомом языке. — Мистер… В смысле Том, мне кажется, здесь не хватает данных, — подала голос девочка слева через полчаса тугих мучений. — Очень прискорбно. Тогда иди к дяде Хантеру, пусть учит тебя бросать трехочковый, может, это у тебя получится, — резко бросил Том, не отрываясь от созерцания пейзажа за окном.        Девочка грустно пожала плечами. Вытирая нос и подозрительно наклоняя голову она положила на стол двадцать долларов и собрала свои листики. — А я знаю! — неожиданно просиял парень. – Я, кажется, решил!        И Том, и покидающая аудиторию девочка обернулись на него. — Вот смотрите! — парень в раже вскочил со своего места, трясущейся рукой отнимая у Тома мел. — Решение задачи может быть упрощено, если использовать условные высказывания, противоречащие фактам, так называемые counterfactuals. Если идея этого решения состоит в том, что на любой вопрос Q, заданный богу правды или богу лжи, требуется ответ «да» либо «нет».        Том скрестил на груди руки. На его глазах на доске при помощи нехитрых подсчетов появилась недлинная, но складная схема. — Вот, этого бога надо спросить… правда ли это? И тогда он ответит «da». И мы будем знать, что это правда, — студент сверился со своими записями. — А потом несколько нехитрых вопросов. И оставшийся бог определяется методом исключения. Вот вам и находится бог случайностей, — парень гордо положил мел, сияя и смотря на Тома с очень довольным видом, говорящим «ну что, съели?» — Молодец, парень, — Том искренне поаплодировал ему, снимая ноги со стола. — Вот видите, нет ничего невозможного. Случайно — только муха в рот может залететь. А для того, чтобы что-то сделать, нужно немного подумать. И приложить к этому не такие уж неимоверные усилия… — он облокотился о стол, переводя взгляд с одного из двух менее удачливых студентов на другого. — Урок усвоен?        Те удрученно кивнули. — Молодцы. А теперь марш с глаз моих. Следующее занятие — послезавтра. — Но вы же сказали…        Том гневно сверкнул глазами. Новички тут же покраснели и поспешили покинуть аудиторию, не забыв оставить деньги. — Молодец, парень. Тебе сегодня будет скидка, — хмыкнул юный преподаватель. — Я просто не верю в случайности, вот и все. Между всем есть причинно-следственная связь. Главное — ее отыскать, — мальчик пожал плечами, одевая потрепанный рюкзак на плечи. — Ничего не происходит без своей на то причины. Всего доброго, Том.        Парень попрощался и исчез. А Том еще минут пять стоял и соображал, о чем же ему так напоминали эти слова.

жизнь — это цепь необъяснимых событий, говорят, что судьба изменима, но это не так. это тандем ощущений / открытий, чувств, осознаний и строк невпопад. человек — это кадр из фильма магии судеб, тот, кто захочет понять — тот поймёт. если поезд должен прибыть — он прибудет, тот кто должен уйти — тот уйдёт. Аиша Моруа. Случайность третьей планеты

— Билл, а ты веришь в то, что все происходит не случайно? — Том подпер голову рукой и посмотрел на друга.       Расслабленность накрыла его с головой. Он чувствовал кожей грубоватое покрывало и подтянулся выше, чтобы видеть лицо своего друга. Брейды его упали на плечо. — Что ты имеешь в виду? — довольный Билл улыбнулся ему.       Они с Томом отдыхали после очередного заезда в комнате Билла. Когда наслаждение схлынуло, оставив кожу остывать, Том все же решил задать вопрос, который мучил его. Может, было глупо и жестоко винить в подпорченном настроении тех ребят с первого курса, но именно после урока с ними у него сложилось впечатление, что он опять шел куда-то не туда.        На всем свете был лишь один человек, который мог бы его в этом переубедить. — Ну вот как ты думаешь — мы с тобой. Нам действительно суждено быть вместе? — В каком смысле? Конечно мы должны быть вместе! — Билл усмехнулся, поглаживая его туго переплетенные французские косички. — Я не представляю себе другую жизнь, а ты? — Я тоже не представляю. Просто задаюсь вопросом. — Ты в последнее время что-то очень много думаешь. Я совсем не могу расслабить тебя. — Ты ошибаешься. Только ты и можешь сделать это.       Билл покачал головой, снова отваливаясь на подушку и закатывая глаза. — С тобой что-то не так. Ты по-другому говоришь, двигаешься. У тебя даже акцент появился! Не знаю, я не могу этого не видеть, потому что знаю тебя слишком хорошо. — У меня нет никакого акцента! Тебе кажется, — вымученно соврал Том. — Есть. У меня странное чувство, что ты перестал верить в самого себя. Где тот Том, который еще два дня назад разорвал в одиночку всю команду Принстона на Олимпиаде по математике?        Том уставился в потолок. Он знал, что Билл догадается, он не мог не увидеть изменений. Почему было так сложно контролировать прошлое и дурные воспоминания? Словно с перемещением они тоже пришли в эту новую жизнь с единственной целью — отравлять все своей чернотой еще и здесь. Том хотел прогнать те кошмарные шесть лет, глупые и неправильные, которые развели их по разные стороны дух вселенных. Это словно был далекий сон, жестокий и, к счастью, невозвратный. Накручивал ли он сам себя? Или это действительно было реально?       На прикроватной тумбочке внезапно зазвонил телефон, и Том, очнувшись, снял трубку. — Да? — спросил он. На другом конце была мертвая тишина. — Алло? Кто это?       Билл лениво провел рукой по шее парня. — Не бери, пошли они все.        Том, так и не дождавшись ответа, пожал плечами и кивнул согласно, кладя трубку на место. — Наверное, Энди уснуть не может. Лежит в соседней комнате, с каким-нибудь своим очередным поклонником и думает об обломившемся тройном сексе, — хмыкнул Билл.       Том содрогнулся. — Билл, прекрати пугать меня всеми своими парнями. Иначе я стану ревновать. — Да ладно тебе. Чего ты вдруг завелся? Он прекрасный художник. Хочешь я покажу тебе его последний портрет? Он его закончил!       Том пережил бы без этого, но все же нехотя выпустил Билла, который дотянулся до тумбочки, заваленной всякими мелками и красками и еще всякой ерундой. Мерфи достал оттуда огромную папку и открыл ее на первой странице.       Том вскочил, как ужаленный, увидев "шедевр". — Билл, что это еще за чертовщина? — вскрикнул он, быстрее, чем проконтролировал свой порыв.       Улыбка Билла померкла.       Со страницы на них взирал Уильям Гордон Мерфи собственной персоной. Он был абсолютно без одежды и лежал на чем-то вроде покрывала, едва прикрывавшего его наготу. Глаза его блестели точно живые и даже сок от яблока, которое он сжимал в своих нарисованных пальцах, точно покрыл его губы блеском. Том смотрел на портрет с несколько секунд, прежде, чем возмущение окончательно захлестнуло его. — Билл, это же ты…       Удивленный такой реакцией, брюнет нахмурился. — Да… Ты же знаешь, ты видел начало рисунка! — Ты здесь немного не одет! Это очень заметно, ты не находишь? — Естественно, потому что это портрет с натуры! — Билл выглядел разочарованным. — Ты ведь в курсе, что я зарабатываю портретами, почему тебя это удивляет?       "Зарабатываю портретами", так вот что это значит? Том посмотрел на свои дорогие часы. — Rolex, как я полагаю, с этих сбережений? — сухо спросил он. — Конечно, иначе откуда у меня такие деньги?       Том вдохнул и выдохнул. — И много у тебя еще таких… шедевров?       Билл расстроенно сунул ему в руки всю папку и поднялся с кровати, уходя в дальний угол комнаты. Там он сел на окно и отвернулся, разглядывая ночную даль.        Побоявшись того, что может всплыть на поверхность, Том открыл папку. Билл. Везде Билл, красивый и завлекающий, в разных жанрах и позах, одетый всего на паре картин, выполненной чьей-то неумелой рукой. Остальные шедевры поражали своей откровенностью и провокацией. Вот и он — последний сюрприз этой прекрасной реальности, в которой все казалось слишком солнечным, чтобы оказаться правдой. Том сжал папку в руках, подавляя в себе желание изорвать ее в клочья. Теперь этот кусочек загадки встал для него на место.       Как он, а точнее тот парень, чье место он теперь занимал, мог позволить любимому человеку делать что-то подобное? Вот почему у него было такое ощущение, что он занял не свою ячейку и что все происходящее — лишь шутка Бога Случайностей. Том понял одно: он не знал того Билла, что находился сейчас рядом с ним и, что еще хуже, он не знал того Тома, в чью кожу влез без спроса, словно умертвив своим присутствием еще одного человека. У того парня была своя жизнь. Имел ли Том право просто так забирать ее?       Этого он не знал. Он еще раз взглянул на рисунки. Шок от увиденного все еще присутствовал, впрочем, был уже не так силен.       Том вздохнул, отложил злополучную папку и поднялся.       Билл не смотрел на него, он сидел, отвернувшись в окно, и явно очень сердился. — Билл.       Никакого ответа. — Я глупо себя веду. Я понял. Повернись ко мне. — Зачем? Хочешь задать мне еще «пару вопросов»? — Нет. Не хочу, — Том положил руку на его плечо. — Просто не ожидал чего-то подобного, вот и все.       Билл повернулся. В глазах его сверкнула обида. — Видишь? Вот об этом я и говорю. Ты — не ты. Как будто другой человек. Это как-то связано с твоими затмениями? Мама говорила присматривать за тобой и говорить ей, если ты начнешь вести себя странно. Как я могу это делать, если ты словно инопланетянин, готовый сесть от меня в НЛО и улететь обратно на свою планету?       Том усмехнулся его злости. Билл обладал удивительным свойством оставаться красивым даже когда злился. Даже наоборот, именно сейчас он был особенно красив. — Я не сяду ни на какое НЛО, Уильям. И никуда не улечу. У меня нет никаких припадков. Просто мне не нравится, как ты выглядишь на этих портретах. Эти люди видят тебя так, как могу видеть тебя только я. — Мне казалось, когда ты решил продавать домашние задания, а я — свою внешность, мы сошлись на том, что ты не возражаешь?       Том немного подумал. — Все же наши способы на порядок различаются, ты не считаешь? Я… Не возражал. Но напомни, почему ты не можешь продавать просто свои картины? — Да кто их купит за такие деньги?!       Том подошел к нему, целуя его в шею. — Все купят. Ты же талантливый, самый талантливый из всех, кого я знаю. — Не подлизывайся ко мне!        Том стянул его с подоконника, заставляя обхватить себя ногами. Друг хмуро посмотрел на него, однако ничего не сказал. Том коснулся его губ, изо всех сил задвигая на задний план свои темные мысли. Он не хотел ссориться с Биллом, не хотел снова его отталкивать. В этой реальности он мог только примириться с тем, чем они стали, и больше не пытаться вернуть свое прошлое.       Том был счастлив, что Билл не мог знать некоторые вещи, которые так пугали его. Зато он помнил за двоих и, к его сожалению, от этой горечи не спасала даже близость к самому дорогому человеку на свете.       Он начал бояться. Ему было безумно страшно при мысли, что все плохое, что он держал в себе за них обоих, накопленное в двойном размере, просочится через кожу и снова появится в этой реальности, расползется, как большое масляное пятно на поверхности чистого озера. — Ну прости меня, не вини меня за мою реакцию! — Том прислонился носом к его щеке. — Ты слишком красивый. Не удивительно, что все хотят тебя нарисовать и смотрят на тебя как на экспонат. Я не хочу тебя терять. Эта мысль не дает мне покоя.       Он поцеловал Билла, требуя все его внимание. Билл поначалу не отвечал, но потом его губы раскрылись и он все же впустил Тома, даря ему свое прощение. Дыхание смешивалось и теплело на губах обоих, пока Том не нашел в себе силы оторваться от парня. Билл смотрел на него уже и вполовину не так раздраженно. — Как мне понять этого нового тебя? — тихо спросил Мёрфи, когда его отпустили. — Ты поймешь. И я пойму, с твоей помощью. Просто… много всего свалилось на меня. Но я исправлюсь, я обещаю, я все тот же Том, каким ты знаешь меня. Поверь мне.       Билл с сомнением смотрел на него, однако дальше препираться не стал. — Иди ко мне, — тихо попросил Том.       Он обнял лучшего друга. Билл крепче обхватил его ногами, все больше поддаваясь на ласковые касания. Том надеялся, что больше он не сделает ничего, что расстроит Билла. Он обещал себе прекратить думать и прекратить копаться в себе, ведь Билл был с ним, несмотря ни на что. Зачем нужны причины и поиски, если все, чего Том хотел, находилось сейчас под его ладонями?       Том погладил его по талии, перетянул на себя, и подтянув вверх, пересадил к себе на бедра. Точно так же он донес Билла до кровати и уложил его на лопатки.       Еще он пообещал себе загладить свою вину перед ним и найти способ, как отвлечь друга от своих странностей. Интересно, что сделал бы для него тот Том, которого этот Билл знал и любил? Том решил подумать позже, ему было сложно соображать, когда Билл целовал его.        В эту ночь они оба снова потеряли голову в желании забыть о внезапной ссоре.        Тому не хотелось больше терять и верить в то, что бог случайностей, который прятал свое лицо под масками, за многими и многими вопросами, снова примется за них с Биллом. Они закрыли эту тетрадь, чтобы злые призраки, запертые в ней, не врывались в новую реальность. Они остались только в его памяти, слепыми, выцветшими пятнами, просто двигаться дальше оказалось непросто. — Билл… — Том тяжело дышал, ловя тепло его касаний. — Только не останавливайся, — Билл глубоко вздохнул, царапая его кожу ногтями. — Я не стану останавливаться. Только не сейчас.       Том сжимал до красных пятен его кожу, мягко кусал шею. Ему было мало. Сейчас на грани этой боли и безумного облегчения, Билл забирал его в свой мир. Том приподнялся над парнем, когда тот находился на грани блаженства, чтобы взглянуть в его лицо в самый острый момент. Билл открыл глаза и темный, глубокий взгляд уволок Тома прямо на самое дно его души, заставляя рассыпаться там на сотни мелких блесток.        Ему так нравилось умирать в нем, каждый раз. Он был готов простить ему что угодно, лишь бы вечно принадлежать ему. — Ты понятия не имеешь, как я люблю тебя, Билл, — сказал Том, отводя прядь его волос. — Я не поверю тебе, пока ты не поцелуешь меня, — раздался шепот перед тем, как оба парня окончательно погрузились в мягкий, обволакивающий водоворот теплоты.