Против системы

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Маяковская. Механический голос питерской подземки сильно отличался от своего московского соратника. Он казался каким-то чужим. А может я просто уже привык. Да, просто привык. Тем более слышать этого чужака осталось недолго — послезавтра самолет домой. Я уже вижу, как лечу обратно. Вот у меня в руке верный плеер, а в ушах испытанные временем Philips. Что там у нас? Круиз? Отлично! Тихий щелчок, и музыка наполнила мое сознание. Мысли расплывались, слова и их смысл медленно уплывали куда-то в сторону, но песню я всегда мог узнать. Тетради. Неплохая композиция. Мне всегда нравилась эта группа, оба ее состава. Мало кто из моих знакомых разделял мои вкусы. «Кончай ты слушать эту хрень» — говорили люди, считавшие идеалами рока Tokio Hotel с их челкастым предводителем и Майка Шиноду. Ладно, LP еще не самый худший вариант. Вообще, музыка всегда была одной из самых удобных тем для обсуждения — даже если оппонент загнал тебя в угол логикой и аргументами, всегда можно сказать, что спорить об этом бессмысленно и вообще вкусы у всех свои. По этой же причине, правда, и победить в споре не получится, однако не все использовали такой прием, так что шансы были. Эк меня на размышления потянуло. Надо бы завязывать полуночные чтения фанфиков. Мелодия в наушниках прервалась, а по слуху вдарило: — Станция Технологический Институт-1. Следующая станция Балтийская. Я открыл глаза. Стоп, какая Балтийская? Я на Техноложке? Мне же на Владимирскую. Короче, понятно — я снова отключился. Такое в последнее время часто случалось. Врач что-то там говорил про переутомление, но я не помню всех подробностей. Теперь придется вставать с нагретого места и ехать несколько станций обратно. Ладно, дома со мной такие ситуации тоже часто случались. О, а вот и поезд. — Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Пушкинская. Железный червь заехал в зёв тоннеля и через несколько секунд остановился. Лампы в поезде с громким хлопком погасли. Рука потянулась в карман за телефоном. Вагон шатнуло. Неужели война? Неужели плоды воспаленного воображения Глуховского воплотились в жизнь? Ну что, самое время выйти из вагона и дойти до ближайшей станции. Я встал и подошел к дверям. Свет зажегся так же внезапно, как и потух. Было слышно, как люди облегченно выдохнули. Я схватился за поручень и уперся головой в прохладное металлическое перекрестье. Поезд ехал уже около десяти минут. Пассажиры боязливо начали оглядываться. Кто-то достал телефон. Я был единственным, кому не было до этого никакого дела. Я просто стоял и смотрел в окно, пытаясь разглядеть что-то. Из ступора меня вывел вопрос: — Извините, молодой человек, который час? Дедушка просто спрашивал время. Я достал телефон, нажал клавишу блокировки и посмотрел на экран. — Два часа. — Сколько?! — Два, — ответил я неуверенно. В душу закрался мерзкий холодок, но сразу же покинул мое тело, — два часа и три минуты. — Только что двенадцать было! Определить, какие эмоции преобладали в его голосе было очень и очень трудно, но испуг, как мне кажется, выигрывал. — Именно, только сейчас далеко не день. — Что вы хотите этим сказать? — Сейчас два часа ночи. Точнее, четыре минуты третьего. Девушка, сидевшая рядом с нами начала копаться в сумочке. Искала телефон, наверно. — С-спасибо, — негромко ответил старик и сел на место. Тревога передавалась от человека к человеку. Пассажиры неуверенно смотрели на часы и экраны мобильников, надеясь, что машина где-то дала сбой. Несколько человек пытались связаться с машинистом. Страх овладевал людьми, но мне пока везло — поганое чувство пока обходило меня стороной, однако что-то тут было не так — при всей необычности ситуации не было ни одной мысли, вообще ни одной. Может это и к лучшему. Мне кто-то говорил, что якобы мысли покидают тело вместе с жизнью, да только вот умирать я не собираюсь. Думать вообще не хотелось, и я снова решил залипнуть в окно. Вообще все это очень странно… и ситуация, и ощущения. Книгу одну читал, так там что-то было про станцию Жизнь и станцию Смерть. Там еще была легенда о бесконечном тоннеле, который мог закружить путника, а мог и помочь сократить путь. С чего это я вообще о книгах думаю? Спустя пару тысяч тоннельных ламп я понял, что потерял счет времени. Судя по цифрам на моем телефоне, мы едем уже несколько дней, но по ощущениям прошло не более часа. Пару раз пробовал завести разговор, но всё общение непременно заканчивалось истерикой и паникой собеседников. Пару минут, часов, дней — не важно; какая-то женщина в начале вагона пыталась маникюрными ножницами вскрыть себе вены. Почему пыталась? Потому что ничего у нее не вышло — ножницы просто сломались. А рядом со мной два парня пытаются разбить стекло. Вангую, что ничего у них не выйдет. Господи, ты там как? Не забыл про нас? Я решил выговориться. Вряд ли после всего меня сочтут за психа. — Эй, Всевышний, шутка удалась, заканчивай. Не знаю, на кой-тебе это вперлось, но это уже не смешно. Люди оторвались от дел и уставились на меня, но мне это было абсолютно фиолетово. — Да, мы все грешны, но не пора ли завязывать? Мы отбыли свое наказание, что тебе еще нужно? — я перешел на крик. — Что тебе, сука, еще от нас нужно?! Я мог продолжать еще очень долго, но вагон начал постепенно сбавлять ход. Через пару минут поезд остановился.