Не создан для своей профессии

Даже сквозь пелену сна я почувствовал, насколько сильно дрожу. Горло будто сдавили тиски, не давая воздуху проникать в лёгкие. Я просыпался раз за разом из-за того, что задыхался. Резко садясь на кровати, и борясь с головокружением, я запускал руки в волосы и долго глухо рычал сквозь зубы, боясь только одного - не справиться с собой и завыть на весь дом, перебудив всех. Перед глазами становилось темно - не из-за ночи, которая грозилась вот-вот запылать красками рассвета, а из-за судорожной, невыносимой боли, что сжимала моё сердце. Я чувствовал, как оно пропускает один болезненный удар за другим. Оно не колотилось и не трепетало, как пойманная птица, а билось медленно, будто с натугой. Мне было страшно. До смешного страшно. Боже, взрослый мужик, капитан полиции! И как ребёнок, ей богу! Болезненный смешок звучит в темноте. Где бы вы ещё увидели такого "профессионала", которого каждую ночь мучают кошмары и он готов просто на стены лезть от страха за прошлое, которое уже не изменить? От страха остаться совершенно одному... Видно, высокопоставленный военный, как же! Прав был Шино - не создан я, однако, для своей работы. Хочу взять себя в руки, и глубоко вздыхаю, полной грудью, пытаясь успокоиться, и, наконец, не задыхаться от нехватки воздуха. Всё тело сотрясается от неистовой дрожи - я даже подумать не мог, что когда-нибудь буду в таком состоянии! Я столько горячих точек повидал, в таких передрягах и войнах бывал, и никогда мне не было так... страшно. И больно. Я глухо застонал, как можно тише, стараясь не разбудить брата. Пусть он и спит в другой комнате, но мы с ним всё же близки, и он может в любой момент проснуться и прийти ко мне, проверить, почему ему неспокойно на душе... Не думал, что "братство" - это не только надпись на странной жемчужине, но ещё и показатель наших особых ценностей и качеств... Во всяком случае, я давно заметил, что Кобунго свою оправдывает на все сто. А я... Я уже ни в чём не уверен. Потерялся средь этой всепоглощающей тьмы чувств и страхов. Которую ночь я просыпаюсь в таком состоянии? Сколько раз я думал, что даже в монастыре, "опекаемый" теми несносными монахами, мне было спокойнее? Там я почти не спал, а когда засыпал - то не видел сновидений. И это меня устраивало. Руки сильнее вцепились в волосы. Я ведь знаю, из-за чего мне так паршиво! Со мной уже было так, только я даже не обращал внимания на эти сны - не мог. Тогда всё для меня слилось в один большой кошмар. Я ничего не понимал, я не знал, кто я, где я. Я чувствовал только, как кто-то разрывает мне грудь, медленно, мучительно. Как холодные пальцы будто сжимают моё сердце, а затем так же медленно, но жестоко вырывают у меня его из груди. Затем пришивают обратно, позволяя ему пропустить несколько ударов - и всё повторяется заново. Я терял счёт дней. И терял счёт попыток свести счёты с жизнью. Чёртова демоническая сила! Да будь она проклята! Из-за неё, я... Я... Так и не умер, прекратив эти страдания. Вдруг я почувствовал, будто чьи-то тёплые ладони коснулись щёк. Глаза широко распахнулись, руки опали - и я увидел в темноте свою любимую... Это видение было настолько реальным, что я задрожал ещё сильнее, будто осиновый лист, и даже почувствовал зарождающееся в душе счастье. Призрачные пальцы огладили скулы, коснулись родинки на щеке... Её красивое лицо, умиротворённое, с сияющим взглядом, склонилось к моему. Я замер, боясь пошевелиться. Оцепенев, я лишь наблюдал за призраком своего прошлого и своих мечтаний. "Брат...- прозвучал в голове голос Кобунго, и перед глазами так не вовремя встала картина не такого далёкого прошлого - мы с ним лежим в пепле и сгоревших досках, оставшихся от нашего дома, и он тихо-тихо разговаривает со мной.- Ты злишься на сестру?" Что я тогда ему ответил? Не помню... Я наблюдал за призраком, будто завороженный... Пусть она всё-таки уйдёт, и больше никогда не является мне... Разве я могу так жить? Постоянно, каждый день, невольно вспоминая дни, убивающие лучше всякого яда. И в то же время, мне безумно хотелось, что б она и дальше была здесь... Я мог бы протянуть к ней руки, коснуться её тёплой кожи... Шепнуть, как я её ждал, как по ней скучал, и что до сих пор её люблю... Пусть она была беременна от другого мужчины... Это не имело значения... Ведь я так хотел, что б она была рядом. Разве она не видела, как мне было больно, когда она умерла? Почему она не дождалась меня? Разве она не видела, как я кричу от снедающей меня изнутри муки? Как совсем близко от неё горькие слёзы катятся по щекам её любимого брата - Кобунго? Разве было так сложно дождаться меня?! Понадеяться на то, что я не буду злиться! Что я буду счастлив с ней, не смотря на всё?! "Не злюсь",- оглушили меня мои же слова, и перед глазами снова встали воспоминания о той ночи. Я будто заново услышал запах гари и дыма, и увидел перед собой звёздное небо... Такое же красивое, как и её глаза... -А если б она ушла?- тихо спросил меня смутно знакомый голос, в котором звучала горечь. Голос такой же призрачный, как и все видения...- Если б она любила того человека? Ты бы простил? Не было бы тебе так же больно? Я поднял глаза на призрак. Она нежно улыбалась мне, а её глаза излучали столько любви... Могло ли быть, что она действительно больше любила его, а не меня? Не верю... Правда, не верю... Но если бы это было так... "Я... простил бы... Она ведь была бы рядом... Совсем рядом... Живая, такая же радостная и весёлая..." - Тебе было бы так же больно...- эхом раздался тот же горький голос. Я зажмурил глаза. До боли в веках, до разноцветных бликов в темноте. "Нет! Отстань от меня! Я... люблю её... Так люблю... Всё ещё... Если б она только была жива!" Кажется, сквозь крик, раздавшийся в душе и отдававшийся оглушительным эхом в ушах, я услышал чей-то вздох. Когда я снова открыл глаза, то понял, что моё прекрасное видение ушло. В груди резко заболело, томительно и как-то ноюще. Я понял, что мне не хватит выдержки, и я всё же взвою от этой мучительной боли. Слов не осталось. Только какие-то отрывки воспоминаний. Вот я впервые вижу её, и понимаю, что безнадёжно влюблён. Глаза раскрываются от осознания этого, её красоты... и смущённой быстрой улыбки, от которой в душе разливается тепло, а сердце пускается вскачь... Вот я впервые несмело целую её... А она вдруг поднимается на носочки, и целует меня в ответ... Вот я... предлагаю ей стать моей невестой. Она краснеет, отводит глаза, но я отчётливо ловлю в них безмерное счастье. Её тихое "Да" растворяется в воздухе, а я подлетаю к ней и, подхватив на руки, кружу по всему двору, заставляя людей оглядываться на нас, счастливо смеющихся, и они тоже не сдерживают добрых улыбок. Знают, что капитан полиции, наконец, смог совладать с самым трудным из своих заданий - сделал предложение девушке. А потом мне приходит известие о задании на Северных границах. Мы все - я и мои ребята, как и мой брат, что отправился тогда со мною - были уверенны, что это ненадолго. Мы заходим домой, что б собраться в дорогу и проститься с семьёй. Кобунго обнимает сестру и говорит, что мы скоро вернёмся. Я целую её в медовые губы, и, насмешливо косясь на скрестившего на груди руки Кобунго, обещаю вернуться так скоро, что она даже глазом моргнуть не успеет, а заодно притащить назад эту неугомонную ошибку природы, что б не остался в той деревне, подыскивая пару и себе. Кобунго бледнеет, потом краснеет, злится, и, наконец, фыркая, тащит меня из дому за шиворот. Она выбегает на крыльцо, машет нам и желает хорошего пути. Мог ли я знать, что это будут её последние слова, которые я услышу?.. Я... помню, как испугался, когда понял, что мы надолго застряли в той деревне, куда нас отправили. Помню, как начало холодать. Помню, что потом стало совсем худо, и мои люди гибли один за другим. Появились демоны... И всё слилось в клубок ужасной боли, холода и тьмы. Только мы с братом цеплялись за жизнь со всем своим отчаянием - мы оба думали о том, что же будет с нашими дорогими и любимыми, теми, кого мы оставили дома, мы оба до безумия хотели жить. Думаю, именно это и дало нам спастись, и мы... выжили. Смогли. Мы были измучены, но живы. И мы возвращались домой. Счастье, что мы испытывали тогда, казалось таким призрачным, но долгожданным и светлым. А потом всё для меня срослось во тьму. Я не помню себя в те моменты. Помню лишь, как мне сказали, что моей невесты больше нет, и... И... и... и... - Чёрт!- рыкнул я и ударил кулаком по полу, разодрав костяшки пальцев в кровь. Секунда - и маленькие кровоточащие ссадины затянулись, а саднящая боль исчезла почти мгновение спустя после этого. Ах, ну точно ведь. Вот, почему я не умер, сколько б раз не пытался себя убить... Я определённо не создан для своей работы - горько прозвучало в голове. Разве мне под стать быть таким чувствительным? Быть таким... эмоциональным? Я не выдержал бы, найди меня кто-то в этот момент в таком состоянии... Если б кто-то увидел, как на самом деле я слаб... По щекам скатились две горячие слезы. Только не кошмары. Только не опять. Я... не хочу. Всего того, о чём я мечтал, уже не вернуть... - Генпачи,- несмелые пальцы вновь коснулись моей щеки, и даже будто стёрли дорожки слёз. "Нет. Только не опять!- уже с отчаянием билось в голове.- Не надо!" - Генпачи!- голос стал настойчивее.- Ну-ка,- тут я почувствовал, как меня несильно хлопнули по щекам. Почему-то в голове, будто по сигналу, пронеслись обрывки воспоминаний - вроде как продолжение тех, от которых я просыпался каждую ночь. Я будто бы снова, лёжа в пепле и скосив глаза, видел, как улыбнулся уже поднявшийся на ноги Кабунго. Его бодрый голос тогда меня несколько удивил, а смысл слов чуть-чуть развеял грусть: "Вы с сестрой так похожи! Стоит нагрянуть трудностям, и вы оба сбегаете!" Сбегаем? Да, пожалуй. Она сбежала, так и не дождавшись меня. А ведь могла остаться... Но я, кажется, это уже говорил... - Ещё как говорил,- опять чей-то тихий голос. Но мне не до него... "...Тебе нужно найти кого-то, кто обладает непоколебимой волей к жизни!" Да уж... Было бы здорово... Тогда... Я увидел над собою лицо Шино. В его зелёных глазах сияла решимость. Решимость жить. И я подумал, ну, раз так, то он мне прекрасно подойдёт... Нет, ну а чем плохо? К тому же... По-моему... Я не уверен... Опять не уверен, но... Иногда мне кажется, что Шино и сам не имеет ничего против... Нет, я могу ошибаться, но иногда он делает что-то такое, что заставляет меня по-настоящему волноваться... А когда улыбается мне, то... Я будто вижу Нуи, её нежную улыбку, в которую я влюбился навсегда... И это знакомое выражение глаз... Может, я просто себя накручиваю, хочу, что б хоть что-то было так, как мне хочется, но как бы я был счастлив... "Брат, это же, блин, парень!!!" Вспомнив шокированное лицо Кабунго и полные наивного непонимания глаза Шино, я чуть усмехнулся. Дрожь почти улеглась, и меня уже так не трясло, как несколько минут назад, хотя боль всё так же съедала меня. Я приложил одну руку к груди, сжав рубашку, в которой нечаянно уснул. Всё-таки такие ночи дают о себе знать. А мне ещё завтра, между прочим, на работу. - Успокоился?- тихим шелестом донёсся до меня смутно знакомый голос. Я вздрогнул всем телом, чувствуя, как возвращается утихшая, было, боль. Судорожно вздохнув, я не решался поднять взгляд. До меня дошло, что я до сих пор ощущаю прикосновение рук к своим щекам. - Оставь меня,- тихо взмолился я.- Оставь меня уже! Оставь! Просто оставь!!! Неужели это так сложно?! Уходи! Уходи! Уходи, что б тебя!.. - Генпачи, тише!- рыкнул кто-то, и мне с силой зажали рот ладонью.- Всех пребудешь! Я потрясённо распахнул глаза. Что?.. Так это... Что, взаправду? - Боже, как же ты уже достал!- выдохнул кто-то совсем рядом, и я почувствовал, как меня берут за плечи, несмело обнимая, и прижимают к себе.- Чего разорался, на ночь глядя? Совсем крышу снесло? Тонкие пальцы нежно повернули мою голову, укладывая на чьё-то тёплое плечо. Это... вообще, что такое?! - Совсем замёрз,- с неким сочувствием говорит незваный гость (ну а кто его звал сюда?!), и я слышу уже знакомую горечь. Моё и без того ошарашенное лицо, кажется, становится ещё удивлённей и глупее. Сколько... он тут? И кто это вообще? Голос знакомый, но... Телосложение, что я смутно вижу краем глаза, и которое чувствую, немного другое, чем у предполагаемого обладателя этого голоса... И всё же... - Ш-шино?- сбившееся дыхание даёт о себе знать, и я поспешно сглатываю, успокаиваясь и пытаясь дышать размеренней. - Ну спасибо, что не назвал меня именем сво... другим именем,- говорит он чуть обиженно, но запинается, а затем уже даже виновато. Что? Спасибо, что не назвал его именем... своей невесты? Рвано выдыхаю сквозь зубы, как-то по-щенячьи утыкаясь в шею парнишки. Шино, чёрт тебя дери, ты здесь вообще что делаешь? И когда ты успел так вымахать?! Слышу смешок, и рука, обнимающая меня за плечи, сжимает их сильнее. - Я... только ненадолго смог вырваться из-под надзора Сатоми и Со,- чуть посмеивается, и говорит, будто читая мои мысли.- Мурасамэ взбунтовался этой ночью, так что меня долго не хотели выпускать. - Я заходил к тебе, но меня поразительно быстро выставил за дверь Кобунго,- бурчу, чувствуя, как понемногу стихает неприятная дрожь, а страх медленно спадает, будто пелена тумана поутру. - Знаю,- легкомысленно смеётся Шино своим живым звонким голосом.- Он думал, что тебе не стоит видеть меня таким! - Это каким же?- с любопытством поднимаю голову, хотя, честно говоря, не особо хочется - слишком удобно. И вдруг натыкаюсь в темноте взглядом на куда более взрослое лицо, чем ожидал увидеть, хотя оно всё так же хранит некоторые мальчишеские черты. Чуть отстраняюсь (блин, как не хочется!), и внимательно оглядываю парнишку с ног до головы. Всё так же невысок, ниже меня на сантиметров десять-пятнадцать. Телосложению можно позавидовать, и это не ускользает от моего взгляда. Длинные тёмные волосы собраны в высокий хвост на затылке, и ему так, конечно, очень идёт. Шино... ты вообще знаешь, насколько ты, маленький поганец, красив? Зачарованно смотрю на него, пока не натыкаюсь взглядом на лёгкую успокаивающую улыбку и зелёные, будто светящиеся в темноте, глаза. Замираю, не в силах отвести взгляд. В его глазах столько тепла, призванного хоть немного меня успокоить, сострадание и понимание... А ещё... Какая-то особая нежность... Даже знакомая... Хотя, может, на меня так влияет недавний сон и мрак комнаты? - Оу,- прищуриваю глаза, пытаясь вернуть себе свою собственную модель поведения.- Так мы, значит, с тобой ТАКИМ в тёмной комнате, совершенно одни... Ты не боишься, что я что-то с тобой сделаю? Шино косится на меня с какой-то обречённой миной, и на его лице чётко написано "Как же ты достал со своими замашками!". Затем он вздыхает, крепче прижимая меня к себе, сокращая то расстояние, что успело появиться, когда я пытался его рассмотреть. - Что б тебя...- в голосе опять звенит горечь, и я не могу понять, отчего, зато вдруг вспоминаю нечто важное. - Погоди!- вскидываю на него взгляд.- Сколько же времени ты тут провёл? Шино поспешно отводит глаза и смотрит в совершенно противоположную сторону. - Ну... Довольно долго... Так я и знал. - И зачем ты вообще пришёл?- не узнаю свой голос, в нём опять отголосок той боли, которую я совсем недавно испытывал, проснувшись. Чувствую, как парнишка напрягся, но головы не повернул. - Шино!- более требовательно зову его, и он, наконец, обращает на меня полный моей любимой решительности взгляд. - Почувствовал...- странно, что голос такой несмелый.- Что тебе может быть плохо... и пришёл... Да и ... - он вздыхает, собираясь с мыслями. Что? Ну же? - Повидать тебя хотел,- наконец тихо-тихо произносит он на выдохе.- А заодно, видишь, успокаиваю... - Ши-и-ино,- многозначительно потягиваю я, справившись с удивлением, вызванным этими словами. Он что, шутит? Но не успеваю договорить - этот поганец ощутимо ударяет меня по голове. - Молчи уже. Я послушно замолкаю. Значит, он уже довольно долго тут, со мной. Отмахиваюсь от какого-то странного чувства, вроде, какого-то довольно тёплого, и начинаю вспоминать, когда же я впервые услышал знакомый, но полный тоски, голос. - Шино... Зачем ты спрашивал меня, что бы я делал, если б Нуи ушла к другому мужчине? Вопрос довольно неожиданно звучит в тишине, и я чувствую, как парнишка вздрагивает совсем рядом. Наверное, ему неприятно. - Я... подумал, что... ну...- мнётся он, чуть-чуть отодвигаясь, явно пытаясь избежать моего настойчивого взгляда. Наконец, глубоко вдыхает: - Может, всё не так уж плохо и сложилось?- быстро, но тихо, на грани слуха, выдаёт он.- Я имею ввиду, если б всё было не так, разве встретил бы ты нас с Со? По-моему, здорово, что мы встретили тебя. Какой же он ещё ребёнок. - До мудрости Кено тебе далеко, - хмыкаю я, нахмурившись. Я почти решил полностью отстраниться и уйти восвояси, осталось только не обидеть его.- Так что не пытайся разбираться во всём, что я чувствую. - А Кено можно? - бурчит он. - Нельзя,- сдаюсь я после мгновенного размышления. - Это слишком лично, что б сюда лез кто-то ещё. - Ну и ладно, - в его голосе столько детской обиды, что я усмехаюсь и смешливо фыркаю. Нет, с ним нельзя так грубо. Он же так и остался ребёнком, хоть он этого давно не признаёт... Только у меня проскользнула эта мысль, как я понял, что оно стало спусковым механизмом к подавленным было воспоминаниям. Перед глазами встало в шутку обиженное любимое лицо Нуи. Не помню, что я тогда сделал, но это было очень забавно. Она потом смеялась вместе со мной - и не злилась. Я тогда тоже подумал, что она похожа на маленького, чувствительного и невероятно ласкового ребёнка... Я коротко выдохнул, и Шино тут же кинул на меня быстрый взгляд. Ну вот. Всё-таки, мою слабость и он заметил. Да, Шино, я не такой бравый и храбрый, коим кажусь... - Знаешь, ты... - ...Не создан для своей профессии,- закончил я. Точно заметил. Ну и пусть. - Знаю. Уже третий раз за сегодня сам себе говорю это. Несколько следующих минут проходят в тишине. Я только слышу своё сбивчивое дыхание и ровное - Шино. Насколько это возможно, конечно, так как, кажется, я его несколько смущаю, находясь так близко. - Знаешь, - опять начинаю я, понимая, что мне хочется выговориться кому-то. И если это Шино, то это даже лучше. - Когда-то я боялся смерти. До жути. До дрожи. До умопомрачения. Но сейчас я понял, что нет ничего хуже воспоминаний. Они умудряются показывать нам то, что мы всеми силами пытались забыть. Зачем они тогда вообще нужны?! Парнишка глубоко вздыхает, затем протягивает что-то вроде "Боже, достал, Генпачи!", и неожиданно сильно притягивает меня обратно к себе. - Затем они, что б ты учился ценить лучшие моменты в жизни! И, если с тобой опять случится что-то такое, ты мог вспомнить что-то светлое, и успокоиться! Да, плохих воспоминаний больше... Но хорошие в разы сильнее плохих, потому что в них хочется верить! Я, - продолжает он уже куда тише, и мне приходится вылавливать каждое слово из ночной тиши,- понимаю, как тебе больно. Но... всё, что тебе нужно - это отпустить всё плохое. Это очень больно и грустно, и та боль вызывает страх... Но... нужно продолжать жить. Ведь неизвестно, может, жизнь вновь преподнесет тебе нечто настолько же ценное, насколько то, что ты некогда потерял! Я смотрю на него широко распахнутыми глазами, не смея поверить не только в его, несомненно, полные решимости жить и мудрости (ну надо же, это его упоминание о Кено взбодрило?) слова, но и в то, что только что осознал. Шино просто так пришёл ко мне, почувствовав, что мне может пригодиться помощь и сейчас вот так обнимает? Так я... был прав, что он... ну, не совсем-то дружеские чувства испытывает, да?.. Долго же до меня это доходило, но лучше поздно, чем никогда. "Нич-чего себе..." - В общем, - он смотрит куда угодно, но не на меня.- Вот. Если я чем-то тебя задел, то извини... Я никогда не знаю, что говорить в таких вот ситуациях... Мой смешок тонет в его несмелом лепете, и я снова с блаженным вздохом ложусь ему на плечо. Парнишка вздрагивает, и, наконец, поворачивается. Так-так, что тут у нас? Я уже достаточно привык к темноте, что б видеть то, как ты покраснел, маленький проказник, ходящий среди ночи в гости к другим мужчинам... - То есть ты со мной сейчас воспоминания теплые создаешь? - хмыкаю я с насмешкой. Рука на моём плече ослабляет хватку, но я сам прижимаюсь ближе. - Вижу, ты уже достаточно успокоился, - буркает он недовольно, и порывается подняться на ноги, одновременно пытаясь отцепить меня от себя. - Не пущу, - с улыбочкой, от которой Кобунго всегда бросает то в жар, то в холод из боязни за Шино, я сгребаю его в охапку и удерживаю на месте.- Я только-только успокоился, а ты уже уходишь? Я, между прочим, спать хочу. - Что?- опешил Шино. - И как это ко мне относится?! Ух ты ж лапочка! Даже злиться умеет мило! - Покажу, если хочешь,- мурлычу ему, и он, понимая, что уже так просто не отделается, опускается рядом. Я с блаженным вздохом ложусь ему на колени, закрывая глаза. Другое дело. Впервые за ряд этих кошмарных ночей я чувствую себя защищённым от всех бед. Страх и боль скручиваются в груди, уползая, как холоднокровные змеи, прячущиеся от лучей солнца. От моего собственного солнца - Шино. Сердце начинает биться нормально, а с груди будто спадает железный обруч, не позволявший мне вздохнуть полной грудью. Наверное, это был лучший момент всей какофонии - её конец. В душе понемногу разливается тепло, окутывая комнату уютными нитями, и я чувствую, что сейчас усну. Чуть холодные дрожащие пальцы касаются родинки на щеке, и я едва не мурлычу от удовольствия. Радуйся, Шино. На сей раз я тебе щажу. Но в следующий раз думай, что делаешь, маленький чертёнок, идя в таком виде, ночью, тайком от всех - и ко мне одному. Видно, я случайно озвучил свои мысли вслух, потому что слышу нежный задорный голос, из которого, наконец, пропали те ненавистные мне нотки горечи: - Будь уверен, буду думать. В следующий миг меня едва не хватает удар - потому что чьи-то губы нежно, но смело касаются моих. Едва не задохнувшись от неожиданности, я осторожно замираю, боясь пошевелится. Только в голове во-о-о-от таким вот ворохом крутятся мысли довольно грубого и... неприличного, чего греха таить, содержания, оставляя место лишь проснувшейся нежности. Сердце кольнуло уже знакомое чувство, и я понял, что живу до сих пор, а не остался где-то там, на Северных границах, пустив домой лишь свои воспоминания и тело. Шино прижимается чуть настойчивее, и начинает ласково перебирать мои волосы, заставляя сердце - подумать только! - бравого капитана военной полиции пуститься в пляс. "В-вау..."- проплывает в голове бессвязная, но, почему-то самая громкая мысль. Он отстраняется так же неожиданно, как прильнул, и я с вытянувшимся лицом гляжу в озорные зелёные глаза такого взрослого мальчишки. - Спи уже, - чуть смущённо выдавливает он.- Я посижу до рассвета, а потом мне к Сатоми и Со вернуться надо. - И как я теперь усну?! - приподнимаюсь на локтях, придвигаясь вплотную к лицу Шино, но тот лишь толкает меня в плечо, заставляя опять лечь, и рычит: - Да как хочешь! Не мои проблемы! - Проблемы не твои, конечно, а вина - очень даже твоя! - Значит, больше не буду, - отводит обиженный взгляд. Я не могу сдержать тихий смех, и поворачиваю его лицо к себе, срывая с губ ещё один нежный, короткий поцелуй, а затем опять валюсь на импровизированную подушку в виде колен этого несносного малого, и закрываю глаза. Темнота теперь не кажется мне пугающей - она хранит это воспоминание,вероятно,одно из самых дорогих. "Нуи... Спасибо тебе за всё... За то, что была со мной. За твою любовь. За твое сердце и чувства. Прощай. Я отпускаю тебя, хоть знаю, что никогда не смогу забыть..." Впервые за последние несколько ночей я проваливаюсь в мягкий, ничем не обременяющий сон, который, наконец, не врывается в моё сердце, а потихоньку обволакивает меня. Как сопливо для капитана полиции... Знаю. Знаю, что я то ли слишком мягок для этой профессии то ли слишком раним... Но работу свою люблю, что б не говорил я, и что бы не говорили мне. Проснулся я уже давно за полдень, и, естественно, не обнаружил Шино рядом с собой. На секунду замер от одной мысли, что это мог быть только сон, но тут же усмехнулся и покачал головой. Ну уж нет. А вот эта записка, - я поднял с пола маленький клочок бумаги,- тому доказательство. "Не забудь только, а то я тебя знаю!" Ну-ну. Такое забудешь. Скорее, это я тебе припомню,- проплывает в голове мысль, и я чувствую, как сердце пропускает удар от какого-то тёплого, умиротворённого, но очень сильного... счастья? И любви. К тебе, Шино. Не выкрутишься теперь. - Генпачи! Хватит дрыхнуть! - Кобунго без всякого намёка на стук врывается в мою комнату.- Иди завтракать! Он натыкается на мою глупую улыбку, и мгновение-другое удивлённо хлопает глазами, а затем махает на меня рукой и спускается в столовую. Я не заставляю себя долго ждать - и иду за ним, всё ещё немного озадаченный, но очень счастливый. Слишком счастливый, что бы удивиться чуть взъерошенному черноволосому пареньку за столом лет пятнадцати и с наглым вороном, примостившимся у него на голове. Его бодрое "Йо!" ничуть не обескураживает меня, потому что я замечаю, как в открытой широкой улыбке на секунду проскальзывает смущение вперемешку с облегчением. "Хорошо, что тебе стало лучше", - читается в зелёных глазах, когда Шино прилагает кучу усилий, что б не отвернуться. "Без тебя мне бы лучше не стало", - возвращаю ему благодарную улыбку и лёгкий многозначительный кивок. "Буду ждать, когда ты подрастёшь",- лукавая мысль, которая, чувствую, будет преследовать меня ещё долго, сливается с предвкушением где-то глубоко внутри. Да, Шино. Ты был прав. Нужно жить дальше, и жизнь преподнесёт нам то, что забрала. Как видно с моего опыта, ещё и сторицей. По крайней мере, я буду на это надеяться. А сегодня я точно обрёл нечто очень-очень важное. И в этом я уверен.