Понять

Надежда, увы, оказалась дамой, не обременённой моралью, посему надолго в гостях не задержалась и ручкой помахала в тот же день, спеша к новому фавориту. А ведь всё было так славно – ужин, разговоры о жизни, не очень успешные попытки разговорить Энви, беззлобное ворчание Уинри и злобное – Дэн, которой новый постоялец явно пришёлся сильно не по нутру... Эд как-то запоздало вспомнил, что животные, мягко говоря, не очень хорошо реагируют на философский камень и всё, что с ним связано. Впрочем, за Дэн можно было не беспокоиться – щериться она могла сколько угодно, но напасть – ни за что. На отца она тоже всегда зубы скалила, но дальше этого дело не шло. Умная псина. Генбриг сказал бы, что она уже как минимум до сержанта дослужилась. Проблемы пришли, откуда не ждали, стоило только перебраться в гостиную. С возрастом бабуля Пинако начала постоянно мёрзнуть, поэтому даже в конце весны по вечерам разжигала камин. Раньше Эд не видел в этом ничего дурного, однако теперь… На несколько секунд Энви замер, будто его парализовало. А затем он закричал. Сперва Эд даже не понял, что произошло – просто от пронзительного крика заложило уши, а мгновение спустя Энви, до сих пор спокойно стоявший рядом, как подкошенный упал на колени – ох, их так можно запросто размозжить… – сотрясаясь в накатывающих волнах истерики. Скрюченные от прошивающих тело судорог пальцы вцепились в горло. Тело выгибало так, что у нормального человека, наверное, позвоночник бы не выдержал. У нормального-то… Эд резко подался вперёд, своим весом прижимая гомункула к выкрашенным коричневой масляной краской доскам пола. – Тихо, тихо… Ал, Уинри, не подходите! Тихо… Всё хорошо, – удерживать его запястья было тяжело – бьющееся в судорогах худое тело оказалось неожиданно сильным. А не держать нельзя – и так уже в кровь разодрал ногтями лицо и горло. – Не надо… Больно… Хватит… – глаза у него были жуткие, испуганные, безумные. Человеческие. Эду стало ещё больше не по себе. – Проклятье… Бабуля, помоги! – голос прозвучал сипло, от нервов, наверное. Эд хорошо помнил лицо полковника. Этого хватало. – А ну-ка, посторонись... – бабуля Пинако надвигалась с неуклонностью бриггского танка, на ходу набирая в шприц прозрачную жидкость из ампулы. Специалист в ней не засыпал ни на секунду. – Не трясись так, парень, это успокоительное, – шикнула она, зажав трубку в зубах. – А ну-ка, Эд, придержи этого ужа, если он будет так извиваться – даже я в вену не попаду. – Д-да… Стоило отдать бабуле Пинако должное – она была живой иллюстрацией того, что профессионализм не пропьёшь, не прокуришь и не проиграешь в карты. Эд успел заметить, как зрачки в лиловых глазах расширились до такой степени, что почти скрыли радужку – и снова сузились до крохотных щелей. Энви конвульсивно дёрнулся с каким-то придушенным хрипом, а затем, бросив на него беспомощный взгляд, затих. Эд ещё с минуту не мог разомкнуть сведённые судорогой пальцы. Когда ему это всё же удалось, на запястьях Энви остались мутно-красные следы. Перестарался немного… Эд опустил взгляд на собственные руки. Его трясло. – Да уж, молодёжь... – Пинако вытащила трубку изо рта и выдохнула струйку сизого дыма. – Тащите-ка этого буяна на лёжку. Он в себя придёт только к полуночи. Эд, тебе бы тоже успокоительное не помешало… Или чего покрепче хлебнёшь? – Я не пью, – глухо отозвался Элрик, поднимаясь на ноги и отряхивая приставший к брюкам сор. – Куда его? – Да в ту, возле операционной… – Пинако только рукой махнула, указывая направление. – Сам допрёшь? Уинри, подсоби-ка ему… – Справлюсь, – с кривой улыбкой отозвался Эд, поднимая бесчувственного гомункула и перекидывая его руку через свою шею. – Только дверь открой, хорошо? Странно как-то. Совсем лёгкий, не то, что раньше... А впрочем, с чего ему тяжёлым быть? В нём ведь теперь не сотня тел, а одна худосочная тушка совершенного солдата. В этой комнате «клиенты» обычно проводили первые дни после операций. Просто во избежание никаких острых предметов там не держали, да и вообще, вещей по минимуму – кровать да тумба. Чтобы у пациента, даже если тот повредился рассудком, не было возможности себе навредить ещё и физически. Эд здесь не раз отлёживался – сперва когда ему только-только сделали автоброню, затем – всякий раз после подсоединения нервов. Годам к пятнадцати привык, и на то, чтобы перед глазами перестали плясать философские камни, требовалось от силы часа два-три, но воспоминания всё равно остались не самые приятные. Сгрузив свою не слишком тяжкую ношу на кровать, Эд, отчаянно чертыхаясь, вышел и закрыл за собой дверь. Прохладный вечерний воздух прояснял сознание и снимал головную боль. Эд уже минут сорок сидел на крыльце, бессмысленно глядя на мирно блеющую вдалеке отару овец. На душе было как-то муторно, и вообще, откровенно паршиво. – Братик? – скрипнула входная дверь, по выскобленным доскам застучал костыль. – Я здесь, Ал, – Эд помахал рукой, привлекая внимание к своей ссутулившейся фигурке. – Хандрю потихоньку. – Не похоже на тебя… Держи, – Альфонс протянул ему кружку, над которой колечками завивался пар. – Спасибо, – Эд с усталым вздохом взял кружку из его рук и похлопал ладонью по всё ещё тёплому от давно опустившегося солнца дереву, приглашая присесть рядом. – Как он там? – Спит, – отозвался Альфонс с мягкой улыбкой. – Да и тебе тоже не помешало бы, братик. – Я чуть позже пойду, – отмахнулся Эд. Как-то не тянуло возвращаться в дом. А чай был травяным. Вкусно… Ал перехватил костыль поудобнее и осторожно опустился на крыльцо, почти касаясь плечом Эдова плеча. Несколько минут оба молчали. Первым неловкую тишину нарушил, как ни странно, Альфонс. – Испугался? – Ещё как... – Эд зябко поёжился. – Это называется «с пламенным приветом от генбрига». – Тебе ещё сил хватает, чтобы шутить? Братик, да ты железный… Ой, – Ал нервно усмехнулся. – Не железный, а Стальной, – ворчливо поправил его Эд. – А вернее, уже и не Стальной… Ох, да демагогия всё это. – Тебе бы сейчас горячего молока, демагог. – А-а-ал, мне и так тошно, – простонал Эд, уткнувшись лбом брату в плечо. Альфонс с усмешкой погладил его по волосам. Он и раньше так делал – Эда всегда успокаивали эти осторожные прикосновения, даже когда это была всего лишь огромная перчатка доспеха. От тёплой ладони эффект был куда лучше. – Как думаешь, он совсем двинутый, или так, немножко? – тоскливо спросил Эд, по-кошачьи жмурясь от ласковых касаний. Брат был живым успокоительным. – Не знаю, братик, – мягкий Алов голос действовал получше бабулиных средств. – Но знаешь, что я тебе скажу? – Мм? – Эд сонно приподнял голову. Альфонс улыбался. – Если и есть в этом мире кто-то, кому удастся сделать из него человека, то кто, если не ты? – Ал, кажется, теперь я знаю, кому принадлежит голос моего здравого смысла, – Эд чувствовал, как на лице расплывается широкая улыбка, и ничего с этим поделать не мог. – В таком случае, прислушайся к этому голосу: сейчас он советует тебе возвращаться в дом. Ветер поднимается… – Так точно, о, великий Здравый Смысл! – Эд отвесил комичный поклон в ответ и поднялся на ноги. Протянув брату руку – подняться самостоятельно Ал мог с трудом, – и прихватив сиротливо стоящую в сторонке кружку, Элрик-старший направил стопы обратно. Правая стопа довольно позвякивала при каждом шаге. – О, Эд, ты ещё живой? – легкомысленно защебетала Уинри, отвлёкшись от затачивания очередного ножа. Она хорошо держалась, хотя её тоже сильно переколотило. – Как видишь, – через силу улыбнулся Эд. – Я просто голову проветривал. – Смотри, проветришься – и простуду подхватишь, – пригрозила Уинри. – Взял моду – на крыльце зад отсиживать! – Угу… – спорить не хотелось. – Торжественно клянусь в следующий раз подстилать что-нибудь мягкое, дабы ничего не отсидеть. – Умничать тут вздумал… Ещё чай будешь? – справилась Уинри, отнимая у него пустую кружку. Эд и забыл, что держал её в руке. – А… Нет, спасибо. Кстати, что это за сбор был? – Бабуля что-то намешала с душицей, зверобоем и ещё всяким-разным, – голос немного заглушался плеском воды. – Это лучше у бабули спросить, когда она из мастерской вернётся. – Ага, – Эд устало потёр висок. Да уж, не вершина красноречия, но на большее его просто не хватало. – Знаешь, а я тут всё вспоминала, вспоминала… Мне почему-то кажется, что я этого паренька уже видела, – задумчиво пробормотала Уинри, закончив хлопотать у раковины. – Ну, или слышала о нём. Энви, верно? Хм… – Не думаю, что ты могла его встретить, Уинри, – твёрдо произнёс Эд. Девушка рассеянно постучала пальцем по щеке: – Ну… Или что-то похожее… Ал, помнишь, тот городок возле Бриггса? Как же его… – Асбек? – временами Эд просто не понимал, как Ал умудрялся запоминать названия всех мест, куда их заносила судьба. – Да, наверное… – Уинри озадаченно закусила нижнюю губу. – Просто что-то очень знакомое… Мы его там встретить не могли? – Уинри, – Альфонс мягко улыбнулся, – я согласен с братом. Не думаю, что ты могла хоть когда-то пересечься с Энви. – Ну, может, мне и кажется, – Уинри поступила очень мудро и решила не пытать свою память и дальше. – О, бабуля, Эд интересовался, что ты ему за чай заварила! – Обычный успокаивающий сбор, – проворчала бабуля Пинако, хрустнув суставами. – Не трясёт тебя больше, герой? – Бодр и весел, как огурчик, – преувеличенно жизнерадостно сверкнул зубами Элрик. Бабуля явно не оценила: – То-то я вижу, что морда всё ещё зелёная. Ты бы не засиживался, а шёл спать, Эд, – посоветовала она, пристроившись в массивном кресле со слегка потёртой цветастой обивкой. – Да что ж вы заладили… – Эд издал нервный смешок. – Я позже спать пойду, ближе к полуночи. – Ну, воля твоя, – кресло тихо скрипнуло, жалуясь на преклонный возраст – не то свой, не то рассевшейся в нём хозяйки. – А раз спать всё равно не идёшь… Эд, ты хоть расскажи, что это за паренёк, – бабуля Пинако рассеянно постучала своей трубкой по подлокотнику. – Я полностью тебе доверяю, и ты об этом прекрасно знаешь, но понимать, кто находится у меня дома, я должна. «Поручение от командования» – не ответ. – Ну... – Эд задумчиво закусил губу и переглянулся с братом. Взгляд был достаточно ясным: "говори правду, но не всю". – Старый знакомый. Он здесь под моей ответственностью. – Преступник? – тонкие седые брови сошлись на переносице. – Участник одного из государственных проектов, – Эд слегка нахмурился. – Он важен для армии. Бабуля, извини, больше я сказать не могу. Постарайся понять. – Ну что с тобой поделаешь... – за что Эд особенно ценил Рокбеллов – они умели не перегибать палку, задавая вопросы. – Он хоть не буйный? А то у него, похоже, шестерёнки в голове заклинило, – Пинако провела ладонью наискосок, показывая, как едет крыша. – По этому поводу не беспокойся, – Эд натянуто улыбнулся. – Это у него из-за огня. Неприятные воспоминания. После того дня мы все немного не в себе. – Что-то мне подсказывает, что в этих воспоминаниях фигурирует этот ваш полковник, – вздохнула бабуля Пинако. Временами она бывала очень проницательной. Иногда это пугало. ______________________________________________ Планировка летит ко всем чертям - чувствую, я не вложусь в те тридцать страниц, которые планировала изначально. Ну да ладно, мне нравится писать этот фик, и, смею надеяться, вам, дорогие читатели, нравятся результаты моих графоманских трудов.