***
Я бежал так быстро, как только может бежать тридцатилетний мужчина с чемоданом наперевес. Мой корабль отправлялся через двадцать семь минут, а я еще даже не купил билеты. Опоздаю – придется сидеть здесь еще неделю. Подлетев к единственной кассе вокзала, я швырнул деньги и паспорт на стол и скороговоркой протараторил: - Дайте, пожалуйста, один билет на ближайший корабль до Нойвы. Девушка-кассир взглянула на меня с любопытством и чуть-чуть взволнованно. Она взяла паспорт и записала мои данные в журнале. Я был благодарен ей за спешку. Она была блондинкой, самой светловолосой из всех, что я видел. Ее глаза были даже не голубыми, а светло-аквамариновыми, что тоже встречалось крайне редко. Необычная внешность кассирши на минуту заставила меня забыть о возможности опоздания. Девушка казалась смутно знакомой, и это «смутно» удивляло больше всего – встретить светловолосого человека удавалось нечасто, и обычно такие знакомства, пускай даже мимолетные, запоминались надолго. Кассирша протянула мне билет и улыбнулась. - Счастливого пути. И я вспомнил. Официантка в баре, в котором я был два месяца назад, в другом городе. Она, судя по всему, переехала, и это тоже было странно. У нас было принято жить на одном месте. Ну что ж, зато она получила неплохое место. - Спасибо, - улыбнулся я в ответ и помчался на свой корабль.***
Sneaker Pimps – Blacksheep Было холодно. От пронизывающего ветра не спасало даже теплое пальто, в которое я старательно закутывался. Ветер завывал в ушах и не давал нормально дышать. Каменистая дорога блестела от прошедшего недавно дождя. Он лил пять дней из семи, город, зависший в километре над океаном, никогда не высыхал по-настоящему. Я старался идти быстрее, но мешал ветер – приходилось проталкиваться сквозь сплошную стену сопротивляющегося воздуха. На улице я чувствовал себя, как на поле боя, и был готов в любой момент выхватить нож из кармана или побежать прочь – в зависимости от ситуации. Город, особенно ночью, кишел бродягами-мародерами и крысами. Вторые часто доедали жертв первых, так что нередко следовали за ними по пятам. Эти бедняки, каждый из них, были потомками богачей. Пятьдесят лет назад случился грандиозный потоп, единственной страной на карте осталась наша, Экта, – да и та потонула спустя полгода. Но за эти шесть месяцев мы успели построить двенадцать кораблей и соорудить генераторы воздуха, которые должны были питать атмосферу кислородом, когда вода погребет под собой деревья. Билеты на корабль спасения смогли позволить себе немногие. Первое поколение жило еще неплохо из-за своей малочисленности и запаса ресурсов, но нам, их потомкам, приходилось тяжело. Все горючее расходовалось на поддержание кораблей, еды практически не было – только мясо рыб и птиц. Бедные болели из-за недостатка витаминов, что содержались только в растениях. Богатые покупали специальные таблетки. Улица расширилась - сейчас рядом со мной могли бы поместиться еще два человека, не задевая плечами стены домов. Ветер становился слабее, теряя свою силу в переплетенье улиц. Я вышел на главную площадь города, освещенную перекрестным светом фонарей, и выпустил из руки нож, тут же упавший на дно кармана. Посреди улицы стоял большой театр. Раз в месяц его труппа давала представление, и сегодня был как раз такой день. Я обожал их маленькие оперетты. Подойдя к входу, я постучал в ржавые ворота. Рыжие пятна расплылись по черноте, словно континенты на диковинном атласе. Было заметно, что два из них успели объединиться с последнего моего визита сюда. Ворота распахнулись с жутким скрипом. С этого резкого звука начиналось каждое представление. Такая своеобразная традиция. Мне открыла рыжая девушка, облаченная в странный наряд из перьев чаек и пуха. Он мало скрывал ее тело, и она напоминала дикую амазонку с картинок в книгах, которые я так любил в детстве. - Добро пожаловать, - она вежливо улыбнулась мне. Я кивнул в ответ и шагнул внутрь. Театр встретил меня гулом голосов и смехом. В нос ударил густой запах женских духов, и ушла целая минута на то, чтобы привыкнуть к новому воздуху - кислороду аристократии. Духи могли позволить себе единицы, так что их обладатели старались приобрести самые резкие запахи, чтобы их было слышно за километр. Когда-то стены театра изнутри были украшены яркими орнаментами, а на потолке красовалась нарядная красная маска. Сейчас штукатурка падала, краска сходила клочьями, а от маски остался только алый уголок, соседствующий с небольшой дырой в потолке. Толпа обняла меня, как родного, стерла воспоминания о промозглой враждебной улице. Если смотреть на улыбчивые лица людей вокруг, на богато обставленный театр, не замечая его грязь и разруху, то можно было ненадолго забыть о нищете, которая разъедала Экту, как ржавчина. - Алан! – за спиной раздался звонкий женский голос. Меня подхватила за локоть чья-то цепкая маленькая ручка. Магда, моя почти-невеста. – Как я рада тебя видеть, - прощебетала она и потянула меня вглубь толпы, быстро пересказывая все новости за последнее время. Я часто пропускал что-то из-за командировок, и Магда стабильно посвящала меня во все сплетни, не особо интересуясь, нужно мне это, или нет. Многие завидовали мне. Магда была красивой: длинные черные волосы, большие карие глаза, смуглая кожа - если бы кому-нибудь понадобился портрет среднестатистической экторианки, ее изображение подошло бы идеально. Она была милой, общительной и веселой, правда, чересчур болтливой. Это иногда было удобно, с Магдой не требовалось поддерживать разговор – она сама прекрасно справлялась. Я подумывал сделать ей предложение, может быть, через год. Раздался резкий скрип – вторая нота из двух, с которых начинались все представления этого театра. Двери, ведущие в зал, распахнулись, и зрители единой волной хлынули в зал. Мы с Магдой выбились из общего потока и поспешили занять наши обычные места на первом ряду. Все стулья в театре были старые, скрипели, поэтому я специально купил нам два мягких кресла и принес их сюда. - Сегодня будет новое представление. О птицах! – последние слова Магда почему-то прошептала. – Оперетта о птицах. Помню, когда здесь в последний раз показывали оперетту… От скуки я изучал цветочный узор на темно-бордовых шторах, скрывающих сцену. По залу покатилась волна темноты – гасили свет. Вместе с лампами постепенно гас и гул разговоров. Под аккомпанемент абсолютной тишины распахнулись шторы. На сцене, освещенной резким светом единственной лампы, не было декораций – у театра не хватало на них денег, да и готовить их было не из чего. Мне не нужны были декорации. Всегда хватало воображения. The Neighbourhood - A Little Death На полу лежали несколько актрис, одетых в одинаковые наряды наподобие того, что был на открывшей мне ворота девушке. Заиграла тихая скрипичная музыка, и одна «птица» поднялась. Ее громкий дрожащий голос слился воедино с мелодией. Она пела о свободе и неволе, о ветре и высоте, на которой так любила летать. Я больше почувствовал это, чем услышал, разобрать слова было трудно. Птицы просыпались одна за другой и начинали подпевать ей. Хор их голосов наполнил зал. Тени танцевали на стенах. Сцену освещала одна неподвижная лампа, стоило встать прямо под ней, как тень пугливо бросалась в ноги, но птиц было много, они перемещались, тени были всюду, тени касались моего лица, заглядывали на потолок. Тени показывали свой безмолвный спектакль. И тут на сцену вылетела еще одна птица. Одно ее крыло было «окровавлено» краской, она хромала. Я почувствовал себя так, будто встретил старого друга. Интересно, будет слишком странно, если я подойду и спрошу, как у нее дела? Светлые, чуть волнистые волосы спускались до пояса белоснежными волнами. Я не мог разглядеть ее лицо и плохо помнил его, но узнал девушку. Она работала официанткой, она работала кассиршей, она работала актрисой. Прогресс налицо, наверное, в следующий раз я встречу ее в мэрии. Вот только какого города? У нас было принято жить на том месте, где ты родился – так больше шансов выжить. У нас было принято держаться за работу – так больше шансов не остаться без средств к существованию. Это надежно, это правильно, так делают все. Ее, судя по всему, это не волновало. Может, она преступница и скрывается от властей? Мысли проносились в моей голове с бешеной скоростью, но их безумный бег прекратился, стоило только ей начать петь. Ее голос легко срывался на пол-октавы вниз и возносился на одну вверх. В ее голосе звучала радость – и я улыбался. Слышалась грусть – и у меня щемило сердце. Она играла на моих чувствах, словно настраивала скрипку, и с каждым ее словом я становился все чувствительнее. Блондинка закончила петь, и птицы стали просто разговаривать. Их диалоги не доставляли такого удовольствия, как пение, зато я хоть что-то мог понять. Птицы жалели раненную, но она отвергала их сочувствие. Блондинка уговаривала их сбежать. Стоило ей начать петь, как я весь обращался в слух. Я забывал о полном зрителей зале, о Магде, об остальных актерах - это все оставалось в мире, где моя блондинка молчала. И птицы сбежали. Сломали клетку из собственных страхов и предрассудков, сломали клетку реальную – и да здравствует свобода. Но раненная птица не могла лететь из-за сломанного крыла. Она подошла к краю сцены, грустно улыбаясь, пропела что-то особенно печальное и медленно осела на пол. Ее рука свесилась с края сцены, если бы я протянул вперед свою руку, то коснулся бы ее пальцев. Тишину зала нарушили громкие аплодисменты. Я же не мог и пальцем пошевелить и с трудом приходил в себя после увиденного и услышанного. Перед моими глазами пронеслась целая история, я был захвачен ею, а сейчас вновь выброшен в свою заурядную жизнь. Остальные птицы вышли на поклон, одна из них помогла блондинке встать. - Боже, это прекрасно, - Магда едва ли не пищала от восторга. - Жду не дождусь ужина, так хочется все обсудить! Надо будет спросить, что думает об этом… После представления обычно устраивался небольшой банкет для зрителей, на котором были и актеры. Посетители уже покидали свои места и направлялись к выходу из зала, актеры спускались со сцены – им не разрешалось снимать костюмы перед ужином - и только блондинка юркнула за кулисы. Искушение было слишком велико. Сегодня я определенно опоздаю на ужин. - Ты иди, я тебя догоню, - я улыбнулся растерянной Магде и побежал к сцене, спиной ощущая ее недовольный взгляд. Я, завсегдатай закулисья, поднялся на сцену и уверенным шагом двинулся к знакомой двери. За ней скрывался темный коридор, из которого на меня дохнуло холодом и влагой. Здесь просто не было предусмотрено освещение, актеры всегда ходили наощупь. Я же брезговал касаться стен, которые наверняка были очень грязными, и просто выучил каждый поворот короткого коридора. Лишь изредка я натыкался плечами на стены. Коридор заканчивался резким поворотом, за которым находилась небольшая комната с реквизитом и костюмами. Пол в конце этого коридора был освещен неярким лунным светом. Здание театра было «стеной» города, находилось у самой его границы. За ним не было домов, и ничто не мешало луне заглядывать в окна, заливая тесные помещения серебряным светом. Моя блондинка сидела на лавке у окна и держала в руке зеркало. Она уже переоделась в обычную одежду – брюки и свободную рубашку, а сейчас вытаскивала перья из волос. Ее лицо казалось мертвенно бледным, а волосы и вовсе бесцветными. Она была словно призрак, сотканный из контрастов черного и белого. Я замер, мое возбуждение сменилось волнением – как она отнесется к моему любопытству? Блондинка наверняка не помнит меня, внешне я мало чем отличаюсь от других экторианцев, а виделись мы только мельком. Мне казалось, что я могу спугнуть ее, и она выпрыгнет из окна, поймает попутный ветер и улетит прочь. В кромешной тишине раздался странный звук, как будто паруса корабля натянулись резким порывом ветра. Блондинка вздрогнула и улыбнулась. Она положила зеркало на лавку, встала на нее сама и высунулась в окно почти по пояс. Что происходит? Блондинка поднялась на подоконник. Что она делает? А если выпадет? Она подобралась, отставила назад правую ногу, сильно оттолкнулась и выпрыгнула в окно. У меня в голове образовалась звенящая пустота. Ни одной мысли, только шок. Происходящее резко стало каким-то ненастоящим, странной фикцией, будто бы я был актером, а все вокруг – сценой. Странный звук повторился, и привел меня в чувство. Я на негнущихся ногах подбежал к окну, не надеясь что-либо увидеть. Лучше бы я ничего и не видел. В нескольких десятках метрах от города летело какое-то существо с большими крыльями и длинным хвостом, напоминавшее дракона. В гигантской лапе оно сжимало кого-то - интересно, кого же это? Луна освещала летевших достаточно ярко, я видел, как дракон взмахивал крыльями, как он управлял своим полетом с помощью хвоста. Они стремительно удалялись, превращаясь в точку. Я даже не был удивлен. Мой запас эмоций на сегодня был исчерпан. Блондинка, меняющая жизни, как перчатки, выпрыгивает в окно и улетает на огромном драконе. Здорово. Отлично. Я сошел с ума. Луна пропала за облаками, и дракон скрылся в темноте. Когда ночное светило вновь показалось на небе, они были уже далеко, и я не смог разглядеть даже точки вдалеке. Я молча развернулся и ушел прочь, забыв об ужине, Магде, обо всем на свете. Мне нужно было выпить. Это не могло помочь с решением проблемы, но других идей у меня не было.***
Sneaker Pimps - Blacksheep По размерам Экта не шла ни в какое сравнение с потонувшими странами, и все равно она была огромна. Найти одному человеку другого было практически нереально. Особенно если не знаешь, где искать. У меня было так много вопросов, и только один человек мог на них ответить. Любопытство боролось со страхом неизвестного и неизменно побеждало, вело меня по следам блондинки. Мне было скучно, я даже не подозревал насколько, пока у меня не появилась цель. Я должен был найти ее - это стремление переросло едва ли не в одержимость. Блондинка изменила мою жизнь, даже не узнав об этом, за какие-то три встречи. А что могло произойти, если мы вдруг встретимся в четвертый, в пятый раз? Если мы будем разговаривать? Было страшно, что она вдруг окажется обычной, что ореол загадочности рассеется, и появится разочарование. Мне так нужна была эта встряска. Я уже начал ржаветь, и вот появилась она, заставила меня двигаться, хотеть чего-то, чего-то добиваться. Я старался как можно больше времени проводить на улице, в надежде встретить мою блондинку в толпе, заходил в каждый бар, в каждый отель, в каждый вокзал, но ее нигде не было. Я спрашивал о ней всех, кого только можно было спросить, и нередко встречал людей, которые были знакомы с моей блондинкой. Здесь ее редкая и запоминающаяся внешность сослужила мне хорошую службу. И все равно я ничего о ней толком не узнал. Она меняла имена, и вряд ли хоть одно из известных мне было настоящим, никому не рассказывала, откуда она, где живет. Моя блондинка просто появлялась из ниоткуда, устраивалась на работу, заводила друзей, а потом пропадала, не сказав никому ни слова. При этом все были ею очарованы. Я понимал их. Сейчас я находился в городе Хейриган, в баре, где мы встретились впервые, и донимал бармена Мэтта. - Да, точно, Элизабет работала у нас полгода назад, - он тут же воодушевился, услышав о ней. - Замечательная девушка, - пришлось в очередной раз напомнить себе, что ревновать девушку, с которой и тремя словами не перебросился, глупо. Не очень-то помогло. - А что случилось? - Да ничего, - улыбнулся я. - Просто она мне понравилась. Мы в магазине познакомились, она там работала. Я хотел потом зайти, но все не получалось, а когда нашел время – она уже куда-то уехала… Вот, ищу теперь. – Все спрашивали, как мы с ней познакомились, и я уже перестал дожидаться вопросов. - О-о-о-о, - протянул Мэтт. - Смотри мне, не обижай ее, - он говорил так, будто я уже ее нашел. - Она очень добрая. Все так говорили. - Ты не знаешь, где я могу найти ее? - Нет, извини, понятия не имею. Она пропала, ничего никому не сказав, - в его голосе послышался упрек. - Если найдешь ее, передай от меня привет. - Обязательно, - мне стало даже жаль Мэтта. Иногда я думал, что моя блондинка должна быть эгоисткой, раз позволяет себе вот так обходиться с людьми. Я взял свой эль и отправился к дальнему столику, за которым и уснул в тот раз. И здесь ничего нового. Я уже привык, что мои вылазки заканчивались ничем, но все равно каждый раз испытывал разочарование и желание бросить бесполезное занятие. Кружка пустела, по телу разливалось привычное тепло. Я уже собирался идти домой, когда за мой столик присел незнакомый парень. Он не казался пьяным, но глаза его бегали, лицо было довольным. Я нахмурился. Что ему от меня нужно? - Я слышал, ты ищешь девушку? - спросил он, закончив сверлить меня взглядом. - Звучит как предложение, - я напрягся. Всегда терялся, когда встречал людей этой профессии. - Нет-нет, - он резко поднял руки, будто защищаясь. - Я не это имел в виду. Просто... - парень замолчал, нервно облизал губы. Уверенности в нем поубавилось. - Я знаю, где можно найти вашу блондинку. Мы работаем вместе. - Она в Хейригане? - нетерпеливо спросил я. - Не совсем, - на его лице вновь появилось самодовльство. Он наклонился ко мне ближе. - Под Хейриганом, - сказал парень, понизив голос и выделив первое слово. Настало мое время недоумевать. - То есть - под Хейриганом? - О, это самая интересная часть истории, - его улыбка уже начинала раздражать. - Что вы знаете об Искателях? Я ничего не знал ни о каких Искателях, и тут же ему это сообщил. Он подвинулся ко мне еще ближе, так, что мы соприкоснулись плечами. - Вся земля потонула пятьдесят лет назад, так? - я кивнул, хотя вопрос был явно риторический. - И вместе с ней деревья, а без деревьев невозможен фотосинтез, а без фотосинтеза нет кислорода, правильно? - Кому он рассказывает. Я, фактически, делаю деньги из воздуха. Из контроля над его вырабатыванием, точнее. - Поэтому мы построили генераторы воздуха. Двенадцать генераторов. Двенадцать маленьких генераторов, - его лицо стало наигранно задумчивым. Не такие уж, кстати, и маленькие эти генераторы, они размером с мою квартиру. - И эти генераторы, по-вашему, действительно способны выработать достаточно кислорода, чтобы напитать им атмосферу огромной планеты? А как иначе? Мы же еще не задохнулись. - Генераторы воздуха не вырабатывают столько кислорода, сколько нам нужно, - почти прошептал мне мужчина. Он отстранился и внимательно посмотрел на меня, видимо, ожидая увидеть шок прозрения на моем лице, но увидел лишь недоверие. - Мы бы уже давно умерли, если бы это было так, - я улыбнулся ему, как сумасшедшему, и уже начал подниматься, но он схватил меня за локоть. - Да постойте же вы! - с досадой воскликнул он. - Вот именно: как? - мужчина усадил меня обратно. - Почему мы еще живы? - он выдержал эффектную паузу. - Где-то есть деревья. Ага, и драконы там летают. О, черт, точно. Я готов был рассмеяться ему в лицо. - Деревья могут стоять только на земле, значит, где-то есть и земля, а земля - это плоды, еда, наверняка даже животные! Вы только представьте - никакого голода... - Вы несете чушь, - моя улыбка становилась все шире и сочувственнее. Бедняга наверняка просто сошел с ума. С кем не бывает. - Вы же работаете с генераторами. Вычислите их мощность и потребность планеты в кислороде - между этими цифрами огромная разница. - Если бы земля где-то была, то правительство организовало бы наше переселение на нее, - возразил я. - Нет, - он покачал головой. - Им выгодно, чтобы мы оставались на кораблях, так нас легче контролировать. Но туда собираются переселиться Искатели. Они вычислили примерное местонахождение земли и уже готовятся плыть туда. У них отличный план, - он снова улыбнулся. - И ваша блондинка по описанию очень походит на одну из Искателей, понимаете? Я уже давно перестал что-либо понимать. Мужчина долго смотрел на меня, а потом тяжело выдохнул и потер лоб ладонью, размышляя о чем-то. - Просто проверьте мощность, - сказал он наконец. - Возьмите количество жителей, узнайте, сколько кислорода обычно потребляет человек, размеры Экты, мощность генераторов... - мужчина вновь тяжело вздохнул. - Убедитесь сами. - И что потом? - усмехнулся я. - Если захотите, приходите в это воскресение в переулок в конце Длинной улицы. Там будет встреча Искателей. - В переулке? Да, серьезная организация. Он угрюмо взглянул на меня, но промолчал. Я встал из-за стола и отправился домой.***
Два дня я просидел, обложившись учебниками по географии, атласами, всем, что только могло мне пригодиться. Составить формулу было не так легко, как говорил мужчина из бара. Цифры в голове путались, я уже подумывал бросить свое занятие - зачем я вообще потратил столько времени на такую глупость? Но на второй день я составил правильную формулу. Мощности генераторов не хватило бы, чтобы обеспечить планету кислородом. Где-то еще были его источники. Где-то там, далеко-далеко, была земля...***
Я был в переулке уже в половине седьмого. Здания Экты располагались очень близко друг к другу, и переулки всегда были узкими. Я едва помещался между стенами домов и то и дело касался плечами покрытых плесенью кирпичей. В подобных местах даже воров не было - грабить жертву в тесноте неудобно. Как здесь вообще может проходить какое-то собрание? Оставалось надеяться, что это просто место встречи. Я и без этого во всем сомневался. Вдруг формула все-таки была неверной, и тот мужчина просто псих? Вдруг я перепутал адрес? Вдруг кто-то просто подшутил надо мной? Слишком много "вдруг". Мой мир уже давно сошел с ума, я, казалось бы, должен уже привыкнуть к странностям, но нет. Мне все еще хотелось взглянуть в лицо кому-нибудь - Судьбе, Богу, не знаю, и спросить: "серьезно?". Не стоило приходить заранее. Дома вынести ожидание было бы легче. - Маркус, ты? - раздался за моей спиной чей-то раскатистый бас. Я резко обернулся, стукнувшись плечом о стену. В нескольких шагах от меня стоял мужчина. Его огромное тело напоминало одетый в плащ шкаф, а голова была величиной с самовар без ножек. Он продвигался по переулку боком, втянув живот, иначе бы просто не смог войти сюда. Увидев его, я испытал едва ли не благоговейный ужас. Этот детина одной рукой мог сломать мне позвоночник. К счастью, убежать от него в этом переулке было бы легко. - Здравствуйте, - несмотря на все мои переживания, голос звучал ровно. - Я Алан. - Что ты здесь делаешь? - от его голоса вибрировали стены. - Меня сюда пригласили, - быстро ответил я. Если что, спихну все на того парня. Гениальный план. - Вы - Искатель? - спросил я прежде, чем успел подумать. - Ты - не Искатель, - он сделал ударение на первое слово. - Да, но... - я запнулся, глубоко вздохнул и продолжил. - Я рассчитал все. Генераторов воздуха не хватило бы, чтобы обеспечить кислородом планету. А парень в баре сказал мне, что Искатели собираются найти и переселиться на землю, - н-да, начал с конца и закончил началом. Молодец. - Я подумал, что, может быть... могу быть вам полезен. - Эти слова стали неожиданностью и для меня самого. Я хотел проверить, существуют ли Искатели на самом деле, но присоединяться к ним? Рискованно. Мужчина смотрел на меня оценивающе, словно выбирал товар на рынке. Мне было неуютно под его внимательным взглядом, но я старался выглядеть как можно увереннее. Это, возможно, был мой единственный шанс встретиться с Искателями. И с моей блондинкой. В крайнем случае, я всегда могу отказаться участвовать в этом. Не будут же они меня заставлять. - Зачем тебе это? - спросил наконец мужчина. - Ты богат, - констатировал он, еще раз взглянув на мое дорогое пальто. - Я хочу изменить свою жизнь. - А вот это была правда. Ох, слышали бы меня бедняки. Вот кто точно с удовольствием поменялся бы со мной жизнями. Но я не хотел становиться бедняком, вечно озабоченным поиском денег, так же, как не хотел оставаться среди самодовольных и легкомысленных богачей. Я хотел чего-то другого, был кем-то другим. Возможно, мое место было среди Искателей? - Я Карвин, - мужчина протянул мне руку, и я осторожно ее пожал. Его ладонь была больше моей почти в два раза. - Рад познакомиться, - улыбнулся я с облегчением. - Что теперь? Нужно куда-то идти? - О, тут недалеко, - Карвин таинственно ухмыльнулся. - Иди вперед, - он указал кивком головы за мою спину. Я выполнил его указание, и был остановлен уже после шести шагов. - Стоп. Встань на колени. Я недоуменно на него уставился. Мне сейчас голову отрубят или в рыцари посвятят? - Зачем? - Увидишь, - Карвин решил до конца мне ничего не пояснять. Я встал на колени и вдруг подумал, что лишился главного преимущества на случай нападения Карвина - теперь он успел бы схватить меня прежде чем я даже поднимусь. - Найди щель между камнями. Она должна быть как раз шириной с твои пальцы. Я пробежался глазами по каменной кладке и отыскал щель. - Возьми лом, вон он, лежит слева от тебя. - И правда, в тени дома пряталась длинная железная палка. Кому только в голову пришло оставить здесь такую полезную вещь? Я чувствовал себя идиотом, стоя на коленях перед здоровенным детиной и держа в руках лом. - А теперь засунь лом в щель и попробуй как бы вытащить камень. - Что? Зачем это? - не выдержал я. - Делай, что я говорю. - Попробуй его ослушайся. Я не сразу сообразил, что ломом следует воспользоваться, как рычагом. Камни никак не хотели мне поддаваться, а руки скоро начали болеть от напряжения, но я упорно тянул лом вниз. И вот на секунду камни приподнялись на какой-то несчастный сантиметр, причем все - от стены и до стены. От удивления я выпустил рычаг из рук. - Это что, дверь? - спросил я. - Люк, - подправил меня Карвин. - А ты думал, мы камушки выколупывать будем? – усмехнулся он. - Почему бы тебе мне не помочь? - раздраженно заметил я. - Ты явно сильнее меня. - Как ты это себе представляешь? - саркастично поинтересовался Карвин. - Я стоять здесь могу только боком! Я обреченно вздохнул и продолжил отпирать люк. Он поддался только минут через пять, когда на моих руках появились мозоли, а мышцы стали дрожать от напряжения. До сих пор не понимаю, как открыл его. Откуда-то снизу дохнуло теплом, запахло машинным маслом. Там должен был находиться механизм, приводящий в движение наш корабль. Спускаться внутрь корабля было строго запрещено. Я нарушал закон впервые в жизни. - Молодец, - безэмоционально похвалил меня Карвин. Да мне за это медали мало! - Прыгай внутрь. Я уставился в беспросветно черную неизвестность. Боже, во что я ввяза... - Быстрее! - вскрикнул Карвин, и я тут же сорвался вниз. До пола было не так уж и далеко - метра полтора, не больше, но приземление все равно вышло жестким. Завтра на коленях наверняка расцветут синяки. Свет из люка нисколько не рассеивал темноту подвала. Я не видел ничего вокруг себя, но что-то громахыло, что-то очень большое и механическое. Наверняка какой-нибудь мотор. А еще было жарко. Карвин долго стоял и смотрел вниз, я даже испугался - вдруг он просто запрет меня здесь? Но нет, мужчина попробовал протиснуться в люк. Ноги прошли легко, а вот живот застрял. Карвин кряхтел и, судя по веящему от него ветру, барахтал ногами. Издав особенно громкий звук, мужчина буквально провалился вниз. - Винни Пух, твою мать, - зло прошипел он, когда свалился на пол. Я понятия не имел, кто такой Винни Пух. Карвин встал, пригнувшись, чтобы не задевать головой потолок. Он закрыл за собой люк, и темнота полностью поглотила нас. Тяжелая рука Карвина легла мне на плечо, и он повел меня куда-то. Я не мог ничего видеть, и чувствовал себя потерянным. Карвин был единственным ориентиром, меня охватил иррациональный страх, что он пропадет. Я взял его за руку, но он выдернул свою. - Пришли. И через секунду в подвал хлынул ледяной ветер. Я замер, глядя на еще один открытый люк. В сотнях метрах внизу гордо и спокойно плескался темный океан. Я никогда не видел его с такого ракурса и был поражен видом. Правда, насладиться им мешал сильный ветер, из-за которого начинали слезиться глаза. - Прыгай, - Карвину едва удалось перекричать грохот и свист, заполнившие подвал. - Что? - заорал я изо всех сил. Он сумасшедший! Боже, зачем я пошел с ним? - Прыгай, живо! - Ни за что! Я же утону! Карвин устало закатил глаза. Я успел почувствовать сильные руки у себя на спине, а в следующее мгновение уже летел вниз. Кажется, мои внутренности задержались там, наверху, и только через секунду - самую длинную в моей жизни, Боже, я же падаю с километровой высоты, помогите мне! - последовали за мной, привязанные нитями оголенных нервов. Эти нити трепещали на ветру, как струны скрипки, и издавали не менее пронзительные звуки - или это я кричал? Ветер бил в лицо, залетал в открытый рот и не давал дышать. Ветер проникал в меня, я становился сосудом ветра. Божемойспасите. Я был марионеткой ветра. Он заставлял меня исполнять в воздухе такие па, которым позавидовала бы любая балерина. Какжездесьвысоко. Не зря я боялся идти сюда. Боже, еще четыре секунды, и таинство смерти перестанет быть таинством. Любопытный идиот, зачем мне так понадобилось все это выяснять? Сидел бы сейчас дома... Я сделал очередной кульбит, едва не явив миру содержимое своего желудка, и услышал едва различимый в реве ветра звук. Как будто парус корабля натянул сильный ветер. В следующий момент в мои ребра впечаталось что-то твердое, и я резко перестал падать. Взбалмошный мир, станцевавший вокруг меня румбу, успокоился. Верх стал верхом, низ - низом. Все вновь вернулось в норму, если забыть о лапе гигантского дракона, сжимавшей меня. Зато теперь точно ясно, что моя блондинка - Искатель. От очередной истерики меня спасло только то, что я видел, как она летает таким образом. А еще я пока не вышел из первой. Вблизи дракон выглядел еще противнее. Весь чешуйчатый, холодный... Зато порадовало отсутствие когтей - у него были просто крючковатые тонкие пальцы. Ну, как - тонкие - с мою руку. А еще внизу стоял корабль. Огромный, величиной, наверное, с половину Хейригана, и деревянный - откуда они взяли столько дерева? Экторианцы переправлялись с одного города в другой с помощью маленьких железных лодок, а корабли мы видели только на картинках. Дракон подлетел к кораблю, завис в двух метрах над палубой и разжал пальцы. Я такого предательства от своего спасителя не ожидал, поэтому упал, как мешок с углем. В ушах грохотало, голова кружилась в вальсе с желудком, а тело представляло собой один большой синяк. А еще рядом кто-то гоготал. - Я уж подумал, что на нас оперного певца сбросили! - донеслось до меня. Следующая фраза потонула в очередном приступе хохота. Я оторвал голову от палубы и взглянул туда, откуда слышались голоса. На деревянных бочках сидели четверо мужчин и с энтузиазмом поглощали что-то из бутылок - судя по хохоту, это что-то было алкогольным. Они ничуть меня не заинтересовали, поэтому я перевернулся на спину, закрыл глаза и выкинул все мысли из головы. Для последнего усилий не потребовалось - любые раздумья сами бежали от меня прочь, как от прокаженного. Я открыл глаза, только когда услышал звук летящего дракона. В следующий момент рядом со мной с глухим грохотом приземлился Карвин. Правда, на ноги, поэтому я не смог насладиться видом его, потирающего ушибленные места. - Что, Карвин, еще выдерживает тебя птичка?.. - Удивлен, что он не провалился под палубу... Карвин не обратил внимания на компанию, а лишь улыбнулся мне. Без насмешки или иронии, как-то даже тепло, как улыбаются детям, когда те мужественно выдерживают поход к врачу. Это придало мне сил, и я попробовал встать. Ноги тряслись, но стоял я довольно уверенно. - Привыкнешь, - подбодрил меня Карвин. Да не дай Бог. - Ты скинул меня с километровой высоты, - заметил я спокойно. Буду убивать его с умиротворенным выражением лица. - Не с километровой, не преувеличивай, - возразил Карвин. - Тут дай бог пятьсот метров есть. Корабли постепенно снижаются ради экономии горючего. Я забыл все свои воинственные мысли. Если это так, то дела плохи. Единственная причина, по которой города парят в воздухе, а не плывут по воде, это частые штормы. Чем ближе мы к океану, тем выше вероятность пострадать от бури. Если Экта будет снижаться, то рано или поздно достигнет той точки, когда будет уязвима. - Ладно, пошли, - Карвин махнул мне рукой, как бы говоря следовать за ним. Он прошел мимо смеющихся мужчин и скрылся в странном сооружении, напоминавшем небольшой сарай посреди палубы. Прямо у входа в «сарай» я увидел ведущую куда-то вниз лестницу. - Чего встал? - спросил один из выпивающих. И правда. В сарае было темно, лестница оказалась крутой, а потолок - низким. Я шел медленно и осторожно, опираясь на стены, - на сегодня мне синяков было достаточно. К счастью, путь был коротким. По полу гулял оранжевый свет огня. Я оказался в просторной комнате, полной людей. В основном это были мужчины, женщин было только пять, и один парень-подросток. Никто не разговаривал, все склонились над столом и что-то рассматривали. А я рассматривал их. В ярком свете десятков свечей лица Искателей казались отчего-то мужественными и мудрыми одновременно, волевыми и решительными. Я робел, как ребенок, а они не обращали на меня внимания. Так что я просто встал у стены и притворился, что меня здесь нет. Посреди комнаты стоял круглый стол, по одну сторону от которого и столпились почти все Искатели. Они внимательно рассматривали какой-то чертеж, я стоял довольно далеко и не мог рассмотреть его. - Том, есть какие-нибудь новости? - кто-то нарушил тишину. - Да, - ответил тот самый подросток и встал напротив Искателей. - В пятницу все корабли Экты собираются опустить еще на сто метров вниз. Раздался нестройный гул недовольных голосов. - В таком случае, корабль нужно будет отогнать еще дальше, - я заметил говорившего. Им оказался мужчина, которому было уже далеко за пятьдесят. Из-за седины его густая кучерявая борода казалась едва ли не серой. Он был гораздо ниже Карвина, да и не выглядел таким мощным, но казался гораздо опаснее моего нового знакомого. - Это все? - Да, - ответил Том. - Нам нужно ускоряться, - продолжил бородатый мужчина. - Мы практически готовы к отъезду, остались мелочи. Нужно ускоряться. По Хейригану снуют шпионы, так что никаких разговоров, упоминаний о нас наверху быть не должно. И постарайтесь не встречаться с другими Искателями. Мы отъезжаем максимум через месяц. Передайте это вашим семьям. Месяц? Этого слишком мало. За какой-то месяц мне нужно решить, хочу ли я так радикально изменить собственную жизнь. Вроде бы хочу, но... Страшновато. Искатели заговорили. Судя по интонациям, новость всем понравилась и воодушевила. - Здравствуйте, Алан, - неожиданно обратился ко мне мужчина. - Вы, насколько я понимаю, хорошо разбираетесь в технике. Думаю, вам будет полезно узнать больше об устройстве корабля. Я вытянулся в струну. Кажется, он был здесь главным, и он принял меня. Я думал, что сначала будет какое-нибудь собеседование, что ли. Зато мне дают шанс влиться в коллектив. Главное - не облажаться. Откуда он вообще меня знает? Он головой указал на компанию мужчин, стоявших рядом. Их лица не выражали одобрения или неприязни, когда я подошел, и я не мог понять, как мне себя вести - стараться понравиться, или защищаться? Компания выглядела разношерстно: неопрятные работяги в старой одежде и аккуратные аристократы. Я заметил своего приятеля Джека, с которым мы когда-то вместе учились. Он улыбнулся мне и сказал: - Итак, что ты здесь видишь? - и кивнул на чертеж. Я плохо разбирался в кораблях, но понять чертеж был в состоянии. И я стал последовательно перечислять части корабля, названия которых знал, мысленно благодаря себя-подростка за множество прочитанных приключенческих романов. Если бы не они, я бы понятия не имел, как выглядит даже сам корабль, не то, что его отдельные части. Мне терпеливо рассказывали об устройстве корабля, разъясняли непонятные детали. В голове постепенно создавалась полная карта этого сложного сооружения. Я легко запоминал новые термины, схватывал на лету информацию, какие-то закономерности, правила, хитрости. Машины всегда были моей страстью, а корабль - не что иное, как одна из них. Было великолепно вновь оказаться среди людей с похожими интересами. Мне редко доводилось встречать механиков, и обычно мы разговаривали о чем угодно, кроме нашей профессии. Теперь же я будто снова оказался в доме своего учителя, служившем институтом, и вокруг меня были такие же любопытные ученики. Искатели были дружелюбными, и приняли меня так, будто я всегда был одним из них, и просто уезжал куда-то ненадолго. Сначала слишком теплый прием казался подозрительным, но я быстро расслабился - да и как можно не расслабиться среди них? Мы шутили, обсуждали устройство корабля и наперебой рассказывали друг другу анекдоты и истории из своей жизни. Уже через час я знал всех механиков в этой комнате. Не все они имели необходимое образование, но каждый прекрасно разбирался в том, что от него требовалось. Искатели разбились на группы, и каждая обсуждала что-то свое: продовольствие, меры предосторожности, шпионаж – некоторые Искатели работали на правительство и внимательно следили за продвижением «дела о предателях». Насколько я понял, их планы правительство не одобряло и всячески пыталось помешать. Искателей вычисляли и сажали, но происходило это редко: шпионы обычно успевали предупредить своих. Я понятия не имел, сколько времени мы разговаривали. Хотелось спать, но это желание шло как бы фоном, оно не было острым, и игнорировать его было легко. А вот боль во всем теле - сложнее. Постепенно все начали разбредаться. Все чаще раздавались прощания и пожелания, скрипела лестница. Длинные свечи почти растаяли. - Ладно, все, на сегодня хватит, - зевнул Джек. - В следующий раз соберемся в четверг. Попробуйте подумать над тем, как сделать корабль устойчивее в случае шторма. Хотя, вряд ли возможно что-то сделать кроме тех мер, что мы уже приняли, - задумчиво закончил он. - И готовьтесь к отплыву. Джек крепко пожал мне руку на прощание и улыбнулся, а я подумал: почему мы не общались, когда были студентами? Затекшие от долгого стояния ноги с трудом гнулись и не желали поднимать тело по лестнице. Я едва вылез наружу. Сейчас эйфория и веселье прошли, и усталость навалилась на меня всем своим весом. Происходящее стало казаться еще более нереальным. Искатели пока не вписались в мою картину мира, множество вещей предстояло обдумать и переосмыслить. Уже светало. Подниматься на Хейриган нам предстояло, опять же, с помощью драконов. Которые на самом деле оказались никакими не драконами - долго же смеялись Искатели, услышав, как я их называю, - а гайнами. Во-первых, гайны не изрыгают пламя, а во-вторых, драконов не существует. Вот и вся разница. Из сонного состояния меня выдернул шок. Моя блондинка аккуратно приземлилась на ноги, сделала три неловких шага, чтобы восстановить равновесие, и выпрямилась. Гайн, на котором она прилетела, опустился рядом. На спине огромного животного красовалась хорошо закрепленная сумка. Я стоял и смотрел на нее, уверенными движениями избавляющую гайна от этой сумки. Искатели с ухмылками поглядывали на меня, но я не обращал на них внимания. Боже, не стой столбом, подойди к ней. Или не стоит? Может, будет лучше познакомиться с ней как-нибудь случайно? Мы наверняка еще встретимся. Да и что я ей скажу? Я видел тебя пару раз, и бредил тобою несколько месяцев? Она меня даже не вспомнит. И с этими мыслями я направился к блондинке. - Привет, - ну, начало неплохое. По крайней мере, я еще ничего не успел испортить. Надо просто продолжать в том же духе. Да. - Привет, - настороженно произнесла она. Было странно слышать ее голос; я помнил, как она поет, но совершенно забыл, как она говорит. - Эм... ты... - я замялся, что было нехорошо. Образовавшуюся паузу нужно было срочно чем-то заполнить, и я сказал первое, что пришло в голову. - Я видел тебя в театре. - А что, достаточно неплохой повод подойти. - Ты потрясающе поешь. - М-м, - она тут же расслабилась. - Спасибо, - ей все же удалось снять с гайна сумку, и она понесла ее куда-то. - Позволь помочь, - спохватился я. - О, помогай, сколько хочешь, - блондинка с радостью передала мне сумку, которую я перекинул через плечо. Усталое тело прокляло меня, но девушка довольно улыбнулась, и я решил, что оно того стоит. Мы спустились вниз по уже знакомой мне лестнице, но свернули в узкий коридор, который я не заметил раньше. Блондинка сняла со стены один подсвечник, и его дрожащий свет освещал нам путь. - Как тебя зовут? - спросил я. Мне было важно узнать ее настоящее имя: я слышал слишком много выдуманных. - Кира, - спокойно ответила блондинка, которая, наконец, перестала быть просто блондинкой. Как только это было произнесено вслух, все вдруг стало как-то по-другому. Казалось бы, что изменило ее имя? Ничего. Но Кира перестала быть ветром, который я пытаюсь догнать и поймать, она стала человеком из плоти и крови, таким же, как и я. Имя будто утяжелило ее, сделало реальной. Но живая Кира значила для меня ничуть не меньше. Она не перестала быть особенной, а я все так же боялся все испортить. - А тебя как зовут? - Алан. - Давно здесь? - Кира открыла одну из многочисленных дверей и пропустила меня внутрь. В открывшейся комнате оказалось что-то наподобие хранилища: в абсолютно темном помещении лежало бесчисленное множество сумок наподобие той, что я нес. - Клади к стене. Я выполнил ее указание. Кира взяла из кучи в углу еще одну сумку. - Нет, в первый раз пришел. А что в мешках? - не сдержался я. - Семена, - пожала плечами Кира и вышла в коридор. - Семена? - удивленно воскликнул я и поспешил догнать ее. - Откуда? - Будешь хорошо себя вести - узнаешь, - я не видел ее лица, но что-то мне подсказывало, что на нем уже знакомое мне довольное выражение. - Хорошо, - я решил оставить этот вопрос на потом. Она вряд ли скажет мне что-нибудь еще об этом. - Ладно. Мы вернулись к гайну, который уже успел свернуться калачиком и задремать. Кира подошла к нему, погладила по голове, и огромное животное открыло глаза. - Ну, вот... – начала она, и я понял, что сейчас со мной начнут прощаться. - Подожди, - поспешно начал я. - У меня есть один вопрос. - Который, возможно, она плохо воспримет. Но мне нужно было привлечь внимание Киры, сказать что-то особенное, выделиться, иначе она так и останется равнодушна. И я решил рискнуть. Кира чуть подняла брови, ожидая моих слов. Она не выглядела заинтересованной, скорее просто вежливо терпела мое общество. - Почему ты переезжаешь? - спросил я наконец. Ее брови тут же опустились ниже и сошлись на переносице. - Я видел тебя в баре Хейригана, видел на вокзале Нойвы, видел в театре. - Я размышлял об этом не один месяц, и сейчас мои рассуждения, уже давно сформулированные, полились рекой. - Ты меняешь профессии, постоянно занимаешься чем-то новым. Ты, насколько я знаю, даже швеей работала, и уборщицей, и на производстве витаминов. Ты всегда представляешься разными именами и никогда не повторяешься. Ты меняешь не города, не профессии, ты меняешь жизни. С каждым моим словом лицо Киры становилось все более задумчивым и серьезным. Я вдруг расслабился. На меня накатило спокойствие - скорее всего, организм просто устал от всех тревог и потрясений этого дня. Мне стало все равно, как Кира отнесется к моему излишнему любопытству. Все слова были сказаны, и я не смог бы ничего изменить, даже если бы хотел. Но я не хотел. - Я... - она медленно выдохнула. - Я хочу узнать... больше. Кира говорила будто бы с трудом, и я вдруг понял, что она говорит совершенно искренне - на это мне даже рассчитывать не приходилось. Кажется, удалось! - В разных городах люди живут по-разному, занимаются совершенно разными делами. И, знаешь, мир швеи сильно отличается от мира актрисы. Разные взгляды на жизнь, разные возможности, цели, стремления и мечты. Я хочу узнать о жизни как можно больше. И не просто смотреть и разговаривать с людьми, а быть ими. Можно сколько угодно наблюдать за жизнью, но ты не поймешь ее, пока не поживешь так сам. Кира смотрела на меня с каким-то даже испугом, будто ожидала смеха или упреков в глупости. Но нет. Думаю, я был бы разочарован, узнав, что она ведет такой странный образ жизни из-за каких-то рациональных причин: стремится скрыться, убежать от кого-то. Это же... Нет, я не понимал ее, ни капли. Это было странно. Но почему-то вызывало у меня восхищение и так вписывалось в образ, так подходило ей. Я впервые говорил с Кирой, но знал ее давно, и она не была мне чужой - пусть хоть кто-то посмеет сказать это! Узнавание любых фактов о ней походило на осторожное стирание пыли с прекрасной мозаики: даже сквозь слой грязи очертания узора прослеживались явно, и, когда он обнажался, это просто подкрепляло мою уверенность в том, что я знал и так. Назовите мне пять поступков, среди которых будет только один, что Кира действительно совершила, и я угадаю его безошибочно. - Конечно, пары-тройки месяцев маловато, чтобы понять все о новом окружении, но это уже что-то, - закончила она. Да, Кира права, это - что-то. - Это странно. - Да, я знаю, - она закатила глаза. Я улыбнулся. Спокойствие сменилось легкостью и каким-то тихим счастьем. - Знаешь, я ведь пришел сюда из-за тебя, - вдруг потянуло меня на откровение. - Я видел, как ты выпрыгнула в окно, а потом улетела на гайне, и это меня... заинтересовало. Плюс, мы встретились тогда уже в третий раз, и мне стало любопытно, почему ты переезжаешь. Я пытался тебя найти, расспрашивал всех подряд, - у меня вырвался короткий смешок. - Ого, - она выглядела удивленной, но я смог увидеть под этим еще и смущение. - Не разочаровала? - поддела меня Кира. - Нет, - ответил я уже серьезно. Кира тоже растеряла всю свою веселость. Мы стояли посреди палубы и смотрели друг на друга. Гайн уже давно крепко спал, Искатели отбыли по домам. Было тихо, и только волны едва шумели за бортом. - Хочешь со мной? - вдруг спросила Кира, взглянув на меня как-то оценивающе. - Куда? - не понял я. - Секрет, - улыбнулась она лукаво. - А вот хочу. Я услышал в ее словах вызов. Не мог же я его не принять.***
Coldplay – Atlas Мы летели невысоко над морем. Я никогда особенно не любил его, потому что знал, сколько боли и смертей оно принесло. Этот океан был убийцей, самым жестоким в истории, ни один тиран-правитель не мог сравниться с ним. Поэтому меня всегда поражало то, каким красивым был океан. Как он может привлекать после всего, что наделал? Но океан манил. Его глубина, которую я никогда не постигну, его спокойствие, тут же способное обратиться в сильнейшую бурю, загадочный синий цвет, мягкая рябь волн... Океан прекрасен в той же степени, что и ужасен. Гайн летел очень быстро, и мне приходилось опускать голову, чтобы дышать - так силен был встречный ветер. На сей раз его лапа сжимала меня не так сильно, и было, в общем-то, даже удобно. Кира была так близко, что я мог бы дотянуться до нее рукой. Она пустым взглядом смотрела на синюю громаду под нами и мыслями явно была не здесь. Мы летели больше часа, и я успел задремать. - Смотри! Глубокая синева океана стала блеклой, прозрачной. Вода теряла свои силы рядом с землей. Маленькие волны лишь гладили золотой песок берега, темневший ближе к густому лесу. Вдалеке возвышалась огромная черная гора. Зеленый, золотой, голубой - все вокруг было слишком ярко. Лишь серый, черный и синий существовали в моем мире в таком количестве. В моем мире... в моем мире этого не было и быть не могло. Это была какая-то совершенно другая Вселенная. Вселенная, в которой была земля. Я чувствовал себя ребенком, которого впервые вывели погулять на улицу. Раньше я жил в маленьком закрытом мире, а теперь дверь открылась, я свободен, вокруг так много всего, всего большого, и я слишком мал, чтобы объять это. Под нами была земля. Зелень поражала своей яркостью. Смотреть на лес было все равно что рассматривать солнце, но я не мог отвести глаз, это ведь исчезнет, пропадет, как только я моргну - не может существовать такая красота на самом деле! В книгах, на картинах, там место лесов, но не в реальности. Гайн пошел на снижение. - Не зевай! - крикнула мне Кира. Я приготовился прыгнуть, с ужасом понимая, что сейчас наверняка заработаю себе еще синяков. Вот бы этот песок оказался мягким! Он не оказался. Песок был ничуть не мягче палубы корабля, и мое приземление (падение - более точное слово), вышло жестким. Опытная во всех этих полетных делах Кира тут же встала на ноги и стала отряхиваться, а я лежал и смотрел на песок возле своего лица. Я зачерпнул горсть крошечных золотых песчинок. Они лились между пальцев, словно вода, но я вновь и вновь погружал руки в прохладный песок, наслаждаясь на удивление приятным чувством. Я схватил как можно больше песка и подкинул его в воздух. Крохи сияли в ярком утреннем солнце, а фоном этому служило ясное голубое небо - эту картину мне вряд ли удастся забыть. Но падающие песчинки попадали мне в глаза, чем вызывали острую резь и слезы, и в рот, и начинали неприятно скрипеть на зубах. Кира смеялась. Ее смех - совершенно обычный, никакой особой мелодичности, - сливался с шумом волн и рождал для меня какую-то замечательную музыку. - Ну все, вставай, - Кира нещадно разрушила мою мечту. - Земля, на которую вы поедете, такая же? - спросил я. - Не «вы», а «мы», - подправила меня Кира. - Нет, мы не знаем. Возможно, совершенно другая. Может оказаться, что по миру просто разбросано множество маленьких островков наподобие этого, а большой земли нет. В таком случае, расселимся по маленьким островам. Это уже что-то. Экта в любом случае потонет через пару-тройку лет из-за недостатка топлива. - И все умрут. - Мы не можем взять с собой всех, у нас нет столько места, - начала оправдываться Кира. - Мы пробовали просить помощи у властей, но они просто объявили на нас охоту, им ведь невыгодно, если люди разбредутся по земле, начнут что-то выращивать, охотиться, жить самостоятельно. Самим-то им голод и нищета не грозят, - она горько усмехнулась. - Нам не поверят, если мы расскажем всем. Я понимающе кивнул. - Я собираю семена, чтобы потом посадить их там, куда мы приедем. Мы уже знаем, что можно есть здесь, а что ядовито, а там можем оказаться в полностью незнакомой местности. Это наша страховка. Кира подошла к гайну и сняла с него сумку. - Идем, поможешь мне, - она кивнула головой в сторону леса. И мы пошли в лес. Трава была сырой из-за росы, и уже через пару минут мои ботинки промокли насквозь. Постепенно она становилась все выше и выше, и в итоге почти достала до моих колен. Когда мы зашли в лес, нас поглотила тень. Солнце не могло пробраться к земле из-за густой листвы ветвистых деревьев. Я подошел к дереву и погладил его ствол. Он оказался шершавым и неровным на ощупь, но едва ощутимо теплым, будто где-то очень-очень глубоко внутри него была батарея. Зато его листья, наоборот, были нежными и гладкими. Кира терпеливо ждала, пока я закончу свои исследования. - Иди сюда, - позвала меня она и указала на белый цветок, стебель которого обвивал толстый ствол дерева. - Понюхай. Вспомните запах своих любимых духов, тех, которыми вы не можете надышаться. А теперь попробуйте представить что-то еще более прекрасное. Примерно так пахнут цветы, но все равно еще немного лучше. - Он пахнет духами, - шокированно заявил я. - Это духи пахнут, как он, - рассмеялась в ответ Кира. Заблудиться в лесу - дело легкое, но Кира шла уверенно, будто повинуясь зову невидимого компаса. Лес немного пугал меня, он был неизведанной территорией, и я не мог сказать точно, опасен он или нет. Но Кира была спокойна, и это не позволяло мне паниковать. Здесь даже воздух был другим. Всюду витали едва уловимые таинственные ароматы, пахло влагой и свежестью. В лесу было легче дышать: такой привычный и скучный процесс превращался во что-то приятное. То и дело раздавался стрекот насекомых и щебет птиц, совершенно не похожий на грубые крики чаек, гораздо более нежный, мелодичный. Иногда мы с трудом продирались сквозь заросли лиан или кустарников, но Кира легко убирала преграды с помощью большого острого ножа. Кира будто бы мимоходом сорвала с дерева странный круглый нарост. Он был покрыт чешуйчатой коркой, которую она принялась сдирать, обнажая светлую плоть. Наверное, это был фрукт или овощ. Или вообще ягода. А есть какая-то разница? - Попробуй, - Кира протянула мне плод. Она улыбалась, а ее глаза сияли, но не от веселья, а от чего-то более глубокого и спокойного. Кира напоминала мать, помогающую маленькому ребенку познавать мир. Я не стал забирать плод из ее руки, а просто обхватил ее своей и притянул к губам. Это показалось мне уместным, а Кира не сопротивлялась. Плод был кисло-сладким. Но если бы меня попросили описать его вкус одним словом, я выбрал бы другое. На вкус он был ярким. Плод будто бы впитал в себя все прекрасное, чем он был окружен, и передавал это мне с помощью своего вкуса. Он был сочным, и струйка жидкости потекла по нашим переплетенным пальцам и моему подбородку, но я не обращал на это внимания, а только лишь жадно поедал нежную плоть. Пока не наткнулся на что-то твердое. Кира рассмеялась, увидев недовольную гримасу на моем лице. - Это косточка, - я с удивлением смотрел на черный камешек, лежавший прямо посередине плода. - И по совместительству семя. Если его посадить, то из него вырастет вот такое дерево и даст такие же плоды. - Она с лукавой улыбкой взглянула на меня. - Понравилось? - Очень. А еще можно? - Конечно! Ешь, сколько влезет. Только учти, что нам скоро домой лететь, а в лапах гайна с полным желудком не очень уютно. Домой? Я не хочу домой. Мне нравится здесь, давай никуда не полетим? - Хорошо, - сказал я вместо этого. - Так, смотри, - в ее голосе вдруг появились деловые нотки. - Видишь эти деревья? - она указала на группу невысоких растений с «волосатыми» стволами. - У их корней лежат такие же фрукты. - А, значит, это все же фрукт. - Они перезрелые и невкусные, не ешь их. И они очень мягкие, легко разламываются. Вытаскивай из них семена и складывай в сумку, - Кира скинула ее с плеча и положила на землю. - А я сейчас вернусь. Никуда не уходи! - пригрозила мне она и скрылась в чаще. Плодов было не так уж и много, я насчитал только пять. Стоило чуть надавить на фрукт, как кожица рвалась, а мякоть продавливалась. На ощупь она напоминала густую кашу, и достать семя было легко. Правда, мне казалось, что я вынимаю из фрукта сердце, и я как-то неосознанно делал все очень аккуратно и осторожно. Хотя понимал, что плод уже мертв, какая ему разница. Это было сродни медитации - неким таинством, правила которого были для меня загадкой. Ты достаешь сердце из плода, жизнь которому дала земля - нельзя делать такое в спешке, нужно спокойствие, вдумчивость. Это как разговор с землей. Понятия не имею, откуда это возникло в моей голове, может, всего лишь сказалось переутомление, но простое действие приобрело огромную значимость. Я не знал, сколько времени прошло до тех пор, как вернулась Кира, но к тому моменту я уже справился со своей задачей. Мои руки и рукава рубашки были в соке и приторно-сладко пахли, что немного раздражало. В руках Кира держала штук семь различных плодов. Ей явно было неудобно, и я взял несколько из ее рук. - О, молодец, - Кира взглянула на сумку, из которой виднелись семена. - Странно, что мне раньше не пришло в голову взять помощника. - А я рад, что не пришло. Кира только улыбнулась в ответ. - Это все тебе. Дегустируй, - она аккуратно сложила все плоды на камень, и я пристроил свои рядом. - Надеюсь, ты все это съешь, потому что я совершенно не голодна. - О, я съем, - давно мне не приходилось обходиться без еды такое долгое время. - А потом пойдем собирать семена. - Хорошо. Плоды были совершенно разными: твердые и мягкие, кислые, сладкие, и даже горькие, с множеством косточек и вовсе без них. Всю свою жизнь я ел только рыбу да мясо черепах или чаек, и сейчас растерялся от такого разнообразия. Фрукты оказались сытными, и я немного переел. Впрочем, оно того стоило. Хотя это мешало собирать плоды - приходилось нагибаться, а с набитым желудком это не очень-то приятно. Мы шли в молчании, и нам было уютно. Я ни о чем не спрашивал Киру, даже когда увидел странное существо с маленьким телом комара и большими цветастыми крыльями, а просто принимал все, как есть. Если вдруг попал в рай - не спрашивай, почему облака его выдерживают. Мы улетели, когда солнце стояло в самом зените, с наполненной семенами сумкой и наполненными впечатлениями головами.***
Следующие две недели я крутился между работой на генераторе, которую делал нехотя, и маленьким островом, который не хотел покидать. Мы с Кирой заполнили склад на корабле почти полностью. Я привык летать на гайне. Это не спасало меня от синяков, но теперь и боль была привычной, да и не такой сильной. Мы с Карвином частенько разыгрывали партию-другую в карты, я подружился с главой Искателей - тем самым бородачом, которого, к слову, звали Лотен. Я стал Искателем. Это поглотило меня, прежний Алан исчез, его место занял новый, этакая улучшенная версия. Мы с Кирой становились все ближе и ближе, и мне нравилось абсолютно все. Для меня было очевидно, к чему в конце концов приведет наше общение, и я не хотел торопиться, а просто наслаждался тем, что уже было. На очередном собрании Лотен сообщил, что мы отплываем через три дня.***
Saltillo – A Hair On The Head Of John The Baptist Не могу сказать, что когда-то я был особым поклонником торжественных вечеров. На них было слишком много надутых снобов, и даже я, выработавший к ним иммунитет, испытывал дискомфорт. Такая убийственная концентрация притворства вызывала у меня нервный зуд. Но сейчас, когда я имел альтернативу - уютная компания Искателей, восхитительные вылазки на остров с Кирой, - вечера превращались в сущий кошмар. К счастью, здесь хотя бы не было Магды: ее общества я бы не вынес, а ссориться не хотелось. Я уехал из Хейригана три дня назад и уже скучал по моим новым друзьям. Встретиться нам предстояло только при отъезде. Пока все Искатели активно готовились к путешествию, мне приходилось гнить от скуки среди богатых идиотов. Но отказываться от приема у самого президента было нельзя, это показалось бы подозрительным. Тем более, что сегодняшний вечер был последней возможностью попрощаться с прошлой жизнью. И нет, я не буду скучать по всему этому. Раньше меня приводила в восторг роскошь особняка президента. Здание было целиком сделано из гранита, из-за чего внутри было холодно, и чтобы как-то это сгладить, стены и пол были сплошь покрыты толстыми коврами. Стены показывались только тогда, когда на них висели картины, рядом с которыми неизменно стояли скульптуры или изящные вазы. В этом доме хранилась большая часть сокровищ прошлого. Но после сокровищ острова эта роскошь не казалась красивой. Слишком ярко, и это была раздражающая яркость. Гости дружно танцевали в центре большого зала, немногие, как я, стояли и потягивали вино. Я встал рядом с болтливой компанией и сделал вид, что внимательно слушаю их разговор. Так прошел час, и я уже собирался уходить, сославшись на головную боль, но мои планы были сорваны. - Здравствуйте, - раздался за моей спиной неприятный голос, по которому я тут же узнал президента. Это был мужчина ненамного старше меня, с черными волосами, блестящими от лака, которого было в избытке. Его карие глаза смотрели с вежливой заинтересованностью, а тонкие губы были узогнуты в доброжелательной улыбке, из-за которой по спине пробегал неприятный холодок. Хотелось вздрогнуть, стряхнуть с себя всю его скользкую неприятность, будто бы она могла как-то зацепиться за меня и со мною остаться. Он всегда был вежливым, учтивым и невозмутимым - вежливо беседовал с гостями, учтиво заявлял об их ничтожности, невозмутимо отдавал приказы о казни. - Добрый вечер, - я вымученно улыбнулся, надеясь, что это не так заметно. - Алан, я бы очень хотел обсудить с вами одну картину. - Его голос, черт, его голос. Вкрадчивый, тихий, но такой, что и за километр услышишь, богатый интонациями, безусловно, хорошо дополнял весь его неприятный образ. - Я боюсь в этом доме мы с вами единственные что-то понимаем в искусстве, - он обвел взглядом окружавших нас людей, и я умудрился заметить мелькнувшее в его глазах снисхождение. Отлично, хоть какая-то эмоция! - Какую картину? - я заинтересовался против воли. Президент обладал безукоризненным вкусом, и я провел немало времени, изучая его коллекцию картин. Пополнение наверняка не менее прекрасно. - Пройдемте, - президент улыбнулся чуть шире и кивнул в сторону противоположной стены, и мы направились к ней. - Я еле смог уговорить одного коллекционера продать мне ее. Не завидовал я этому упрямцу. Президент умел уговаривать. На картине был изображен старинный парусный корабль, спокойно рассекающий морские волны. Светлое небо практически сливалось с безмятежным морем, и было непонятно, где начинается одно и заканчивается другое. Картину сложно было назвать впечатляющей, но корабль так напоминал наш, а через несколько дней мы должны были отплыть, и... Мои губы растянулись в счастливой улыбке. - Корабль как будто сейчас поплывет по этим волнам и унесется вдаль, за горизонт, - сказал президент. Я с удивлением отметил, что его голос вдруг перестал действовать на нервы. - Вот бы оказаться на нем. - Да, - я улыбнулся еще шире. Для кого-то - мечты, а для меня - недалекое будущее. - Что вы думаете по поводу техники автора? - он вновь вернулся к высокомерному тону. Мне не очень хотелось обсуждать такие скучные вещи, но я послушно отвечал на все его вопросы. Техника, настроение, ошибки... Зачем говорить о деталях, когда видишь красоту? - У меня есть еще одна картина, - заговорческим тоном, понизив голос, сказал президент. Он даже немного наклонился ко мне, будто это было тайной, и как-то по-особенному улыбнулся. - В моем кабинете. Понятия не имею, куда ее повесить. Наверное, придется снять какую-то другую - у меня совершенно нет места. Ну, неважно. Хотите посмотреть? - Да, конечно. Мы вышли в коридор, который был шире некоторых улиц. Пауза затянулась, и президент прервал ее: - Как у вас дела на работе? Как наши генераторы, надежны? - Я бы не сказал, - ответил я честно. - Они очень старые, требуют не просто ремонта, а полного обновления. - У нас нет на это средств, - пожал плечами президент. - Да и мы оба знаем, что поломка генераторов не доставит особых неудобств. Мой позвоночник никогда не хватали голыми руками, но я мог с уверенностью сказать, что ощутил это прикосновение. Кто-то просунул руку под мои ребра и потянул его на себя, скручивая внутренности. Страх, ужас осознания переплелись между собой, и я с трудом подавил их. Что он мог иметь в виду, если не это? Многозначительный хитрый взгляд президента окончательно развеял мои сомнения. - Вы же не думали на самом деле, что я ни о чем не знаю? - продолжил он. Президент вмиг превратился из неприятного слизня в опасную змею. Если бы он начал шипеть, я бы не удивился. Боже, я боялся его, даже не его возможностей и власти, а просто внешнего вида, повадок, жестов, голоса, мимики... - О ваших наполеоновских планах, догадках, о вашем острове, - президент внимательно посмотрел на меня. - О, Боже, вы правда так и думали. Достаточно глупо с вашей стороны. Мы стояли посреди темного коридора, издалека доносилась музыка и смех беззаботных людей. Самый могущественный в мире человек разрушал мою жизнь, спокойно рассказывая о том, что все наши страхи - реальность. - Это даже еще глупее, чем ваши надежды на то, что вы выживете. Это неизведанная земля, что вас там ждет, вы задумывались? - президент подошел ко мне вплотную. Он был ненамного меня выше, но эти жалкие несколько сантиметров казались огромным расстоянием. - Гайны прилетели оттуда, и они чудовища. Кто знает, какие монстры населяют сушу? - Раньше не было монстров, они не могли появиться за пятьдесят лет, - повторил я сказанную как-то Карвином фразу. - Гайнов тоже раньше не было. Люди никогда не населяли всю сушу, в тех местах, где нас не было, могло быть все, что угодно, мы не знаем. И вы бросаетесь в эту неизвестность, не думая о последствиях... - А у нас есть выбор? - не выдержал я. - Экта в глубоком кризисе, корабли снижаются, скоро топливо закончится, и... - Все потонут, да, - спокойно кивнул президент. - Хотя нет, не все, - тут же возразил себе он. - Все, кроме избранных, которых мы соберем здесь, в Нойве. Мы переселимся на тот остров, который вы считаете своим. - В чем смысл? Вы же все равно собираетесь переселятся, так почему бы не спасти всех? - я не понимал, и мне начинало казаться, что в этом нет никакого смысла - просто ему так хочется. Хочется убить людей. - Не все этого достойны, - он говорил так, будто ему приходилось объяснять очевидные вещи. - Вы же были на острове. Это прекрасно. И вы предлагаете преподнести рай идиотам, не вылезающим из баров? - Они бы вылезали из баров, если бы вы не тратили столько средств на производство эля, - обвинил я его, зная, зачем это делается. - Люди стали бы возмущаться. А пьяным все равно. Я презрительно усмехнулся. - Это политика, тебе не понять, - отмахнулся президент. - Да и на острове все не поместятся, а искать землю - риск. У нас нет возможности переселить всех. - Отпустите нас, и все. - Мы не можем, - президент сделал наигранно-сожалеющее лицо. - Люди заметят, узнают, начнут возмущаться, - он говорил об этом так, будто объяснял слуге-идиоту почему нельзя повесить картину в определенном месте. «Не гармонирует», - устало отмахнулся бы он. - Я не могу допустить беспорядков. - О, зато вы можете допустить гибель тысяч людей! - я едва ли не расхохотался от ярости, сменившей страх. Бояться его? Ну уж нет! За моей спиной раздались тяжелые шаги. Я уже знал, кто идет, и не стал оборачиваться. Можно было, конечно, побежать, но смысл? Все равно поймают, на выходе стоит охрана, а физически я не силен, не отобьюсь. Мне никуда не деться, и лучше принять поражение с достоинством. Мои руки сжали и, особо не церемонясь, свели за спиной. - Завтра вы будете допрошены, - президент перешел на официальный тон. - И вам будет вынесен приговор. О, нет. Мой приговор уже был вынесен. Коридоры, по которым меня вели, были пусты, улицы – безлюдны, но это не радовало. Даже если бы вокруг собрались все мои знакомые, и стояли, свидетели моего позора, я бы не обратил на них внимания. Мысли бессвязно метались и перескакивали в голове. Все произошло так... нелепо. Президент казался мне какой-то гротескной говорящей игрушкой, которая просто забавлялась со мной во время очередного представления, и не более того. Неужели все так и закончится? И никакой земли? Для меня уж точно. Надеюсь, они не знают об отъезде Искателей. Ох, черт, да конечно же знают! А меня наверняка казнят. Не хочу умирать. У меня есть планы, я не готов. У меня есть Кира. Нет, стоило узнать ее, стоило узнать Искателей. Даже если для меня это закончится... так. Ничего им не скажу. Меня привели в тюрьму, в здание, являющееся "стеной" города, как и театр, в котором мы с Кирой встретились. Как иронично. Потолки мрачных темных коридоров были настолько низкими, что даже невысокому мне пришлось пригнуться. Я едва видел, куда мне идти: свечей не было, а крошечные окна под потолком едва рассеивали чернильную темноту. Стража, по видимому, знавшая эти коридоры наизусть, подгоняла меня грубыми тычками в спину, но я не реагировал на них. К черту. Где-то невдалеке слышался отчетливый писк крыс и цокот их маленьких коготков о каменный пол. По спине побежали мурашки, но это была просто привычка - бояться крыс, это отвращение прививали мне с детства. На самом деле я не чувствовал страха. Я ничего не чувствовал, мое отчаяние перетекало в равнодушие, равнодушие - обратно в отчаяние, я просто метался между двумя состояниями. Редко я различал в темноте железные двери камер. Иногда из-за них доносились шорохи, а из-за одной - громкие крики, от которых внутри все похолодело. Возможно, крысы уже до кого-то добрались. Я хотел вырвать руки из захвата стражей и закрыть уши, лишь бы не слышать этот плач неизвестного. Один из моих конвоиров подошел к двери и открыл ее. За ней оказалась маленькая конура, в которой не поместилось бы и пяти человек, тем более, что едва ли не половину ее занимала узкая кушетка. Я взглянул на толстую железную решетку на окне, в которой не было никакой надобности - через это окно и ребенок бы не пролез. Меня толкнули внутрь и с грохотом заперли дверь. Стражники ушли, и я усмехнулся, осознав, что даже не заметил их лиц. Вот и все, Алан. Не так ты представлял свой конец, да? Я зажмурился так сильно, что перед глазами заплясали радужные искры, и вцепился руками в волосы. Разорвать себя на части, взорваться от всей этой безысходности, вырваться из плена камеры, вырваться из плена тела, сбежать отсюда... Боже, я здесь и пяти минут не провел. Боже. Я медленно осел на койку. Здесь было так темно, что мои глаза начали зудеть из-за навязчивого желания увидеть солнце. Я хотел ослепнуть от его яркости. Вместо этого я, как загипнотизированный, смотрел на бледное пятно света на двери. Оно было единственным хорошим, что осталось в моей жизни. Это все слишком быстро. Будто время ускорилось. Разговор с президентом - три секунды, дорога до тюрьмы - одна секунда. Время пребывания в камере - пятьдесят лет. Отчаяние - равнодушие, отчаяние - равнодушие, отчаяние - ... Я лег на то, что теперь заменяло мне кровать, не отводя взгляда от того, что теперь заменяло мне солнце. Надеюсь, меня не продержат здесь долго. Лучше уж умереть. И я заснул. Coldplay – Atlas. - Вставай, ну же, давай! - Кто-то сильно тряс меня за плечи, так, что я бился головой о стену. Я нехотя открыл глаза. Впрочем, с таким же успехом можно было этого и не делать - все равно ничего не было видно в кромешной темноте. - О, ну наконец-то! - раздраженно обрадовался разбудивший меня человек. - Я уж испугался, что ты умер. Вставай, живо, ну... Что, уже? Я тут же скинул с себя остатки сна. Если придется разговаривать с президентом, то я предпочитаю быть бодрым и собранным. Или, может быть, удастся отвлечь внимание охранников и сбежать. Надежда и страх сплелись в единый клубок. Но все равно я чувствовал, что не выспался. Да и пятно света на полу не стало ярче из-за солнца, за окном все еще была луна. Я поднялся с койки, и охранник оттолкнул меня к стене. - Зачем? Я и так с вами пойду, - зашипел я на него, стукнувшись рукой о ручку двери. - Да, память, я посмотрю, у тебя не очень, - недовольно отметил охранник. - В смысле? При чем здесь моя... И в этот момент стена рухнула. Ну, хорошо, не вся стена и не в один момент. Сначала лапа гайна вырвала из нее решетку вместе с кирпичами, к которым она была прикреплена, а потом постепенно начала сильными ударами скидывать камни вниз. Я оторопело наблюдал за тем, как огромный дракон рушил мою камеру. Неважно, что гайн не дракон. За три минуты он уничтожил единственную преграду, что отделяла меня от свободы. Я обернулся и посмотрел на охранника. Почему он не пытается схватить меня, увести? Да потому что я - слепой идиот, и мне нужно было все же обратить хоть какое-то внимание на людей, которые меня сюда доставили. Охранником оказался один из Искателей, Мартин, тот самый, который встретил меня в первое посещение корабля громким хохотом. Мы не общались лично, но о нем отзывались, как о хорошем и надежном человеке. Мягкий лунный свет затопил крошечную камеру, затопил меня самого. Я был спасен и счастлив. Мой хохот разнесся по камере, которая больше не была камерой. Я, черт возьми, любил это. Искатели меняли все, к чему прикасались, Искатели коснулись нас - мы стали другими, мы стали лучше. - Мне не кажется, что сейчас подходящее время впадать в истерику, - осторожно заметил Мартин. - Мой напарник скоро подойдет, да и Искатели уже отплыли. Придется на ходу догонять. Отплывают! Искатели отплывают, с ними все в порядке, Боже, я поплыву вместе с ними, и никто, никто и никогда не отнимет у меня это, и... - Президент их нашел? - Да, нашел. Но они сбежали, пострадавших нет. Ну, почти, Джека они за борт выкинули, он оказался предателем. - Джек? - Не может быть. Он показался мне честным. - Джек, - подтвердил Мартин. Он хотел сказать мне что-то еще, но дверь распахнулась, и в камеру вбежал второй охранник, так что разговор пришлось отложить. Мы одновременно выпрыгнули в дыру в стене, не особо заботясь о том, как нас поймает гайн - слишком торопились сбежать от охранника. Вода стремительно приближалась, темная, как никогда, и я на секунду испугался, что просто упаду в нее. Но это же был гайн, как он мог не поймать меня. Знакомая боль тисками сжала ребра, но я был рад ей, как первому лучу солнца после долгой зимы. Мартин уже болтался в другой лапе, возмущенно размахивая конечности. Его гайн подхватил неправильно - ногами вперед и головой вверх. - Отлично, птенчик, но если меня стошнит на тебя, никаких претензий! - орал ему Мартин. - У меня слабый вестибулярный аппарат, и вообще... Мы разрезали прохладный ночной воздух. Гайн махал крыльями и создавал ветер, который дул прямо на нас, и было холодно, но это был не промозглый холод камеры. Это все было для меня свободой, несмотря на то, что меня ощутимо сжимали когтистые пальцы. Вода мягко блестела в лунном свете в нескольких метрах от нас, перекатывалась спокойными волнами, и я с каким-то теплом думал о том, что мне придется смотреть на нее каждый день как минимум год. Я, аристократ, который не был больше аристократом, покидал свой дом, который никогда не был моим домом, в лапах дракона, который не был драконом, в компании охранника, оказавшегося вовсе не охранником. И мы собирались путешествовать по океану, который всегда пугал меня. Ну что ж, а почему бы и нет. Когда через полчаса я обнял испуганную Киру, то понял, что, наконец, нашел свое место.***
И однажды, после трех лет поисков, когда мы уже перестали надеяться, смирились и радовались тому, что имеем; в тот момент, когда мы с Кирой привычно сидели на верхушке мачты и смотрели вдаль, а наши дети бегали и кричали на нас снизу; тогда, когда Искатели во главе с Лореном ловили рыбу; тогда, когда солнце медленно опускалось за горизонт... Мы увидели землю.