У черты
Руби обнимает Эмму, проводит рукой по тёмным волосам Генри и отходит назад, за черту. У этих двоих впереди ещё слишком много прощаний. Тыльной стороной ладони она пытается незаметно смахнуть непрошеные слёзы. Бабушка обнимает её, ласково поглаживает внучку по голове, успокаивая, как когда-то в детстве. - Всё будет хорошо, милая, - потом вдова Лукас сжимает её ладони в своих и произносит почти заговорщицки, - он здесь. Поговори с ним, Руби. Девушка вздрагивает, удивлённая подобным предложением. Бабушка никогда не жаловала Виктора и несколько раз даже ссорилась с ним, когда Шапочка пыталась устроить что-то вроде «знакомства с родителями». Но сейчас дело не в том, как относится вдова Лукас к её кавалеру, просто Руби не будет с ним прощаться. Они уже сказали друг другу всё, что могли, и если Виктор был искренен, то ей просто нужно забыть его. Навсегда.***
два часа назад
- Виктор! – Руби вбегает в его кабинет, чувствуя, что ещё немного, и сердце выпрыгнет из груди. Тяжело дыша, она останавливается на пороге. Доктор Франкенштейн поворачивается к ней. Он знает, зачем она пришла сюда. Он уже всё решил. - Виктор, - повторяет Руби и проходит к столу. Берёт у него из рук простой гранённый стакан и, наполнив его янтарной жидкостью из стоящей на столе бутылки, делает глоток. - Не напивайся, - по привычке одёргивает её Виктор. Она улыбается и, наклоняясь, целует своего любимого учёного. В этом поцелуе столько боли, нежности, невысказанных слов и бескрайнего горя, что Руби чувствует, как захлёбывается, тонет под тяжестью осознания. Правды, от которой не скроешься. Виктор отстраняется, и она недовольно рычит. Его волчица. Он заправляет локон ей за ухо и, отбирая стакан, осушает его до половины. Доктор никогда не был силён в разговорах о чувствах. И ещё… он не умеет прощаться. Тишина в кабинете с каждой секундой становится всё более мучительной. Вязкой. Наконец, Руби не выдерживает и произносит скороговоркой, чтобы случайно не остановиться, не потеряться в бескрайней тоске, постепенно подбирающейся к сердцу: - Проклятие Питера Пэна вернёт всё на свои места. «Каждый отправится туда, откуда пришёл». Он кивает. Ему сказал кто-то из медсестёр. Примерно час назад. С тех пор он пьёт виски и ждёт её. Он знал, что она придёт. Виктор обнимает её с нежностью, зарывается в мягкий шёлк любимых чёрных волос, а затем произносит как можно спокойнее, надеясь, что Руби не поймёт правды: - Ты рада? Наконец, сможешь вернуться в Зачарованный лес. Шапочке кажется, что в комнате закончился воздух. Она вырывается из его объятий и заносит руку для удара, но он перехватывает её ладонь. Мягко целует кончики пальцев и повторяет: - Это к лучшему, Руби. Сторибрук – ошибка и порождение злого умысла. Иди к своим. Вам следует быть вместе в момент перемещения. - А ты вернёшься к брату? – спрашивает она осипшим голосом. Сил не осталось. Не хочется кричать или спорить. Даже хорошенько ударить ничего не понимающего Виктора не хочется. Раз он считает, что так лучше… Ей остаётся только смириться, верно? - Да, я вернусь к брату и своим экспериментам, - произносит барон так легко, будто говорит о прогнозе погоды на завтра, - это правильно, Руби. И… я рад, что так вышло. На последней фразе выдержка всё же изменяет ему, но Шапочка ничего не замечает. Она выходит из кабинета, не попрощавшись. Виктор смотрит на оставленную открытой дверь. Барону кажется, что он всё-таки ошибся.***
У черты
Он подходит к Руби, и вдова Лукас, бережно обнимавшая внучку за плечи всё то время, пока он наблюдал за ними, спешит исчезнуть. Они не слышат её оправданий. - Руби, я… - Идиот, - категорично отрезает его возлюбленная, но он сразу понимает, что Шапочка рада. Она ждала его. - Идиот, - подтверждает Виктор и не знает, что к этому добавить. Все фразы, которые обычно произносят в подобных случаях, кажутся ему лживыми и нелепыми. Мы сможем пережить это. Нет, не сможем. Будем существовать и цепляться за прошлое. Монстр для монстра, помнишь? В тот день, когда ты уговорила меня вернуться в больницу, я почувствовал, что нас связывает тонкая нить. Как выяснилось, на следующее утро ты тоже ощутила это. И эта нить всегда будет связывать нас. Натянувшись до предела, она разорвёт наши сердца на части. Неминуемо. Мы придумаем что-нибудь. Ещё встретимся. Я не верю в это. Теперь, когда волшебная шляпа исчезла, а Румпельштильцхен мёртв… С кем мы заключим сделку? Разве что Реджина займётся благотворительностью, но это слишком сомнительно. Мы не Принц и Белоснежка, чтобы всегда находить друг друга. Кажется, мы изначально были обречены потеряться. Ведь никто не верил в нас. Порой и я не верил… И пока он ищет правильные слова, Руби встаёт на цыпочки и произносит то, что ещё никогда не говорила ему: - Я люблю тебя. В этот момент он замечает клубы фиолетового тумана на горизонте. Видит, как Реджина встаёт поближе к черте и протягивает руки вверх. Времени осталось совсем немного. И пусть он не умеет говорить о чувствах, но сегодня необходимо попытаться. Объяснить ей, что это он монстр, а она самое светлое создание на свете. И если бы тогда она не спасла его… - Я люблю тебя, - шепчет он, прежде чем поцеловать её. Потому что фиолетовый туман уже близко. Он медленно окутывает их, и Виктор чувствует, как постепенно тает Руби. Выскальзывает из его рук. Навсегда.***
Барон Франкенштейн оглядывает серые стены своей лаборатории и медленно оседает на пол. В чёрно-белом мире нет места любви. Чувство обречённости сковывает его.***
Красная Шапочка падает на землю и плачет навзрыд, не стесняясь показывать свои чувства, не думая о том, что скажут люди. Она потеряла его. Навсегда.