Пора оставить прошлое

      Ты – живой среди мертвых.       О чем я думал, обращая тебя? Лишь о том, как прекрасна линия твоих широких плеч, отчаянье в глубине малахитовых глаз… Мой вечный спутник, ты покорил меня с первого взгляда. Но как я был слеп, не желая прежде всего узнать тебя, твою натуру…       Моя слепая любовь создала двух любовников и противников, разделенных вечностью.       Я стремительно приближаюсь к дому, больше похожему на мшистый булыжник: весь исказившийся от времени, увитый зеленоватым плющом, с прохудившейся и кое-где провисшей от тяжести растений крышей… Своим превосходным вампирским слухом я различил, как мутная вода стекает по желобу и со шлепающими звуками пропитывает тонкой струей землю рядом с фундаментом.       Ma chere, что ты только находишь в этом старом жилище на окраине Нового Орлеана? Заперся здесь в полнейшем одиночестве, а я... Я, Вампир Лестат, всегда прихожу сюда. Смотрю на крыльцо, виднеющееся за высоким забором с давно облетевшей уродливыми пятнами краской, и командую себе: «Вперед!»       Под ногами смертного эти старые, потемневшие доски пола издали бы душераздирающий скрип. Но я - Вампир Лестат, совершенное Дитя Тьмы, давно уже перестал быть человеком. Мое отражение пятном чистого света скользит в окнах, когда преодолеваю комнату за комнатой. Как же все здесь похоже на мою обитель на кладбище Лафайет! Те же книги, превращающиеся в оплывшие стопки от сырости, те же стены, обезображенные потеками воды, запах пыли, старости… Однако стоит отдать должное моему меланхоличному спутнику: он оставался все таким же аккуратным, по крайней мере, та комната, где он теперь проводил время, была относительно чиста и обустроена.       Я заметил приятный золотисто-рыжий свет, пробивающийся из-за двери, и в одно мгновение оказался за ней. Как я и думал, мой вечный спутник, мое наказание и величайшая радость сидел за столом, перелистывая очередную книгу. Луи был все еще так человечен – даже читал не как я, Арман или Мариус. Нам достаточно было лишь взглянуть на страницу, чтобы иметь представление о её содержании, но Луи лишь немногим быстрее человека скользил глазами по строчкам. Мне не хотелось отвлекать его раньше времени, а потому я расположился в своем кресле напротив, с удовлетворением отмечая, что время не испортило ни алой обивки ни резного дерева основы. - С какой навязчивой идеей ты явился на этот раз, Лестат?       Удивительные глаза, чуть подернутые дымкой задумчивости, оторвались от книги, и я с восхищением отметил игру отблесков огня свечи в них. Как удивительно – будто пожар в глухой лесной зелени. Жаль, что твое лицо столь неподвижно, мне нравится, когда ты оживаешь, завораживая каждым движением.       И все же твое смирение, скрывающее недовольство от моих визитов, просто очаровательно. Я улыбаюсь, не скрывая самодовольства. - Ma chere, неужели я не могу просто соскучиться по твоему обществу? – Мои руки расслабленно легли на подлокотники кресла, на тонких пальцах блеснули персти. – Сейчас у меня нет никаких планов, про меня все забыли. Это даже обидно. - Не будь глупцом, за твоими выходками постоянно следят Старейшие. Не хватало новых разрушений. Третьих за один век.       Темные брови Луи чуть сошлись на переносице, оживляя его точеное бледное лицо. Я замер, боясь разрушить такой момент. Мое идеальное создание… Никола и Габриэль никогда не были столь прекрасны, даже в лучших одеждах. Ники… Как я любил его! Мой страстный возлюбленный в жизни, мой жестокий противник в смерти. Больше всего я боялся, чтобы Луи не изменил свою меланхолию на саморазрушение. Этого я никогда не позволю! - Радость моя, что такое разрушения? Ты сидишь здесь, позволяешь этому дому гнить, по-своему медленно его уничтожая. Даже та мебель, что я приносил тебе, почти вся пришла в полнейшую негодность! Но что ранит меня особенно – ты погребаешь себя во всем этом год за годом. Среди этих книг, которые также разрушаются, сгнивая от сырости. В этом ли не худший твой порок, мой милый Луи? Просто созерцать. Ты всегда лишь смотришь, пассивный свидетель тления…       На его щеках вспыхнул румянец. О, это я люблю особенно – как он становится и похожим, и не похожим на человека одновременно. Однако то не румянец смущения, мой спутник всего лишь злился. Конечно, ведь я вновь напомнил ему о прошлом, совершенно с осознанным желанием уколоть побольнее. - Значит, пришел в очередной раз напомнить о ней? – Луи помрачнел, переплетая пальцы в нервном жесте. Как человечно! – Уходи, Лестат.       Меня лишь раззадорило его недовольство. Может, пришло, наконец, время обсудить все? Я затрепетал от этой мысли, тут же выпрямляясь в кресле и впиваясь в свое бессмертное создание полным испытующего интереса взглядом. Бледные его скулы стали резче, превосходно обрамленные длинными темными волосами. Подумать только, я обратил его в превосходной форме, что он навеки остался невыразимо утонченным и прекрасным. Я всегда думал, что он лучший для меня спутник. - Быть может, не напомнить, а поговорить? Давай же, назови вслух ее имя, то имя, которое мы оба слышим в наших дневных снах. Она приходит и к тебе тоже, наше порочное дитя с лицом куклы и глазами жестокого убийцы… - Замолчи!       Луи еще шире распахнул сияющие глаза, от лица отхлынул весь румянец, вновь превращая его в бледную маску. Теперь я ощущал себя хищником, мое тело напряглось, готовое к тому чтобы резко подняться с кресла и оказаться прямо напротив юного создания. Я уперся кончиками пальцев в столешницу, поза почти откровенная, которая легко бы смутила Мариуса или Дэвида. Жаль, что Луи уже слишком хорошо привык к моему виду, совершенно не реагируя на ту красоту, которую без лишней скромности можно назвать ангельской. - Ты боишься, любовь моя? Только вот меня или правды под именем… - Уходи, Лестат, довольно! Убирайся отсюда и не возвращайся, потому что меня в этом доме больше не будет. – Луи столь же стремительно поднялся, нежное лицо исказилось. – Я не желаю тебя больше видеть. - Лжешь!       Меня внезапно охватила ярость. Как может он постоянно сбегать и покидать меня! Они все меня бросали, один за другим, эгоисты, думающие лишь о себе! Воистину, сердца моих созданий умирали и кровь была не в силах их оживить. Я презрительно скривил губы, нараспев повторяя с невероятным ожесточением: - Клодия, Клодия, Клодия… - Не смей! - Чего ты боишься, дорогой? На твоем нежном лице не отразилось ни малейшего проявления чувств, когда она перерезала мне горло! А я тянулся к тебе, смотрел на тебя… Прямо в эти зеленые глаза… Скажи, что она тебе обещала? Получил ли ты удовольствие, сбрасывая мое воняющее кровью тело в грязные болота Луизианы? Мои дорогие детки, решившие избавиться от своего отца! Помнишь, что она, Клодия, говорила?.. Я слышу это каждый раз, когда засыпаю на рассвете: «Я положу тебя в гроб, отец. Но ты уже никогда не встанешь»… - Лестат…       Мой запал прошел, когда я обратил внимание на застывшего юношу. Луи совсем по-человечески обхватил себя руками за плечи – как красиво смотрелись эти блестящие длинные ногти на его точеных пальцах! Очаровательный изгиб полных губ выдавал напряжение, они чуть подрагивали. Но что, наконец, остановило мой гнев и разожгло его вновь – тонкая алая полоса из уголка его печальных зеленых глаз, прочертившая свой путь по нежной щеке к крыльям носа. Никогда еще я не видел его таким… И скорбный шепот разжег во мне горечь едва ли не более отчаянную. - Да… Я тот, кто создает лишь чудовищ. Вампир Лестат. Поверь, ma chere, если бы я так не любил жизнь, я бы позволил Акаше милосердным жестом свернуть мою белую шею, из которой ты так пренебрежительно отказываешься пить.       Он снова дрогнул, теперь уже печальный, полный тоски взгляд поднялся на меня, но я был слишком опустошен. Развернувшись, я направился к выходу, не желая ни секунды долее видеть самое любимое свое дитя. Вампир Лестат! Что за злую шутку сыграл со мной Магнус, своим уходом прокляв на вечное одиночество! В этом ужасном Саду Зла меня приняла лишь Королева, моя возлюбленная Акаша… Быть может, спустя тысячелетия, я буду одержим теми же мыслями, что и моя бедная царица? Только со мной не будет Энкила, чтобы удержать от саморазрушения. - Я был в отчаянии.       Тихий шепот заставил меня остановиться. Повернувшись, я позволил своим сияющим светлым волосам скрыть лицо, повернутое чуть в профиль жестом внимательного интереса. Луи с присущим только ему изящество обогнул стол, приближаясь осторожными шагами, словно боясь спугнуть. Меня потянула на смех, который вырвался коротким смешком, заставив креола замереть в паре метров от меня. Он вдруг заговорил быстро, словно боясь потерять решимость или, что я все же уйду. - Ты просто не понимаешь… Все было неправильным, ее жестокость, твоя вечная злоба ко всему, что окружало нас. Я выбрал меньшее из двух зол. Клодия… - Ее имя сорвалось жалким шепотом с этих бесконечно соблазнительных губ, – Клодия использовала моё чувство вины, я понимаю это теперь… Но если бы мне снова представился выбор, я бы сделал тоже самое. - Я понимаю, - отозвался я с горечью, - Все это лишь череда последствий той единственной ошибки, которую совершил французский актеришка, попав в руки вампира и вздумав проявить мужество сопротивления. Но ты и Клодия... Любовь моя, те годы были счастливейшими. Я бы прошел через муки предательства ради них, даже если бы знал заранее, как вы поступите со мной. - Последствия... Я тоже последствие? Звено цепи?       В зеленых глазах напротив была бесконечная печаль. Ты поэтому все время проводил в одиночестве, ma chere? Похоже, я начал понимать, что пропасть между нами можно, если не преодолеть, то уменьшить. Подняв руку, я мягко коснулся гладкой и ровной кожи его очаровательной щеки, заботливо откинул за спину пряди ровных черных волос. - О нет... Разве ты не понимаешь, как сильно я тебя люблю? Я влюбился в тебя в тот же миг, как впервые увидел, и наши разлуки, твое затворничество, рвут мне сердце, Луи. - Мы никогда не преодолеем это... - Ошибаешься... Изменения уже начались. Мы не можем друг без друга. Я не могу без тебя. - Лестат...       Ты - живой среди мертвых.       Расстояние сократилось, когда Луи прильнул ко мне. Mon Dieu, как он был похож на себя смертного! Какой он был хрупкий и горячий в моих руках, когда я впервые испил его крови... А сейчас мои руки сомкнулись на спине бессмертного спутника. Он был теплым, очевидно, до моего прихода успел хорошо поохотиться. Как же это волнительно, когда столь прекрасное создание доверчиво прижимается, отбросив свои страхи.       Я ощутил мимолетное касание губ к щеке и потрясенно застыл, во все глаза смотря на утонченного вампира. Луи лишь улыбнулся - как может он выглядеть столь пленительно! - и положил ладони мне на плечи. - Прости меня за прошлое. Я тоже тебя люблю, как создателя и спутника. Ты можешь избавить нас от кошмаров и Клодии в них, я знаю... - Могу, любовь моя. Значит, ты даешь мне шанс?       Луи кивнул и серьезно глянул на меня, словно безмолвно требовал относиться к этому разговору более чем ответственно. Я не удержался и рассмеялся, глядя на это очарование во плоти, после чего припал к губам своего жестокого убийцы и спутника поцелуем. Ах, этот нежный румянец на щеках... - Как на счет небольшого приключения в честь семейного воссоединения, ma chere? - Лукавая улыбка заиграла на моем лице, когда я прищурил яркие голубые глаза. Луи обреченно вздохнул и покачал головой. Да, за это я его и люблю... Мой вечный спутник, моя противоположность, к которой я так тянусь.       Нет, я никогда не позволю тебе повторить судьбу Ники или уйти от меня, как Габриэль.       Ты мой навеки, Луи.