***
- Добавка есть? – девчонка вытянула, как гусёнок, шею, пытаясь высмотреть уровень оставшейся рисовой каши в кастрюле. Свою порцию она давно прикончила, даже облизала пиалу, но это мало помогло и бездонный желудок Джавелри Бонни, продолжал требовать еды еще. Напротив ужинала её двоюродная сестра, девочка хрупкая и болезненная, ненавидевшая кормежки больше всего на свете. Бонни очень любила сестру, и то, что ей всегда доставалась её едва початая порция еды, любила еще больше. Они жили в доме тех, кто носил фамилию Джавелри, с родными теткой и двумя дядьями. Отцы обоих служили в Морском Дозоре, и дома бывали раз в пятилетку, поэтому воспитание обоих малышек целиком и полностью было возложено на старшую сестру их отцов, дородную женщину 38 лет от роду. Собственных детей она не имела, воспитывая племянниц и племянника. Конкретно Бонни вместе с её аппетитом, способным обанкротить любую семью, вряд ли была желанной за этим столом, но кровь не вода, а тетка была сердечная женщина. По праздникам. Хотя Бонни не чувствовала какого-то особого отношения будь то в хорошей, или плохой степени. Она была на равных с сестрой: их не баловали, не лелеяли, но правила требовали выполнять беспрекословно. Все семейные правила касались системы питания, денег было мало, а голодных ртов аж шесть. Помимо тетки и сестер, есть хотели, еле приползавшие с тяжелой работы в порту, дядья, и младенец – двоюродный брат, сын одного из дядюшек. Мать его, как и мать Бонни, и её кузины, пропала без вести, хотя по комментариям тетки, Бонни поняла, что просто бросила. «Шалавистые матеря – крест этой семьи» как-то в порыве откровенности, и под влиянием ополовиненной бутылки дешевого ягодного вина, тетка начала сыпать семейными тайнами и философскими изречениями. С грохотом железная крышка опустилась на кастрюлю, перекрывая вид, а тетка обернулась, сведя брови к переносице, надеясь взглядом заткнуть племянницу. - Добавка, спрашиваю, еще есть? – краем глазам глядя, как сестра размазывает ненавистную кашу по тарелке, пытаясь сымитировать её поедание, Бонни лягнула тетку, и тут же получила деревянной ложкой по лбу. Чувствуя, что несколько рисинок прилипло к коже, она собрала их пальцем и поднесла к глазам, выглядывая, нет ли волоса. А после с чувством cлизнула. Сестра захныкала, что наелась, и больше в неё не влезет. Тетка и её для порядка огрела ложкой, и, забрав тарелку, шмякнула ту перед Бонни. Чуть не замурлыкав от удовольствия, почесывая пятку о ножку табуретки, будущая великая пиратка принялась за еду.***
Холодно. Насколько это возможно в Саут-Блю. Бонни поежилась и снова принялась выкапывать тяжелую, чуть схватившуюся ржавчиной, толстую цепь. Она обнаружила цепь накануне вечером, обломанные звенья разглядела в прибрежной тине, а остальная часть уходила в песочно-илистую почву побережья. Черт знает что там такое, но мог быть и клад. Пираты на острове не были редкостью, и Бонни надеялась, что откопает сокровища, а потом наестся до отвала. Возможно, мысли о еде, затуманивали и без того, излишне подверженный мечтам детский разум, но в зарытые богатства верилось с каждой откинутой пригоршней вязкого ила все более и более. Царапая кожу о мелкую гальку, чувствуя, как под ногти вгрызаются жесткие песчинки, девчонка, стиснув зубы, продолжала свое занятие, когда тихий утренний ветерок донес до неё голоса. Бонни встрепенулась, как собака, учуявшая дичь, и застыла, напрягая слух. Мужские, даже скорее мальчишеские голоса шелестели в рассветной тишине. Ночное небо на востоке алело, перерождаясь в утреннее, волны, подернутые розоватыми бликами, тихонько плескались, ударяясь о прибрежные камни, врезаясь в земляной склон поросший травой и облепленный кое-где тиной, облизывая босые ноги девчонки, вслушивающейся в утренний разговор приближающихся людей. - … поверить не могу… в кои-то веки… - … на сон похоже… - … тяжело, блин, но я был бы не против, чтобы было еще тяжелее… - … не жлобись, и так подфартило… Бонни все так же тихо, стараясь не шуметь, начала карабкаться вверх, скрываясь за густыми ветками прибрежного дерева, и аккуратно выглядывая, чтобы рассмотреть людей и узнать, в чем это им так нереально повезло. Так и есть, совсем еще мальчишки, лет четырнадцати-пятнадцати, по виду совсем оборванцы, тяжело дыша, волокли каждый по пыльному, испачканному грязью, мешку. Несмотря на утреннюю прохладу, лица обоих блестели от пота. Кряхтя, один из юношей, худощавый парень с неопрятными рыжими лохмами, опустил мешок, потирая натруженную спину, второй, брюнет, с растрёпанными волосами, боязливо заозирался. Взгляд глаз Бонни вонзился в холщовую коричневую ткань, которая скрывала наверняка немыслимые богатства, ладони, измазанные в темном иле, нестерпимо зачесались, и девочку заколотило в алчно-голодном ожидании. - Ну что, вроде тут никого, да еще и в такое время, - убедившись, что они одни, не заметив, чумазую от ила, любопытную мордашку, второй парень так же опустил мешок. - Меня прямо распирает узнать чё там, - рыжий, в нетерпении развязал тесемки мешка, заглядывая внутрь. - Ты же помнишь? – брюнет, перехватил тесемки, заставляя напарника взглянуть на него, - если мы находим его, то он мой. - Да помню, - рыжий оттолкнул руку темноволосого парня, и высыпал все, что было внутри, на траву. У всех троих, в том числе и у Бонни, перехватило дыхание. Чего только там не было: и золотая посуда, и драгоценные украшения, и купюры белли, перевязанные нитками в аккуратные пачки, и оттого еще более манившие к ним дотронуться. Прошелестеть купюрами, вдохнуть этот особенный запах денег, сулящий исполнение материальных желаний. Бонни закусила губу, и чистой, тыльной стороной ладони стерла потекшую из уголка рта слюну. Парни тем временем, почему-то уже несколько утратили интерес к сокровищам, и высыпав все из второго мешка, принялись осторожно, не создавая лишнего шума, перебирать содержимое. Бонни понятия не имела, что они там ищут, в её голове сформировалась четкая цель, хапнуть хотя-бы что-то и дать деру. Но страх, что они её схватят, сковывал мышцы, обездвиживая тело, и она только и делала, что широко раскрытыми глазами наблюдала за мальчишками. - Есть! – рыжий, развернул цветастый платок, вытряхивая что-то, на землю. Бонни во все глаза глядела, боясь пикнуть. - Давай сюда, - брюнет, заметно нервничая, протянул костлявую ладонь, ладонь дрожала, как и сам парнишка. Бонни и сама затряслась глядя на него. - А хрена с два, - звонко хлопнув по протянутой руке, он оттолкнул напарника в сторону. Тот не удержавшись, упал прямо на, свистнутые непонятно у кого, богатства, шипя ругательства. Рыжий расхохотался и поднес предмет к лицу, Бонни никак не могла рассмотреть, что именно. Дернув рыжего за штанину, брюнет повалил его приложив головой о землю. В так тщательно соблюдаемой тиши повисли звуки борьбы, мат и звон разлетающихся во все стороны сокровищ. Прямо под ноги девчонке выкатился золотой кувшин и предмет, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся. Девчонка, наконец, рассмотрела что это. Прямо возле её черных от ила пальцев ног, валялся круглый желтый фрукт, с вихревыми бороздками на тонкой кожуре. Бонни громко сглотнула, и не помня себя от счастья, нагнувшись схватила и его и кувшин и помчалась прочь. Сердце бешено стучало, ноги еле слушались, в ушах шумело, а руки приятно оттягивала награбленная ноша. - Ах ты ж дрянь! - А ну стой, зараза! Разномастные голоса, ясное дело, относящиеся к ней, подействовали катализатором для впавшего в панический восторг тела, и розоволосая девчонка быстрее заработала нижними конечностями. Петляя как заяц, она метнулась вправо и съехав по скользкому склону на пляж, понеслась вперед, чувствуя как ноги увязают в мокром песке. Через полминуты сзади послышался всплеск и новые крики пополам с угрозами. Бонни оглянулась, преследователи были в метрах тридцати от неё. Наддав скорости, она взбежала по крутой тропинке вверх, ведущей от пляжа в лес. Продираясь сквозь ветви, и сопя от боли появляющихся царапин на груди, плечах, спине, она остановилась отдышаться и прислушаться. То ли эти придурки совсем тупые, то ли просто отстали: звуков погони не было слышно. Решив переждать на дереве, Бонни вдела худенькое запястье сквозь ручку кувшина, цепляя его на тощее плечо, на манер золотого рюкзачка. Плод был не сильно тяжелым, но ладони девчонки взмокли от напряжения, а так как до этого еще и были перемазаны в иле, то и фрукт уже представлял из себя черт знает что, норовя выскользнуть. Быстро обтерев его кое-как краем растянутой футболки, Бонни прикусила кожицу вместе с мякотью, намереваясь зубами удержать плод, а на дереве уже и позавтракать. Но вместо медового дынного сока, на который рассчитывала девчонка, язык ощутил горький привкус чего испорченного и наверняка ядовитого. Бонни замерла, и рефлекторно откусив, рефлекторно же и глотнула. Надкушенный плод с чваканьем упал на землю, рядом звякнул кувшин, а Бонни схватилась руками за рот, понимая, что её сейчас стошнит. В этот самый момент её незадачливые преследователи, выскочили из разных сторон, хватая её за руки. Секунды хватило им, чтобы увидеть что от фрукта уже откусили. - А ну выплевывай, - схватив Бонни за ноги, нервный брюнет перевернул её вверх тормашками, и затряс, надеясь, что надкушенный кусок выпадет к его ногам. - Тошнит, - Бонни, которая уже и не рада была никаким богатствам, схватилась за горло. - Вот и славно, - одной рукой схватив девчонку за кудлатую голову, рыжий наклонился к ней, грязными пальцами второй руки раздвигая её зубы, - выблевывай его, малявка, - Бонни сжала челюсть, со всей силы кусая его пальцы, и, когда тот взвыл, потрясая рукой, плюнула ему в лицо, правда промахнувшись. - Сам ты мелкий, - пытаясь брыкнуть брюнета, девчонка одновременно замахнулась рукой на рыжеволосого парня, снова промахиваясь. - Че сказала?! – парень сильнее дернул её за волосы. От боли на глазах выступили слезы, голова разболелась, Бонни чувствовала, как горят румянцем щеки, прилившая в большом количестве к голове кровь, вызывала головокружение. Но сфокусировавшись на подростковом лице рыжего парня, она собрав все силы, и выкрикнула, продолжая извиваться в руках брюнета: - Сказала, что ты малявка, понял блин?! Ты по мозгам еще младше меня! Что дальше произошло, Бонни не поняла, но почувствовала удар о землю, и гнетущую, тревожную, повисшую в воздухе тишину. Приходя в себя, нормализуя положение тела, она потрясла головой и села, постанывая от чувства ноющих суставов и ушибов. Рядом с нею в состоянии шока находился брюнет, и не сводил взгляда с рыжеволосого мальчонки лет четырех-пяти. Бонни удивилась, откуда он тут взялся, и куда пропал рыжий постарше, но решила, что надо пользоваться моментом и делать ноги. Рыжеволосый оборванец, в великоватой для него одежде, все это время трогательно моргающий и разглядывающий свои ладошки, вдруг раскрыл щербатый, из-за отсутствия передних зубов рот, и разразился громким плачем. Бонни оглядывающаяся в это время в поисках золотого кувшина, потоптавшись на месте, решила успокоить малыша и шагнула к нему. Тот, впав в еще большую истерику, попятился назад, и попытался спрятаться за тонкий ствол молодого орехового деревца. Бонни опешила, и словно ища моральной поддержки, повернулась к брюнету. Шоковые парализующие путы с него уже спали, он устало привалившись к широкому грубому стволу векового дерева, апатично закурил самодельную сигаретку. - Я…, - Бонни сглотнула комок, вставший в горле, - ничего ему не сделала. Брюнет, зыркнул на неё из под косматых, густых бровей, и внезапно рассмеялся тоненьким, как у гиены, смехом. Бонни онемела снова, и решила, что надо отсюда точно улепетывать. - Ты вообще слышала о дьявольских фруктах? Уже развернувшаяся для побега, Бонни вздрогнула и остановилась. Она слышала о них от пиратов, когда подсматривала за их попойками из своего секретного убежища. Вспомнилось, что фрукты имеют узор на кожуре и на вкус просто отвратительны. А еще что фрукт забирает возможность плавать, но вместе с тем слышала, что почти все капитаны пиратов имеют силу дьявольских фруктов, и у каждого фрукта особенная способность. Жутковатая дрожь, пронзила тело, заставляя девочку поежиться, но вместе с этим в душе поселилось словно предпраздничное ожидание. Ожидание подарка естественно. - Так что это…, - она чуть покачиваясь, медленно развернулась, - в смысле. Что я теперь умею делать то? Уже совсем рассвело, и Бонни видела дымовые колечки, выдыхаемые черноволосым парнем. Сбегать уже не особо хотелось. Вряд ли тетка её ведала хоть что-нибудь о дьявольских фруктах, а этот оборванец похоже не понаслышке знаком. - А черт его знает, - тот пожал плечами, - но, тот пацаненок – это мой друг, ему 15 лет, - и закашлявшись, добавил, - было по крайней мере. Бонни секунду глазела на сопливое создание, беззащитно жавшееся к тонкому, шершавому стволу, и уперев руки в боки истерично расхохоталась запрокидывая голову. - Я же сказала, что он мелкий,- успокоившись Бонни блеснула глазами, мстительно прибавляя, - шмакодявка! Она не знала, как описать это чувство, но по венам словно пузырилась газировка, которую она пробовала однажды, от кончиков пальцев на руках – до пяток, от пяток – до головы. Она не знала что это, но чувствовала, как оно приживается внутри её, въедается в мышцы и сухожилия, проникает в каждую клетку тела, наполняя особенной энергией. Она по птичьи склонила голову, и глянула на рыжеволосого мальчишку. Струящиеся из глаз слезы и обиженно-испуганное выражение детского личика, почему-то напомнили младшего брата, и Бонни сама и не поняла как, но через секунду на месте четырехлетнего мальчонки, разрывался в плаче еще более крохотный ребенок, колотя сжатыми в кулачки ручонками, путаясь среди свалившейся комом одежды. Бонни вновь бросило в дрожь, но пересиливая себя она подошла к барахтающемуся в груде тряпок карапузу, и взяв на руки, рассмеялась, глядя на его личико. - Ну вот, - чмокнула малютку в лоб, - так с тобой приятнее общаться. Сзади послышался шум, и Бонни правильно истолковав его происхождение, рявкнула, - а ну стоять! Долговязый брюнет замер. Бонни не спеша с орущим крикуном на руках подошла к нему. Это было то восхитительное ощущение превосходства и контроля, мощи и силы. Честолюбие способно пробраться извилистыми путями почти в каждое сердце, а уж если почва благодатная, то и стремительно прижиться в нем. Бонни чувствовала, что имеет над этими парнишками, вот такую внезапно свалившуюся, но такую приятную власть. Чувствовала и улыбалась во вест рот, радуясь щедрому подарку от тетушки судьбы. Бережно положив вопящего мальчишку на землю, заглянула в его глаза, и крикнула, - пятнадцать лет!***
Не сильно наглея, Бонни хоть и присвоила чужое добро, но по крайней мере поделила его честно. На три, на глаз, равных доли. Парни, сгребая в мешки доставшуюся им долю золота и денег, косились на розоволосую мелкую оторву, не спускающую мечтательного взгляда с морского горизонта, а Бонни чувствовала, как эти волны теплыми прикосновениями омывают её сердце, обещая ослепительное будущее. Она мысленно уже стояла на борту своего собственного корабля, где в трюмах полно золота, сундуки ломятся от сотен тысяч белли, а на обед, ужин, завтрак, второй обед, второй ужин, второй и третий завтрак её ждут изумительные вкусности. Никуда от неё уже этой мечте не уйти. - Хотите быть в моей команде пиратов, м? – она повернула лицо, и взгляд все еще затуманенных грезами глаз, скользнул по опешившим лицам незадачливых воришек. Те смущенно и опасливо переглянулись, и как-то несмело покачали головами, инстинктивно чуть отступая назад. - Почему? – взгляд девочки с мечтательного сменился на обиженный. - Ну, - рыжеволосый, значительно посмирневший по сравнению с первым впечатлением, заискивающе улыбнулся, - это…, - облизав пересохшие губы, он все же проговорил, - возраст не тот. Еще. Бонни моргнула, услышав, и громко расхохоталась. - Вот глупые, - скорчив личико, она почесала затылок, - для меня то, это вряд ли проблема теперь. Девочка закрыла глаза, глубоко вздыхая. Она толком не понимала как это происходит, но память услужливо подкинула воспоминание, о потускневшей фотографии в медальоне её отца, который она теребила в руках, когда он последний раз наведывался в родные края. Молодая красивая женщина, дарила черно-белую улыбку, сияя серыми, на фото, глазами. До Бонни донесся выдох изумления, улыбка тронула её губы, она еще немного помедлила и открыла глаза. Парни ошарашенно смотрели на неё, не сводя взгляда широко раскрытых глаз. Бонни почувствовала щекотание на лопатках, и проведя рукой, поняла, что это отросшие волосы. Обычно коротко стриженные, они собирались в неряшливые кудряшки, делая её похожей на розовый одуванчик, сейчас же, она коснулась шелковистых гладких волос. Выросшую и налившуюся грудь, охватила её растянутая грязная желтая футболка, грозя треснуть, а ноги и бедра обтянули, теперь отчаянно жавшие шорты. Бонни покачнулась, от непривычного роста и озорно глянула на парней. Те продолжали неотрывно на неё смотреть, приоткрыв рты. - Ну так что, - она запнулась от звука своего голоса, хрипловатого, повзрослевшего, - будете в моей команде, когда я буду такая? И глядя как мальчишки, синхронно кивнули, расхохоталась вновь.***
Бонни снова сквозь щель глядела на происходящую в пабе пирушку. В этот раз было особенно людно, приехала какая-то уж очень знаменитая пиратская команда, рассосавшаяся по всему городку. Девчонка внимательно следила за действиями пиратов. Прислушиваясь к обрывкам долетающих до неё разговоров, чтобы понять это совсем оторванные мерзавцы, или все же отличающиеся адекватностью. Если не совсем дружившие с головой, а большинство было именно таковых, то об угощении можно было и не помышлять. Но если нормальные дядьки, отдыхающие от свой морской разбойничьей жизни, то вечер обещает быть сытым. Под потолком повис смех и шутки, не чувствовалось и тени угроз или возможных драк, и Бонни решила, что пираты относятся к нормальным. Почесав нос, зудевший от аппетитного запаха жарящегося мяса, она принялась высматривать столик, к которому прибьется. Облегающие шорты и короткая яркая майка, были удобны в любом возрасте, а вот с обувью было сложнее, поэтому Бонни приковыляла к бару в великоватых сандалиях, однако на ступнях взрослого тела смотревшиеся идеально. Её появление, как и всегда, не прошло незаметно, Бонни уже привыкла к тому, что её взрослая внешность достаточно эффектна и пользовалась этим напропалую. Окинув задорным взглядом собравшуюся публику, она, подойдя к столику находящемуся как раз под тем местом, где в неплотно пригнанных досках стены, образовалась щель, через которую Джаверли и высматривала пиратскую жизнь, с шумом придвинула стул и плюхнувшись на него закинула ногу на ногу. - Угостите даму ужином? Раздался оглушительный хохот, Бонни с приклеенной улыбкой ожидала, когда волна смеха схлынет. Одно и то же каждый раз. Почему-то вид женщины обладающей аппетитом считается уморой. Шатен с зачесанными в высокую прическу волосами, сидящий рядом с нею, щелкнул пальцами, подзывая официанта. Официантом в пабе был старина Роб. Он весело подмигнул Бонни, добавляя на столике тарелок с разномастными кушаньями. Бонни дежурно приняла улыбку. «Еще б тебе не подмигивать. Я ж Вам прибыль приношу» Разнообразие блюд вызвало у Бонни ураган чувств, она в нетерпении облизала яркие от помады губы, вот только во взрослом обличии этот жест смотрелся уж слишком искушающе. - Такая леди, и сразу подсела ко мне, - тембр голоса, парня с высокой прической, соблазнил бы любую, кто понимал в этом толк, - может и после ужина ко мне, - он даже не спрашивал, а утверждал, обхватив пальцами ладонь девушки и поднося её к своим губам для поцелуя. - А? – Бонни скользнула равнодушным взглядом по его красивому лицу, - не, мне такое неинтересно, - она выпростала свою руку из горячих ладоней шатена, и ободряюще похлопала того по плечу. За столом на секунду воцарилась тишина, а после хохот вновь завладел пиратами. На шатена было больно смотреть. Бонни чуть сочувственно пожала обнажёнными плечами, и развернулась обратно к столу. - Так Вы за меня заплатите, да? - Крошка, - широкоплечий бугай, утирая с глаз выступившие от смеха слезы, склонился чуть ниже к столу, чтобы гомон, царивший в пабе, не перекрывал его голоса, - тот, кто устроил облом для Сатчи, заслуживает нехилую пирушку. Надурняк. Бонни плотоядно улыбнулась, деловито откинула длинные розовые пряди за спину, и двумя руками потянулась к еде. - Фы не фринимай это флизко к фердцу, - прочавкала девушка, перемалывая зубами куски восхитительно прожарившейся баранины, шумно глотнула и повернулась к Сатчу, - К тебе это не имеет никакого отношения, просто мне всего одиннадцать лет. За столом снова повисло молчание, однако в этот раз раскатом хохота не прервавшееся, а продолжавшее нарастать и будто густеть в воздухе. - Да правда. Зырьте, - она с трудом глотнула плохо пережеванное из-за разговоров мясо, и ... уменьшилась на глазах. Шикарная фигура, длинные волосы, очаровательное лицо, все исчезло, и вместо роскошной женщины, за столом сидела миловидная девчушка, поправляющая на себе обвисшую майку. Молчание за столом достигло своего апогея, и вылилось в замысловатую матерную фразу, высказанную Сатчем. Бонни хихикнула и хватанула сразу пять ломтей овечьего сыра. - Я дьявольский фрукт скушала, - она затолкала в рот сыр, - и кштати Вы вшё равно платите, обешание дороше денег. - Ставлю тысячу белли, что она первая в истории кто схавал фрукт целиком за раз, - флегматично протянул блондин со странной прической. - Не-а, - Бонни мотнула головой, и наколола вилкой кусок буженины, второй рукой хватая крупный помидор, - он же горький. Мне и кусочка хватило. И откусила одновременно от буженины и помидора, заляпывая столешницу томатным соком, брызнувшим из спелого плода. - Ну просто пиздец, - Сатчи чуть не заплакал, - а была такая нимфа, - он, с убитым видом, плеснул себе в бокал рома, - ты бы хоть ела аккуратнее что ли, а то подавишься, пупсик. - Не переживай, - Бонни похлопала его грязными пальцами по рукаву, вымазывая жирными пятнами белоснежную ткань, - кушать я умею. И умею очень хорошо. Еще! Официант был тут как тут, поднося новые тарелки наполненные местными деликатесами. Бонни еще более оживилась, и усерднее заработала челюстями. Пираты попались что надо, кроме ноющего шатена сидящего с нею рядом. Остальные трое, вполне себе нормальные, даже странный мужчина, похожий на женщину. Пресловутый Сатч тем временем, продолжал глушить горе в роме. - Что это с ним? Больной что ли? – она склонилась к блондину, сидящему рядом с нею по другую сторону от Сатча, - Типа того, - так же шпионски прошептал в ответ пират, - болезнь называется – женщины. - Ой как неприятно, - она сочувственно, покачала головой, - Я Бонни кстати, - отчего-то продолжая говорить шепотом, добавила девчонка. - Марко, - блондин, блеснул зубами в улыбке, легонько щелкая малышку по курносому носу. - А, ясно, - Бонни широко улыбнулась и свистнула у него с тарелки оливку, снова вызывая хохот за столом, - я кстати тоже стану пиратом, - он обвела всех гордым взглядом. - Ты из пиратской семьи? - Марко с кривой улыбкой смотрел, как исчезают во рту девчонки с ужасающей скоростью спагетти. - Не, мой офец – дожорный, - Бонни с набитыми щеками, из трубочки пыталась выпить газировки. - И что он думает о твоем желании? - А он не знает, и ему плевать наверное. Я его только три раза в жизни видела, - бесхитростность девчушки забавляла командира первого дивизиона белоусовцев, и вместе с тем усиливала, и без того горькое чувство неправильности мира. Покинутые дети, почти не видящие своих родителей, которые в свою очередь гнут спины и отдают жизни во благо Мирового Правительства, истребляя ненавистных пиратов, и не ведая того, что сами становятся причиной появления этих самых преступников. - А в пару лет назад к нам приезжали Тенрьюбито, - Бонни схватилась за горло, показывая, что её тошнит, - Один из них был похож на позапрошлогодний студень, - она, с куском ягодного пирога в руке, закачалась на стуле из стороны в сторону, демонстрируя его походку, - и чтобы я когда-нибудь работала на таких! – она фыркнула, разбрызгивая капли яркого варенья, снова попадая нечаянно на рукав Сатча, - ой! Да что такое. Прости, мужик! Сатч застонав, отодвинул бокал и хлебнул ром, прямо из пузатой бутылки. - Потому я стану пираткой, - Бонни ударила себя в грудь кулаком, измазывая вареньем ключицы, и после пальцем убирая и слизывая с него остатки. Сатч, подперев рукой щеку, с тоской наблюдал за её действиями, - у меня уже двое! – она подняла , перемазанные в алом варенье, пальцы в знаке victory вверх, чтобы все за столом видели, - двое подчиненных. Круто да? Так что через несколько лет, когда я уже по правилам повзрослею может быть мы снова встретимся. Но Вы обо мне услышите, - девчонка гордо улыбнулась, и надкусила апельсин. Сочный фрукт взорвался в её руке при укусе брызгами, снова попадая на горемычного Сатча, в этот раз заляпывая висок. - Моя еда тебя весь вечер выбирает, - Бонни рассмеялась, глядя как молодой мужчина, вытирает с виска сладко-кисловатый сок, - это судьба, - она подняла лукавое личико на кока белоусовцев, - пойдешь ко мне в команду? Марко хохотнул, бугай напротив тоже заулыбался, демонстрируя, вдруг сверкнувшие, блеском в нескольких карат, зубы, в затуманенном сигаретным дымом воздухе. Мужчина похожий на женщину скосил веселый взгляд на Сатча, тот только высокомерно фыркнул. Бонни салфеткой вытерла испачканный рот и легонько улыбнулась. Сатч втянул воздух сквозь плотно сжатые губы, глядя на снова прелестную девушку. Та сдула со лба, длинную прядь восхитительно розовых волос, и придвинула лицо ближе, заглядывая в самую душу колдовским взглядом фиалковых глаз. У неё были глаза, совершенно невероятного цвета, которые пленили чувства, завораживая, как волшебный сиреневый туман, и на дне их плескалось обещание немыслимого чуда. Окунаясь в эти фиалковые чары, Сатч на краю сознания, понимал, что перед ним всего лишь малолетняя девчонка, но эти глаза ослепляли его разум, словно убеждая, что все что происходило до этого момента, мираж и неправда. Истина же вот она, перед ним, так близко – только руку протяни и желанное станет действительностью... - Короче, когда у меня будет своя команда, я его уведу, - Бонни снова уменьшившись, хрустела орехами и довольно улыбалась, - охренеть прям. У меня уже целых три пирата в команде, а мне то всего лишь… - Одиннадцать лет, - мученически простонал Сатч, прикладываясь к уже почти пустой ромовой бутылке.