Пролог. Безукоризненный план
30 января 2014 г. в 16:37
Странности происходили со мной, сколько я себя помнил. Иногда ничего не значащие, вроде прекрасной солнечной погоды как раз тогда, когда и на душе радостно, или сильнейшего ливня, когда разбиваешь любимую игрушку. Кто бы на моем месте воспринял всерьез такие мелочи? Совпадение, не так ли?
Но случай, когда Лиззи тяжело заболела и взрослые говорили, что она может не пережить ночь, назвать совпадением было уже куда сложнее. Я пробыл у ее постели несколько минут, послушно помолился вместе со всеми, и на следующее утро Лиззи выздоровела. Доктор только руками развел, посоветовав благодарить Бога. Но ведь за ладошку Лиззи держал не воображаемый Бог, а вполне реальный я, яро желающий ее исцеления.
Делиться с кем-то умозаключениями по поводу этих и иных совпадений мне казалось небезопасным, и со временем я понял, что поступил правильно, утаив их.
Окончательно убедиться в том, что случайности неслучайны, мне довелось через несколько месяцев при многочисленных и безуспешных попытках отца научить меня плавать. Желание выглядеть взрослым и бесстрашным сыграло со мной злую шутку — забыв об осторожности, я прыгнул в озеро сразу на большую глубину. Вода быстро заполнила нос, ударила в уши, и от неожиданности я выдохнул запасенный воздух. Но даже испугаться толком не успел, как в груди поселилась необычайная легкость, и без особых трудностей мне удалось всплыть на поверхность. После еще очень долго пробовал повторить фокус в ванной — не вышло ни разу, хотя я мог поклясться, что там, на дне, некоторое время дышал так же свободно, как и на суше.
Поэтому факт, что к двенадцати годам в моем услужении оказался Дьявол собственной персоной, виделся вполне закономерным продолжением моих чудачеств.
Разобраться до конца, как же именно работает моя специфическая удача, не получилось. Казалось, ключ — в силе желания, но разве мое желание избежать падения и клейма было недостаточным? Я долго размышлял над этим и пришел к выводу, что в ту ночь подсознательно знал: «совпадения» не помогут. Разве только мне удалось бы заполучить совпадение, которое разорвало бы тех фанатиков на куски…
Тогда я впервые попытался поверить в Бога, но существуют же люди, которым и начинать не стоит? Вот и я шептал слова нехитрой молитвы, чувствуя, будто кричу в пустоту. С тем же успехом можно было молить о спасении Санту.
Зато позже, поняв, что именно мне предназначена роль жертвенного агнца, воспротивился всеми фибрами души, до сумасшествия яростно захотел выжить и отомстить. Любой ценой. И спаситель-совпадение явился сам. Пусть демон, это даже логично.
Плата ничуть не смущала, я прекрасно осознавал, что терял, но не испытывал по этому поводу особых угрызений совести. Оно того стоило. Временами, обдумывая свое отношение к ситуации, я мог разве что удивляться, так как реакция у меня была слишком уж нетипичная — индифферентная. Будто не душу демону заложил, а коробку чая позаимствовал.
Да еще и Себастьян — Дьявол! — не внушал мне ни капли страха. Едва ли дело в охраняющем контракте: я и до его заключения Себастьяна не испугался. Странно? Безусловно, но копать в этом направлении, за неимением достаточного количества информации, было не слишком-то целесообразно.
Единственное, что я постарался сделать — свести злополучные «случайности» к минимуму, чтобы Себастьян ничего не заподозрил. И это, к сожалению, потребовало железного контроля чувств, на которые до контракта я не скупился, ведь всегда приятнее смотреть на ясное безоблачное небо, чем на низкие серые тучи. Теперь же пришлось срочно обучаться надевать непроницаемую маску вне зависимости от погодных явлений за окном. Получилось не сразу, все же физический возраст и психологическую травму никто не отменял, но получилось. А когда я, предварительно приказав демону ответить на вопросы максимально полно и правдиво, узнал, что тот не может читать мои мысли, а лишь отголоски очень сильных эмоций, то расслабился окончательно.
Первый год жизни с Себастьяном в качестве тени прошел во взаимных притираниях и, как следствие, многочисленных мелких конфликтах. Дьявол, несмотря на внешнее уважение и смирение, с трудом привыкал к мысли о, пусть и временном, но унизительном положении личного слуги. Я это понимал, но так и не сумел вытянуть из Себастьяна хоть сколько-нибудь искреннее предложение о равном сотрудничестве. Ведь ежедневный туалет и прочие подобные мелочи вполне по плечу рано повзрослевшему ребенку: я был готов пойти на компромисс, но Себастьян придерживался радикальной тактики — пан или пропал.
Между тем, у меня самого имелись серьезные проблемы с отношением к неожиданному слуге. Я, как ни старался, не сумел начать ему доверять. Да, доверять демону, которому заложил душу, — горячечный бред, но именно доверие казалось чрезвычайно важным в нашей ситуации. Я потерял всех в ту ночь, а кого не потерял — отталкивал всеми силами после, но в глубине души знал: жизненно необходимо иметь хоть одно существо в подлунном мире, которому можно довериться. Иначе я рисковал легко и до обидного быстро сойти с ума. Себастьян на роль друга подходил идеально: не предаст, лишнего не скажет и всегда рядом. Разумеется, все это лишь в рамках контракта, но большего и не требовалось.
К тому же, на руку мне играл тот факт, что демона я не боялся. Пожалуй, даже обрадовался бы, почувствуй хоть раз отголосок ужаса при взгляде на расплывающуюся во мраке фигуру своего дворецкого. Ведь это означало бы абсолютно нормальную человеческую реакцию! Но, как назло, разглядывая устрашающе-грозного демона, я чувствовал исключительно любопытство: а откуда перья темные падают, будто их кто-то сверху из мешка вытряхивает? А крылья есть? Если да, то какие? А как темное свечение вокруг тела получается? А есть хвост? А рога? А если есть, то куда в человеческом облике убираются?
С удовольствием разобрал бы его по винтику, если б мог — до того интересно было.
В итоге я решил постепенно приучать Себастьяна к мысли о взаимном сотрудничестве. Конечно, действовать следовало чрезвычайно осторожно, исподволь: не хотелось ненароком вызвать ярость демона. В конце концов, опасно играть с зажжённым факелом, стоя по макушку в порохе. Для начала порох следовало обезвредить — например, промочить.
Первая стадия — «промокание» — была самой долгой. Мне пришлось практически переступить через себя: начать вести с Себастьяном доверительные беседы о своих делах, просить совета в спорных ситуациях, признавать его ум и логические способности, с трудом откопанной в глубине сознания детской непосредственностью расспрашивать о других эпохах, о древних традициях, битвах и легендах. Иронично, но непосредственность проняла демона-перфекциониста лучше всего: поначалу неохотно цедящий слова, через несколько месяцев непрерывного подбадривания и настойчивых просьб рассказать на ночь «сказку», он уже сам приходил ко мне перед сном и с явным удовольствием погружался в рассказы о прошлом. Я стал чаще смеяться, стараясь при этом с самого утра поддерживать солнечную погоду, так как синхронное появление солнца из-за туч и моей улыбки рано или поздно навело бы кое-кого на ненужные мысли. Иногда захаживал на кухню, пока Себастьян готовил: всегда был шанс перехватить что-нибудь вкусненькое, но не столько ради еды, сколько ради азарта и фразы, оброненной укоризненным тоном: «Господин, не заставляйте меня называть вас ребенком. До обеда еще полчаса». Но главное, все изменения в моем характере были показаны исключительно Себастьяну — ни Элизабет, ни остальные слуги разницы не увидели. Это ли не лучший способ донести до кого-то его исключительность?
С одной стороны, такая тактика позволила мне спустя несколько лет во время очередного задания Королевы без сомнений прыгнуть с высоты в несколько десятков ярдов, потому что теперь я был уверен: поймают. И не как мешок с картошкой, а осторожно и даже бережно. Но вот с другой… как ни старался я помнить об откате, открывая душу нараспашку, к такому неожиданному повороту, как полное и безоговорочное доверие к Себастьяну, оказался не готов. Не подумал, что «доверять понемножку», равно как и «чуть-чуть ненавидеть» люди еще не научились. И, не разобравшись, по наитию добавил такое же «неумение» демону. Как оказалось, зря.