Leise, leise...

Он потихоньку приходит в себя. Ещё и не подозревает, что ждёт его впереди.  Ресницы дрогнули, и Рихард немного приоткрыл глаза. Наверное, пытается понять, где он сейчас находится и почему в столь неудобном положении? Руки крепко привязаны верёвками к изголовью кровати. Наверняка запястья затекли и жутко гудят, и это ещё ничего по сравнению с той болью, что он будет испытывать от того, что кожа в местах перевязки сильно стёрта едва ли не до мяса. Руки связаны, ноги разведены — удобная поза. Он так беспомощен.  Я поступил словно трус. Я знал, что не справлюсь с ним, поэтому пришлось воспользоваться радикальными методами.  Всё слишком просто, даже никакого хлороформа не потребовалось. Стоит лишь одновременно надавить пальцами на обе сонные артерии, и человек в твоём распоряжении целый час. Обездвиженное, почти ни на что не реагирующее тело, словно кукла, такое же... Почти что не живое. Рих предстаёт предо мной в неглиже. Его тело... Оно великолепно. Хочется тщательно рассматривать каждый миллиметр гладкой, идеальной кожи.  Он перестал следить за своей фигурой, в следствии чего шикарный пресс скрылся под немалым слоем жира. Впрочем, внешность Рихарда всё так же пробуждает во мне похоть. Всё тот же желанный и такой недоступный словно звезда с неба. Рихард окончательно приходит в себя, недоумевающе смотрит на меня. Думаешь, что я помогу тебе? Напрасно.  Кот не так глуп, чтобы выпустить мышку из собственных лап. — Соизволите помочь, герр Ландерс? — просит он. Глупый Рих. Он недопонимает всю серьёзность ситуации. Как жаль. Увы, догадливости не прибавить. — Пауль! Мать его, кто это сделал? А я продолжаю молчать. Не нужно слов. Я привык действовать решительно, не отступая от цели ни на шаг. Если надо, значит обязательно стоит достигнуть этого.  Пожалуй, для меня не существует невозможного. — Какого чёрта? Если это твоя очередная тупая шутка, то можешь считать, что я оценил. Спасибо, поднял настроение, — наиграно посмеявшись, сказал Рихард.  — Я не шучу.  — Слишком убедительно выглядит. Хорошо. Я тебе поверил. Доволен? А теперь отпусти, — продолжил он. — Скажи мне, а разве отпускают своих жертв безнаказанными? — поинтересовался я, подсев к нему. Я запустил ладонь в чёрные, мягкие волосы и смотрел в глаза, ожидая ответа. Как же ты прекрасен, когда подвержен страху. — Что за околесицу ты несёшь? — удивлённо, с ноткой истерики в голосе, произнёс Рихард.  — Слова нам совершенно ни к чему, — ответил я, расстёгивая ширинку брюк. — Пауль... Ты не сделаешь этого... Нет. — Готов поспорить с твоим заявлением. Я долго терпел, теперь твоя очередь страдать. Я всё продумал заранее. Тюбик смазки стоял на прикроватном столике. Я пожалею его в первый раз.  Поменьше боли, Рих. Ты так слаб. Выдавив из тюбика немного лубриканта на пальцы, я смазал промежность Рихарда, уделяя особое внимание анусу.  Пытаюсь протолкнуться глубже — не выходит. Он сильно напряжён. Надо было приступать к действиям, когда он был в отключке.  — Ландерс, мать твою, ты даже представить не можешь, что с тобой будет! — угрожал Рих. А я не обращал внимания. Ведь это всего лишь пустые слова. — Расслабься, дорогой, — поглаживая ладонью по его бедру, сказал я. — Пошёл ты, ублюдок, — бросил он. Напрасно. Выдвинув ящик, я достал оттуда дилдо. Знал, что Рихард начнёт выпендриваться. Это ожидаемо. — Хочешь ощутить этого "малыша" в своей заднице? — склонившись над ним, заявил я. Но вместо ответа последовал смачный плевок мне в лицо. Унизительно.  Сам напросился. Смазав вибратор и приставив к тугому колечку мышц, я резко ввёл его почти что до самого основания. Рих взвыл от боли, всячески проклиная меня и весь мой род. Не обращая внимания, я всё больше ускорял движения.  Его слова на прямую зависят от амбиций. Он ничего не сможет сделать против. Слишком слаб морально. Я могу получить отпор физически, но не сейчас, а когда освобожу его. А надо ли? Трудное решение. Так же, как и упустить нечто дорогое из виду. Рихард сорвал голос. Теперь лишь хрипит, впрочем, мне это на руку. Я прекращаю мучать его игрушкой, аккуратно вытаскивая её из него. Он пытается закричать, но не выходит. До меня доносится только хрип. — Тише, тише... Расслабься и закрой глаза. Будет больнее, чем ты можешь себе представить, — говорю я. Я возбуждён до предела. Мне хватит небольшого промежутка времени, чтобы довести дело до конца. Постепенно вхожу в него. Резкая боль — ерунда, медленная — да, самое оно. Разве есть что-либо прекраснее на этом свете, чем наблюдение за подавленной жертвой, что всхлипывает, пытаясь удержать предательские слёзы, которые вот-вот грозятся потечь по некогда прекрасному лицу. Мерзко и унизительно, не так ли, Рих? Отрывистые движения, звуки шлепков горячей плоти, сладкие стоны и удовольствие для одного. А что ещё нужно? Я довольствуюсь тем, что имею. Не люблю эстетировать часами, мне нужно всё и сразу. Я сжимаю его бёдра, царапая ногтями кожу, вхожу в него почти полностью и вновь выхожу, дразня анус головкой члена. Меня забавляет эта ситуация. Ему ни сколько не приятно, скорее отвратительно. Готов провалиться сквозь землю от стыда? Возможно и так. Мне безразличны его ощущения. Я добыл то, что хотел, а большего не требуется. Сердце бьётся в бешеном ритме. Лихорадочное дыхание не даёт покоя, и я почти задыхаюсь.  Из лёгких вырывается протяжный стон, и я кончаю в Рихарда. А он лежит на кровати, совсем безжизненный, словно тряпичная кукла, и пристально смотрит в белоснежный потолок.  «Прости», — мысленно произнёс я. Но вслух — никогда. Слишком унизительно. Ты жертва, а я Господин. Мне не за что раскаиваться.