Заботливая Королева.

Прежде чем разлепить неподъемные, налитые сонной тяжестью веки, Снежка долго лежала неподвижно, лавируя на тонкой грани между сном и реальностью. Изредка слышались далекие успокаивающие звуки, словно сквозь толстую стену: неспешный шум воды, льющейся из-под крана, тихое звяканье столовых приборов, чей-то знакомый, мелодичный голос, слишком далекий, чтобы разобрать смысл сказанных им слов. Погруженность в вязкую пучину дремоты помогала открещиваться от головной боли, которая упорно не желала отступать. Снежка ощущала себя надколотым орехом, который при неосторожном движении потеряет драгоценную спасительную скорлупу. Она думала обо всем и ни о чем одновременно, будто легко скользя пером по бумаге, но не оставляя на ней чернил. Пока что такое состояние, схожее с состоянием овоща в теплой и уютной грядке полностью устраивало Мэри-Маргарет. А потом как-то стало слишком тепло. Горячо. Морковка поняла, что сейчас нежится не в земле, а на сковородке, только вот жариться в её ближайшие планы на жизнь не входило. Через неопределенное время жара из неприятной плавно перетекла в нестерпимую. Будь Снежка чайником, она бы уже начала громко свистеть. Духота подливала масла в огонь, мешая дышать не только заложенным кирпичной кладкой носом, но и ртом. В изрезанном болезнью горле ощущалось раздражающее першение. Внутри живота определенно точно скоропостижно скончался и в данный момент со спокойной совестью разлагается дикий кабан. Букет неприятных ощущений - специально для болеющей принцессы. А ведь она ещё и глаза-то открыть толком не успела. Осмотреть комнату и понять, кто сейчас порхает туда-сюда по квартире, от скуки напевая себе что-то под нос и временами аристократично ругаясь, встречая на пути очередное заботливо раскиданное Прекрасным одеяло. Их в доме оказалось просто огромное количество, как на случай арктической зимы. Вообще, Снежка могла бы догадаться кто здесь, если б голова не так сильно трещала по швам. Только один человек в мире способен аристократично ругаться. И с ним Мэри-Маргарет предпочитала видеться не чаще, чем требуют обстоятельства. В основном их встречи приводят к выяснению отношений и вырыванию сердец, а сейчас настроения ни на то, ни на другое нет. Его вообще никогда нет. Когда гусеница обращается в бабочку, приходит пора прощаться с коконом. С тесным, жарким и стесняющим движения коконом. И Снежка, всё еще чувствуя себя налитой свинцом, активно пыталась вырваться на свободу. Вспорхнуть ввысь, конечно, не получится, но пары отверстий для свежего воздуха было бы вполне достаточно для неплохого начала. - Тебе помочь? – спросил кто-то вне поля её расплывчатого зрения, и в до боли знакомом голосе ощущалась добрая, сочувственная, но все же неприкрытая насмешка. Всё сливалось в одно неяркое пятно света. Дышать стало намного легче; стенки кокона отслаивались одна за другой. Чья-то теплая, но для пылающей Снежки вполне прохладная ладонь коснулась её лба. Послышалось недовольное цоканье. Регина… Это Регина… Это Регина?! - Я всё еще сплю, да? – сказала Снежка, глухо откашлявшись. – Пожалуйста, скажи, что это всего лишь сон. Ты не можешь быть здесь. Это сон. Просто дурацкий сон. Если я себя ущипну… - Тогда, в дополнение ко всему, обзаведешься ещё одним больным местом. Я не против, Снежка, даже очень не против, но решать тебе. Знаешь, самой не верится, но да, это я. Можно обойтись без приветственных речей и попыток убить друг друга. Лучше устройся поудобнее и, ради всего святого, даже не пытайся встать. Знаю, у тебя мозгов на это хватит. Учти - заниматься ловлей падающих принцесс у меня нет никакого желания. Снежка могла бы оказаться в смятении. Снежка могла бы начать бить тревогу. Однако тело казалось ватным, разум затуманенным, а желание засунуть голову в ведро со льдом приобретало некий смысл, от раздумий над которым её отвлек неприятный запах, исходящий из дымящейся кружки. - Ты хочешь меня отравить? - Эту фазу родственных отношений мы уже прошли, - ответила Регина, пытаясь улыбнуться запутавшейся падчерице. – Это лекарство. Я нашла его в той... – притормозила она, бросая взгляд в сторону стола, - куче. Оно помогало Генри, когда у него были схожие симптомы. Жар не спадет быстро, но в общем должно полегчать. Не бойся, если бы я хотела тебя убить, то мы бы уже не разговаривали. Сама знаешь. Белоснежка, что-то промычав от боли, неуверенно приняла кружку из рук Регины. В её взгляде блестело непонимание, скрываемое за усталостью и пеленой плохого самочувствия. - Оно горячее, - сипло сказала Снежка. - Не капризничай. - Пожалуйста, открой окно. Тут жарко. - У меня все мозги на месте, Снежка. Может, еще шоколада попросишь? Хм-м? – чуть раздраженно оскалилась королева. Учительница сразу почувствовала себя непослушным ребенком. Захотелось снова завернуться в одеяла, лишь бы избежать взгляда карих глаз. - Мне просто хотелось сладкого, - попыталась оправдаться девушка, делая первый глоток. Она недовольно поморщилась. – Невкусно. - А ты как хотела? – посмеялась Миллс, аккуратно присаживаясь на уголок смятой постели. – Голова сильно болит? – веселые нотки исчезли из её голоса. - Да, - признала Снежка, отпивая ещё немного горькой жидкости из кружки. Руки её чуть дрогнули. - Смотри не пролей, - шикнула королева, помогая своей падчерице сделать следующий глоток. – Сильно? Трещит или колет, как раньше? - Трещит, сильно трещит. Немного подташнивает. Голова не кружится, ну… почти. Только самую малость. - Радуйся, дорогая, что я согласилась за тобой присмотреть. В тех лекарствах было приготовлено и слабительное, которое Прекрасный Принц запросто мог по ошибке подсунуть, перепутав его с чем-нибудь. Как тебя вообще угораздило влюбиться в такого идиота? Хотя… кажется, так говорят: «Рыбак рыбака…». - Регина, - с упреком сказала Снежка, бросая на мэра обиженный взгляд. - Без обид, - пожала плечами женщина, позволяя губам расплыться в легкой улыбке. Снежка, чей взор с каждой минутой становился более ясным, хотя голова всё еще была скована тяжестью, заметила в Регине перемены. Хорошие перемены, но почему-то пугающие. В тёмных очах не видно звенящей недобрым блеском ненависти, даже обычного пренебрежения. Только тепло, идущее изнутри, проявляющееся в улыбке, в маленьких морщинках в уголках глаз. Зависнув в недолгом молчании, болеющая девушка улыбнулась своей мачехе. Сейчас она снова, впервые за целую вечность, увидела ту Регину, которую давным-давно хотелось назвать «мамой». Иногда, в особо недобрые ночи, если, как и сейчас, пусть в Сторибруке еще только начинается вечер, за окнами завывали ветра, маленькая Снежка засыпала в объятьях этой женщины. Тогда всё было хорошо. Очень хорошо. Она чувствовала себя счастливой. Пока учительница вспоминала прошлое, Регина пошла на кухню. Она что-то готовила. Снежке отнюдь не хотелось есть, но она понимала – надо. Состояние капризного ребенка неохотно подвинулось в сторону, возвращая на законный трон привычную «миссис правильность». Миллс вернулась с подносом, на котором стояла тарелка. Она до краев оказалась заполненная кашей, которую в их семействе никто не ел, но она все равно всегда была в шкафчике, ни кем не замечаемая до этого дня. С продуктами такое часто случается. - Мне обязательно это есть? – со слепой надеждой спросила Мэри-Маргарет, заранее зная ответ на свой вопрос. - Да, - коротко отрезала Регина. Лицо хранило прежнее заботливо-строгое выражение, но на нем промелькнуло злорадное ехидство. Всего на секунду. Может, Снежке только показалось. – Съешь все – сделаю тебе какао с корицей. Я знаю… Генри тоже его обожает. Но! Только заикнись о шоколаде, Снежка, и я точно вырву тебе сердце и прикажу съесть всю оставшуюся кашу. - Добрая ты, - усмехнулась учительница. На неё напал очередной приступ кашля. - Накинь ещё одно одеяло. Прикрой горло, - погрозила пальцем Регина. – Давай, чтобы когда я вернулась, ты уже всё съела. Время, до этого шедшее слишком медленно, внезапно рвануло куда-то вперед, уже не делая передышек. Солнце скрывалось, уступая место тени. Снежка, съевшая кашу и теперь с наслаждением отпивавшая какао маленькими глоточками, заворожено глядела, как оранжевые лучи уползают прочь. Регина, изрядно намаявшееся с подопечной и с бардаком в квартире, ненароком задремала, сидя на диване. Мэри-Маргарет подумала, что это хорошая идея, и присоединилась к Миллс. Она широко открыла глаза, чувствуя мелкую дрожь по всему телу. В комнате было темно и холодно. Сначала Бланшар испугалась. Испугалась за остальных членов своей семьи, в такую погоду ушедших на ночевку в лес. Потом успокоилась. Одеяла – хоть одно, хоть все – не помогали. Жуткий жар обратился в не менее жуткий озноб. Пару раз кашлянув, она попыталась разглядеть силуэт Регины среди расплывчатых теней комнаты. Голова всё еще болела, но утратила былую тяжесть. - Регина? – позвала она полушепотом. – Регина, ты спишь? Сначала – тишина. Потом – недовольное утвердительное бормотание. - Чего тебе? – спросила женщина, сонно потирая глаза. - Мне холодно, - не зная зачем, все тем же полушепотом сказала Снежка. - Так укутайся обратно в свою броню. Взрослая уже девочка. Или у вас беспомощность – это семейное? – саркастично спросила Миллс, сладко зевая. - Ты знаешь, о чем я. Мне холодно. Очень холодно. И немного страшно, - жалобно пролепетала девушка. Мэри-Маргарет было просто интересно. В любой другой день, другой ситуации, она бы поостереглась и заикнуться об этом. Но сегодня – необычный день. День, когда Злая Королева стала Заботливой Королевой. Возможно, это шаг к светлому будущему. К чему-то, что они давно утратили и, казалось, уже никогда не обретут. - Озноб? – без лишних слов спросила королева спокойным, слегка обеспокоенным голосом. - Кажется. Мне по-настоящему холодно. Я дрожу, Регина, - сказала она все тем же по-детски выпрашивающим голоском. Миллс вспомнился Генри. – Пожалуйста, давай забудем все хотя бы на один день. Усталый выдох. Скрип дивана. Шаги. - Ты сама-то хочешь этого? – спросила Регина, присаживаясь на мягкую кровать. - Да, - тихо сказала Снежка. В её тоне звучала улыбка. – Хочу, чтобы было как раньше. Мне этого не хватало. Тепло коснулось хрупкой талии, мягко обвивая её. Ласковые руки Регины поправили одеяло магическим образом: сохраняя нужную температуру, но при этом не создавая удушливой духоты. Так умеют делать только мамы. Снежка с грустью понимала, что ей этого не предстоит узнать, по крайней мере, вместе с Эммой. Спаситель уже большой и не нуждается в излишней опеке, которую они с Дэвидом так стараются оказать. Она взрослая. Они все упустили. - Так теплее? - с сонной хрипотцой спросила Регина. Сердце в груди мачехи, на которой Снежка бесцеремонно устроила голову, выбивало успокаивающий ритм. Ее дыхание было теплым, чуть щекотало кожу. - Скажи… - она сделала паузу, слыша, как дыхание женщины, обнимающей её, на миг замирает. Тело Снежки уже не дрожит, а вот голос… - Скажи, пожалуйста. Только честно, Регина. Ты всегда меня ненавидела? Молчание. Тяжелое, сдавливающее грудную клетку. Почти убийственное. - Знаешь, Снежка, - сказала королева, утратив все маски и все прикрытия, всю фальшь, обнажая душу перед бывшим врагом, - я всегда пыталась тебя ненавидеть. Я думала, что все внутри меня умерло в тот момент... вместе с Дэниелем… Она не упоминает Кору. Даже теперь. Мэри-Маргарет заметила это короткое замешательство. Словно в немой бесполезной попытке извиниться, падчерица крепче прижалась к мачехе. - Ты меня раздражала, Снежка. Очень раздражала, но не всегда, - тихо говорила Регина, ласково проводя ладонью по коротким темным волосам девушки. – Иногда мне казалось, что ты хорошая девочка. А потом от этих мыслей я начинала ненавидеть себя. Они казались слабостью. Снежка всхлипнула, еле сдерживая слезы. Регина продолжила гладить ее по голове с материнской нежностью. Кошка, заботящаяся о чужом котенке, словно он родной. Наверное, она также делала с Генри, когда ему снились кошмары. Так, как Мэри-Маргарет никогда не сможет сделать для Эммы. - Ты была хорошей мачехой, Регина. Хорошей матерью для меня и моего внука. Раздался тихий смех королевы. Затем кашель Снежки. - Если бы не я, ты бы тоже стала хорошей матерью. Лучшей, чем… - Замолчи, - грубо прервала ее учительница. Ладонь Регины крепко сжала пальцы девушки под одеялом. – Мы столько времени угробили на вражду, чтобы теперь ты согревала меня, когда я болею. Пожалуйста, давай забудем все. Пожалуйста… - Возможно, - выдохнула женщина. – Когда-нибудь. Однажды в другой сказке, Снежка. Мы не можем исправить прошлое. - Мы можем создать будущее, Регина. Мы семья. Всегда были семьей. - Большой ужасной семьей, - ухмыльнулась мэр. - Именно… - Как же вы все похожи. - Генри похож не только на нас, но и на тебя, - возразила Белоснежка. - И чем же? – удивленно спросила Миллс, прекращая гладить падчерицу. - У него скверный характер, - хихикнула Снежка, забыв, что говорит со Злой Королевой. Бывшей Злой Королевой. Их беседа оборвалась из-за неожиданного приступа сонливости у обеих. Снежке было тепло, как когда-то с мамой. Она была доброй, любящей женщиной. Регина тоже была такой. А потом стала Злой Королевой. А теперь она снова просто Регина. Королева Регина. Надменная, гордая - но не злая. Уже не злая… Первой в сон провалилась Снежка. Она стала тяжелее, думает Регина. Уже не так легко выдерживать эту голову на себе. На улице протяжно стонал ветер, но женщина не беспокоилась. Она доверяла Свон, потому что Свон доверяла ей. Это справедливо. Дело только в этом, ни в чем более. Миллс убеждала себя в этом. Тихий, укачивающий, мелодичный звук постукивающих о стекло капель помог Регине крепко заснуть, забыв про всё, чувствуя приятное тепло человеческих объятий. Она не успела задуматься о причинах этого звука. А стоило бы. Начался дождь, через час переросший в настоящий ливень. Ветер с прежней силой пел скорбные дифирамбы. Единственный, кто мог посмотреть прогноз погоды перед вылазкой – Снежка. А она заболела. Гениальность четы Прекрасных – ну кто бы сомневался. Дверь открылась с негромким скрипом, достаточно тихим, чтобы не разбудить спящих женщин. Прошло три часа с тех пор, как вымокшие до нитки Эмма, Прекрасный и Генри начали свой путь обратно домой. Больше всех был прогневан Спаситель, который говорил: «Давай возьмем палатку, Дэвид», но в ответ услышал настойчивое: «Обойдемся спальными мешками. Будем спать и смотреть на звезды». Досмотрелись. На полу из-за них образовалась добрая лужа грязи. Снежка с Региной будут очень счастливы, если увидят. Этого никому не хотелось, так что общий шок прошел в относительном молчании. - Я, конечно, всего ожидал… - Ревнуешь? – нервно усмехнулась Эмма. Генри хихикнул. Дэвид приоткрыл рот от такой наглости, не зная, что ответить. - А мне кажется, это ты ревнуешь, мам, - сказал мальчик, пулей удаляясь в свою комнату. - Вот гаденыш, - рыкнула Эмма, игнорируя чеширскую улыбку на губах Принца. – Сегодня, Дэвид, ты спишь на диване, раз второе место рядом с Мэри-Маргарет уже забронировано. Спокойной ночи! Недолгие разборки Дэвида и Эммы не касались спящих глубоким сном Регины и Снежки. Сегодня что-то изменилось, что-то обернулось в лучшую сторону. Они могут стать счастливее. Начать новую сказку. Еще не поздно.