***
Сокол стрелой мчался по равнине. Кан был предельно собран, ещё со вчерашнего вечера в нем пылала ярость. Ещё бы! Так глупо быть застигнутым врасплох полусотней орков! Вчера, проезжая около неприветливого леса, он и подумать не мог, что прямо с дерева на него свалится орочье отродье. Если бы не отточенная за долгие годы реакция, он бы наверное так и сложил голову под вражеским ятаганом… Солнце скрылось в пелене грозовых туч, гром гремел вдали, сотрясая землю. Ветер безжалостно хлестал в лицо, не давал слуху улавливать нужные звуки. Закрыв лицо рукой от холодного воздуха, Кан дал коню отдохнуть от долгой скачки. Сокол шёл спокойно, опустив сильную шею вниз. Даже коню ветер не приносил радости. Утомленное сознание охотника, измученное бессонной ночью, упорно отказывалось решать, какой маршрут выбрать для дальнейшего продвижения. Кан практически отдался лёгкой дреме, полностью доверяясь коню, но тем не менее продолжал крепко сжимать поводья. В единый миг охотник от внезапного толчка покачнулся. Не успев опомниться от дикого визга в ухо, он почувствовал, как выпустил поводья из руки, в глазах все закружилось, после чего он свалился с до ужаса перепуганного Сокола. Только инстинкт сработал незамедлительно. Кан быстро вскочил на ноги, схватился за меч и уже отразил первый удар кривого ятагана. Орк кидался на него яростно, вопя что-то на своём грязном языке. В какой-то момент Кан присел к земле, а когда выпрямился струной, его меч зашипел, рассекая воздух. Обезглавленное тело орка повалилось наземь, заливая траву чёрной густой кровью. Но тут на смену одной твари пришли ещё трое. Кан с готовностью дал им отпор. Один орк замахнулся клинком в тот миг, когда другой натянул тетиву. Охотник заметил наконечник стрелы краем глаза. В момент, когда он, схватив орка за кисть руки, в которой тот держал кинжал, вывихнул её, тварь завопила. Кан прижал грязное тело к себе, схватив существо за горло, и тем самым спас себя от стрелы. Она вонзилась не в него, а в красный глаз орка. Откинув от себя мертвую тварь, Кан выхватил из ножен кинжал. К тому моменту, когда он расправился со всеми недругами, в лесу послышались крики. — Сокол! — Крикнул Кан, обеспокоенно высматривая коня. Испугавшееся животное могло убежать слишком далеко. С горящей стрелы, вонзившейся в землю рядом с ногой мужчины, огонь перескочил на сухую траву. От неожиданности Кан отскочил назад, ещё раз крикнул Сокола. Но одной стрелой дело не закончилось. Градом на мужчину посыпались другие стрелы, одни горящие, другие нет. По небу прокатился раскат грома, ветвистая молния разрезала свинцовую тучу, брызнул мелкий дождь, который, впрочем, не мог заглушить набравший силу и ярость огонь. Адское пламя расступилось под натиском нескольких орков. Кан едва успевал уворачиваться от их ударов. Вражеская сталь сверкала около лица, огонь жарил со всех сторон. Орки вопили от гнева — всего один воин, а они не могут его убить! Но видимо в охотнике проснулась та его сущность, которую следовало бы остерегаться. В нем взяла верх эльфийская кровь. Проносясь между врагами, умело орудуя мечом и кинжалом, он сносил голову чуть ли не у каждого орка. Где-то гремел гром, равнина умывалась огнём. Кан понимал, что если он не отобьется от них, то сгорит заживо. Не самый хороший конец. Внезапно где-то совсем рядом раздалось конское ржание. Сердце охотника наполнилось бескрайней нежностью. Сокол! Старый друг не бросил! Скрестив клинок с орочьим мечом, мужчина едва отразил сильный удар. Сейчас каждая мышца его тела испытывала невероятное напряжение, он весь был как на иголках. Голова начинала болеть и кружиться от запаха дыма. Орки тоже вроде бы отступили, боясь пламени, которое они породили, ибо огненное кольцо постепенно лишало шансов на отступление. Так и не убив одного урода, Кан присел — клинок просвистел над его головой, — и подорвался с места, вновь услышав конское ржание. У охотника словно открылось второе дыхание. Закрыв лицо рукой, он пронёсся через огненную стену. На секунду Кану показалось, что смерти ему не избежать. «Как нелепо! Погиб, просто не выбравшись из огня!» Но вот мелькнула чёрная грива Сокола. Конь появился из клуба дыма, перескочил пламя. Языки огня так и намеревались лизнуть сильные лошадиные ноги. Кан схватился за густую гриву, в единый миг вскочив в седло. Конь понесся вперёд что есть духу. — Следы Арадриаль ведут к Мории, Сокол, — сказал Кан коню, припав к шее животного и пытаясь не закашляться. — Хороший выдался денек, да? Пылающая равнина осталась далеко позади. Солнце теперь закрывали не только грозовые тучи, но и клубы дыма. Наконец мелкий дождик сменился настоящим ливнем, которому Кан был рад как никогда. Вода поможет смыть запах гари, а заодно и чужую кровь…***
Раздался стук в дверь королевских покоев. — Звал, дядя? — в комнату вошёл серьезный и собранный Фили. Торин сидел за письменным столом и разбирал накопившиеся за долгое время государственные бумаги. Сидел он так довольно давно, а потому был несказанно рад оторваться от нудного занятия. Услышав стук в дверь, а затем и голос племянника, Торин встрепенулся и стремительно поднялся, желая размять тело. Фили сделать несколько шагов вперёд, оглядывая дядю. Сейчас Дубощит был без шубы, в простой темно-синей рубахе и штанах, корона лежала на столе. Серебряные локоны рассыпались по спине и плечам. В свою очередь Торин оглядел Фили, желая удостовериться, что он в полном здравии. Гном дышал силой и уверенностью. — Я рад тебя видеть, — приветливо улыбнулся Торин, тоже делая шаги вперёд. — Я слышал, что благодаря тебе торговый караван преодолел положенный ему путь без труда. — Нам повезло, — согласился Фили. — Никого по пути мы не встретили. — Это хорошо, — облегчённой вздохнул Дубощит. Узнав о том, что творится в Железных Холмах, его стали волновать и границы его владений. Если по словам Фили никто в дороге на них не напал и все прошло гладко, значит, Эребор, Дейл и Эсгарот пока вне опасности. — Получается, я вернулся первым? — вывел дядю из размышлений принц. — Кили ещё нет? — Нет. Хотя в этом я не вижу ничего удивительного. Он был рад вырваться из цепких рук возложенной на него ответственности, — король усмехнулся. — В отличие от тебя, он в дороге любит задержаться. Фили фыркнул, хотя спорить было не нужно. Он своего брата знал хорошо, и тот действительно был рад вырваться на свободу. Фили не стал осуждать его, когда Кили изъявил горячее желание сопровождать второй торговый караван, который должен был пойти другим путём. Младший наследник повесил все государственные дела на дядю, хотя в отсутствие того же Фили должен был помогать разбираться в них. Торин тогда тоже особо не ругался и разрешил Кили возглавить караван. Сам того не подозревая, младший принц учился жизни. Вне сомнений, он знал, что быть предводителем это не только командовать, но и следить за теми, кто за ним следует. В отличие от брата, Кили отнесся к предстоящему неблизкому пути с большим энтузиазмом. — А теперь о серьёзном, — вдруг начал Торин, и голос его тоже изменился. Фили набрал в лёгкие побольше воздуха, уже чувствуя, что разговор не будет лёгким. Сердце его сменило ритм, начиная биться быстрее. — Мы собирали Совет, — на этих словах Фили округлил глаза, зная, что Совет никогда не собирается по пустякам. — Железные Холмы сдерживают натиск орков и истерлингов. — Что это значит? — нахмурился Фили. — Война? — Думаю, пока нет, — довольно спокойно отозвался Торин, разворачиваясь и вновь удаляясь в темноту комнаты. Он зажег ещё пару свечей около кровати и на столе. В комнате стало гораздо светлее. Отдали блеском драгоценные камни, украшавшие мебель. Торин налил в бокалы вино, для себя и для племянника. Фили тем временем окунулся в мысли, которые, судя по его лицу, были не совсем радужными. — Мы должны помочь Даину, — наконец решился Фили нарушить возникшую паузу. Торин искоса глянул на него. — На Совете ведь решили именно так, верно? — Да, — кинул Торин, приближаясь и протягивая бокал с вином Фили. — А потому я обращаюсь к тебе. И не как дядя к племяннику, а как король к наследнику. Ты поведешь войско. Фили как-то прерывисто вздохнул и потупил взгляд. Он знал, что эти слова прозвучат, но все равно не оказался настолько готов, на сколько нужно, чтобы принять их. В душе зародилось то волнение, с которым он шёл в покои короля, но с которым сумел совладать около самой двери. С одной стороны, Фили был рад, что дядя положился на него, сочтя готовым к такому ответственному поручению. Гном испытывал благодарность за доверие. Но среди всех этих чувств, разом нахлынувших на него, где-то там, в самой глубине души, затаился неподдельный страх. Фили бы даже пожелал, чтобы его с головой накрыл такой же энтузиазм и желание повести за собой, как и его брата. Но вместо положительных эмоций его окутали совершенно другие, заставляющие сомневаться в себе и своих силах. И словно заметив эту нерешительность, которую принц умело подавлял в себе, желая стать тем, кто он есть, Торин положил ладонь ему на плечо. Фили тотчас вскинул серые глаза на дядю. Гном крайне удивился, когда увидел на губах Торина лукавую полуулыбку. Фили знал это выражение лица. У него возникло острое желание отвернуться. Торин по-доброму смеялся над ним, как и тогда, в далёком детстве, когда он, Фили, был ещё совсем маленьким, но уже хватался за меч. Тогда маленькому принцу казалось, что быть наследником и королём просто. Легко выиграть войну, легко вести за собой народ, легко стать хорошим и сильным правителем, способным сделать все, чтобы государство процветало. И почему только сейчас он понял, что это не так?! Гном хотел вернуться в детство, чтобы уже тогда убедить себя в ничтожности своих иллюзий и мечтаний. И Торин тоже вспомнил все пламенные речи своего племянника, которые он очень часто слышал, сидя около камина в доме своей сестры. То было время ещё далекое от похода на Одинокую Гору. Торин смеялся, когда слышал о не свершившихся подвигах и достижениях обоих племянников, он был рад, что мир мечтаний отличается от реального, что Фили с наивностью, свойственной лишь детям, мыслит о свои далёком, но лёгком будущем. И одновременно вспомнив о прошлом, дядя и племянник посмотрели друг на друга. Фили понял, что на краткий миг Торин представил его не взрослым мужчиной, а мечтательным ребёнком. И это заставило гнома покраснеть. Хорошо, что в комнате было достаточно темно, чтобы скрыть его пылающие щеки. — Я поверил в тебя, — внезапно произнес Торин, продолжая смотреть на Фили и улыбаться. — Теперь и ты поверь в себя. — Я тебя не подведу, — Фили постарался вложить в эту фразу всю серьезность, на какую только был способен. Ему хотелось вновь убедить Торина, что он вырос, что готов взять на себя какую угодно ответственную задачу. И у него это получилось, так как Торин ощутил гордость за племянника, которому, он, казалось, ещё недавно подарил его первый меч.