Человек в окне напротив

Всё затеяла Козетта – ему самому никогда бы и в голову не пришло потащить свою рукопись в издательство. Он даже и не показывал её никому – писал себе потихонечку в толстую кожаную тетрадь, потом через некоторое время перечитывал и радовался, как складно у него выходит. Но как-то раз он, вернувшись с работы, застал Козетту за чтением этой самой его тетради. - Папочка, это же так интересно! – воскликнула она. – Я уже сто лет ничего такого интересного не читала! Давай отнесём её в издательство? - Что ты выдумываешь, никто это читать не будет, - сказал Жан Вальжан и хотел отобрать у неё тетрадь, но она не дала – сказала, что хочет перепечатать для себя на компьютер. А через пару дней к делу подключился полковник Понмерси. Пожалуй, полковник был единственным, кого Жан Вальжан мог бы назвать другом – они сошлись потому, что оба были отцами-одиночками, любили своих отпрысков больше жизни и отличались лёгкой старомодностью. Да и потом, трудно было им не сойтись, раз Козетта и Мариус через пару дней знакомства стали неразлучны. Так вот, полковник зашёл, чтобы забрать Мариуса и поболтать с Жаном Вальжаном, и первое, что он сказал, было: - Дружище, книга потрясающая! Жан Вальжан в тот момент, нацепив на руку кухонную рукавицу, снимал с плиты кипящий чайник. От неожиданности он чуть не уронил его себе на ногу. - Какая книга? – уточнил он, разливая кипяток в чашки. - Так ваша же! Про доктора! Мне Мариус распечатал, - зычным командным голосом объявил полковник. Высоченный, крупный, он занимал чуть ли не половину маленькой кухни. Благодушно фыркая и попивая горячий чай, он разъяснил, что Козетта недавно прислала Мариусу на электронную почту книжку, такую интересную, что он, полковник, несмотря на все свои старания, не смог уложить сына в кровать, пока тот книжку не дочитал до конца. На следующий день Мариус распечатал книгу на принтере, и полковник сам взялся её читать, и так увлёкся, что, читая в автобусе, проехал свою остановку и доехал до конечной. - Такой правильный мужик, этот ваш доктор, вроде нас с вами, - говорил полковник. – Несите в издательство, Вальжан! Это ваш долг по отношению к обществу. Вы не имеете права лишать общество такой прекрасной книги. Жан Вальжан не думал, что его книга такая уж прекрасная, но полковник настаивал – если он вбивал себе что-нибудь в голову, переубеждать его было – всё равно, что пытаться остановить несущийся паровоз голыми руками. Козетта просила, полковник настаивал. И в конце концов, Жан Вальжан решился попробовать. Он отнёс распечатанные листы в издательство. Через пару дней ему позвонили и бойкая девушка – наверное, секретарь – объяснила, что они не могут напечатать его книгу. - Понимаете, - частила она, - слог хороший, язык прекрасный, хотя и старомодно немного, ну да вы понимаете, этого сейчас никто читать не будет, понимаете? Понимаете, у вас тут приключения, всё так мило – но нет, людям не это сейчас нужно. Напишите что-нибудь про вампиров или про БДСМ. - Про что? - А, неважно. До свидания, мсье Вальжан. Жан Вальжан повесил трубку, слегка разочарованный. Он, в общем, подозревал, что ему откажут, но всё же в глубине души надеялся, что не только ему будут интересны приключения доктора Жака Леру. В конце концов, это был очень хороший и добрый человек, и за весь роман он ни разу никого не убил, даже ужасного монстра, который терроризировал деревню. Монстр тоже никого не убивал, просто был очень страшный и пугал девушек. На самом деле этот монстр влюбился в дочку богатого крестьянина и приходил на неё посмотреть, и только доктор сумел понять, в чём тут дело. Девушка в конце выходила замуж за монстра, который был хоть и страшный, но очень добрый, сильный и много чего умел по хозяйству, а доктор отправлялся путешествовать дальше. Честно говоря, Вальжану было очень обидно, что его доктор никому не интересен. При следующей встрече полковник поинтересовался у него, как дела с издательством. - Отказали, - вздохнул Вальжан. – Сказали, людей это сейчас не интересует, надо писать про вампиров или этот… БМСД. - Что? - Не знаю, но говорят, люди этим очень интересуются. - Дурачьё! – отрезал полковник. – Никогда не слышал ни про какой ДСМБ. Никого это не интересует. Пойдёмте поговорим с ними по-мужски, Вальжан! - Ну, бросьте, - ответил Жан Вальжан с досадой. Полковник задумался. - А знаете, - сказал он медленно, - у меня есть товарищ, который после армии стал издателем. Правда, издательство небольшое, но всё-таки… Гм. Я поговорю с ним. Он поговорил – Жан Вальжан подозревал, что не поговорил, а просто-таки насел на своего товарища – и товарищ согласился издать книгу небольшим тиражом. Оный тираж смели с прилавков за один день. Люди осаждали книжные магазины, требуя «Доктора Леру». О «Докторе Леру» и его таинственном авторе (Жан Вальжан не решился поставить своё имя на обложке, книга вышла под псевдонимом) писали газеты, говорили по телевизору. «Наше общество соскучилось по милому старомодному чтиву», - говорили в одной передаче; в другой возмущались, что «Доктор Леру» - наивная, оторванная от реальности чепуха, годная разве что для подростков или для романтичных домохозяек. Издатель примчался к Жану Вальжану домой и чуть не на колени перед ним упал: - Пишите ещё! Ради Бога, пишите ещё! Мы с вами разбогатеем! Этот ажиотаж Жану Вальжану не нравился – если он и собирался писать, то вовсе не из-за денег. Раз уж людям нравится его книга, значит, он сумел передать им свою идею – о том, что любовь, сострадание и милосердие должны побеждать эгоизм, нетерпимость и ненависть. Значит, не так уж и чужды эти идеи людям. В договоре, который он подписал с издательством, было сказано только, что буде новые книги появятся, они будут издаваться только у них, но не было сказано, в какие сроки эти книги должны появляться. Торопиться Жану Вальжану было некуда, тем более, что он не собирался бросать свою основную работу и становиться писателем. - Ну, какой из меня писатель? – говорил он полковнику. – Писатель – это такой… умный, образованный, информацию собирает. Куда уж мне. Я, может, и не напишу ничего больше. Тем не менее, полковник где-то достал и приволок ему старинную печатную машинку. Машинка Жану Вальжану понравилась настолько, что он решил всё-таки что-нибудь написать – хотя бы ради того, чтоб на ней печатать. Он любовно вытер с неё пыль, разобрал её, посмотрел, как она устроена, поменял пружины, смазал и водрузил на стол в гостиной. Машинка стояла, как языческий идол, а он ходил вокруг неё и время от времени ударял пальцем по клавише. Клац! – отвечала печатная машинка. Как-то вечером, когда Козетта уже легла спать, Жан Вальжан ходил по гостиной и думал, о чём, а главное – о ком, будет его следующая книга. Герой и события приходить не желали. Он вздохнул и выглянул в окно – может быть, герой там его ждёт? Окна гостиной выходили на стену дома, где расположен был полицейский участок. Хорошо хоть не во двор – во дворе иногда происходили ужасные сцены, он не хотел бы, чтоб Козетта увидела что-то подобное. В окне, прямо напротив его окна, только пониже этажом, горел свет. Открывался полный обзор на кабинет какого-то полицейского – письменный стол с компьютером и горой бумаг, стулья, неудобные даже на вид, шкаф, кушетка у стены, какие-то плакаты на стенах, вешалка в углу. Вот свет из окна заслонила тень – кажется, это открылась дверь. В кабинет вошёл высокий мужчина в белой рубашке с галстуком и чёрных брюках, с несколькими папками в руках. Он сел за стол и оказался лицом к Жану Вальжану. На вид ему было лет сорок-сорок пять, лицо – суровое, твёрдое, жёсткое. Он разложил папки на столе, включил компьютер и принялся за работу. «Полицейский, - подумал Жан Вальжан, - а ведь многие не любят полицейских! Сейчас в книгах и фильмах расследование ведут либо нахальные язвительные дамочки, либо частные сыщики – они бывают очень умные, вроде Шерлока Холмса, или не очень умные, но везучие и с большими кулаками. А полиция везде – это помеха, и нужна только затем, чтоб арестовать главного злодея в конце и мешать частному сыщику в процессе. Разве это справедливо? Полиция стоит на страже порядка, защищает нас от убийц и грабителей, у них такая сложная и опасная работа! А про них почти ничего не пишут, а то ещё и пишут про каких-нибудь бандитов, какие они крутые и как здорово обделывают свои преступления, обманывая тупую и продажную полицию. Надо это исправить». Он продолжал разглядывать полицейского – тот сейчас разговаривал по телефону, прижав трубку плечом и что-то записывая. «Инспектор… Как же его назвать? Да вот хотя бы инспектор Эмиль Бенуа. Честный, предан своей работе, хороший полицейский. Справедливый и дотошный. Когда у него появляется дело, он в него вцепляется, как бульдог, и не бросает, пока не добирается до самой сути». Вот и герой! А что с ним произошло – ну, что может произойти с полицейским? Конечно, ему придётся расследовать преступление! Только не убийство – Жану Вальжану жалко было кого-то убивать, даже в книге. Запутанное ограбление – то, что надо. Наконец-то машинка могла поработать! Он уселся за неё и принялся печатать двумя пальцами, и очнулся только тогда, когда в гостиную вышла растрёпанная со сна и очень недовольная Козетта в голубой пижаме с розовой лягушкой на груди. - Папа! - Что, ангел мой? - Тук-тук-тук-тук бздынь на всю квартиру, вот что! Он и забыл, что машинка издавала при работе ужасающий шум. - Извини, малышка. Иди спать. Я просто пишу новую книгу. - Круто, - угрюмо сказала Козетта, - а я-то думала, тут бои гигантских роботов. Она ушла спать, а Жан Вальжан опять подошёл к окну. Теперь перед инспектором сидел какой-то плюгавый тип в наручниках – видимо, шёл допрос. Один раз плюгавый попытался вскочить, но инспектор посмотрел на него таким тяжёлым взглядом – даже Жан Вальжан почувствовал, насколько тяжёлый был взгляд – что плюгавый тут же и сел обратно. «Ему редко приходится вступать в схватки с преступниками, - тут же придумал Жан Вальжан, - они настолько боятся его, что одно его появление наводит на них оцепенение. Он настоящий страж порядка – не множит насилие, а пресекает его!». С тех пор, как появился герой, книга росла, как живая. Жан Вальжан наблюдал за полицейским в окне – и у инспектора Эмиля Бенуа появлялись всё новые и новые факты биографии. Он был одинок – это можно было понять по тому, как часто он оставался дежурить по ночам и как долго задерживался в дневные смены. Бывало, он оставался в участке ночевать, даже если дежурство было не его – спал на кушетке, согнувшись в три погибели – на этой жалкой, коротенькой и узенькой кушетке с удобством мог спать разве что ребёнок. Зарплата у него была небольшая – как-то Жан Вальжан увидел, что инспектор, сидя за столом, раскладывает на несколько стопок купюры, хмурится, перекладывает туда-сюда – явно рассчитывает свой небольшой бюджет. Козетта читала новые главы с не меньшим увлечением, чем она читала про доктора. Но как-то раз она расплакалась, отбросила листы и повисла у Жана Вальжана на шее. - Папочка! – всхлипывала она. – Так его жалко, бедного Эмиля, он такой одинокий, и один всех защищает, а потом приходит домой – и никто его не ждёт, и ему даже обнять некого! Даже кошки у него нет! Папа, придумай, чтоб у него был друг или хотя бы щеночек! Но Жан Вальжан сомневался, что его инспектора – не у персонажа, а у того, кого он видел в окне – был друг. Поэтому все попытки подружить с кем-то персонажа оканчивались неудачей. Инспектор дружить не желал. «Ничего, - думал Жан Вальжан, - он будет одинокий борец за справедливость. Он о себе не думает, и поэтому не считает, что может быть кому-нибудь интересен, как человек. Он не пытается никому понравиться, у него даже мыслей таких нет в голове. Даже если ему самому кто-то нравится, он не пытается сблизиться с этим человеком, потому, что уверен – он ему или ей не нужен. Тем более, что у всех его ровесников в основном имеется свой круг общения – а вписаться в чужую компанию тем сложней, чем ты старше, особенно – если ты человек резкий, бескомпромиссный и не привык говорить с людьми не по делу». Однажды инспектор из окна надолго пропал, и Жан Вальжан места себе не находил от беспокойства. Сюжет книги перестал продвигаться вперёд. Он пытался успокоить себя – инспектор всего лишь перешёл в другой кабинет! – но это не помогало, от этого он переживал ещё больше. Как в другой кабинет? Это его инспектор! По какому праву в другой кабинет? А может, случилось что похуже? Работа полицейского так опасна… Но как-то вечером, по привычке выглянув в окно и не ожидая увидеть его в кабинете, Жан Вальжан его увидел – там было много людей, полицейских, наверное, люди сидели на стульях, на столе, стояли у стен, а его инспектор, одетый в какое-то поношенное тряпьё, небритый, в кепочке, что-то рассказывал всем этим людям. «Он работал под прикрытием!» – радостно подумал Жан Вальжан и тут же сел за печатную машинку, которую к тому времени перенёс на кухню – из кухни кабинет инспектора было видно ещё лучше, и так он не мешал спать Козетте. Он был страшно рад, что инспектор нашёлся, живой и здоровый. Он к нему привязался уже как к родному. И наконец, поработав под прикрытием, подвергнув свою жизнь множеству опасностей, как реалистичных, так и фантастических, инспектор Эмиль Бенуа раскрыл страшное ограбление, помог воссоединиться влюблённой парочке, а сам, как всегда, остался один. Книга была закончена, Козетта прыгала, как козочка и кричала, что книга ещё лучше, чем предыдущая, полковник хлопал его по плечу и ворчал: «а вы говорили, ДБМС, ДБМС, вот видите, безо всякого ДБМС обошлись!», издатель от счастья прослезился. Вторая книга имела такой же успех, как предыдущая, хотя критики опять её ругали за фантастичность и оторванность от реальности. А читательницы писали в издательство, требуя передать автору, что они готовы варить инспектору Эмилю Бенуа кофе по утрам, чистить его пистолет и согревать его холодную постель. «Надо ему сказать» - решил, наконец, Жан Вальжан. Он очень волновался, решившись, наконец, познакомиться со своим инспектором. А вдруг, он окажется продажной шкурой? Или весёлым разбитным парнем? Или выяснится, что на работу он сбегает от сварливой жены и семерых детей в обписаных колготках? Но он всё-таки взял экземпляр своей книги, подписал её «Уважаемому прототипу от восхищённого автора» и отправился в участок. - Мне нужно поговорить с одним из ваших инспекторов, - сказал он дежурному сержанту и нахмурился, делая вид, что пытается припомнить имя. – Эээ… как же его звали… Высокий такой, мрачный тип. У него ещё баки такие, - он показал руками, какие баки. – Кабинет у него на втором этаже. - А, это Жавер. Поднимайтесь по лестнице, и по коридору направо. - Добрый день, - сказал Жан Вальжан, входя в кабинет инспектора Жавера. Ему тут всё было знакомо до последней детали. Вот и позорная кушетка, на которой бедный инспектор не помещается целиком. Вот и письменный стол, а вот и сам инспектор – за работой, как всегда. - Присаживайтесь, - отрывисто сказал инспектор, не поднимая взгляда от своих бумаг. – У вас ко мне дело? Жан Вальжан подтащил стул поближе к письменному столу и сел. Да, стул был настолько же неудобен, насколько ему казалось, когда он смотрел на него из окна. - Господин инспектор, - вдохновенно спросил он. – Вы читаете книги? Тут уже Жавер поднял взгляд – глаза у него оказались серыми и цепкими, взгляд впивался в собеседника, как гарпун. - А в чём дело? – поинтересовался он. - Я написал книгу, - сказал Жан Вальжан. – Практически о вас. Я вас придумал. - В самом деле? – ласково спросил инспектор. – А это не вы, случайно, над водами витали? - Нет-нет, не думайте, что я сумасшедший! Лучше взгляните, - Жан Вальжан положил книгу ему на стол. Взгляд-гарпун впился в книгу и потом опять – в Вальжана. – Это книга – про вас. Я видел вас из своего окна, и вот, так получилось, что вы стали героем моей новой книги. Жавер посмотрел на окно, потом опять на Вальжана. - На окно повешу жалюзи, - сообщил он хмуро. – Книгу давайте. Посмотрю, что вы про меня придумали. - Я к вам ещё зайду, чтобы узнать ваше мнение. Очень интересно будет послушать, что вы думаете и насколько я смог угадать ваш характер. На лице инспектора появилось выражение, которое можно было растолковать примерно как «так я и сказал вам насчёт своего характера», он хмыкнул и сказал: - Лучше оставьте свой номер телефона, я позвоню вам, когда буду свободен. Не надо меня от работы отрывать. «Эмиль сказал бы то же самое» - подумал Жан Вальжан. Ещё он подумал, что, может быть, в следующей книге у инспектора Эмиля Бенуа всё-таки появится друг.