The Piano

Почти до самого вечера они бродили по бору и пытались забраться на высокие сосны, искали шишки, которыми бомбили друг в друга, словно снежками. В итоге всё закончилось тем, что волосы Эрена превратились в гнездо из сосновых иголок и шишек. — Я выиграл, — отвесив ему приличный подзатыльник, Леви растянулся на сосновом покрывале. Покряхтев, Эрен улёгся рядом, и они оба устремили взгляд в темнеющее небо. — Так легко стало дышать… — прошелестел Леви, наслаждаясь запахом сосен. — Вроде бы каждый день гуляю здесь, а свободно вздохнуть смог только сейчас. — Здесь очень хорошо. Я никогда не был в таком месте. Да и вообще помню лишь стены больницы, — нахмурился Эрен. — Я бы хотел жить в таком месте. А Вам нравится здесь? — он повернул голову к собеседнику. Леви ответил не сразу, будто искал ответ на небе. — Я не знаю. Здесь красиво и спокойно, но почему-то сейчас мне в тягость это спокойствие, хотя я всегда любил его. Тишина вокруг и тишина внутри. Это атака с двух сторон, — мрачно подытожил музыкант, поднимаясь на ноги. — Ладно, пора возвращаться. А то он пойдёт искать. — Он? Доктор Смит? — Эрен поднялся следом, и они неспеша пошли к дому. — Он сказал, что вы уже с ним давно знакомы. Вы друзья? — Друзья? — удивлённо переспросил Леви. — Скорее уж враги. — Враги… — протянул юноша, внезапно остановившись перед домом, отчего Леви, шедший позади, врезался в него. — Чего застрял? — недовольно пробурчал пианист. — Просто… Мне так неудобно, — пробормотал парень, боязливо смотря на дверь дома. — Мне не хотелось доставлять вам неудобства. Кажется, доктор меня недолюбливает, — признался в своих опасениях Эрен. — Недолюбливает? — усмехнулся музыкант. — Это ничто по сравнению с моей ненавистью к нему, — Леви шагнул внутрь дома, Эрен менее уверенно последовал за ним. — Почему же Вы живёте с ним? — осматривая неярко освещённую гостиную, спросил юноша. Внутренняя обстановка немного расслабила его — здесь было просто и уютно, словно в лесном домике охотника. — Потому что он сильнее и хитрее меня, — с размаху опустившись на диван, с досадой ответил пианист. — Обвёл вокруг пальца, как последнего… — он осмотрелся по сторонам, но Эрвина в гостиной не было. Должно быть, заперся где-нибудь подальше, или наблюдает из-за какого-нибудь угла. — В общем, я здесь не по своей воле живу, — заключил парень. — Тогда почему не уходите? — озадаченно спросил Эрен, приблизившись к сидящему собеседнику. Он хотел сесть рядом с ним, но отчего-то передумал и просто встал напротив. Леви поднял на юношу мрачные глаза. — Он шантажирует меня. Тобой. — Что? — Эрен мгновенно вспыхнул и оживился. Слова начали вылетать из него беспорядочным потоком, а щёки покраснели. — Я… Вы не обязаны жертвовать чем-то из-за меня! Я выкарабкаюсь сам, если что-то произойдёт! Вы должны жить так, как хотите! — Остынь, цыплёнок, — устало прервал его Леви. — Из тюрьмы по такому обвинению ты бы просто так не выбрался. Так что не голоси и не сотрясай зря воздух. Меня утомляют шумные люди. — Да, простите, — Эрен тут же потупил взгляд, но краска с его щёк так и не сходила. — Получается, это я виноват в том, что Вы оказались в таком положении. — Я сам решил, что и как делать. В своём положении виноват только я, — непринуждённо ответил музыкант. Эрен кивнул, вновь заблуждав глазами по гостиной в поисках чего-то, что развеяло бы сгустившуюся атмосферу. Его взгляд остановился на рояле, который неприметно стоял в стороне. Губы юноши тут же дёрнулись в улыбке, а глаза заблистали. Он быстро подошёл к инструменту, снял чехол и открыл крышку. Леви бросил в его сторону полуудивлённый взгляд. — Я ведь выучил ту пьесу, что Вы мне задали в последний раз, — радостно произнёс парень, усаживаясь на край стула. — Я задал? — поднял брови Леви. Эрен кивнул, ставя руки на клавиатуру. — Когда? Я не помню такого… — пробормотал музыкант, прикрыв глаза. Ещё несколько мгновений в гостиной простояла тишина, а затем полилась тихая мелодия, постепенно заполняя каждый уголок в доме. Поначалу Леви не придал ей значения, но звуки сами собой проникали в его голову, минуя все препятствия и складываясь в одну линию, наполненную странным чувством. Музыкант выпрямился и открыл глаза. Что-то знакомое. Он слышит сейчас что-то до боли знакомое. Что-то, от чего становится невыносимо внутри. Сердце сбивает ритм и начинает колотиться в груди, в противовес ему руки и ноги холодеют, а голова наполняется жаром. Какое знакомое ощущение… Будто во сне он поднимается на ноги и идёт вперёд, следуя лишь за звуком. Леви подходит к роялю и останавливается возле него, однако не видит ни инструмента, ни Эрена. Он видит дом. Стены дома, которые он видел десятки, сотни раз, стали будто другими. Нет, они стали теми, что он видел не сотни, а тысячи раз. Видел когда-то… — Леви-сан? — Эрен, остановившись, вежливо посмотрел на замеревшего пианиста. — Я так плохо сыграл? — замечая на его лице странное застывшее и потерявшееся выражение, спросил парень. Тот медленно оторвал взгляд от стен дома и перевёл его на юношу. — Ты говоришь, это я тебя научил? — глухо спросил Леви. — Да, — улыбнулся Эрен. — Хотите сами попробовать? — он привстал со стула и отошёл в сторону, освободив место. Леви так и уставился на стул и клавиатуру. Его руки стали ещё холоднее, а правая нога напряжённо сжалась. — Я… не умею играть… — прошелестел он, так и не двигаясь. Глаза Эрена распахнулись. — Что? Как это не умеете? Кто же тогда меня научил? — заторопился юноша. — Кто же тогда играл все те вечера в больнице? — Я учился этому в детстве, но сейчас… — чем больше Леви смотрел на рояль, тем больше в его глазах проскальзывали искры испуга. Он начал чувствовать непонятный страх от этих чёрно-белых ровных клавиш, выстроенных в аккуратные ряды. Две чёрных через три, а между ними несколько белых. Лишь черный и белый цвет. А ему как будто не хватает ещё одного. Красного… — Леви-сан! — Эрен испуганно подбежал к нему, хватая пианиста за плечи. Тот странно покачнулся, а его глаза начали закатываться. — Что с Вами? — заглядывая в побледневшее лицо, спросил парень. — Позвать доктора Смита? — Эрвина?.. — сорвалось с посиневших губ музыканта. Леви даже не узнал собственного голоса. Он был наполнен необычайно мягким оттенком, которым парень никогда не говорил. Почему вырвалось именно его имя? — Нет, не стоит, — взяв себя в руки, ответил Леви. Затем вновь посмотрел на клавиши. Ему казалось, что если он прикоснётся к ним, то откроет последнюю дверь. Вот только стоит ли это делать? — Я всё же позову его. А Вы подождите здесь, — Эрен заставил сесть музыканта на стул, а сам рванул в сторону лестницы. Ему нужно было отыскать доктора как можно быстрее, но он совсем не знал дома, поэтому бросился наугад, открывая все попадающиеся на пути двери. Оставшись один и чувствуя головокружение, Леви вновь уставился на клавиши, которые сейчас были ближе, чем до этого. Блестящие и гладкие, они так и призывают коснуться их. Не совсем понимая, что именно хочет сделать, пианист выпрямился и подвинул стул. Затем, не отрывая взгляда от клавиш, поднял руки. Ладони тут же приняли нужную форму, пальцы подобрались один к одному. Он даже не задумывался об этом. Руки сами сделали. Чувствуя, что головокружение становится сильнее, а клавиши прыгают перед глазами, Леви опустил веки. Стало немного спокойнее. Он сделал глубокий вздох и… Начал играть. Музыка полилась настолько плавной и связной, что музыкант даже открыл глаза, не веря, что это играет он. Но это было именно так: его руки сами двигались, а пальцы брали верные клавиши и каждый из десяти знал, какую и в какое время следует нажать. Получается, он и правда может играть… Закрыв глаза, Леви вновь вслушивается в мелодию. И понимает, что слышит не только звук, но и видит его. Нет, он видит не звук. Это не звук, это… воспоминания? — Вот он! Я оставил его за роя… — взбудораженный Эрен и встревоженный Эрвин застывают в нескольких метрах от рояля. Леви вздрагивает, чувствуя, что его поток звуков и красок прервался. Он останавливается и медленно открывает глаза. За каких-то пару минут это место изменилось до неузнаваемости. Словно он был в одном, а сейчас в другом. В том, в котором должен был быть с самого начала. В доме Эрвина… — Леви? — взволнованный доктор делает шаг вперёд, не отрывая глаз от пианиста. Леви медленно переводит на него взгляд и останавливается на побледневшем лице. Знакомые черты начинают темнеть, исчезая в наступающем мраке. Только бы не потерять их снова… — Эрвин… — хватаясь за последние родные очертания, он полностью падает в этот мрак.