Кровь на наших руках.

Шляпа крутится, неестественно покачиваясь из стороны в сторону, покрытая пылью тысячи миров и миллионов мест, обшарпанная и чёрная, как душа её владельца, её создателя. Поднимается вихрь; воет протяжный ветер, пропитанный искрами волшебства. Пришло время взяться за руки и скользнуть в цветастую воронку портала навстречу новым землям, развлечениям. Иной магии. Каблуки с глухим стуком ударяются оземь. Регина с отвращением вырывает ладонь из холодных, как змея, влажных рук Джефферсона. Когда её пальцы когтями льва вонзаются в очередную жертву, он хохочет, да так громко, так громко, хватаясь за содрогающийся живот и осыпая слезами всё вокруг. Королева сжимает светящийся сосуд человеческой жизни, разбивает его вдребезги, ощущая жалостливый трепет погибающего сердца. Шляпник ободряюще взвизгивает, и смех его лающий, абсолютно безумный, а ошалевшие глаза вылезли из орбит и сияют ярче путеводной звезды. Языки пламени поглощают карточного стражника, начиная с запекшейся кожи и заканчивая рассыпающимися в прах костями. Регина отворачивает взгляд в сторону, не в силах больше скрывать омерзение к происходящему. Крики превращаются в стоны, в молящее шипение потухшей свечи; глаза вытекают, похожие на сырое яйцо, а губы покрываются кровавой коркой и иссыхают до пепла. Королева не радуется, не смеется, а Шляпник истерически оседает на колени, стуча кулаком о землю в конвульсиях. Охрипшего голоса еле хватает на прерывистое хихиканье. Он прячет заколдованные спички обратно в карман. Их руки покрыты кровью, что грязным багровым слоем покоится за ногтями и прямо в душе. Регина, пренебрежительно протягивая ладонь Джефферсону, ощущает влажную теплую жидкость на своих пальцах. Она думает: эту алую дрянь уже никогда не смыть, не отчистить, даже магией всех миров и вселенных вместе.

***

Шляпник улыбается и хохочет, прижимая крепче маленькую дочку, ласково перебирая светлые локоны малютки. Его голос спокойный, ровный, а в глазах от былого безумного пожара остались лишь тлеющие угли. Регина всматривается в лицо мужчины, щурится от недоверия. Тёмные глаза исследуют старого знакомого, не находя в нём ничего общего с Безумным Шляпником. Она грубо хватает его ладонь, крепко сжимает, словно надеясь раздавить. Кожа Джефферсона прохладная и сухая, на ней нет и единого кровавого пятнышка. Королева смотрит на свои руки, надеясь не увидеть следов былого греха, но, увы, безуспешно. Между пальцами до сих пор трещат пылинки чужих сердец и сломленных жизней. Она смеется тихо, почти беззвучно. В этом рассеянном смехе прячутся непонимание и немая ярость. Он чист, словно ничего не было, а на её руках по прежнему запекшиеся кровавые реки, от которых нельзя избавиться. Как же так? Шляпник обманул судьбу? Не может такого быть… Сделка с дьяволом проста: либо ты подпитываешь себя, омываясь в чужих страданиях, либо просыпаешься по ночам в холодном поту, вспоминая все ужасные деяния с болью и сожалением, медленно сходишь с ума. А Джефферсон чист, и его руки так же девственно чисты.

***

Регина заправляет выбившуюся прядь за ухо, другой рукой включая ночник. Генри крепче сжимает игрушечного мишку, сладко бормоча невнятные слова сквозь надвигающийся сон. Кажется, просит рассказать сказку на ночь. Он такой крошечный, такой беззащитный, и глаза мальчика полны любви, благодарности. Ему нужна мама больше всего на свете, нужна сейчас, будет нужна всегда. Подоткнув одеяло одним ловким движением, она наклоняется к сыну. На полных устах играет мягкая улыбка, пропитанная теплом. Поцелуй в щеку заставляет маленького Генри сонно приподнять уголки губ. Она что-то говорит. Её голос бархатный, уносящий вдаль. Мальчик быстро засыпает, вслушиваясь в мамину тихую речь. Убедившись, что он крепко спит, Регина с нежностью проводит рукой по непослушным тёмным волосам, ещё больше взъерошивая их. Некогда чёрное сердце замирает. Она последний раз оставляет невесомых поцелуй на маленьком лобике, после чего уходит. Мадам мэр – жестокая, умная женщина и хорошая мать. Мадам мэр вглядывается в свои руки и не видит на них и следа пролитой крови.