Солнце вставало и садилось

Солнце вставало и садилось… Тише!....еще тише!!!… застывшее время…. Джиён хотел услышать треск собственных нервов, гуляя глазами по пустой комнате. Ломанный уже какой день, он словно выпал из реалии, ожидая ежесекундно одного момента...что о нем снова вспомнят, забегут на пару минут и подарят тепло своих рук. Именно тогда он понимал, что выпал из реалии не один… Что он вообще не один. Тогда дверь тихо приоткрывается и без колебаний порог переступает Он: высокий, солидный, тихий и гулкий, глубокий и недосягаемый, далекий…и…теплый. Сынхён большими шагами преодолевает разделяющее их расстояние и садится рядом с кроватью, косясь слегка на медицинскую аппаратуру. Он не говорит ни слова, наблюдая за больным: достаточно ровный цвет лица, только синяки под глазами и растрепанные волосы, собственно как и всегда, изящные запястья, и длинные пальцы, обнимающие колени. Джиён кажется прозрачным и каким-то нереальным. Хочется протянуть руку и схватить его, пока тот совсем не растаял. Но Сынхён не делает этого… Он только смотрит. Джиён любил эти горькие минуты, когда никто никуда не бежит, не торопит и не решает за других. Когда можно просто дышать полной грудью и внимательно смотреть… Наивно, как ребенок, через призму самого себя. Так вещи окрашиваются в яркие краски, и желание жить горячей струей растекается по венам… по этим исколотым венам. Джи замечает вопрос вперемешку с болью в глазах Топа и слегка улыбается. - Я уже в порядке. Ничего серьезного… - отвечает он поспешно, видя как бровь немого собеседника чуть дернулась и поползла вверх. Сынхён только молча кивает. Он верит, доверяет, абсолютно каждому слову, действию, взгляду. Если Джи так сказал, значит и правда все уже хорошо. Уже… В голове невольно всплыли еще пока свежие кадры… Картинки с ощущениями горячей крови и тошнотворными запахами с оттенками адреналина и страха. Топ невольно поморщился, подумав, что его напарник за руль больше не сядет. Никогда. А то вдруг он в следующий раз не успеет ничего сделать. И останется один. Такой большой и гулкий…и один. В груди сразу заныло. Неприятно так сдавило холодными пальцами между самих ребер, отчего парень даже вздрогнул невольно. Солнце вставало и садилось… Джиён улыбался, ловя редкие движения напротив: слегка прерывистые и крепкие. Хотелось также, но у него бы не вышло это никогда. Он давно понял, что его просто наблюдение свелось к тихому восхищению, которого хотелось еще и еще. Наверно, вскоре это восхищение попросит вырваться наружу, будет беситься внутри, раздирая на части так, что будет хотеться смеяться, бегать, прыгать и кричать о своих чувствах. Но это все потом….а сейчас ему достаточно того, что Он сидит напротив и размеренно дышит, копаясь в своих мыслях … Джи открывает рот, задает какой-то нелепый вопрос, но Сынхён соглашается. Он изо дня в день покорно приходит в одно и то же время специально ради этого: послушать сказки из уст этого улыбающегося идиота, слегка нелепые, яркие и эмоциональные. Сынхёну нравится, когда этот юнец напротив тараторит без умолку, так становится спокойно, как и прежде, как до точки отсчета. Стены палаты стираются в восприятии, и они выпадают из реалии. Вместе… только двое и огромный придуманный мир, где Джиён хозяйничает и охотно делится всем-всем-всем с Сынхеном. Как дети… Особенно Топу нравится, когда Джи рассказывает грустные истории. Он делает это по-особенному, слегка дрожащим голосом, а в конце у него обязательно навернутся слезы в уголках глаз, и он как будто невзначай попытается их утереть. Тут главное не упустить момент… Грустную сказку стоит слушать до конца лишь за тем, чтобы самому утереть хрусталики слез этих наивных глаз. Сынхену это нравилось. В последнее время грустных историй стало все больше, и Джиён охотно подставляется под теплые руки слушателя. Но Топ не думал об этом. Он блюдил тот момент, когда нужно оказаться как можно ближе с этим больным идиотом. - А Солнце все вставало и садилось… - тихий шепот. Момент…. И вот Джи наконец может прижаться к большой груди Сынхёна, вдохнуть запах дорогого парфюма и различить в нем ноты настоящего аромата, наверно, уже родного. Так можно просидеть долго, утыкаясь носом ему в шею и чувствуя, как его грудь тяжело подымается от дыхания. Топ запускает пальцы в лохматые волосы Джи, перебирая пряди и заплетая их между своих пальцев. Теперь и правда можно согреться… Почувствовать себя живым и больше не гадать в какой реальности ты сейчас находишься. Какая разница? Он тут…так близко, что сводит мышцы в теле, а глаза становятся тяжелыми. Хочется спать…который сейчас час? Джи крепко цепляется за Топа. А тот, наконец что-то заговорив, совсем тихо, своим бархатным голосом, прижимает его к себе, что-то обещая с полной серьезностью в голосе…еще….только не останавливайся…. Мысли Джиёна путаются, собираются в комок и пропадают совсем… Он засыпает. А Сынхен продолжает его баюкать, как маленького, позволив себе наконец улыбнуться… После уложив Джиёна на кровать и осторожно накрыв его одеялом, чтобы тот спал дольше. Так ожидание будет куда короче… Переведя взгляд на циферблат, Сынхен чуть подумав, прикинет, что до следующей сказки осталось не больше 10 часов, и нужно еще много чего успеть сделать. Он еще раз посмотрит на спящего, чуть подумает… нагнется и легко коснется губами виска Джиёна. Чтобы наверняка спал подольше! И тихо покинет палату… Проснувшись, Джи снова будет гадать в какой же реальности он повис? И придет ли сегодня его слушатель? И когда он заберет его с собой, как и обещал? И правда ли, что на самом деле его, Джиёна, все очень-очень любят? Такое впечатление, что он что-то забыл…как будто он… В этот момент открывается дверь, и комнату наполняет звук знакомых шагов… Солнце вставало и садилось…