Искажение

Иван скучающе подпер ладонью подбородок. Время тянулось как резиновое, и писатель уже успел придумать с десяток идей для новых книг. Хотя, с такими приключениями никаких книг не надо... Мысли наскакивали одна на другую, сосредоточиться на чем-то одном не получалось. Как ни посмотри, а ситуация весьма и весьма скверная. Даже если он невиновен (что еще нужно доказать), все равно он косвенно причастен к смерти всех этих людей, ведь маньяк из большой любви к нему устроил это "шоу". Были и другие мысли, более личного характера. Гилберт. Как он теперь к нему относится? Он ведь ничего ему не сказал, не объяснил... Брагинский тяжко вздохнул и помассировал пальцами виски. Тянущая боль, будто терновый венец, сжала голову. А еще где-то в подсознании интуиция вопила во все горло: "Опасность!". Вот же черт. А еще вот-вот должен явиться его адвокат... Хлопнула дверь, вырывая Ивана из печальных дум о делах насущных. В комнату влетел черным вихрем молодой парень, и вместе с ним ощущение опасности усилилось. Брагинский невольно отпрянул. Холодный взгляд серо-голубых глаз жадно вцепился в него. Еще с минуту парень внимательно оглядывал его, стараясь запомнить каждую деталь, после чего наконец поднял взгляд и посмотрел писателю прямо в глаза. Иван, ощущая себя кроликом, сидящим перед голодным удавом, растянул губы в неискренней улыбке. - Привет, Коля. *** Гилберт судорожно потрошил очередную папку. Бесконечное количество фотографий, улик, вещдоков... Все не то. Хотя, погодите-ка... Немец чуть дрожащими от нетерпения руками выудил из личного дела генерала Мороза пожелтевший от времени листок. Он выглядел основательно помятым, будто кто-то хотел запихнуть его как можно дальше от чужих глаз. Итак, что же тут у нас... Список наград, личные характеристики, сведения о семье. Так. Детектив аккуратно вытащил из матового файла несколько фото и листок с распечаткой. Покрасневшие от недосыпа глаза изумленно расширились, едва пробежав взглядом по мелком шрифту. Паззл еще не собрался, но Байлшмидт чувствовал, что вот, еще чуть-чуть... Что мы имеем. Генерал Мороз. Его внук Иван. Мать умерла больше двадцати лет назад от рук одного маньяка. Громкое дело, полстраны на ушах стояло. Что еще... Другие родственники Ивана: Старшая сестра Ольга. Живет на окраине города. Замужем. Старший брат Александр. Умер пятнадцать лет назад. А что если... Нужно проверить. Немедленно. - Эй, Гил, ну что там? Нашел что-то стоящее? Скажи, что мы не зря рискуем карьерой, а учитывая, что речь идет о Керкленде, и жизнью тоже, - полным отчаянья тоном спросил Тони. - Да, кое-что нашел. И ты поможешь мне это "кое-что" проверить, - немец не сдержал широкой ухмылки. Настроение стремительно ползло вверх. Даже тревога отступила. Он обязательно поможет Ване. - Ну да, кто бы сомневался, - кисло отозвался испанец. Последнее время даже вечно неунывающий Карьедо выглядел несколько потрепанно. - Ну-ну, чего скис? Давай, бодрячком, все еще впереди! Увы, Гилберт и сам не знал, насколько интересные открытия ждут его в скором времени. *** Иван ощущал на своем запястье стальную хватку холодных, как лед, пальцев. Николай смотрел на него, не отрываясь, кажется, даже не моргая. Этот немигающий взгляд нервировал не хуже ножа у горла. - Коля, что ты здесь делаешь? Это должно было прозвучать спокойно, даже строго, но вышло как-то жалко, почти просительно. Неожиданно взгляд Арловского смягчился, и он чуть сжал его руку, слегка поглаживая большим пальцем ладонь. Было в этом жесте что-то неправильное, но вырвать руку Иван не посмел. - Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, - парень улыбнулся, и Иван почувствовал, как табун мурашек скользнул по спине. Хватка на запястье усилилась. Наверняка останутся синяки. - Я уже позвонил адвокату, он скоро приедет. Ты ничего не хочешь мне сказать? Брагинский дернулся и изумленно посмотрел на Николая. Он не мог не заметить этот резкий переход на "ты" и такой странный упрек. О чем он должен был рассказать? С чего вдруг? - Я не уверен, что понял тебя правильно, - продолжая натянуто улыбаться отозвался писатель, - Мне нечего тебе сказать. Глаза Николая чуть потемнели, бледные тонкие пальцы сжались на руке Ивана, причиняя уже вполне ощутимую боль. Но потом так же внезапно разжались. Арловский поднялся, окинул Брагинского еще одним долгим взглядом и направился к двери. Уже повернув ручку, он оглянулся и, странно улыбнувшись, сказал: - Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. После его ухода Ивана окутала звенящая тишина. *** Артур уже почти не злился. Как-то не очень получалось сердиться на подчиненных (а он был уверен, что здесь замешаны эти придурки!), когда тебя вжимают в стенку, показывая на практике все прелести французского поцелуя. - Хватит... Я не могу уже...- хрипло выдохнул Керкленд. - Тише, ангел мой, здесь нас едва ли услышат, но все же... Интимный полумрак разрезал яркий луч света. В дверях застыла смущенная Лиза с фонариком в руках. - Упс. Интим-момент! Я, пожалуй, позже зайду, - протараторила девушка и захлопнула дверь. - Стоять! - рявкнул ей в след Керкленд, чувствуя как жар снова приливает от других частей тела к лицу. Франциск неосторожно хихикнул, за что получил острым локтем в бок. - Пошли отсюда. Хватит с меня на сегодня кладовок. Найду, кто это сделал - прибью. Лизавета, бежавшая по коридору, решила, что в ее яойном фанфике лучше от греха подальше сменить имя шефа на какое-нибудь другое. Мало ли, что он на досуге читает. *** Николай не соврал. Адвокат пришел буквально через десять минут после ухода самого Арловского. Представительный мужчина в явно дорогом костюме вкрадчиво советовал Ивану не говорить вообще ничего. С приходом Керкленда начался новый виток допроса и последующего срача адвоката с шефом полиции. Брагинский уже почти не слушал их ругань, он неотрывно смотрел на Гилберта, коий тоже присутствовал здесь. Тот же старательно его игнорировал. Он разговаривал с адвокатом, с Тони, с Артуром, но Ивана обходил вниманием изо всех сил. Брагинский почувствовал накатившую тоску. "Он ненавидит меня?". Иван опустил голову, длинная светлая челка закрывала глаза. Темная аура расползлась вокруг, воздух похолодел, заставляя находящихся в комнате людей поежиться. - Э-э, я думаю мой клиент уже достаточно здесь засиделся. У вас недостаточно доказательств, обвинение вы предъявить не можете... - Он признался! Какие еще обвинения нужны?! - гневно прошипел Керкленд. Казалось еще немного и он начнет кипеть как чайник. - Это признания полученные под давлением. К тому же мой клиент э-э-э.. - адвокат опасливо покосился на Ивана, думая, какое бы слово выбрать, чтобы охарактеризовать его, - нестабилен. Его психика очень хрупка, творческий человек, сами понимаете. - Ладно, Вы, Брагинский, можете идти. Под подписку о невыезде, - хмуро бросил Артур, одарив его раздраженным взглядом. Иван его слова благополучно проигнорировал и, вскочив, кинулся вслед за вышедшим Байлшмидтом. - Гилберт! Подожди, давай поговорим! - писатель догнал детектива в коридоре. Тот остановился у автомата с кофе и с преувеличенным интересом рассматривал стенд. Гилберт резко развернулся и окинул Ивана холодным взглядом. Тот невольно чуть втянул голову в плечи, ощущая себя нашкодившим котом. Судя по всему, немец действительно разозлился. - О чем ты хотел поговорить? - равнодушным тоном отозвался детектив. - Гил, ты сердишься на меня? Спокойствие и холодность вмиг слетели с лица альбиноса. Алые глаза сузились, выдавая крайнюю степень гнева Байлшмидта. - Сержусь ли я? Ты серьезно? Я узнаю, что человек, которого я люблю, признался, что он маньяк, которого я должен поймать. И он даже не удосужился мне позвонить! Нет, блять, я не сержусь, я в бешенстве! - прорычал Гилберт, судорожно сжимая и разжимая кулаки, чтобы успокоиться. Иван секунду смотрел на него изумленно распахнутыми глазами. А в следующие мгновение уже обнимал полицейского. Гилберт очнулся тогда, когда ощутил влагу на своей рубашке. Злость тут же улетучилась. - Эй, Вань, ты чего? Ты ревешь что ли? - недоверчиво спросил альбинос. - Нет, - шмыгнул носом русский, старательно пряча лицо уткнувшись в грудь Гилберта. Тот несколько рассеянно поглаживал его по спине. Мимо, ухмыляясь, прошел поляк, насвистывая прилипчивый мотивчик попсовой мелодии. - Вы бы еще громче отношения выясняли, а то тут не все еще в курсе, кто с кем спит, - ехидно улыбаясь, в лучших традициях Керкленда, поддел Феликс. - Не дорос еще меня жизни учить, - буркнул Гилберт, тем не менее понимая, что мелкий паршивец прав. На них и так уже все пялятся. Гилберт мягко, но настойчиво сжал подбородок Ивана, заставив его поднять взгляд. Ресницы были мокрыми, а глаза немного красными, но почему-то альбиносу казалось, что Ваня выглядит сейчас особенно мило и беззащитно. - Пойдем домой, Вань. И пообещай мне, что впредь всегда будешь говорить мне о таких вещах. Иван улыбнулся, сжав его ладонь. - Обещаю, что если меня еще раз обвинят в убийстве кучи народа, я непременно позвоню тебе. Они засмеялись одновременно. Просто глядя друг другу в глаза и ощущая это странное, но такое правильное единство. Байлшмидт ощущал, как тяжкий груз ответственности, давивший на плечи, если не исчез, то, во всяком случае, стал значительно легче. Но эту маленькую идиллию разрушил запыхавшийся Керкленд. Он выглядел странно бледным и взъерошенным, но глаза горели как у безумного. - Брагинский, Байлшмидт, за мной! Там... Кое-что, что вам непременно нужно увидеть. Нехорошее предчувствие, почти исчезнувшее с уходом Николая, вновь заскреблось в душе. В кабинете Керкленда была целая толпа. Гилберт сразу приметил белую, как полотно, Лизу, сидящую на стуле и пьющую, судя по запаху, валерьянку. Андре то и дело щелкал фотоаппаратом. Иван направился к столу, вокруг которого сгрудились люди. На столе стояла внушительная красная коробка с уже набившей оскомину золотистой лентой. Внутри, на бархатной подушечке, кокетливо лежала отрезанная голова Альфреда Ф. Джонса.