Разница восприятия

We don't need any wings to fly A place beyond the sun

Деревья вокруг странно высокие, стремящиеся своими острыми ветвями, больше похожими на копья, достать до тёмно-красного неба. Атмосфера вокруг раскалена до предела, воздух вязок и густ, словно кисель, а гнетущее ожидание отзывается вибрирующим эхом. Единственный мерный звук - звук шагов. Драгонас ни разу не споткнулся на пути к башне. Единственный мерный звук. Дыхание неровное, сбитое, вдох короче выдоха - он словно пытается выплюнуть лёгкие в это марево тумана - стук сердца давно потерял всякий ритм и теперь, кажется, оно работает по своим законам. Мир начинает крошиться, когда на его пути возникает знакомая фигура. Небо на удивление чистое, бордовое до предела. Кажется, его цвет намертво отпечатывается на сетчатке глаза - когда Шендельзар пытается стереть его с глаз, перед взглядом появляются только разноцветные скачущие круги. Никому уже давно не нужен солнечный свет - реальность, сглаженная до серости тёмными силами и наветами, слишком привычна для понимания. Вокруг - жара сражения, воздух, кипящий от напряжения, от тешащей душу и чувства ярости. Поле боя пульсирует, словно гигантская клетка, растворяя в себе участников сражения, и сейчас, в редкие минуты перемирия, негласного перерыва в сражении, Шендельзар чувствует себя на удивление неспокойно. Чувство грядущего разочарования преследует её по пятам, с тишайшим шорохом прячась за деревьями. Он подходит к ней медленно, крадучись, словно к дикому зверьку, стараясь не спугнуть и не задеть неосторожным словом или движением. И в глазах, кажется, тоже застыл тот самый испуг загнанного в угол лесного зверя. Запертого в клетке, пойманного в капкане, обезоруженного, израненного и напуганного. Она кажется слишком хрупкой, слишком тонкой, чтобы искать истину и отмщение в сражениях. - Могу ли я присоединиться к тебе в поисках мести? Драгонас ждёт любой реакции. Он готов к ответной ярости, он готов к атаке и готов к поспешному бегству. Упорство Шендельзар часто превосходит все границы - она готова биться о гранитную плиту ради идеи, ради вбитой в голову мысли. Она лишь вскидывает голову и смотрит на него. Смотрит глазами с кроваво-багровой склерой - как тёмно-красное бельмо. Шендельзар словно слепая сейчас. Две пересекающиеся дороги - и в мгновение исчезают все ориентиры, все понятия морали и чести, достоинства и долга. Исчезает само добро и зло - да и так ли важны они именно сейчас? Каждый сам должен решить, чьи интересы первичны. Интересы сообщества, работающего на перспективу, или интересы данной, отдельной личности, которая страдает не в перспективе, а именно сейчас. Она проигрывает в разуме варианты - сделать выпад вперёд, заключить его в ловушку, оглушить, обездвижить и подрезать крылья. Или... Драгонас видит, как дёргается её рука, как гасит она импульс напасть, обездвижить, убить. Взгляд её растерян. Он понимает, что всё сделано правильно. Зверёк приручен. Он подходит к ней мягко и тихо, касается холодной, бледной кожи. Пальцы пробегают по плечу, спускаются к предплечью, чуть касаются холодной стали наручей. Гладить зверя по шерсти. Задыхаясь от чувств, захватывающих с головой. - Пойдём? - он протягивает ей руку. Шендельзар понимает, как она скучала по закатному солнцу, тающему, словно льдинка, где-то в русле реки. Умирающие лучи уходящего солнца медленно согревают бледную холодную кожу, скачут бликами на поверхности воды, ныряют ко дну в поисках рассеивания. - Нельзя тебе мёрзнуть. Не мёрзни больше, слышишь? Солнечный луч, отражаясь от зеркальной ряби воды, зайчиком отскакивает в глаза, но не ослепляет, а осветляет весь мир вокруг, делая всё на удивление эфемерным. Она улыбается. Что-то неумолимо рушится, крошится, когда они сидят вместе на берегу реки. Мир вокруг словно затихает. Затихают битвы, обе стороны разворачивают лагерь на ночь и греются около разведённых костров. Для него этот момент - наконец приобретённое спокойствие. Спокойствие, которое нужно замариновать, заключить в стеклянную колбу, оставить себе навсегда. Для неё - месть всему миру, который решил подрезать её крылья, дать ей сгнить на склизкой земле, опавшей и обессиленной. Лишь одного мир не учёл. Одна пара крыльев на двоих - не так уж и мало.