Солнца Луч.

- Ты будешь моей, Сольвейг, - сказал я ледяным голосом, глядя в расширенные от удивления глаза Соли. – Я не позволю никому приблизиться к тебе. И помни, что простые земляне любят тебя именно потому, что попадают под чары твоего дара, а не отнюдь из-за твоей прекрасной души. – Сказав это, я быстро прыгнул в портал и тотчас очутился в Зале Телепортации. Ко мне мгновенно подскочил Зак, но я быстрым жестом руки дал ему понять, что не хочу сейчас ни с кем разговаривать, и слуга, почтенно поклонившись, поспешно покинул помещение. Да как она могла! Как эта жалкая девица посмела бросить меня накануне свадьбы, которую я так жаждал?! Я горел от гнева, терзающего мою душу, но голосок совести, внезапно вспыхнувший в самой глубине сердца, начал шептать мне о том, что виновным во всем оказался я сам. «Ты же знаешь, как Соль ненавидит ложь, - шептал мне голос, каждым свои словом ввергая меня в ужас. – Тебе прекрасно известно, что девушка ненавидит лжецов и глубоко презирает их. Ты сам во всем виноват, Армин, и теперь пожинай плоды своего вранья!» Мне стало очень больно. Мысль о том, что я сделал что-то неправильно и этим разгневал Соль, возможно даже сделал ее таким образом несчастной, терзала меня и выматывала душу. Я стал чаще просыпаться от кошмаров, где Сольвейг обвиняла меня в предательстве и запрещала произносить ее имя. Стало невыносимо трудно размышлять, когда все мысли в твоей голове посвящены одной серебровласой девушке, никак не хотевшей покидать твое сердце. Я нанял шпиона, чтобы тот докладывал мне о делах Соль, особенно об ее отношениях с тем ненавистным парнем - Кастиэлем, которого она даже упоминала в своем сне. Я дал себе слово, что больше не потревожу Соль, только если она сама не захочет меня видеть, и если такое случится, я приду по первому же ее зову. Я боялся, безумно боялся ее разозлить, огорчить, вообще чем-нибудь расстроить, поэтому я больше не появлялся перед ней. Надежда на то, что все-таки Сольвейг вспомнит про меня и поймет, что по-настоящему ее люблю только я, а не простой никчемный землянин, который даже не может элементарно добиться девушки. Я стал рассеян, и отец часто делал мне замечания, когда мы сидели на Совете. Война Третьего и Девятого измерений достигла катастрофы невероятного масштаба, грозившей вплоть до вымирания обеих рас. Правительство Девятого попросили наше измерение о помощи, и старейшины должны были решить, что делать дальше. В случае оказания нами помощи, Девятое обещало вступить в состав Десятого, что было невероятно выгодно, так как на территории этого государства находились месторождения наиредчайших драгоценных камней и природных ресурсов. - Мы вступим в территорию Десятого государства, - сказал представитель Девятого, - путем династического брака. Ваш сын может взять в жены любую свободную Дочь нашего измерения, чье сердце не принадлежит никакому другому мужчине. Таковы наши условия. - Мы согласны, - тотчас воскликнул я, необыкновенно воодушевившись таким предложением. Мой отец согласно кивнул, поддерживая мои слова, но Девятое Измерение не спешило вступать в нашу территорию. Видимо, эта гордая раса всё еще взвешивала все «за» и «против», поэтому никак не могла окончательно решиться. Но с тех пор я словно летел на крыльях от счастья: у меня появилась надежда, которая давала новое дыхание и заставляла сиять от радости. Все было хорошо. Через некоторое время в мой кабинет робко постучались. Я изучал документы и, не поднимая головы, коротко дал согласие войти. В комнату неуверенными шагами зашел шпион, посланный мной следить за Сольвейг, и я тотчас отложил документы, встал с места и подошел к нему. - Ну-с, какие новости, Эдвард? – Дрожащим от любопытства голосом поинтересовался я, довольно потирая руки и не сводя взгляда с юноши, но к моему ужасу, юноша побледнел и, испуганно отшатнувшись, протянул мне конверт. - Боюсь, сир, у меня плохие новости, - тихо, но отчетливо произнес он и, наконец, поднял на меня голову: в глазах Эдварда я прочел такое сочувствие и печаль, что тут же схватил конверт и, разорвав его в клочья, дрожащими руками вытащил фотографию. Фотографию, на которой мою Сольвейг целует другой мужчина. Тот самый Кастиэль, чье имя звучало на ее устах, когда она сладко спала, тот самый юноша, ради которого девушка была готова пожертвовать своими Силами, чтобы спасти. Отдать способности за выродка, которого я ненавидел всеми фибрами своей души. Фотография медленно выпала у меня из рук, а я сам согнулся в три погибели: адская боль вонзилась мне прямо в сердце, заставив его кричать и кровоточить от невероятного отчаяния и ужаса. Казалось, в эту секунду оно разорвалось в клочки, заполнив кровью всю мою душу; боль схватила меня за горло своими ледяными пальцами, заставив задохнуться от нехватки кислорода и беспомощно хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Боль вырвала мои легкие, лишив меня способности дышать, кровь с силой схлынула с моего лица, сделав его невероятно белым, как лист бумаги, ноги подкосились, и я, не в силах стоять, рухнул на колени. Все тело горело от сотни ножей, буравящих каждый сантиметр моего тела, в голове помутилось, а глаза налились черным. Я больше не видел, казалось, вокруг меня ничего не существовало, я был единственным среди бесконечности вместе со своей болью, в этот момент сросшейся с моей душой так крепко, что ничто в этом мире не смогло бы спасти ее. - Сир! – сквозь миллионы километров раздался голос, - Стража, стража, скорее!... Я больше ничего не видел и не слышал. Я потерял власть над своим рассудком, опустившись в бездну и поклявшись оттуда больше не возвращаться.

***

Наш дворец погрузился во тьму – ни на одном лице нельзя было прочесть что-либо, помимо грусти и печали. Наш любимый Наследный Принц Армин потерял рассудок от горя, внезапно его постигшего, и я с невероятной болью наблюдал за юношей, день ото дня чахнувшего и ослабевавшего. С каждым днем Принц становился все бледнее и бледнее, его мешки под глазами превратились в черные пятна, юноша ужасно похудел, а затухший взгляд не выражал ничего, кроме безразличия. Сир перестал разговаривать и стал очень вялым: изредка он выходил из своих покоев, чтобы побродить по дворцу, словно привидение. Он так ослабел, что любое резкое движение воздуха или легкий толчок заставляли его падать, и если такое случалось, Принц больше не поднимался, закрывал глаза и переставал двигаться. Его некогда невероятной красоты лицо похудело, и стало похоже на лик привидения. Кожа, вплотную прилегавшая к кости, тем самым оголяя очертания черепа, стала бледно-зеленого цвета, а волосы, с невероятной быстротой ускорившие свой рост, наполовину закрывали лицо Повелителя. Ничье общество, кроме моего, не удовлетворяло Армина - еще бы, я нянчил Принца с самого его рождения, видимо, детские воспоминания где-то в подсознании подсказывали юноше довериться мне, поэтому я единственный мог ухаживать за ним. Король с Королевой делали все возможное, чтобы исцелить своего горячо любимого сына. Никакие лекари, врачи и целители не могли подействовать на юношу, не помогали никакие зелья и снадобья. Принц продолжал чахнуть день ото дня… Долгое время правители присылали Принцу Армину в комнату самых красивых девушек измерения, надеясь, что тот забудет свою возлюбленную, но все было тщетно: юноша, даже не посмотрев на красавиц, посылал их прочь, а после начинал плакать, как ребенок, обливаясь слезами и истошно рыдая. Некоторое время назад, Король собрал срочное собрание, в котором поднял вопрос о здоровье Принца - принимались любые предложения о способах его исцеления. К великой чести мне было позволено на нем присутствовать. Король и Королева выглядели не лучше, чем их любимый сын: от переживаний они оба осунулись и словно состарились на двадцать лет. Да и сам я, если честно, начал ощущать боли в сердце: судьба всеми любимого Принца Армина никого не оставила равнодушным. Поэтому, гвардейцы Его Величества тоже присутствовали на собрании. Господин Деймон, главный Воин отряда, попросил дать ему слово и, после разрешения Короля, вышел в середину зала и громко заявил: - Ваше Величество, позвольте мне предложить способ спасения нашего горячо любимого Принца! Предлагаю выкрасть виновницу его разбитого сердца и заставить ее выйти замуж за господина! Прямо сейчас, рискуя нашими жизнями, мы готовы доставить сюда Сольвейг Эванс! Мне и моим воинам совершенно все равно, что этот жест станет оскорблением Девятому Измерению, которое с такой бережностью относится к каждому своему гражданину, мы готовы понести наказание! Дайте приказ, и мы готовы будем отдать свои головы за здоровье Принца! В зале поднялся гул. Совету очень понравилось предложение Деймона, тем более, это был 100% способ излечения Принца Армина. Да и Королю очень понравилась его идея - он давно помышлял об этом, но если бы он заикнулся о таком, его тотчас бы обвинили в агрессивном поведении к Детям Девятого измерения. - Да, господин Деймон, я очень ценю вашу преданность к Принцу, поэтому даю вам свое согласие на похищение госпожи Сольвейг Эванс. Прошу, сегодня же доставьте ее в Измерение, предварительно… - Нет!!! – внезапно раздался душераздирающий крик, от которого кровь застыла в жилах, а сердце замерло от страха. Из тени угла, где находилась потайная дверь, еле передвигаясь и тяжело дыша, вышел Принц Армин, как никогда похожий на скелет. Его длинная рубашка, вся измятая и потрёпанная, скрывала торчащие ребра юноши, а черные штаны чуть ниже колена так сильно облегали ноги, что было видно катастрофическую худобу Наследного Принца. Юноша, босиком, медленно направился в центр зала к Деймону, и, казалось, весь зал замер вместе с воином, который, затаив дыхание, наблюдал за каждым движением Принца Армина. Наконец, юноша встал вплотную к гвардейцу и, размахнувшись, со всей силы дал ему пощечину. Деймон рухнул под ноги Принцу, не сводя своих изумленных глаз с его рассерженного лица, а затем смиренно опустил голову и сел на колени. Принц Армин горделиво вскинул голову и, с вызовом посмотрев на своего отца, удивительно громко воскликнул: - Мне не нужна девушка, которая не любит меня. Я не смогу сделать ее счастливой, а если будет несчастна она, то я во сто крат буду в отчаянии. Если вы хоть пальцем коснетесь ее, если хоть один волос упадет с головы Сольвейг Эванс, я даю слово… нет, я клянусь! Я убью каждого, кто посмеет посягнуть на ее свободу, а затем сам уйду из жизни. Оставьте все как есть и смиритесь с тем, что я более не ваш Наследный Принц. Настала звенящая тишина. У Королевы полились слезы, но она не издала ни звука. Что сказать, я сам заплакал: этот хрупкий юноша, сломленный несчастной любовью и еще недавно сияющий красотой и здоровьем, выглядел таким слабым, но и одновременно таким сильным, что сердце сжималось от жалости и восхищения. Я хотел было увидеть глаза юноши, но тут с ужасом увидел, что взгляд принца тускнеет, а сам он падает на мраморный пол и теряет сознание. У Наследного Принца Армина открылась горячка. Три дня и три ночи он выкрикивал имя своей возлюбленной. Три дня и три ночи на его устах теплилось имя Сольвейг Эванс.